***
— Да, отец. Ты сегодня будешь в Канаде? Я все проверил. Да, в порядке. Хорошо. И тебе безопасной ночи. С явным облегчением выдохнув, Кид нажал на «отбой» и бросил телефон на журнальный столик. Мака глянула на него поверх книги, но быстро утратила интерес, и ее взгляд вновь заскользил по строчкам текста. Кид устало откинулся на спинку дивана и ослабил узел галстука. По телевизору, работавшему в беззвучном режиме, показывали интервью с каким-то политиком — лицо было явно знакомое, скорее даже примелькавшееся. Кид немного понаблюдал за тем, как мужчина говорит, затем прибавил громкости. Говорил политик, конечно же, о судной ночи. Вникать в пустую болтовню не было ни смысла, ни желания — все равно об одном и том же каждый год говорят. О важности этой ночи, о том, почему благодаря ей США стали лучшей страной мира... Даже Мака, полулежавшая на диване и подтянувшая колени к груди, нахмурилась. До начала оставалось десять минут. Кид не сводил взгляда с маленького букетика из голубых баптизий, стоявшего на столе. Мака же, наоборот, старалась на него не смотреть. Она собиралась сказать что-то, но телефон Кида вновь ожил. Он поспешил взять трубку. — Да. Да, Жаклин. Нет, я же сказал, что не приеду. Жаклин, до ночи осталось восемь с половиной минут. Я, даже если возьму вертолет, все равно не успею. Да, мне тоже жаль, что так вышло. И вам безопасной ночи. Поговорив с Жаклин, однокурсницей, Кид вернул телефон на место, а сам сгорбился, потирая переносицу. — У Жаки все нормально? — поинтересовалась Мака, боясь спросить лишнего. — Да, конечно. Она и Ким устраивают ежегодную вечеринку. Я был в списках приглашенных, но отказался в последний момент. Захотелось посидеть в тишине. Интервью с политиком закончилось, вместо него развернулась новостная хроника. Конечно, новости куда интереснее будет смотреть завтрашним утром, часов в восемь, когда государство оценит масштаб ущерба, поэтому Мака потянулась за пультом и переключила канал. — Может, пора? — немного взволнованно предложила Мака. Кид пожал плечами, мол, как скажешь, и направился к пульту управления системой безопасности. В несколько легких нажатий он включил защиту. Раздалось негромкое гудение — металлические пластины закрывали все внешние двери и окна. Чуть погодя, Кид включил камеры на улице, чтобы видеть, что творится перед домом. — Все. Теперь можно отдыхать до рассвета. Мака согласно кивнула, переворачивая страницу и вновь углубляясь в чтение. Завыла сирена. Мака вздрогнула. Рассказ об истории оборвался. Экран телевизора сначала загорелся синим, а затем на нем появилось сообщение о начале судной ночи. — Это не проверка, — звучал ровный женский голос. — Ваша экстренная система оповещений объявляет о начале судной ночи, санкционированной правительством. Оружие класса «4» и ниже допускается к использованию во время судной ночи. Остальное оружие — запрещено. Правительственным чиновникам десятого ранга предоставляется иммунитет на время судной ночи, им нельзя причинять вред. По сигналу сирены, любые преступления, включая убийства, становятся законными на двенадцать часов. Услуги полиции, пожарных и экстренной медицинской помощи будут недоступны до семи часов завтрашнего утра, когда судная ночь завершится. Да будут благословенны наши новые Отцы-основатели и Америка, возродившаяся нация. Да благословит Господь всех нас. Снова завыла сирена. Кид закашлялся, Мака захлопнула книгу и вцепилась в нее, пытаясь скрыть дрожь рук. Она в защищенном особняке, все будет хорошо, какие бы жуткие беды не предвещал этот вой... Кид снова встал — на этот раз чтобы достать из сейфа пистолет. — Мера предосторожности, — пояснил он, кладя оружие на журнальный столик. Мака посмотрела сначала на пистолет, потом на Кида. Ей казалось, что, имея защищенный от и до особняк и находясь в нем на время судной ночи, совсем не обязательно держать оружие под рукой. — Какие планы на ночь? — почти беспечно спросил Кид, переключая телевизионные каналы. — Прочту еще пару глав и спать, — сказала Мака. — А у тебя? — Не знаю. Буду ждать, пока все не закончится. Мака стрельнула взглядом в букет баптизий. — Почему ты не выставил их на улицу, как это делают все? — Не хотел. К тому же, я не поддерживаю судную ночь в той мере, в какой это делают остальные. Я не выступаю «за» — но и не «против». Вот отец — это да. Он украсил свой особняк баптизиями от и до, — Кид замолчал буквально на пару секунд, а потом добавил, — а сам улетел в Канаду. — Неужели у него это получилось? Мне подруга рассказывала, что за неделю до начала судной ночи можно из США вырваться только при условии, что ты — сам господь бог. — Получилось. А вот сколько денег он за это заплатил — уже вопрос. — Надо думать, немало. В образовавшейся тишине Мака с грохотом опустила книгу на столик. Следом с улицы раздалась взрыв. — Началось, — Кид устало потер переносицу. — Наверное, какую-нибудь машину расстреляли, — предположила Мака, — она и взорвалась. Развлекаются люди. Кид неоднозначно хмыкнул, но ничего не сказал. Мака нервно стучала пальцами по кожаной обивке дивана. За окном, кажется, взорвалось что-то еще. Металлические пластины не давали никакого шанса узнать, что же происходит снаружи, а в зону обзора камер, установленных на особняке, взрывы не попадали. Так прошло еще около часа. Кид смотрел телевизор, хоть мысленно был далек от происходящего, Мака то брала в руки книгу, то откладывала ее в сторону, то прислушивалась к происходящему снаружи. Наконец, первоначальная паника стала понемногу отступать — на ее место пришли сонливость и странноватое спокойствие. — Я, наверное, пойду, — Мака широко зевнула и потянулась, — постараюсь уснуть. Одновременно с этим с кухни послышался звон разбитого стекла. — Это крысы, — уверенно сказал Кид. — В твоем доме нет крыс, — еще более уверенно сообщила Мака. Они переглянулись. — Черт! — громкий женский голос не принадлежал Маке. Его обладательница находилась за дверью. Кид схватил пистолет. Знаком он приказал Маке затаиться и сидеть тише воды и ниже травы. Не дыша, ступая предельно тихо, он двинулся к дверному проему. Вид открывался на чертовски маленький кусочек кухни: хромированный холодильник и часть барной стойки. Мимо нее проскользнула черная тень. Кид навел свою «Беретту» на дверной проем и обратился в слух. Неизвестная на кухне чем-то гремела, но в зоне досягаемости пока не показывалась. Скрипнула половица... ...и почти сразу этот скрип перекрыл грохот нескольких выстрелов, пущенных почти наугад. Кто-то (возможно, Мака) оглушительно завизжал, щелкнул затвор, снова выстрелы... Кид чудом успел пригнуться — иначе он превратился бы в самое настоящее решето. Одна из пуль попала в лампу, та с треском и звоном разлетелась на осколки. Исчез единственный источник света. Кид, прижимаясь к стене, осторожно двинулся к кухне, пытаясь не выдать себя случайным шумом. «Она вооружена», — мысленно отметил он, хоть это и было очевидно. Он аккуратно заглянул в кухню. Ему показалось, что он разглядел смутный человеческий силуэт буквально в метре справа. Для отвлечения внимания Кид пальнул вверх — и тут же кинулся туда, где по его представлениям должен был быть противник. Представления оказались верными. Ему удалось повалить неизвестную и выбить из ее рук оружие. Теперь они, сцепившись в один клубок, катались по полу, пытаясь приложить друг друга посильнее. Кид получил коленом под ребра и кулаком по челюсти и еще, кажется, из расквашенного носа текла кровь. Ущерб, нанесенный девице, оценить пока не удалось. Она вцепилась в его шею с явным намерением если не убить, то придушить — и из-за этого перед глазами уже заплясали цветные пятна. Он же держал ее за волосы, внезапно оказавшиеся довольно длинными, и пытался приложить головой о кафель посильнее. Наконец, ему это удалось. Женщина охнула, хватка ее ослабла, она отключилась. Кид поднялся с пола на нетвердых ногах, в крови еще играл адреналин. Он нашарил на стене выключатель. Вспыхнул свет над барной стойкой. Женщина оказалась достаточно молодой девушкой двадцати или двадцати двух лет. Черный костюм облегал неплохую фигуру, волосы светлым ореолом рассыпались вокруг ее головы. Впрочем, лицо ее было красным — видимо, от нанесенных по нему ударов. Кид вздохнул и потянулся за отброшенным в сторону пистолетом, принадлежавшим девушке. За его спиной щелкнул предохранитель. Этого еще не хватало. Кид медленно повернулся — позади него стояла вторая нарушительница спокойствия, пониже и помладше первой, но в ее руках был пистолет, и это делало ее опаснее в разы. — Что ты сделал с сестренкой? — в голосе незнакомки проклевывались истеричные интонации. — Ничего. Кто вы такие? — Здесь я задаю вопросы! Что с ней?! — Зарываешься. Жить будет, не беспокойся. Девушка раскрыла рот, собираясь рявкнуть, но ее отвлек громыхнувший на улице взрыв. Кид воспользовался секундным замешательством, чтобы выхватить свой пистолет. Теперь они держали друг друга под прицелом, попутно обмениваясь полными жгучей ненависти взглядами. — Опусти пистолет! — Только после вас, — Кид усмехнулся. Растянувшаяся на полу девушка застонала и пошевелилась. — Лиззи! — вторая было дернулась, чтобы подбежать к ней, но выставленная вперед рука Кида с пистолетом заставила ее остановиться. — Выкладывай, кто вы такие и что тут забыли. Тогда я позволю вам убраться из этого дома целыми и невредимыми, — холодно произнес Кид. — А ты вообще кто такой?! — вспыхнула та. — Хозяин. — Да ты должен был свалить на вечеринку! — Обычные воришки? Девушка горделиво вскинула подбородок и надула губы. — Ладно. Опусти пистолет — и можешь забирать вот эту и выметайтесь на все четыре стороны. Она некоторое время смотрела на Кида с недоверием, но пистолет все же опустила. Доли секунды ушли у нее на то, чтобы кинуться ко второй девушке, похлопать по щекам и привести в чувство. Затем, пока она придерживала свою подругу, девушка возмутилась: — Да нас же там расстреляют! Вы не можете нас просто так выдворить! — Еще как могу, — парировал Кид. — Почему-то вы не думали об этом, когда лезли сюда. — Ты должен был выставить таймер на системе защиты и свалить на гребаную вечеринку! Мы бы спокойно отсидели в твоем доме до утра и ушли! Черт, да мы даже не успели ничего плохого сделать, за что?! Кид неопределенно пожал плечами — за все, мол, хорошее. Будь он уверен в том, что эти девушки безобидны, он бы мог сжалиться и оставить их у себя, но уверенности не было. Своя шкура всегда дороже. — Пошли. И без шуток, — предупредил он. — Я не один. Если что, первая пуля для вас будет последней, — тут пошел откровенный блеф, поскольку Мака и ровный прицел — вещи несовместимые, но главное — вселить уверенность, что так оно и есть. — А на улице у вас еще будет шанс побороться за свои жизни. Проще было бы их пристрелить на месте. Но марать руки в крови не хотелось, пусть сегодняшней ночью убийства и были разрешены государством. Совесть Кида не позволила бы ему стрелять в открытую на поражение, тем более, что эти двое, в сущности, ничего плохого не хотели... В гостиной, на диванчике, ни жива ни мертва, притаилась Мака. До нее долетали звуки выстрелов, борьбы и последующей ругани, и все усугублялось отзвуками идущих на улице перестрелок. Появление Кида в компании двух воровок произвело должный эффект. Она бессмысленно проводила их глазами, даже не решаясь что-либо спрашивать. Кид быстро вводил код. Скоро раздалось знакомое гудение — стальные пластины, защищавшие дом от нежелательных гостей, поползли вверх. — Выметайтесь быстро, — приказал он. Держа незнакомок под прицелом, он двинулся следом за ними к входной двери, чтобы проследить, что те успешно покинули дом. Судя по звуку шагов, Мака была рядом, хоть и держалась на некотором расстоянии. Кид распахнул дверь. Улица превратилась в настоящий ад: компания то ли воров, то ли убийц ломилась в соседний дом, посреди шоссе догорали останки машины, несколько человеческих тел растянулись на краю дороги. Девушки переступили порог. Кид уже развернулся, чтобы вернуться и снова запереться в доме, но, видимо, то, что дом «расконсервировали», не осталось без внимания. Как по щелчку пальцев, мародеры, пытавшиеся вскрыть дом соседей, обернулись на Кидов особняк. Один из них прижимал к груди автомат, второй — здоровенный мясницкий тесак, третий — бейсбольную биту и револьвер. Еще трое скрывались в бронированной машине. Кид почувствовал, как по его спине прошел холодок. Парень с автоматом противно заржал и пальнул, даже не глядя, куда. Кид пригнулся и скрылся за дверной рамой, столкнувшись