Успел

Бронированный транспаристил, отделяющий мостик разрушителя от холодного космического вакуума, ломается, как тонкое стекло, едва соприкоснувшись с мощными щупальцами пургилов. Помещение затапливает ощущение паники, отчаяния, горечи поражения, ещё несколько секунд назад бывшего практически полной победой. Бластерные выстрелы не могут пробить толстую шкуру чудовища. Вокруг слышны даже не крики — хрипы — офицеров, которым оно сломало хребет и обрекло на мучительную гибель. Плотное кольцо щупалец сжимается вокруг собственной грудной клетки. С хрустом ломаются рёбра, впиваясь во внутренние органы и раздирая их на кусочки, в глазах темнеет от боли, лишённые кислорода лёгкие жжёт, будто огнём. Нет возможности даже вдохнуть, не то что пошевелиться или высвободить руку. Дарт Вейдер открывает глаза, тяжело дыша. Он в своей камере для медитаций на борту «Экзекутора». Перед ним — белые стены и стальные манипуляторы медицинских дроидов. Никаких пургилов и разбитого транспаристила. На краю сознания мелькает мысль о том, что даже если разжать хватку пургила, это не спасёт от удушья, потому что нарушена герметичность мостика, а за бортом — открытый космос. Абсурд. Шлем и доспехи позволят ситху находиться в вакууме без вреда для себя. На следующую ночь сон повторяется почти в точности: хруст иллюминатора, крики, щупальца, удушье, нестерпимая боль. Через одну — тоже. Через две. Через три. Через неделю, проходя с утра мимо офицерской столовой, Вейдер жалеет о том, что состояние здоровья не позволяет ему выпить чашку кафа. Лишённый отдыха из-за кошмаров организм не хочет нормально работать. Сомнений в том, что это видение, уже нет. Понять бы ещё, что оно значит. Единственное, в чём он уверен — опасность грозит не ему. Бронированный транспаристил, отделяющий мостик разрушителя от холодного космического вакуума, ломается, как тонкое стекло, едва соприкоснувшись с мощными щупальцами пургилов. Помещение затапливает ощущение паники, отчаяния, горечи поражения, ещё несколько секунд назад бывшего практически полной победой. Вейдер старается разглядеть детали. Понять, что это за корабль, на орбите какой планеты он находится (в том, что на орбите, сомнений нет: пусть на данной высоте атмосфера и разреженная, но те, кто находится на мостике, не теряют сознание слишком долго для оказавшихся в вакууме, а значит, она есть). Бластерные выстрелы не могут пробить толстую шкуру чудовища. Вокруг слышны даже не крики — хрипы — офицеров, которым оно сломало хребет и обрекло на мучительную гибель. Ситх прислушивается к голосам, пытаясь узнать хоть один из них, но тщетно: все они слишком искажены болью. Узнать кого-то по отпечатку в Силе тоже не получается. Тот, чьё поражение снится Вейдеру каждую ночь, не форсъюзер, а ситх видит всё его глазами. Его глазами? Вейдер обращает внимание на то, что видит всё в несколько непривычном спектре. Плотное кольцо щупалец сжимается вокруг собственной грудной клетки. С хрустом ломаются рёбра, впиваясь во внутренние органы и раздирая их на кусочки, в глазах темнеет от боли, лишённые кислорода лёгкие жжёт, будто огнём. Нет возможности даже вдохнуть, не то, что пошевелиться или высвободить руку. Синие пальцы сжимаются в кулак от отчаяния и ярости. Он теряет сознание. Синие пальцы?! Траун?! Вейдер не привык тратить время зря. На то, чтобы узнать, где сейчас командующий седьмого флота, потребовалось лишь несколько минут. Гранд-адмирал вылетел на Корусант, чтобы обсудить с Императором финансирование своего проекта — СИД «Защитник». Вряд ли чиссу что-то угрожало в столице. На планете из видения явно был какой-то конфликт, в котором Траун принимал участие. Скорее всего, это связано с заводом на Лотале, на котором изготавливали новые истребители и который повстанцы неоднократно пытались захватить. Вейдер запрашивает информацию о ситуации там, пытаясь выяснить, что именно должно случиться и