с пытавшимися выйти незнакомками. — Вас расстреляют, — предупредил он. — Нужно срочно закрывать дом. Послышался звон стекла — разбилось окно в одной из спален на первом этаже. Раздался грубый мужской смех и треск — это доламывли оконную раму. Мака чуть не застонала в голос. Ничего хорошего эти звуки не предвещали. — Ясно. Планы меняются. Нужно отсюда выбираться и валить. Куда-нибудь, где безопасно. — Сейчас нигде не безопасно! — проревела вторая девушка, которая была ниже ростом. — В этом доме было безопасно до тех пор, пока не вломились вы, — сообщил Кид, быстро перезаряжая «Беретту», — по моей команде выходим из дома и двигаемся направо, до гаража. Мака? — Да, — она кивнула. — Нет времени возвращаться за оружием, — закончил шепотом Кид, слушая приближавшийся стук чьих-то шагов. — Раз, два, три, быстро! Стоило им показаться на улице, мародеры снова открыли огонь. Один раз череду пуль на краткое мгновение остановило дерево, росшее у дома, второй — когда бандит притормозил, чтобы обновить магазин. До гаража удалось добраться без потерь. Они быстро погрузились в черный «Мустанг». Кид, выруливая, приказал всем пригнуться и не поднимать головы ни в коем случае. Мародер продолжал палить и по машине — пули разбили стекла, пробили металлическую обшивку и колеса. Но Кид все же сумел убраться с линии огня с минимальными потерями. Во всяком случае, все остались живы. — Ты повернул к городу, да? — обреченно спросила Мака. Кид кивнул, не глядя на нее. — Это конец, — еще более обреченно вздохнула она. — Мы не доедем до города, — пробормотал Кид. — Шины на переднем и заднем правых колесах с большой вероятностью прострелены. Далеко будет сложно уехать. — Что будем делать? — Слушайте, высадите нас где-нибудь около леса, а? — подала голос одна из незнакомок. — В этой стороне нет леса. — Как к вам обращаться, кстати? — Кид повернулся к девушкам. — Лиз, — сказала старшая. — А она — Патти. — Приятно познакомиться, — невесело усмехнулась Мака. Она отвернулась и принялась вглядываться в заливавшую дорогу мглу. Кид старательно вел машину. Лиз и Патти, устроившись на заднем сидении, молчали. У Маки зазвонил телефон. — Это Итер, — удивленно и обрадованно сказала она, прежде чем взять трубку. — Алло, Соул? Что-то случилось? Нет: в дом Кида забрались грабители, пришлось их оттуда выкидывать, началась перестрелка, в общем... В общем, мы сейчас на шоссе, вряд ли получится добраться до города. Эй, Соул, ты вообще слышишь, о чем я говорю? Мы и до города можем не доехать, не то что до тебя! Итер, ты идиот? Перезвони через час! В сердцах Мака швырнула телефон. — Что он? — Звал к себе, — коротко ответила Мака, — говорит, что у него безопасно, братик обеспечил квартиру защитой. — Попробуем добраться? — Кид все сбавлял и сбавлял скорость. — Ты что, в городе сейчас такое творится... — Мака зажмурилась. — Без быстрой и бронированной машины туда лучше не соваться. А без оружия — вообще остаться где-нибудь здесь и просто уйти подальше от дороги. — Мы сейчас в четырех километрах от городской черты, — на всякий случай сообщил Кид, заглушив мотор. — Встанем здесь. Мака неуклюже выбралась из машины, чтобы оглядеться. Дорогу окружало только бескрайнее поле со столбами, поддерживающими электрические провода. Прятаться было решительно негде. — Может, кто-нибудь проедет и согласится нас подобрать? — В город сейчас поедет только сумасшедший. — Да, то-то вон вдали фары маячат... — как бы невзначай заметила Лиз. — Где? — Кид, это наш шанс! — воскликнула Мака. — Шанс на что? Лишиться головы? — Да нет же! Добраться до Соула! — С чего ты решила, что они станут нам помогать? — Потому что я все еще верю в людей! — Да это те уроды из дома МакЛагенов, — раздраженно выдохнул Кид. — Ты можешь поставить машину посредь дороги и просто их перестрелять, — взволнованно предложила Мака. — Не хочу вам мешать, — вклинилась Лиз, — но они все ближе и ближе, решайте что-нибудь. — Выходите, — приказал Кид, — и держите оружие наготове. Сначала посмотрим, кто это. Готовьтесь бить на поражение. Дальше счет пошел на секунды: Лиз и Патти без лишних слов вылезли из машины, Кид лихо ее развернул, поставив поперек дороги, перелез на пассажирское переднее сиденье, выскочил из автомобиля и откатился на несколько метров назад. В следующее мгновенье другой автомобиль практически протаранил Кидов «Мустанг», чудом не зацепив самого Кида. — Ебать-копать! — эмоционально воскликнул кто-то из машины, хлопнув по рулю. — Заебись просто! — Блэк Стар, — женский голос звучал взволнованно, — просто объезжай ее. — Нет, какой, блядь, мудак до этого додумался?! — Поаккуратнее с выражениями, — холодно сообщил Кид, целясь в голову симпатичной девушки, сидевшей рядом с водителем. — Довезите нас до города. — Ебаный в рот, умник, с какой стати мы должны тебе помогать? Водитель дернулся, но пассажирка не дала ему выйти из автомобиля. — С такой. Если не поможете — мы просто вас пристрелим и заберем машину. — Не держи меня! Не держи меня, Цубаки, в натуре, не держи! Сейчас я наваляю этому мудозвону! — Блэк Стар! Он вооружен! — воскликнула она, по-прежнему не давая тому выйти. — Да прекрати ты!! — девушка сорвалась на крик. Блэк Стар в последний раз дернулся и затих. — Ладно, садитесь, — недовольно пробурчал он. — Но учтите, я вас потом найду и счет за испорченный автомобиль стребую! Кид спокойно выдохнул. Из темноты появились Лиз, Патти и Мака. Стало понятно, что первые две, как и сам Кид, держали Блэк Стара с Цубаки под прицелом. — Епт, че вас так много? Все не влезут. — Влезут, — отрезал Кид, открывая дверь на заднее сиденье. — Ты, главное, нас в целости и сохранности довези. — Ага, — добавила Лиз, на коленях которой устроилась Патти. — У меня к тебе, фраерок, тоже свои счета будут. Лиз получила от Кида ледяной взгляд. — И у меня к тебе претензии есть. Если что-то не устраивает — ехать дальше в нашей компании вовсе не обязательно. Лиз фыркнула, но из машины не вышла. Блэк Стар, ругаясь себе под нос, сдал назад и объехал «Мустанг». Кид проводил машину тоскливым взглядом. Мака сочувственно погладила его по плечу. — Куда вас везти? — Цубаки обернулась. На ее губах играла дружелюбная улыбка. — Какой там адрес у Итера?.. Парковое шоссе, дом... — Какое нахуй Парковое шоссе? Это ж другой конец города! — встрял недовольный водитель. — Вам самим куда надо? — спокойно поинтересовался Кид. — Нам по объездной магистрали на запад, — сообщила Цубаки. — А нас просто увезите подальше! — горячо воскликнула всю дорогу до того молчавшая Патти. — Какие все привередливые, — пробурчал Блэк Стар. Некоторое время они ехали в молчании. Маячившие вдали очертания города становились все четче — никакой привычной для небоскребов подсветки, только редкие отблески от полыхавшего огня. Пересекая городскую черту, Блэк Стар присвистнул: какие-то отморозки избивали мужчину. Горела баптисткая церковь. Люди с винтовками палили по окнам жилых домов. На пустовавшей эстакаде стояла женщина с огнеметом и поливала простирающиеся внизу дороги огнем. — Мммда-а-а... — протянул он. — Я же говорила, в городе творится самая настоящая вакханалия, — произнесла Мака. — Это, держитесь подальше от белых фургончиков, типа грузовых машин, — предупредила Лиз. — Там солдаты Отцов, у них есть доступ к сети городских веб-камер. — Вообще фургоны лучше обходить стороной, — выдохнула Мака, — с прошлого года пошла мода на отлов людей и... дальнейшее их уничтожение. Вроде охоты. Но... Подожди-ка, откуда ты знаешь про солдат Отцов? — Спасибо участию в прошлой судной ночи, я тогда вообще узнала много интересного. — А?.. — Не расскажу, даже не проси. Во всяком случае, до тех пор, пока мы все не будем в безопасности. Наше текущее положение на безопасность ни с какой стороны не похоже, уж поверь. Цубаки сглотнула. Словно в подтверждение Макиных слов, мимо их машины промчался фургон. Блэк Стар вдарил по тормозам. — Нет, ну нельзя так, в натуре! Дайте пистолет, сейчас я им покажу! — Блэк Стар!! — Цубаки схватила его за руку. — Езжай дальше! Ты им уже ничем не поможешь! — Помогу! — Нет, не поможешь! — Блэк Стар!! — хором рявкнули Кид, Патти и Цубаки. — Ладно, ладно, — пробурчал он, вдавливая в пол педаль газа. Шоссе оставалось пустынным. Изредка попадались люди — но уже, как правило, мертвые, с раскроенным черепом и разлетевшимися по асфальту мозгами или заживо сожженные, до такой степени обугленные, что человеческие останки в них признавались с большим трудом. Блэк Стар не мог позволить машине развить большую скорость — на пути то и дело встречались брошенные, взорванные, сгоревшие автомобили, а также воронки в асфальте. Попасть в аварию не хотелось никому. — Не хочу вас пугать, — прервала образовавшуюся тишину Патти, — но за нами, кажется, следят. Блэк Стар нервно обернулся. И действительно: неуклонно, пусть и на почтительном расстоянии, за их машиной следовал небольшой фургон. — Ебать-копать... — пробормотал он себе под нос. — Че делать-то? Патти постаралась развернуться, съездив локтем по носу Киду, и принялась вглядываться в происходящее за окном. — Вроде, не Отцовские, — неуверенно сказала она. — Можно доехать до Соула. Главное — успеть. В его квартиру вряд ли кто-то проберется. Мака нервно взглянула на часы. Время приближалось к полуночи. — До конца судной ночи еще больше семи часов, — простонала она. — Черт. Фургон, ехавший позади, набирал скорость. Блэк Стар нервно обернулся и ускорился. — Какой, говоришь, адрес у вашего Соула? — спросил он, съезжая с шоссе на городские улицы. — Парковое шоссе, 16. — Цубаки, забивай в навигатор, я попробую оторваться. Цубаки согласно кивнула. Пейзаж за окном менялся с бешеной скоростью. Разоренные магазины, изуродованные памятники, раскрашенные, горящие, тлеющие дома, школы, больницы. Один раз попалась полыхающая пожарная станция. Другой раз — массовая драка, где в ход шли собственные кулаки, кастеты и холодное оружие. И было бесконечно много бездыханных людских тел. «Вот она, цена самого низкого в мире уровня безработицы. Цена практически отсутствующей преступности. Цена малого класса бедных», — думала Мака, стараясь не глядеть на проносящиеся мимо ужасы. Кошмарную картину вытесняла пульсирующая в голове мысль: «Добраться до Соула в целости и сохранности. В целости и сохранности добраться до Соула». — Приехали, епт, — объявил Блэк Стар, останавливая машину. Кид глянул в окно. — Это не Парковое шоссе. — Я и не говорю, что мы на Парковое шоссе приехали. Бензин кончился! Видимо, днем слили, уроды... Мака бы завизжала от ужаса, если б ее горло не сковали стальные тиски. — Выметаемся, быстро, — заговорила Патти. — Сейчас сюда приедет тот фургон, — встревоженно добавила Лиз. — Бежим! Гурьбой они высыпали из машины. — А куда бежать? — спросил Блэк Стар, беспомощно озираясь. — Куда-нибудь! Мака рванула вперед. Не разбирая дороги и направления, она бежала только для того, чтобы убежать, мысленно проклиная судную ночь и все, что с ней связано. — Мака, надо спрятаться! Ей кричал Кид. Она кивнула (хотя была уверена, что Кид этого не заметит) и свернула в ближайший переулок. Там, точно по заказу, стояли мусорные контейнеры. Она распахнула один из них и, не заглядывая внутрь, нырнула. Послышался шум от захлопнувшихся контейнерных крышек по соседству. От мусора пахло не ахти. Мака еще порадовалась, что внутри ее контейнера были вроде как мусорные мешки — ну или, во всяком случае, что-то мягкое. И что она ни во что не вляпалась. Противный запах нарастал, словно впитывался в язык и небо. Мака старалась задержать дыхание, заодно надеясь заставить сердце колотиться чуть медленнее. Не производя лишнего шума, она вытащила из кармана телефон. Время — минута после полуночи. Да они даже долго продержались. Послышался скрип тормозов. Фургон. Фургон добрался до их укрытия. Люди из него вроде бы не выходили. Мака попыталась обратиться в камень, не дышать, не думать (словно ее мысли могли услышать), остановить работу всех органов на минуту, на пять, на десять. А потом ее телефон зазвонил. «Итер» — высветилось на экране имя контакта. Бодрая мелодия заполнила мусорный контейнер, мобильник выскользнул из ее рук. Свет от экрана упал на мусор. Мака поняла — под ней были не мешки. Она сидела на трупе человека. Прежде чем Мака успела что-либо предпринять, она против своей же воли истошно завопила. Хлопнула дверца фургона, послышался тяжелый топот шагов. В следующее мгновение в мусорном контейнере внезапно появился свежий воздух. Кто-то схватил Маку за волосы и потянул вверх. — Проверить остальные, — отдал приказ мужчина со скрытым маской лицом. — А кто это тут у нас? Мадам. Юная, прекрасная мадам. Что же занесло мадам в такую даль, глушь и вонь? Мака не видела и не слышала ничего, кроме того мужчины. Громыхнул выстрел. Она дернулась, чтобы обернуться: из одного бака вырос Кид с пистолетом в сжатых побелевших пальцах. На землю медленно оседал другой бандит в маске. По ней из чернеющего отверстия с расходящимися в разные стороны трещинами тек тоненький ручеек крови. Кажется, никто и не осознал, что у него в руках пистолет. Дальше все происходило, словно в голливудском фильме: Кид, точно в замедленной съемке, навел пистолет на главаря шайки, державшего Маку за волосы. Тот отступил назад, прикрываясь живым Макиным телом. Кид нажал на спусковой крючок. Пуля, рассекая воздух, впилась в Макино предплечье. В следующее мгновение Кид отправил в полет следующую пулю — она попала по назначению, в плечо главаря. Тот взвыл от боли, отпустил Маку, и Кид выстрелил еще раз. Третья пуля попала главарю в голову. Маска на его лице не треснула, а разлетелась на куски, открывая обиженный бессмысленный взгляд. Мака чувствовала, как ослабевает его хватка, видела, как он падает на мостовую, а боль сверлила Макину руку, затмевая все остальные ощущения. Одновременно грохнули еще выстрелы: Лиз и Патти уложили по бандиту каждая. Их, на счастье, было всего четверо. — Ты в порядке?! — Кид, перепрыгивая через тела, подлетел к Маке, падавшей обратно в мусорный контейнер. Она смотрела на рану в руке и не могла поверить, что это произошло с ней. — Жива, — как-то неуверенно ответила Мака. — Пуля прошла не на вылет, — констатировал Кид. — Нужно вытащить. — Это, вы ж не собираетесь вытаскивать ее тут? — спросила Лиз. — Нужно убираться отсюда. К Итеру или как там его? — Она права. Потерпи чуть-чуть, — Кид дернул край своей футболки, отрывая лоскут, и замотал им ее предплечье. Патти ловко выпрыгнула из мусорного контейнера и подошла к тому бандиту, которого уложила полминуты назад. Из его раскрытой руки она вытащила красивейший шотел — обоюдоострый длинный клинок, загибающийся, подобно серпу. Покрутив новую игрушку в руках, Патти наклонилась к еще теплому телу и шотелом вскрыла ему живот. На землю причудливой гирляндой легли кишки, рекой потекла кровь. Патти расхохоталась. А ведь еще минуту назад на месте несчастного убитого могла оказаться она сама. Лиз одарила ее недовольным взглядом, на что Патти пожала плечами — мол, если все можно, то почему бы и не развлечься? Цубаки и Блэк Стар вылезли из одного контейнера и были абсолютно идентичного зеленого цвета. — Валим, — приказала Патти, — пока еще кто-нибудь не явился по наши души. — До конца ночи еще долго, — тихо сообщила Мака. — Поэтому надо спешить. К Блэк Стару вернулся здоровый цвет лица, и он, браво выпятив грудь колесом, направился к фургону. Заглянув в кабину водителя, он с разочарованием сообщил: ключа зажигания не было. — Кто из них водитель? — быстрее всех среагировала Лиз. — Ключи должны быть где-то тут? Кид обшарил карманы главаря, а затем и того, кого он отправил в мир иной первым. Лиз взяла на себя бандита, которого выпотрошила Патти, а Патти — того, которого убила Лиз. Ключи нашлись у третьего. Статус водителя был возвращен Блэк Стару, несмотря на его протесты, что он всегда водил только легковые автомобили и никогда — фургоны. Пассажирское переднее вверили Цубаки как штурману. Лиз, Патти, Кид и Мака забились в заднюю часть фургона. По стенкам там были привинчены скамейки, на которых, в общем-то, можно было сидеть, пусть и без большого удобства, и витал неприятный, горький запах. Под скамейками покоились мешки с оружием. Машина тронулась, и Кид полез разбирать вооружение, освещая темное пространство экраном мобильника. С тяжелым грохотом на пол полетели автоматы, пистолеты, винтовки — выбирай не хочу. — Вы умеете стрелять, — Кид обратился к Патти и Лиз, — берите то, к чему привыкли. Возражения не принимаются. — Огнестрел отстой, — хихикнула Патти, любовно поглаживая шотел. — Я останусь при своем. Лиз настороженно посмотрела на Кида, словно ожидая какого-то подвоха, но, тем не менее, подняла с пола автомат Калашникова. В карманы полетели патроны. Кид же выбрал себе вторую «Беретту» и на всякий случай пополнил запас пуль. На всякий случай. — Эй, — обратился он к Цубаки и Блэк Стару, — вы огнестрельное в руках держали вообще? — Ну, держал, — недовольно забурчал Блэк Стар, — что с того-то? Кид передал Цубаки пистолет. — Отдай ему. Вооруженный человек лишним не будет. Второй выбранный пистолет приятно покоился у Кида в руке, как гарант того, что эту ночь можно пережить. Мака сидела совсем рядом с ним, и было заметно, как ее бьет крупная дрожь. Кид приобнял ее за плечи, пытаясь то ли согреть, то ли поделиться частичкой своей уверенности в том, что все закончится хорошо. — Ну ты как? — тихо спросил он. — Проще сразу сдохнуть, — Мака улыбнулась, но было очевидно, что ей ни капли не весело. — Ладно, скоро у Соула мы будем в безопасности, что теперь-то может с нами случиться? — Лучше не каркай, Кид. Правда, лучше не каркай, — многозначительно вставила Лиз, крепче сжимая автомат. — Эй, сладкая компашка, — гаркнул Блэк Стар, — я не знаю, куда дальше ехать, показывайте кто-нибудь дорогу. — Если до вашего Итера можно добраться через деловой квартал, то сворачивайте туда, — Лиз опередила Кида, — там некого убивать и нечего грабить, все банки вывозят деньги. — Можно. Дельная мысль, кстати. Блэк Стар пробурчал нечто невнятное себе под нос, но, судя по всему, согласился с доводами Лиз. Какое-то время они ехали в полном молчании. Водитель то сбавлял скорость, то, наоборот, поддавал газу. Дорога была ровной и спокойной. Этого, впрочем, нельзя было сказать о пассажирах. Кид сидел рядом с Макой, обхватив ее за острые худые плечи. Ее все еще ощутимо потряхивало: то ли от пережитого ужаса, то ли от ранения, то ли от холода... черт знает, от чего еще. Невидящим взглядом Мака смотрела перед собой, лицо ее приобрело восковую бледность. Кид чувствовал свою вину. За выстрел, за то, что втянул Маку в эту передрягу, за то, что не смог защитить. Ему очень хотелось забиться в темный угол сейчас и не вылезать оттуда до утра. Но вместе с тем он чувствовал и свою ответственность. На жизни Лиз, Патти, Блэк Стара и Цубаки ему было откровенно плевать — он видит их в первый и, возможно, последний раз в жизни. Даже на свою жизнь Кид готов был наплевать сейчас с высокой горы. Взывая к богам, в которых он никогда толком не верил, он молил об одном: чтобы Мака пережила эту ночь. Лиз и Патти явно не были подвержены глубоким размышлениям в данный момент. Лиз отложила автомат в сторону и теперь задумчиво вертела в руках прядь своих волос. Она то напряженно нахмуривалась, то, наоборот, становилась безмятежной, будто и вовсе гуляла где-то на альпийском лугу, полном эдельвейсов, а не ехала сквозь ночной город, где каждый встреченный тобой человек мог стать твоим убийцей. Ее сестра, Патти, никак не могла выпустить из рук полюбившийся шотел. Ее ладони любовно проходились по обоюдоострому лезвию, затем она подушечками пальцев проверяла, насколько оно хорошо заточено, улыбалась своим мыслям и снова гладила оружие. И только на местах водителя и штурмана, кажется, царила абсолютнейшая идиллия. — Ну, ебать-копать, ну, Цубаки, — бурчал Блэк Стар, мелодично постукивая пальцами по рулю, — закрой окно и не высовывайся. Цубаки послушно закрывала окно и мило улыбалась Блэк Стару, а затем вновь прислоняла лоб к холодному стеклу. Непростые, странные чувства она испытывала, глядя на ночной город. Это была смесь из страха, липкого, как мазут, и прозрачного, как керосин; в ней рос восторг, рождающийся от созерцания чего-то смертельно опасного, неотвратимого и торжественно-восхитительного. Цубаки чувствовала себя кроликом, заглядывающим в глаза черной мамбы, восхищающимся красотой и изяществом этой рептилии и осознающим под ее гипнотическим взглядом, что его жизнь оборвется через считаные секунды. Город был непривычно темным: казалось, что он буквально тонул в ночной темноте. Световое загрязнение рассеялось. На небе были видны звезды. Цубаки оторвалась от созерцания проносящихся мимо красот и погладила своего верного товарища по плечу. Он обернулся на нее и улыбнулся. «Давай, Цубаки, — говорил взгляд Блэк Стара, — я ни за что не дам тебя в обиду, просто верь мне». Цубаки верила. И если бы еще хоть у кого-нибудь в этом фургоне была даже одна десятая ее веры... Неожиданно машину тряхнуло. Лиз схватилась за автомат, Мака встрепенулась и рассеянно завертела головой. — Наверное, яма, — виновато пояснил Блэк Стар. — Сворачиваем в деловой квартал. — Это точно безопасно, — поспешил заверить Кид. — В городе сейчас много более интересных мест для наживы, чем опустошенные банки и офисы. Мака никак не отреагировала — даже ее ресницы не дрогнули. — Давай, взбодрись. Спрячемся у Соула, все будет хорошо. — Кто он ваще такой, этот ваш Соул Итер? — встряла в разговор Патти. — Ему можно доверять? Какая у него защита квартиры? — Наш однокурсник, — вяло ответила Мака. — У его семьи есть деньги, так что за защиту можно не переживать. Лиз и Патти переглянулись. Кид напрягся. — Вы же не думаете, что мы возьмем вас с собой? — голосом, холодным настолько, что его можно было бы применять для скоростной заморозки, спросил он. — Послушай, фраерок, я, конечно, понимаю, у нас были разногласия и все такое, но... ты же понимаешь, что просто бросить нас на улице — равно убийству? Да даже просто пустить пулю в лоб было бы гуманнее! — Лиз распахнула глаза, сканируя Кида жалостливым взглядом. — Вы пытались ограбить мой дом. Возможно, хотели убить. И вы хотите, чтоб я доверился вам? — Все мы ошибаемся! — горячо воскликнула та. — В конце концов, мы же тебя не убили! — Пожалуйста, нам больше некуда идти, Кид, ну пожалуйста! — добавила Патти. Тот устало потер виски. — Подумай, Кид, ведь у них уже столько возможностей было убить тебя, меня... — тусклым и ничего не выражающим голосом вставила Мака. — Они же этого не сделали. Они даже помогли с теми головорезами... Пусть останутся. Пусть это будет наша благодарность? — Благодарность за то, что... да вообще-то мы по их воле на улице оказались! — возмутился было Кид в ответ, но, взглянув на вялую, поникшую Маку, передумал развивать тему. — Черт с вами. Можете остаться. Решитесь на предательство — уверен, в аду для вас найдется отдельный котел. Мимо проносился деловой квартал, и черные его небоскребы казались впившимися в землю когтями неизвестного чудовища. — Так, ебать-копать! — раздался голос Блэк Стара. — Дорога! Сориентируйте, кто-нибудь, иначе мы тут будем плутать в лучшем случае до того, пока нами кто-нибудь не заинтересуется! Лиз встрепенулась и передвинулась на край скамьи, принимаясь объяснять путь до Паркового шоссе. Буквально через минуты деловой квартал был позади. Далее следовала небольшая прослойка исторического центра. Путь через него был самым быстрым, но... Уже не первую судную ночь тут собирались по-настоящему безумные члены общества. Религиозные фанатики, сектанты и даже те, кто ратовал за историческую справедливость, — все они были здесь, отстаивали свои интересы. Стоила ли короткая дорога потенциальной опасности? — Кид, — тихо спросила Мака, — помнишь, год назад, после судной ночи, по телевизору говорили про Сшитого человека? — Это еще что такое? Страшилка для детишек? Аахахахахахаха, — звонко рассмеялась Патти. — Маньяк, орудовавший в историческом центре, — пояснила Мака. — Год назад он поймал здесь около двенадцати человек за ночь, умудрился поставить на них какие-то опыты... выжило четверо. Его назвали Сшитым, потому что все лицо было в шрамах, как будто его разрезали на лоскуты и обратно сшивали. Изменившееся лицо Патти говорило, что эту историю она все-таки восприняла всерьез. — Я ни на что не намекаю, но... давайте проедем эту часть города быстрее, а? Кид затеребил узел галстука, безвольно болтавшегося у него на груди, в голове мелькнуло — как он со всей этой кутерьмой удержался на шее? Лиз барабанила пальцами по краю скамейки, а Мака, все еще противоестественно-бледная, опустила голову на колени. Было заметно, что зерно страха, оброненное случайно, невзначай, дало свои всходы. Блэк Стар, несмотря ни на что, все еще оставался подозрительно спокойным. Спокойнее удава — примерно как слон после ведра валерьянки. Цубаки справа от него беспокойно елозила, то оборачивалась на пассажиров, то вглядывалась в город, проносившийся за окном. Время тянулось медленно, словно жвачка. Поворот, поворот, по узкой улочке — снова по прямой, под звуки автоматной очереди, пущенной куда-то в небо, поворот — и еще раз. Кид подумал, что взять фургон — хорошая, здравая идея. Все боятся фургонов. Даже большинство самых отбитых любителей судной ночи относятся к ним настороженно; предпочитают подумать лишний раз, перед тем как лезть. Прошло еще минут десять или пятнадцать — установившаяся благодатная тишина ничем не нарушалась, это было и пугающе, и успокаивающе одновременно. В тишине можно было услышать, как горит и буквально трещит по швам город; было слышно, как свистят пули то тут, то там; взрываются самодельные бомбы — или те, что были куплены за сумасшедшие деньги на черном рынке. Город звучал так, как звучит сама смерть. Странный же покой наступал, потому что между миром и пассажирами угнанного фургона была тонкая перегородка. Слабый гарант безопасности; но он все же был. Блэк Стар вдарил по тормозам, машина резко и со скрипом остановилась. — Парковое шоссе, 16. Приехали, ебать-копать! — Вы идете с нами или уезжаете? — Кид обратился к водителю и его штурману. Блэк Стар и Цубаки переглянулись; она пожала плечами, он вопросительно изогнул бровь. — На месте опасно стоять, решайте здесь и сейчас. Бросаете машину и до утра укрываетесь в квартире — либо мы за вас не в ответе. Будто в подтверждение их слов на балконе дома напротив раздалось шевеление. Борьба была недолгой — безвольное человеческое тело полетело вниз и с грохотом обрушилось на асфальт, прямо перед фургоном. — Оставаться одним может быть опасно... — пробормотала Цубаки, теребя прядь волос. Блэк Стар заметно колебался, и его можно было понять: всю эту четверку он видел впервые в жизни, да и обстоятельства их встречи располагали к изначально настороженному отношению. Кто эти четверо, оказавшиеся в разгар судной ночи посередине безлюдной трассы? А этот, темненький, еще и угрожал им своей большой пушкой и требовал отвезти в город... А с сестрами он, кажется, не в ладах — поэтому и препирались по дороге. Безопасно ли идти в квартиру их товарища и прятаться там? Как лучше поступить, чтоб отделаться малой кровью? Блэк Стару еще предстояло понять, что в судную ночь выражение «отделаться малой кровью» приобретает крайне размытые черты. — Решайте, — Кид деликатно напомнил о предоставленном выборе. «В конце концов, — подумал Блэк Стар, мысленно цитируя Маку, — у них была масса возможностей нас прикончить с самого начала. Пулю в лоб, руль в руку и газуй, но нет, они же постарались договориться...» — Идем. Цубаки заметно удивилась такому решению, но не стала возражать. Блэк Стар проигнорировал ее вопросительный взгляд. Кид коротко кивнул. Он распахнул дверцы фургона и спрыгнул на землю, помог выбраться Маке. Лиз и Патти напряженно оглядывались. — Очень хороший квартальчик, для богатеньких, — присвистнула Лиз, проведя мысленную оценку окружения. Блэк Стар и Цубаки выскользнули с передних сидений, оставляя дверцы незакрытыми. Короткий путь до двери подъезда — то ли перебежкой, то ли вперекат, лишь бы быстрее, подальше от потенциальной опасности. Мака дрожащими пальцами пыталась найти профиль Соула в списке контактов телефона. Подъезд изнутри утратил свою привычную роскошь и торжественность, стены первого этажа были изукрашены граффити, свет мерцал, то вырывая лестницу из темноты, то вновь отправляя в нее. Из телефона Маки уже доносились гудки. — Да? — голос с другого конца провода. — Мы у тебя в подъезде, я, Кид... и наши новые друзья... — Друзья? — было слышно, как Соул усмехнулся. — Ко мне тоже один приятель заскочил, ну ничего, квартира большая. Всего лишь несколько лестничных пролетов отделяли их от абсолютной и гарантированной безопасности. Кид поднял Маку на руки, отчасти из-за чувства вины и ответственности, отчасти из-за беспокойства о ней, и резвым шагом махнул наверх; он слышал, как за ним спешат Патти и Лиз, Цубаки и Блэк Стар. — Два звонка, потом еще три — условный сигнал, — сообщила Мака, и Кид вдавил кнопку на стене у двери. За ней уже раздавалось копошение. Соул, увидев перевязанную руку Маки, порванную рубашку Кида и еще стоявших за ними четверых незнакомых людей, испытал что-то среднее между желанием тут же захлопнуть дверь и нервно рассмеяться. — Это где вас так помотало? — спросил он, краем глаза посматривая на рану Маки. — Вы вообще собирались весь вечер быть ведь у Кида. Что случилось-то? — Дружище, потом поболтаем, — отрезал Кид, — пуля не на вылет прошла, так что давай в другой раз. Неси аптечку. Соул понимающе кивнул и скрылся в глубинах квартиры. Остальная часть компании осматривалась. Лиз, Цубаки, Блэк Стар явно были напряжены, и только Патти оставалась беспечной. Из гостиной послышались шаги. И Лиз едва подавила желание пару раз выстрелить из своего «калаша» наугад — потому что от этих размеренных звуков у нее по спине поползли мурашки, будто это некое хтоническое чудовище поднималось из недр глубин. Тем не менее, перед ней предстал вовсе не кракен, пожирающий детей, а вполне себе обычный молодой человек. Высокий, с подтянутым спортивным телом, он смотрел на гостей немного свысока, улыбаясь одними уголками губ. Его улыбка... она не была искренне приветливой, скорее, это была некая маска доброжелательности, надетая для того, чтоб расположить гостей к себе. Его светлые волосы чуть вились, спадая мягкими волнами на лоб, а глаза ярко-синего цвета были широко распахнуты, будто он стремился зафиксировать как можно больше деталей с помощью зрения. Золотистые локоны, яркие глаза и ямочка на подбородке придавали ему сходство с херувимами со старых рождественских открыток. — Джастин Лоу, — представился он, вынимая из уха один наушник. — А вы, видимо, друзья однокурсницы Соула? Что же, необычайно рад знакомству. Джастин говорил — и выражение лица его оставалось каменным, он не сводил пристального гипнотического взора с Лиз, но при этом, казалось, успевал буравить взглядом всех их одновременно. — Лиз, Патти, — пробурчала старшая из сестер, — те двое — Блэк Стар и Цубаки. Мы тоже НЕОБЫЧАЙНО рады. Блэк Стар казался подозрительно притихшим, но все были слишком вымотаны, чтобы обращать внимание на данное обстоятельство. Джастин проигнорировал откровенную пародию Лиз на его собственные интонации. Жестом — то ли кивком, то ли полупоклоном, — он пригласил всю компанию пройти вглубь квартиры. Квартира Соула не была большой, но за счет минимального количества разнообразных безделушек и обстановки, состоящей только из необходимых предметов, она казалась просторнее. Гостиная была выполнена в бежево-коричневых тонах: коричневый диван, кофейный паркет, бежевый стол, картина в светлой раме. Три аккуратных букета баптизий. Камин, который, как предполагалось, будет придавать определенный уют в холодные зимние вечера. На столике приютились два невысоких круглых стакана и открытая бутылка виски. В обоих стаканах покоились кубики льда, а в одном еще и осталась янтарная жидкость. Лиз, не дожидаясь приглашения, устало опустилась на диван, прикладывая руку ко лбу. От пережитых ужасов, от того, насколько выматывающим было это путешествие, у нее голова шла кругом. Кажется, все чувствовали что-то... схожее. Сонливость и расслабленность, накатившую сейчас на всю компанию, можно было сравнить с тем чувством, что возникает, когда в зимнюю стужу ты возвращаешься домой, в тепло и уют. — Виски? Дамам — вино? — услужливо предложил Джастин. Лиз вяло кивнула в сторону стоящей на столе бутылки, потому что стаканчик горячительного был бы сейчас даже очень кстати, чтоб окончательно забыть случившийся с ней кошмар наяву. Провозившись с напитком (больше никто не пожелал), Джастин взял в руки пульт от небольшого аудиоцентра и щелкнул на кнопку. Комнату заполнила необычная музыка — лиричная скрипка, перемежавшаяся вполне бодрыми нотами техно. Но даже этот звуковой шум не привлек ничьего внимания — настолько все были вымотаны. Прошло, наверное, полчаса. Из соседней комнаты вышла Мака — белее простыни, с перевязанной рукой. Светлая рубашка Соула была в мелких кровавых брызгах. Он аккуратно поддерживал ее под руки, бережно усадил на диван, начал суетиться... Кид, мрачнее тучи, прислонился к дверному косяку. Его взгляд упал на стакан с виски, а уже затем — на Джастина Лоу, который все так же неестественно улыбался. Кид нахмурился. Странные чувства испытал Кид, глядя, как Соул копошится вокруг Маки. На их курсе все знали, что Соул на нее запал. Красавчик Соул с ослепительной улыбкой, гоняющий на байке и играющий в своем джаз-бэнде, запал на Маку. На ботаничку-отличницу, не отлипающую от книг, вечно щурящуюся из-за плохого зрения, с темными кругами под невыразительными болотными глазами, жиденькими хвостиками волос мышиного цвета. Он мог выбрать любую девушку — даже не пришлось бы трудиться, чтоб ее заполучить. Пара прикосновений, взгляд внимательных глаз, что при свете солнца отливали красным, легкая джазовая мелодия, сыгранная на рояле, — и девушки падали в объятья Соула. Но он все равно продолжал виться возле Маки, возле той, что смотрела на него с холодным уважением, тихо смеялась над его шутками и отказывалась от ночных поездок по городу на байке; возле той, что держала его на расстоянии вытянутой руки, сохраняя нейтралитет. И Кида злила настойчивость Соула, злило понимание, что Мака является для него просто неподдающейся крепостью, которая хочет не страстных поцелуев с крутым мальчиком, но чего-то большего и более значимого. Откуда бралось это черное чувство в душе Кида? Ответ был максимально прост, но он сам старательно пытался убедить себя в обратном, вновь и вновь разглядывая черты ее лица, отмечая морщинки, трещины на губах и складочки на лбу, когда она хмурилась. Маку нельзя было назвать красивой, даже симпатичной — только с большой натяжкой. По-настоящему манящей девушкой тут была, пожалуй, Лиз Томпсон. И Кид, в угоду врожденной внимательности, подмечал, как она хихикает над совсем не смешными высказываниями Джастина Лоу, откидывает волосы за спину, подносит стакан с виски к пухлым, чуть приоткрытым губам и делает крошечные глотки. Лиз и ее сестра Патти были воплощением жизни, тогда как Мака казалась безжизненной и бесчувственной куклой; сколько уж раз за эту проклятую ночь Кид обсасывал эту мысль? Ее лицо было подобно восковой маске. И тем не менее, он все еще видел красоту в каждом ее недостатке и молил богов, в которых никогда не верил, чтобы те стали свидетелями, насколько она прекрасна. Кид будто отрешился от всего, что разворачивалось в гостиной Соула Итера. Он смотрел на то, как Цубаки гладит по руке Блэк Стара и что-то ему тихонько шепчет; смотрел, как Лиз напропалую флиртует с безразличным ко всему Джастином Лоу; смотрел, как Патти потягивается, бесцеремонно опустив ноги на журнальный стол; смотрел, в конце концов, на то, как Соул, накинув на плечи Маки мягкий плед, встает и идет на кухню за горячим чаем. Он видел все — и в то же время ничего. Время застыло в дверном проеме вместе с ним. Сердце Кида точил ядовитый червь, будто пытаясь предостеречь от чего-то. Соул и Кид поравнялись. Быстрый поворот головы, столкновение взглядов; Соул исчез на кухне, а Кид остался все так же предоставленным своим мыслям и гнетущему чувству надвигающейся грозы. — Эй, Соул, я хочу прилечь. Есть свободное койко-место? — голова Кида шла кругом. Соблазн промочить горло виски был высок, но осторожность пока пересиливала это назойливое желание. — В спальне гостевой, — коротко бросил тот, даже не отвлекаясь от своего дела. Не попрощавшись ни с кем, Кид бодрым шагом покинул всех собравшихся в гостиной. Квартира была непривычной, незнакомой, чужой. Кид ступил в спальню, не закрыл дверь (тонкая полоска света просачивалась из коридора внутрь), опустился на кровать, будто придавленный грузом собственных тяжких дум. Повертел головой — в шее захрустели позвонки, нарушая тишину. Наконец, он лег, вытянувшись по струнке и невидящим взором глядя в потолок. Его одолевала беспричинная тревога. Было ли дело в творившихся на улице бесчинствах или в том, что происходило в квартире? Кид не знал. Сжимая рукоять пистолета, он чувствовал себя спокойнее. Жизнь текла своим чередом. Часы показывали два ночи. Страх отступил окончательно — откуда, ну откуда могла прийти беда? Если ты находишься в одной квартире с людьми, которые внушают какое-никакое доверие, квартира надежно защищена и охраняет тебя от ужасов судной ночи. Блэк Стар тихо сопел, опустив голову на колени Цубаки. Та рассеянно улыбалась в пространство и нежно гладила его по волосам. Этой парочке можно было позавидовать: Цубаки чувствовала себя в стократ спокойнее, зная, что он всегда ее защитит. Блэк Стар чувствовал себя увереннее, зная, что рядом с ним есть та, кто никогда не даст ему перейти за грань и наломать дров. Отчаянный флирт Лиз с Джастином дал свои всходы. Их уже не разделял целый диван, нет, теперь они были куда ближе друг к другу: рука Джастина покоилась на спинке дивана, полсантиметра — и она с легкостью бы соскользнула на плечо Лиз. С его губ не сходила улыбка — немного игривая, немного лукавая; Лиз томно заглядывала ему в глаза и то и дело облизывала свои губы кончиком языка. Пару раз она невзначай одернула одежду, сделав декольте чуть глубже, закинула ногу на ногу, случайно наклонялась к Джастину — так, что его моментально окутывал запах ее волос. Он прекрасно знал все эти многочисленные женские уловки и с радостью на них поддавался. Патти, не имевшая особого интереса к общению с Лоу, Блэк Старом, Цубаки, Макой или Соулом, свернулась клубочком в представленном в ее личное пользование кресле. Какое-то время до этого она развлекалась тем, что щелкала радиоволны, но много где вещание было приостановлено — диджеи, ведущие программ и техники опасались за свои жизни так же, как и все, и судную ночь предпочитали проводить у себя дома, защищенные и спрятавшиеся ото всех. Не найдя на радио ничего интересного, изрядно утомленная техно-музыкой Патти выключила аудиосистему и теперь мирно дремала, и видела счастливые сны. Соул с Макой к этому времени покинули гостиную. Соул предложил ей отправиться в спальню, и Мака, ссылаясь на усталость, приняла это предложение. Ее простреленная рука то ныла, то горела огнем. Она попросила Соула закрыть дверь, чтоб не слышать посторонних разговоров и побыть в тишине, утихомирить хаос в собственной голове. Верхний свет Соул погасил — вместо него зажег фиолетовую лава-лампу, стоявшую на прикроватном столике. Мака сжалась в комок и крепко зажмурила глаза. Соул все еще был близко, она это чувствовала — по легкому звуку шагов, шороху мнущейся ткани и еле уловимому скрипу пружин. Он вел себя аккуратно, очень аккуратно, но все же подбирался ближе. Лава-лампа не давала освещения, выхватывая из тьмы только небольшой уголок кровати. — Ты когда-нибудь слышала музыку в своей голове? — вкрадчивый голос Соула разбавил могильное молчание. — Это... это как? — Мммм. Не знаю, как объяснить. Я слышу ее сейчас, это странная мелодия, она мне немного знакома, может, я слышал ее раньше? А может, придумал сам. Она побуждает меня действовать, но в то же время будто спрашивает — «Эй, Соул, ты все обдумал?». Она говорит мне танцевать, но приказывает стоять на месте. Она звучит и останавливается, поворачивается вспять и играет снова. Как будто у меня голове испорченный... граммофон. Мака кожей ощутила его близость. Нет, он не касался ее, не тронул и пальцем — но Мака буквально физически чувствовала тепло его тела. — Такая странная музыка. Настоящий музыкальный артхаус. Пружины скрипнули еще раз — Соул продолжал сокращать расстояние. — Да... знаешь, иногда музыка складывается из всего, что есть вокруг нас. Когда тормозит машина и скрипят колеса, а затем плачет напуганный ребенок — это тоже своеобразная музыка, можно сказать, песнь жизни. И это надо уметь слышать... часто мы не обращаем внимания на повседневный шум. — Эта песня красива по-своему. Но она может быть и просто набором звуков, знаешь, какофонией. Мака боялась повернуть голову. Она знала, что увидит. Соул нависал над ней как хищник над своей жертвой, его пальцы невесомо коснулись ее плеча, будто пробежавшись по клавишам рояля. Мака еле сдержала дрожь. — Я хочу, чтобы в моей песне жизни звучала ты. Он произнес это отрывисто, шепотом, наклонившись к самому ее уху, так, что дыхание Соула звучало громче, чем слова. Ладонью он по-хозяйски провел по талии Маки и замер, ожидая какого-то слова, звука, жеста, взгляда — чего угодно, что можно было бы трактовать как разрешение. «Раз. Два. Три», — Мака мысленно считала секунды и чувствовала себя приговоренным на смертную казнь преступником, который отсчитывает ступени по пути до плахи. Вдох, выдох, ее грудь мерно вздымалась, дыхание не сбилось, скрыв, как сильно девушка нервничает. Пальцы Соула поползли выше. «Четыре. Пять. Шесть. Семь». Семь долгих секунд, и это был максимум, который она могла себе позволить. Мака повернулась. Она столкнулась взглядом с Соулом; еще одна бесценная секунда, потраченная на пронзительный блеск его глаз, и Мака ощутила дыхание на губах. Соул ее поцеловал — сначала невесомо, это было похоже на прикосновение крыла бабочки. Мака смотрела на него широко распахнутыми глазами, Соул ухмыльнулся и припал к ее губам сильнее. Мака неловко обхватила его нераненой рукой за шею, позволяя себя целовать, позволяя его языку скользнуть внутрь ее рта. Соул прижался к ней, продолжая наощупь изучать ее тело, пальцы скользили от бедер до груди, гладили живот, изучали впадинки у ключиц, касались чуть выступающих ребер. Ему однозначно нравилось все происходящее, даже то, какой смущенной и скованной была Мака, почти не дышала, почти не шевелилась. — Я представлял твои губы совсем другими, — пробормотал он, прервав долгий поцелуй. — Но так мне нравится больше. И он снова прильнул к ней, целовал так, будто от этого зависела его жизнь; Мака стала для Соула смыслом существования в этой темной комнате, самым желанным грехом и самым страшным наказанием. Отвечая на прикосновения его губ все также несмело, Мака запустила пальцы в волосы Соула и бездумно их взлохматила, изредка касаясь плеч и шеи. Соул чувствовал, как внутри разгорается огонь, как его внутренний демон, возомнив себя Нероном, поджигает Рим. Рим горел, вспыхнув, как факел, и Соул чувствовал, что это горение перестает быть контролируемым. Он даже не уловил момент, когда его руки, и до того фривольно гулявшие по телу Маки, опустились ниже, поглаживая ее сквозь ткань джинсов между ног. Мака не прервала поцелуй, не сказала ничего против, и Соул решил, что, наконец, получил позволение. Хрустнула застежка лифчика и, отодвинув эту деталь нижнего белья в сторону, он гладил ее грудь, ласкал соски, спускался пальцами к животу и возвращался наверх. Соул потянул край футболки наверх и приподнялся сам, оторвался от ее губ, чтоб избавиться от верхней одежды. Мака рухнула обратно на кровать, пытаясь прикрыть грудь рукой и избегая смотреть Соулу в глаза. Он чувствовал, что теряет контроль. Если здесь и сейчас он не будет ею обладать — бес, так долго томившийся внутри, вырвется наружу. А тот самый бесенок, коварно хихикая, вновь поменял пластинку в испорченном граммофоне в голове Соула. Если раньше прикосновения его пальцев были нежными, то сейчас Мака явственно чувствовала, как он старается причинить ей не слишком сильную боль. — Сегодня ночью можно все, — бормотал он, припадая то к ее шее, то к ключицам, оставляя укусы и темные следы засосов. — Я мог бы убить тебя, если бы хотел. Ты так долго пыталась убежать. А теперь ты моя. Вжик — молния на джинсах поползла вниз. — Останешься такой же неприступной крепостью, даже когда будешь стонать подо мной, Мака Албарн? Их взгляды встретились. И взор Соула Итера был по-настоящему безумен. — Стой, пожалуйста, остановись, — Мака резко попыталась отстраниться, но Соул сжал пальцы на ее предплечьях с невероятной силой и скоростью, будто захлопнув капкан. — Ты пьян, ты не в себе, ты не понимаешь, что делаешь. — Я еще никогда с такой ясностью не понимал, ЧТО я делаю, — в его голосе слышалась усмешка. — Новые Отцы-основатели правы. Ночь, которая позволяет выпустить пар; ночь, в которую можно все, — отличная зарядка для целого года подчинения и повиновения! — Ты псих, — отрезала Мака, — отпусти меня! — Хочешь уйти? На улицу? В таком виде? Сколько ты там продержишься, а, маленькая зубрилка? Даже с этим неудачником Кидом тебя подстрелили! В одиночку ты там просто сдохнешь, — говорил Соул, продолжая сжимать ее руки, то и дело касаясь губами шеи девушки, отчего она извивалась, стараясь увернуться от полупоцелуев-полуукусов. — Лучше, чем с тобой, ублюдок. Хватит! — Ты ответишь за такие слова, — Соул ослабил хватку, и теперь его ладони покоились там, где только что были его губы. Тоненькая шея Маки оказалась заключена в стальное кольцо его пальцев, и Соул ощутил еще большее возбуждение. Он был крошечным человеком, стоящим перед бушующим океаном. До этого волны облизывали его ноги — и это было волнующе, будоражаще, маняще. Теперь же вода захватила его полностью, накрыв с головой. Соул тонул, и где-то в глубине души это его пугало, но он не хотел всплывать. — Живая или мертвая, Мака Албарн, — прошипел он, сжимая ее горло. — Сделай выбор. Мака бессмысленно открывала и закрывала рот, пытаясь ухватить хоть каплю воздуха. — Вижу, ты выбрала, да? — очередная усмешка. — Смерть будет тебе к лицу. — Всегда считал тебя уродом, Соул. Вижу, что не ошибся. Отпусти ее, — Кид возник в дверях спальни Соула именно в тот момент, когда его меньше всего ждали — и когда он больше всего был нужен. — Хееее, а не то что? Нос мне разобьешь? Кид смотрел на полуголую Маку и возвышающегося над ней Соула, и его испытывала на прочность совершенно непередаваемая гамма чувств. Он сжимал рукоять пистолета — как и там, в темной комнате, где он был в своих мыслях и в своем одиночестве, никем не тревожимый. Соул не мог видеть, что Кид вооружен. И Кид знал — свою правоту он докажет, если понадобится. Для этого будет достаточно одного выстрела. Соул продолжал душить Маку, она безвольно обмякла в его руках, как тряпичная кукла, больше не имея сил к сопротивлению. Не прошло и секунды, а казалось, что минула вечность. Кид не стал угрожать Соулу пистолетом или стрелять без предупреждения (а таковым было его первое желание), он просто кинулся на него, сшиб всем своим весом, они рухнули на пол и, сцепившись не на жизнь, а на смерть, пытались приложить друг друга посильнее. Краем сознания, тем, которое не было затменено жаждой отмщения, Кид отметил, что второй раз за одну ночь он сходится с кем-то подобным образом. Судьба шутит, но шутит очень плохо, «прямо как доктор исторических наук Экскалибур, преподаватель собственных историй». Соул не глядя мутузил Кида кулаками, целился то в глаз, то в бровь, то в нос, то в солнечное сплетение. Иногда он получал преимущество, бил точно в цель, и Кид встречал все его удары стоическим молчанием. И бил в ответ. За Маку, за себя, за скопившуюся в течение всех этих лет неприязнь. В какой-то момент Кид схватил Соула за волосы — грязный прием, которым он всего несколько часов назад вырубил Лиз Томпсон, снова вступил в действие. Сжав в кулаке пару более длинных прядей, он принялся изо всех сил и их остатков пытаться ударить голову Соула Итера об пол. Тот сопротивлялся, размахивал руками и еще несколько раз попал Киду по вискам и в глаз, но с каждым разом его удары становились слабее. Кид избегал до того смотреть своему сопернику в глаза, но сейчас случайно столкнулся со взглядом Соула. Его темные глаза налились кровью, ноздри бешено раздувались; в нем, казалось, не осталось ничего от того самого Соула Итера, с которым Кид был знаком. И этот недолгий зрительный контакт только подстегнул его. В последний удар он вложил все, что в нем накопилось: страх, ненависть, жажду мести, все то темное и запретное, что клубилось в его душе. Судная ночь была придумана для того, чтоб выпустить пар. И впервые за многие годы Кид воспользовался этой возможностью, дарованной новыми Отцами-основателями. Он свершил свой суд. Тело Соула обмякло, он не шевелился, но еще дышал. Под его головой расползалось красное пятно, придавая светлым, серебристым волосам алый окрас. Какое-то время Кид сидел, склонившись над его телом, то ли провожая в последний путь, то ли пытаясь отдышаться. В голове звенела пустота. Рациональная, целомудренная часть Кида еще не осознала, ЧТО только что произошло. Он всегда считал себя лучше тех, кто «выпускал зверя» в судную ночь. Он жил в равновесии с собой и своими чувствами, находил успокоение в эстетике, если чувствовал злость — медитировал, приводя таким образом свой дух и тело в здоровое состояние. А те — они проживали триста шестьдесят четыре дня ради одной ночи, когда можно было крушить и убивать, гнили в собственной озлобленности, выдавливая из себя приветливые улыбки. Кид своими руками убил человека — не потому, что в этом была необходимость, а потому что озверел. Он превратился в зверя. Прошло минут десять или пятнадцать, прежде чем бушующий в крови адреналин стал утихать. И на плечи Кида лег новый груз. Ответственность за свои поступки всегда нелегко принимать, и Кид не был уверен, что он справится. За его спиной еще была Мака... и ей тоже надо было бы как-то все объяснить. Она очнулась от удушья, накинула футболку и мялась за спиной своего друга, не решаясь подойти. Боялась — то ли его потревожить, то ли просто... приближаться к нему. Кид вжал голову в плечи, закрыл глаза и пожелал, чтобы все закончилось, когда он их откроет. Немудрено, что чуда не случилось. Мака аккуратно положила руку на его плечо, желая подбодрить. Кид дернулся, как ушибленный током. — Ночь закончится, и все будет как раньше, — сказала она с некоторым сомнением, но усилием воли придавая твердости своему голосу. Кид отлично понимал, насколько она наигрывает уверенность в своих словах. — Нет. Ничего уже не будет как раньше. — Я... не осуждаю тебя, — пробормотала Мака. — Ты спас мою жизнь. Соул... он как будто слетел с катушек, и... — О покойниках — либо хорошо, либо никак, — отрезал Кид, наконец вставая на ноги. — Я надеюсь, ты не сильно пострадала. Последняя его фраза звучала не очень уместно, Кид разлил неловкость по комнате, как банку с краской. Но Мака кивнула. — Заживет до свадьбы... — Натерпелась же ты сегодня. Из-за меня. — И... и да, и нет. Ты спас меня. Дважды. — И убил твоего друга. Убил, понимаешь? Мака обхватила себя за плечи, будто бы вдруг замерзла. — Наверное, ты прав. И я не до конца это осознаю; может, и никогда не осознаю. Мы уйдем отсюда, и я буду думать, что встречу Соула завтра в универе, а когда этого не произойдет — начну считать, что он уехал учиться по обмену. Да и... — Черт с ним. Пошли отсюда. Кид перешагнул через бездыханное тело бывшего товарища, стеклянным взглядом уставившегося в потолок, взял Маку за руку и повел прочь. Он не знал, что будет делать, куда пойдет, но собирался сказать остальным гостям квартиры, что хозяин больше не почтит их своих чудесным обществом. Кид проклинал тот момент, когда решил встать, чтоб справиться о Макином самочувствии, и в то же время благодарил судьбу за то, что это произошло. Если бы он остался в темной комнате, отданный во власть своих экзистенциальных дум, скорее всего, Кид уже никогда не держал бы Макину руку в своей руке. — Соул Итер мертв, — объявил Кид, выйдя в гостиную, чувствуя себя кем-то вроде средневекового глашатого. Объявление вышло сенсационным. — Что? — неверие в голосе ко всему безразличного Джастина Лоу. — Как? — сомнение в голосе Лиз. — Да фуфло полное, он нас разводит, — убеждение в словах Патти. — Х-х-хрррррр, хррррр, — Блэк Стар оставался последователен и все еще спал. — Так получилось, — Кид продолжал говорить, старательно подбирая хоть сколько-нибудь подходящие слова, но все равно не мог найти что-то, что звучало бы не так топорно, как сейчас. Впрочем, проступающие на его лице кровоподтеки говорили лучше любых слов. — Он позволил себе лишнее, и кто-то... кто-то тоже позволил себе лишнего уже в его отношении. Молчание, повисшее в гостиной и прерываемое только сопением Блэк Стара, звенело, буквально резонировало. Побелевший Джастин сжимал и разжимал кулаки и, если бы Кид мог, он бы обязательно обратил внимание, насколько его зацепила эта новость. Но все, что случилось за последние двадцать минут, оказалось настолько испытывающим и выматывающим, что обрабатывать информацию с той же тщательностью и прежним рационально-логичным подходом он просто уже не мог. Лиз, Патти и промолчавшая Цубаки переглядывались, Джастин вперил взгляд в Кида, и тот ответил ему тем же. — Что, черт возьми, произошло, — Джастина все еще одолевало непонимание — не только ситуации, но и того, как он должен отреагировать. В конце концов, Лоу поднялся и быстрой твердой походкой направился в спальню. Хотел убедиться. Соул не восстал из мертвых. Где-то в глубине души Кид, может быть, еще немного надеялся на чудо, но оно не случилось. Джастин Лоу закрыл глаза своего друга. Немного задержавшись над телом, которому надлежало в скором времени остыть, он шептал слова молитвы. — Осветивший путь мой во тьме, прошу, возьми за руку моего друга и своего раба, уведи его прочь из юдоли скорби. Наставь на путь истинный, на тропу, ведущую в благодатный край, где никто не знает несчастья, где исцеление находят убогие и больные, где голодный избавляется от голода. Кид пытался разобрать, что говорит Джастин, и текст молитвы казался ему смутно знакомым. — Осветивший путь мой во тьме, сердце его было чистым и светлым; прими его в свои объятия, как принял когда-то меня. Отпусти его грехи и прости внутренние раздоры. Слова становились громче и четче. И Кида вдруг пронзило понимание. — Осветивший путь мой во тьме бог Смерти, прими душу моего соратника и друга Соула Итера, так же, как примешь мою жертву тебе во славу твою. Джастин поклонился, закончив говорить. А в голове Кида звенели сказанные им слова. «Осветивший путь мой во тьме бог Смерти». Он впервые встретился с Джастином Лоу, но прекрасно знал, о каком божестве он говорил. Джастин Лоу был сектантом. Последователи культа называли себя «Косами Смерти», торжественно превращая каждую судную ночь в жертвоприношение. Они прогремели на всю страну пару лет назад, устроив церемониальное сожжение ста человек на центральной площади небольшого городка в глубине страны. Это был не единичный случай массового сожжения. Но организаторы, как правило, прославляли новых Отцов-основателей, подаривших судную ночь. Косы Смерти же восхваляли «осветившего путь во тьме». Киду стало не по себе. Джастин Лоу улыбался — словно ему свыше была послана божественная благодать. А Кид смотрел на собравшихся в гостиной товарищей по несчастью, понимая, что, вероятнее всего, один из них имеет все шансы стать обещанной жертвой. Он не стал ничего говорить Маке, или Лиз, или Цубаки, или Патти. Лиз все так же понемногу отпивала виски, замерев в соблазнительной позе, ожидая Джастина, Цубаки гладила по голове Блэк Стара — она-то точно не имела ко всему происходящему отношения, ее целью было просто переждать ночь в месте, где чуть безопаснее, чем на улице. Маку тревожить больше не хотелось. Но сказать «Сегодня у психов сезонное обострение, и оставаться под одной крышей с Лоу себе дороже, Мака, уходим» — тоже было идеей как минимум сомнительной. Как максимум — безрассудной и самоубийственной. Мелькнула мысль, а что, мол, если просто его пристрелить? И дело с концом. Какая уже разница, если все равно он взял грех на душу? «Это пиздец», — меланхолично подумал Кид, чувствуя нездоровое безразличие к своей судьбе. Неожиданно Блэк Стар дернулся и резко поднялся, испугав Цубаки. Рассеянно завертел головой по сторонам, почесал затылок, явно не совсем понимая, что с ним случилось и кто все эти люди. — Ебать-копать, эт скок ща времени? Четыре ночи? Ну епт, она какая-то бесконечная ваще, а! — Спи дальше, — ласково ответила ему Цубаки. — Да ну на, потерпим уж. В этом доме есть кофе, а? Кид опустился в кресло и устало потер виски. Всеми фибрами своей души он воззвал к шестому чувству, пытаясь понять, есть ли смысл тревожиться из-за Лоу, или это просто его надумки? Хотелось, конечно, верить в лучшее. Но Джастин был настолько спокоен и безмятежен для человека, только что потерявшего друга, что это совершенно никак не укладывалось в голове. Секунды складывались в минуты, и длинная стрелка часов неумолимо ползла по циферблату. Прозвучал звонок в дверь. — Кто-то ждет гостей? — встрепенулась было Патти, но, столкнувшись с настороженным взглядом сестры, поумерила энтузиазм. — Может, Соул кого-то ждет... ждал? — выразила сомнение Мака. — Это ко мне, — кривя рот бездушной улыбкой в своей привычной манере, ровным тоном оповестил Джастин. Как в замедленной съемке, он встал, пошел к коридору, скрылся за дверью. Кид ловил взглядом каждое его движение, ища подвох, но не мог ни за что зацепиться. Пип-пип-пип — отключение охранной системы. Щелк-щелк — поворот дверного замка. Вдох и выдох — как способ хоть немного перевести дыхание. Джастин вернулся не один. За ним в квартиру вошли еще трое — высокие люди в длинных черных балахонах в пол, скрывающих фигуру. Лица прятались за белоснежными масками, которые представляли собой круг с тремя зубьями снизу. Внутри Кида все рухнуло. По их души пришли Косы Смерти, славившие своего ненормального бога. Появление ряженых людей не могло не вызвать смятения. Патти заметно напряглась, ее рука сама по себе потянулась к шотелу и сжала его рукоять; это не укрылась от внимания Кида. Сам он уже не мог найти в себе сил сражаться хоть как-то, хоть за что-то — даже за себя или за Маку. — Епт, — выдал Блэк Стар, — так это самое, Хэллоуин-то вроде осенью, не? Он засмеялся, но было заметно, что и он нервничает. — Друзья, — торжественно объявил Джастин Лоу, — позвольте представить вам компанию на эту ночь. Те, кто с удовольствием помогут вам обрести покой и познать истину сквозь финальный аккорд страданий. — Попросту говоря, отправят к предкам, — криво ухмыльнулась Лиз. — Эй, слыш, фраерок, это было запланировано, когда ты нас сюда тащил? — Нет. И он серьезно собирается прикончить нас всех. Развернувшаяся немая сцена как будто была взята из самой паршивой ситуационной комедии. Четыре религиозных фанатика-убийцы — против двух девчонок с улиц, которые, может, и привыкли отстаивать свое право на жизнь с помощью силы, но не привыкли ради него убивать; против странной парочки, где четко разделены роли «силач» и «голос разума», причем «сила» готова броситься грудью на амбразуру ради «разума»; против ботанички, в жизни не стрелявшей из пистолета и не державшей в руках ничего, убийственнее энциклопедии; и, наконец, против парня из богатой семьи, который всегда был противником насилия, и сегодняшней ночью впервые переступившего черту. Три фигуры в черном были идентичны. — Осветивший путь наш во тьме Бог Смерти, — пропел Джастин Лоу, — прими нашу жертву. — Жертву?!? — взвыл Блэк Стар, прежде чем Цубаки резким движением увлекла его на пол, в импровизированное укрытие за диваном. Кид выхватил пистолет и пару раз пальнул наугад, патронов оставалось немного, нерационально было расходовать их все без необходимости. Он взмолился о том, чтобы эти четверо не додумались надеть бронежилеты или еще какую-нибудь защиту. Кид поискал глазами Маку — та со злостью смотрела на Джастина и его «друзей», но, не имея никакого оружия, просто пятилась назад. Лиз, переместившаяся за кресло, активно жестикулировала, пытаясь объяснить что-то младшей сестре. «Нечем стрелять», — прочел по ее губам Кид. Звякнул металл — Патти вскочила, выбрасывая руку с шотелом вперед и моментально отражая нападение человека в балахоне. Казалось, что она не прикладывает никаких усилий, чтоб сдерживать натиск, делает это играючи и с легкостью. Гостиная наполнилась звоном и скрежетом — шотел Патти сошелся с мачете в руках неизвестного. Она защищала свою сестру, не позволяя убийце к ней подойти. Несколько шагов, и она уже начала оттеснять его в сторону выхода. Было очевидно, что сектант не ожидал столь активного сопротивления. Патти была хороша в обращении с холодным оружием. «Надо вытаскивать отсюда Маку, либо перебить их всех», — подумал Кид. К Маке с угрожающим видом приближался не кто иной, как сам Джастин Лоу, и это вызвало волну гнева в душе Кида. Пока Патти схлестнулась с владельцем мачете, Лиз потихоньку пробиралась к выходу, стараясь не привлечь к себе излишнего внимания резкими телодвижениями. Кид был готов взять на себя Джастина, но ситуация осложнялась малым количеством патронов, не получилось бы просто поголовно всех перестрелять. На Блэк Стара и Цубаки остались еще двое. Кид вспомнил, как сунул парню заряженный пистолет, и просто понадеялся, что тот его нигде не оставил. Резким выпадом Кид вынырнул между Джастином и Макой, выставляя руку с береттой вперед. Лицо Лоу оставалось невозмутимым и блаженно-равнодушным. — Оставь ее в покое, — прорычал Кид, — иначе я разнесу твою черепную коробку на куски. — Она обещана Богу Смерти, — с по-настоящему милой улыбкой отвечал Джастин, — она должна была стать жертвой Соула, но ты ему помешал. Бог Смерти не любит, когда ему не отдают то, что было обещано. Поэтому я заберу сначала Маку, а потом и тебя. — Должна была стать жертвой... Соула? — опешил Кид. Секундной заминки Джастину хватило для того, чтоб выбить пистолет из его рук, и следующий удар пришелся уже Киду под дых. Джастин бил точно и сильно, весь воздух в легких Кида моментально превратился в битое стекло. Джастин продолжал наносить удары, коленом, локтем, кулаком; бил то по спине, когда Кид сгибался в три погибели, то по корпусу, то по голове. Кид давно уже не чувствовал в себе сил к сопротивлению, но сейчас, даже при всем желании, был бессилен остановить все происходящее. Блэк Стар приказал Цубаки не высовываться и перекатом подобрался к одной из двух оставшихся фигур в черном. Потасовка завязалась моментально, стоило Блэк Стару только сбить сектанта с ног, и они уже катались по полу, мутузя друг друга. Лиз прокралась в коридор, где был заботливо ею оставлен у входной двери автомат Калашникова. Сжав оружие в руках, она испытала неясную радость, это был некий гарант того, что их шансы выбраться отсюда живыми несколько увеличились. Незанятым остался только один из убийц. Лиз прицелилась; их разделяло примерно пять, может, шесть метров. Стоило сектанту повернуться, Лиз тут же пустила короткую очередь из автомата ему в маску. Отдача была сильная, и плечо неприятно заныло, но следом за первой очередью последовала вторая, куда как более длинная. Маска разбилась и осколками посыпалась на пол. Следующие пули вгрызались уже в лицо убийцы, искажая его до неузнаваемости. Капюшон от балахона слетел, открывая миру россыпь золотых локонов. Это явно была девушка. Но после того как Лиз отправила в ее (возможно, когда-то — очень хорошенькое) лицо целую обойму, девушка превратилась в расстрелянный кусок мяса, с грохотом упавший на пол. Маленькая дистанция сыграла с ней злую шутку. Блэк Стар боролся со своим «балахоном», катаясь по полу, и явно имел все шансы одержать победу. Патти все еще упражнялась в фехтовании, отражая удары мачете с помощью своего шотела. Ее соперник был хорош — резкие, непредсказуемые выпады, которые иной раз только каким-то чудом не сносили Патти голову. Но и она была неплоха, ловко уклонялась от его атак. Патти будто танцевала. И это был бесконечно опасный танец, танго двух клинков, сошедшихся не на жизнь, а на смерть. У одного Кида дела не задались, потому что Джастин явно имел над ним неоспоримое преимущество. Кид осел на пол, и Лоу просто добивал его, продолжая наносить крепкие удары, пусть и призванные не убить, а только лишить сознания, чтоб избавиться потом. Лиз долго не думала. Как разъяренная фурия, она метнулась к Джастину со спины и со всей силы, что могла найтись в ее тоненьких ручках, ударила его прикладом по затылку. Для того чтобы Лоу отключился, этой силы оказалось недостаточно. Джастин обернулся — в его взгляде читались удивление и презрение. Лиз замахнулась снова, но Джастин оказался проворнее, перехватив ствол оружия. Короткое время они боролись за автомат, но Лиз не хватило сил, чтоб сдержать натиск. Получив явное преимущество, Джастин вырвал автомат из рук девушки и оттолкнул ее в сторону. Лиз полетела на пол и отползла чуть назад, но сейчас не она интересовала Джастина. Он обернулся — и слишком поздно заметил движение там, где только что была Мака, которую безуспешно пытался защитить Кид. Мака подхватила чугунную кочергу со стойки с каминными принадлежностями и, замахнувшись ею, как заправский гольфист заносит клюшку для удара по мячу, съездила Джастину по лицу. Он широко-широко распахнул глаза, ойкнул и рухнул без сознания. — Хорошо сработано, подруга, — процедила Лиз сквозь зубы, а затем смачно сплюнула в его сторону. — А я еще и глазки строила этому гандону! Мака криво ухмыльнулась, то ли признавая одобрение собственного удара, то ли разделяя мнение Лиз относительно Джастина. — Займись своим фраерским дружком, — бросила Элизабет, — в чувство его приведи, мы почти со всем справились. Патти продолжала успешно орудовать шотелом, ей даже удалось немного оттеснить неприятеля к двери в коридор. Удар за ударом, выпад за выпадом, она орудовала серповидным клинком так, будто родилась для одного этого сражения. Впрочем, ее противник с мачете не отставал, было видно, что он не впервые сходится в такой схватке. Если Патти брала напором, то он — мастерством. С каждой минутой атаки «балахона» становились все более яростными и агрессивными, и Патти даже слышала разозленное сопение из-под его маски. Человеку, кем бы он ни был, явно не нравилось, что тощая и мелкая девчонка оказывает ему весьма достойное сопротивление. Блэк Стар тем временем утратил преимущество в борьбе. От одного из ударов, который должен был прийтись по лицу, но по факту пришелся по маске, скрывавшей его, та самая маска раскололась. Блэк Стар увидел, что все это время сражался с девушкой, явно азиатской наружности, с черными волосами, обрезанными под каре, и узкими темными глазами. Одной секунды его промедления азиатке хватило: на правой руке у нее был кастет и растерявшийся Блэк Стар подпустил ее слишком близко, чтоб успеть отбиться. Кастет мазнул по виску — в последнюю секунду Блэк Стар несколько оттолкнул руку, но траекторию уже было не изменить. Удар его дезориентировал, и убийца воспользовалась этим, чтоб получить окончательное и полное превосходство над ним. В следующие полторы секунды картина стала радикально изменившейся, и от нескольких ударов по лицу Блэк Стар вырубился. Азиатка поднялась. Из ножен она вытащила кинжал, украшенный тонкой резьбой по лезвию. Казалось, что его обладательница сама залюбовалась им на несколько секунд, занося клинок для удара. — Осветивший путь мой во тьме Бог Смерти, прими душу человека, достойно оказавшего сопротивление твоему верному последователю, так же, как примешь мою жертву тебе во славу твою. — Нет! Спрятавшаяся от глаз убийц Цубаки кинулась наперерез движению кинжала. На ее звонкий, отчаянный вопль обернулись почти все: сектант с мачете, Мака и только пришедший в себя Кид, Лиз, пытавшаяся подгадать момент, чтоб помочь сестре. Только Патти все еще была сконцентрирована на своем личном бое и, воспользовавшись тем, что ее соперник утратил бдительность, точным и выверенным ударом отсекла ему кисть руки — ту, что сжимала мачете. Время замедлилось. Цубаки взлетела, как птица. Вопрос был в одном — кто сильнее: силы гравитации, помогавшие кинжалу, или же ее желание спасти любимого человека? Раз, два, три — она преодолела те несколько метров, что отделяли ее от Блэк Стара. Выбить оружие из рук азиатки она уже не могла, просто бы не успела. Так что клинок вонзился прямо в ее живот, под солнечное сплетение. Цубаки стала живым щитом для того, кто все время был ее ангелом-хранителем. Азиатка потянула оружие на себя, чтоб еще раз вонзить его в плоть. И еще. И еще. Снова удар. Казалось, что она обезумела, ее синие глаза, которые до того она подслеповато щурила, были широко распахнуты, зрачки сжались в черные точки, а из пухлых губ то и дело вырывались короткие смешки. Удар сыпался за ударом. — Ха... всего несколько царапин... ха-ха... Лиз не выдержала первая и, дотянувшись до Кидовой беретты, выстрелила азиатке в затылок. Меткости ей было не занимать. И убийца рухнула вперед, не выпуская из рук своего клинка. Следом послышался еще один звук падающего тела — Патти перерезала своему неприятелю горло. И его голова теперь держалась только на паре уцелевших сухожилий, тонкой полоске кожи и добром слове. Лиз подползла к горе из трупов и полутрупов, скинула бездыханную азиатку и взяла лицо Цубаки в свои ладони. — Так, не умирать, слышала?! Все будет отпад, тебе нанесли всего несколько царапин... — шептала она, кончиками пальцев гладя Цубаки по щеке. — Двадцать два удара... — горько поправила Мака, обнимавшая Кида. Цубаки все прекрасно понимала — и оттого измученно улыбалась. — Позаботься о Блэк Старе, — едва разлепляя побледневшие губы, произнесла она. Лиз судорожно закивала, по необъяснимой причине едва сдерживая слезы. Они и знакомы-то были всего три или четыре часа, но Цубаки производила впечатление очень приятной и доброй девушки, и то, что ценой своей жизни она защитила того, кого любила... Краски стремительно покидали лицо Цубаки, делая его серым и безжизненным. Утекали прочь румянец щек и блеск глаз. Лиз потянула обессилевшую Цубаки на себя и пересадила на пол. Блэк Стар, которого она до этого прикрывала, немного шевелился. — Он жив, придет в себя и все будет по кайфу, — твердила Лиз, — и ты будешь жить, ночь закончится и все будет у вас просто супер... Лиз повторяла жизнеутверждающие фразы, как мантры, пока взгляд Цубаки не стал совсем стеклянным и ее дыхание не остановилось. Пол гостиной Соула Итера был залит кровью. Она хлестала из перерезанного горла одного из «балахонов», из живота Цубаки, из затылка азиатки... Казалось, что в рамках этой небольшой комнаты случился миниатюрный ад. Победа далась с большим трудом. Блэк Стар еще был в отключке, и, пусть никто не сказал об этом вслух, но отчасти все были этому рады — как-то предстояло объяснить ему, что Цубаки больше нет в живых. Никому не хотелось брать такую ответственность на себя. Кид уже был в сознании, но не стремился совершать активных действий, у него все тело болело — пожалуй, он за всю жизнь не дрался столько, сколько за сегодняшнюю ночь. Мака сидела с ним в обнимку, обхватив его обеими руками. Патти вертела своим шотелом, поворачивая его то одной стороной к свету, то другой. Лиз закрыла глаза Цубаки и молча наклонила голову. Прошло минут пятнадцать, прежде чем Блэк Стар пришел в сознание. Мака делала Киду компрессы, Лиз опрокидывала в себя остатки из чудом уцелевшей бутылки виски; Блэк Стар захрипел и попытался принять сидячее положение. Ему это удалось не с первой попытки. Он увидел покоившееся рядом с ним тело и тихо застонал. В тот момент каждый пожалел о том, что они не додумались убрать труп куда-нибудь подальше, с глаз долой. Но Блэк Стар в глубине души был за это благодарен. Если бы он не увидел это сразу, в нем бы еще теплилась надежда, разбить которую — намного сложнее, страшнее и больнее, чем сразу принять то, что изменить уже нельзя. Он не знал, что ему делать. Попрощаться? Стоически изобразить, что все в порядке? Не сдерживаться и заплакать? Потерянный и растерянный Блэк Стар просто смотрел в одну точку перед собой, не понимая, куда себя деть. Его взгляд был таким же стеклянным, как и у нее. Блестящие черные глаза Блэк Стара посерели, будто кто-то сверху щедро посыпал их прахом. Все живое и настоящее внутри него умерло вместе с Цубаки. И даже несмотря на то, что Блэк Стар все еще мог есть, пить, дышать, он ощущал себя приконченным, выпотрошенным и по органам хаотично зарытым в землю. — Помочусь на могилу того урода, кто это сделал, — просипел он, пытаясь пошутить, но шутка осталась непонятой. — Пойдем, тебе нужно обработать ссадины, — Лиз попыталась подцепить его под локоть, но Блэк Стар даже не шелохнулся. — Пошли, — повторила она — и снова ноль реакции. — Да встань же ты, е-мое! Он имел самый несчастный вид из всех, что можно представить. — Не трогай меня сейчас, — попросил он неожиданно тихо, — я хочу просто побыть наедине с собой и своими мыслями. Я потерял то немногое, ради чего пытался жить и противостоять этому миру. Эти слова так резко контрастировали с привычной речью Блэк Стара и его образом балагура, что Лиз, все еще державшей его за руку, показалось, что ей за шиворот вылили ушат холодной воды. — Эт самое... если хочешь, можешь выговориться, мы поймем, — сказала Лиз за всех, но ведь и на самом деле не было никого, кто выступил бы против. Но Блэк Стар сокрушенно покачал головой. Большая его часть все еще не могла поверить в случившееся. А та часть, которая верила, — отказывалась принимать и винила себя во всем. Это ведь он должен был ее защищать! Он должен был закрыть ее от пуль и стрел! Но все вышло наоборот, и это было самое ужасное. Стоило Блэк Стару закрыть глаза — в памяти всплывал ее образ, милая улыбка на лице, скромный взгляд, и хотелось просто упасть ничком на пол и рыдать. Осознание собственного бессилия давило его, как гигант давит муравьев. Лиз оставила Блэк Стара, как он и просил. Никому ничего не говоря, она сгребла в охапку Патти, уткнувшись носом ей в плечо. Когда-то давно они уже потеряли свою семью, Лиз отлично помнила, как одичавшие люди показательно обезглавили их родителей на лужайке возле дома. Как кричала мама, когда с глухим стуком голова их отца приземлилась на траву, и как улюлюкали возбужденные убийцы. И как сама Лиз закрывала Патти глаза, чтоб та не увидела развернувшегося ужаса, чтоб у нее остался хоть малейший шанс сохранить здравый рассудок. Их семья никогда не была богатой, и у них не было денег на дорогие системы защиты. Они заколачивали двери и окна перед судной ночью, но... в какой-то момент это не помогло. Для тех, кто в судную ночь стремился «очистить страну от скверны», несколько прибитых досок — очень слабое препятствие. Правительство молчало, но факт оставался фактом: в судную ночь за бедными семьями охотились, бедняков уничтожали и истребляли, это было сродни забавы для высших социальных классов. Некоторые люди выходили на настоящую охоту целыми кланами — вели счет, кто убьет больше бездомных или других людей, не отягченных материальными благами. Отец хранил оружие для судной ночи, но один мужчина средних лет с ТТ не смог противостоять практически целой армии вооруженных «чистильщиков», как они себя называли. Лиз и Патти малодушно спрятались, благодаря чему им удалось сохранить жизнь. Утро, наступившее после той судной ночи, забыть было невозможно. Выбравшись из своего укрытия в подвале, где можно было наблюдать за всем происходящим сквозь тонкую щелку, они стояли и смотрели на два обмякших тела, привязанных к дереву и только потому оставшихся в вертикальном положении. Мама и папа — без голов; головы лежали отдельно. Их лица были немного удивленными, будто они перед смертью толком не успели осознать, что происходит. На лицо отца спланировала божья коровка. Ярко-красный жучок приземлился точно на глазное яблоко, пошевелил ножками, будто проверяя, что там у него, под ногами, и медленно пополз вниз. Лиз ненавидела божьих коровок с той самой минуты. Во всем мире у нее не осталось никого, кроме Патти; а у Патти не осталось никого, кроме Лиз. Сестры держались друг за друга с такой неистовой силой, что, возможно, даже самой смерти было бы не под силу их разлучить. Поэтому сейчас они обе отлично понимали, что чувствует Блэк Стар и сколько боли теснится у него внутри, несмотря на то, как тщательно он старался это скрыть. Его выдавал взгляд. Возможно, было бы лучше, если бы он злился, орал, крушил, метал, сделал бы хоть что-нибудь, чтобы выплеснуть эмоции. Но он просто сидел; он был перегоревшим внутри, как лампочка, лишившимся самой важной своей детали, которая подпитывала его волю к жизни. Установившееся молчание было знаком памяти. Все они, вместе — и каждый по отдельности — думали о том, каково это, терять родных людей, вне зависимости от того, друг это, родитель или возлюбленный. К сожалению, знаний о том, что чувствуешь в момент, когда понимаешь, что этого человека уже не вернуть, хватало всем... Своеобразная панихида нарушилась тихим стоном. Пятеро голов моментально повернулись туда, откуда он исходил. Среди мертвых тел виднелось шевеление. Джастин Лоу приходил в себя. Стоило ему только поднять голову, как Блэк Стар вскочил, подобрал с пола ритуальный клинок, которым орудовала азиатка, с молниеносной скоростью преодолел жалкие метры, отделявшие его от Джастина, схватил того за грудки, впечатал в стену и вонзил кинжал в плечо так, что Лоу оказался буквально приколотым. — В детстве бабочек коллекционировал? — в своей безмятежной манере спросил тот. — Ты!! — взревел Блэк Стар, прижимая своим предплечьем голову Джастина так, что она оказалась несколько вздернута. — Ты гребанный ублюдок!! По твоей вине погиб ни в чем не повинный человек!! Джастин хмыкнул, но промолчал. — Тебя самого мало раздавить! Ты просто урод, который нападает на слабых и беззащитных!! — Беззащитных? — в его тихом, едва доносящемся голосе было слышно искреннее удивление. — Вы просто неудачники... — Мы — неудачники? Я — неудачник?? — продолжал орать Блэк Стар, своим лицом все ближе надвигаясь на Джастина. Последний не выдержал и демонстративно смахнул со своей щеки капельки слюны, которые изо рта Блэка летели во все стороны. — Это ты неудачник!! Ты жив только потому, что я до сих пор не свернул тебе шею, ебать-копать!! И тебе никто не поможет, слышишь, никто!! Ни друзья, ни твой бог, никто не будет знать, что ты еще жив, мудозвон! Я переломаю тебе все кости, каждую твою ебаную косточку — поштучно, и ты будешь мучиться и просить, чтоб тебя оставили в покое, но нет! Я пристрелю тебя за секунду до того, как зазвучит сирена, и то только потому, что, как бы ты, псина вонючая, не мучился, ЭТОГО ВСЕ РАВНО БУДЕТ МАЛО! Глаза Блэк Стара налились кровью. Кид уже не в первый раз за ночь видел, как звереют люди, и понимал, что ничего хорошего это не сулит. «Мы все как будто отравлены этой атмосферой всеобщей ненависти, — подумал он, — она попадает в легкие вместе с воздухом, не оставляя даже шанса избежать интоксикации». Блэк Стар не выдержал переполнявшего его гнева и со всей силы врезал Джастину по лицу. У того хрустнула челюсть, рот моментально наполнился кровью, он сплюнул выбитый зуб. Грудь Блэк Стара тяжело вздымалась, а костяшки пальцев побелели от того, как сильно сжаты были его кулаки. На некоторое время установилось молчание, Блэк Стар вперил полный отвращения взгляд в Джастина, а тот отвечал взором, полным снисхождения. С разбитым лицом, воткнутым в плечо кинжалом, напичканный угрозами жесточайшей расправы, как скот, которого готовят на убой, — кормом, он все еще чувствовал свое превосходство. Это и пугало, и заставляло восхищаться. — Осветивший путь мой во тьме Бог Смерти не оставит своего последователя, — пробулькал он, чуть ли не пуская кровавые слюни. Рука Джастина потянулась к выключателям. Их было два друг над другом, один — обычный, белый и пластиковый, а под ним — простая черная кнопка. Блэк Стар ударил его еще раз, и еще, но Джастин упорно продолжал тянуться. «Хочет выключить свет?», — Лиз наблюдала за этим, изогнув бровь. Джастин все же дотянулся до цели. Щелкнул, но комната не потемнела. — Здание заминировано, — будничным тоном сообщил он, криво улыбаясь, — Соул перепаял провода так, что выключатель активирует таймер на взрывчатке. На месте дома будет воронка. Если хотите пожить еще пару часов — бегите на улицу и постарайтесь продержаться до рассвета. — Он блефует! — выкрикнул Кид, но Джастин продолжал криво улыбаться. — А если хотите отправиться к богу Смерти вместе со мной, оставайтесь здесь. Не могу обещать, что вам понравится. Патти молниеносной тенью помчалась по коридору, заглядывая во все комнаты. Она не знала толком, где искать и что, ее представления о взрывчатых веществах ограничивались образом красных шашек динамита, связанных по несколько штук, — такие обычно в детских мультфильмах показывают. Странные черные мешки неровной горкой возвышались друг на друге. К самому крайнему из них действительно вел тонкий проводок. Патти присвистнула — на вид было килограмм семьдесят. — У вас полторы минуты, — припечатал Джастин Лоу. Блэк Стар замахнулся еще раз для удара, но Кид перехватил его руку и потянул за собой, чуть ли не как шкодливого котенка — потащил за шкирку. — Ублюдок! — орал тот. — Сдохни в муках! Гостиная опустела в считаные мгновения. Джастин выдернул кинжал из своего плеча и устало опустился на колени. Он сложил ладони в молитвенном жесте, закрывая глаза. — Путь мой осветивший во тьме Бог Смерти, не покидай меня в столь тяжелое время. Молю тебя о прощении и понимании, о согласии и принятии. Шестьдесят, пятьдесят девять, пятьдесят восемь... — Забери мои грехи и мою печаль! Пусть смоют их те же волны, что омывают твой благодатный край! Приведи меня туда, где бедный забывает о голоде, больной забывает о муках, странник забывает об усталости. Двадцать семь, двадцать шесть, двадцать пять... — Я молю о прощении и смиренно преклоняю перед тобой голову. Моя душа отправляется к тебе, чтобы больше никогда не расставаться. Четыре, три... — Путь мой осветивший во тьме Бог Смерти, рассей черноту над этим городом и над моим сердцем! Свет и жар вырвались на свободу, снося все на своем пути. Джастин так и не шелохнулся — согнувшись в три погибели, сжимая ладони и шепча молитвы своему божеству, он встретил смерть, широко распахнув глаза. Сложно было позавидовать его судьбе — возможно, когда наступит утро, даже опознать его останки станет огромной проблемой, но тем не менее — он ушел из этого мира, чувствуя, что выполнил свою миссию. Взрывчатки оказалось мало, чтоб на месте здания осталась воронка. А вот для того, чтоб превратить в пыль два с половиной этажа, ее было вполне достаточно. Кид, Блэк Стар, Лиз, Патти и Мака бежали так, что, пожалуй, могли посоревноваться даже с самыми настоящими марафонцами. И когда за спиной раздался взрыв, они едва преодолели дверь подъезда. Останавливаться было нельзя, и ноги сами несли их дальше. Спотыкаясь о подворачивавшиеся изредка тела, они бежали как можно дальше от дома на Парковом шоссе, который этой ночью стал адом для каждого из них. Все они что-то потеряли, так или иначе. Любовь всей жизни или веру в себя, уверенность в завтрашнем дне или самообладание, построенное на запрятанных глубоко внутри болезненных воспоминаниях о прошлом. И пока осыпался горящий кирпич, они чувствовали себя несколько спокойнее. Это место заслужило быть уничтоженным. Вся Америка, в очередной раз пропитавшаяся кровью, разделяла это чувство.Эпилог
Солнце поднималось из-за горизонта, окрашивая мир в нежно-розовый цвет. Мака сидела на краю крыши, болтая ногами. Внизу распластался целый огромный город, и она одна была над ним — владычица и хозяйка. Чувство вседозволенности зашкаливало. Казалось, сделай шаг за край — и воспаришь, словно птица, отпустив все проблемы и тревоги прочь. Рядом с ней сидел Кид, приобнимая ее за плечи одной рукой и сжимая сигарету во второй. Он ее не курил — сигарета просто бессмысленно тлела после сделанных первых двух затяжек. Кид не смотрел на город — Кид смотрел на небо. Где-то там, наверное, сейчас собираются души всех убитых сегодняшней ночью. Кого-то из них ждет ад, кого-то рай. А кто-то пойдет по собственному пути, направляясь к иным богам со своей собственной оценкой реальности. Где-то там, наверное, сейчас встретились Соул Итер и Джастин Лоу, чтобы начать долгую прогулку туда, где их души будут избавлены от поселившейся в них тьмы. Кид надеялся, что никто не будет служить по ним панихиду. Мака прижалась к Киду плотнее. На улице было холодно. Кид затушил сигарету и щелчком пальцев отправил окурок вниз. Здесь, на небоскребе, все воспринималось совершенно иначе. Как раньше у них уже ничего не будет — все будет совершенно по-другому. И теперь Кид понимал, что это вовсе не обязательно значит «плохо». До конца ежегодной судной ночи оставалось десять минут.***
Лиз и Патти бесшумно крались по опустевшим под утро улицам города. Патти все еще сжимала в руках свой шотел, и это было их единственное оружие. Все почти закончилось, осталось совсем чуть-чуть. Лиз держала свою младшую сестру за руку, боясь, что та отстанет, или потеряется, или оступится и упадет. Какие глупые, надуманные страхи! Сейчас вокруг них было полно ужасов куда более реальных и более серьезных. Но Лиз все равно не выпускала ее ладонь. Мы почти пережили эту ночь. Мы ее почти пережили, — повторяла она мысленно, огибая очередное мертвое тело. — Осталось всего ничего, и мы навсегда уберемся из этой проклятой страны! Я тебе обещаю, моя милая сестричка... Решение навсегда покинуть Америку давно зрело в ее голове. И сегодняшней ночью понимание того, что больше никто и ничто их тут не держит, стало особенно сильным. Лиз отсчитывала в своей голове минуты до сигнальной сирены и не отпускала ладошку Патти. А та беспечно улыбалась, зная, что ни за что не пропадет, пока у нее есть самая замечательная на свете сестра. Без разницы, что они там пережили в прошлом, — все это было давно. Главное, что сейчас они есть друг у друга, и поэтому они справятся со всем на свете.***
Блэк Стар сидел на лавочке в сквере, сложив ноги в позе лотоса. Он не пытался спрятаться, скрыться и не привлекать к себе внимания. Он просто сидел, не шевелясь, и кончиками пальцев поглаживал острие перочинного ножичка, подобранного у одного из трупов. «Первое правило убийцы: скройся во тьме, задержи дыхание, подкрадись к жертве». Его вдохи были короткими и редкими, грудная клетка почти не вздымалась. «Второе правило убийцы: познай свою жертву, научись предсказывать ее мысли и движения». Лицо Блэк Стара стало безмятежным, будто кто-то щелкнул переключатель для мышц. Зазвучала сигнальная сирена. Вот он — конец. «Правило убийцы номер три: до того, как жертва узнает о твоем существовании... уничтожь ее». Мир наполнился звуками, зазвучали сирены пожарных и сигнальных машин. — Впереди еще целых долгих триста шестьдесят четыре дня до следующей ежегодной судной ночи. Блэк Стар распахнул глаза. В следующий раз он будет в игре.