когда. Время ещё есть, но его мало. Губернатор Прайс взорвала запасы топлива для завода. «Дура!» — думает ситх. Да, погиб джедай, но она сама выполнила его задание. Оставлять такой командование обороной планеты — безрассудство. Гранд-адмирал не может этого не понимать. Значит, скоро он будет там. Ситх тоже отдаёт приказ лететь на Лотал. Всё оказывается даже хуже, чем Вейдер может предположить. Губернатор Прайс попадает в плен к повстанцам, они захватывают имперский комплекс. Траун спешно возвращается с Корусанта и поначалу его план срабатывает, лидер повстанцев, ученик джедая Бриджер, вынужден сдаться, чтобы сохранить жизни мирных жителей. А потом прилетают они. Вышедшая из гиперпространства Эскадра Смерти застаёт на орбите космических китов и обломки седьмого флота. Только вот ситх знал заранее, что этого стоит ожидать. Корабли под командованием Вейдера тут же открывают огонь по пургилам, стараясь не задеть имперские корабли. Меньше чем через минуту, пургилы мертвы, а укрывшиеся под куполом повстанцы схвачены. Они так и не смогли его взорвать, боясь жертв среди мирного населения, и были пойманы запертым внутри купола имперским гарнизоном планеты. Ситх приказывает отправить людей для поиска выживших с остатков седьмого флота. К спасательному отряду, который должен лететь на «Химеру», он присоединяется сам. Вейдер за свою жизнь насмотрелся многого, но сейчас находиться на мостике противно даже ему. Раздавленные тела штурмовиков и офицеров в неестественных позах валяются среди мёртвых фиолетовых отростков. Кто-то ещё жив. Раненых грузят в реанимационные капсулы. Молодой энсин, только что из академии, ещё не видевший толком войны и уж точно не видевший вблизи столько трупов, от такого зрелища расстаётся со своим завтраком. Рядом шевелится и стонет, приходя в себя, мальчишка, возомнивший себя джедаем. Его жизнь обрывается одним ударом алого меча. Ситх лишь презрительно фыркает. Ему нет дела до всех этих юнцов. И до лейтенанта, которому осколком перерезало горло, тоже нет. Он идёт дальше и, используя Силу, поднимает самую большую кучу щупалец, под которыми обнаруживается Траун. Без сознания, но живой, гранд-адмирал тут же поручается заботам медиков. «Мать тоже была жива, когда ты её нашел», — услужливо напоминает внутренний голос, заставляя неприятный холодок пробежаться по коже под доспехами, а механические кулаки — сжаться в бессмысленной уже ярости. В груди поселяется страх, что он не успел и в этот раз. Нервно ходить из стороны в сторону под дверью операционной не в характере Вейдера, он проявляет своё беспокойство иначе, не позволяя никому увидеть его со стороны. Задач перед ним, к счастью, стоит немало: разобраться с ситуацией на Лотале, наказать виновных, особенно — губернатора Прайс, провести допрос пленных повстанцев и после — их показательную казнь. На всё это уходит немногим больше пяти часов. База повстанцев на Явине IV. Сопротивляться воздействию Силы никто из оставшихся членов экипажа Призрака не может, поэтому допрос не затягивается. Основное время уходит на оформление бумаг. Когда Вейдер возвращается, то узнаёт от врачей, что состояние гранд-адмирала оценивается как тяжелое, но прогноз всё же благоприятный. Дальше он почти не слушает: всё равно не сможет продраться через множество медицинских терминов. Основной смысл, впрочем, уловить не трудно: вся грудная клетка всмятку, осколки сломанных рёбер повредили лёгкие. На лечение уйдёт очень много времени, но это ситха не волнует. Главное — Траун будет жить. Он успел, впервые в жизни успел прийти кому-то на помощь. Вейдер не заглядывает в палату: незачем, да и знает по себе, что если чисс будет в сознании, то вряд ли захочет, чтобы его видели таким, а если нет, то навещать его и вовсе бессмысленно. Ситх возвращается в свою каюту. Не занятые делом мысли раз за разом возвращаются к кошмарам. В прошлой жизни ситх видел сны о смерти своих близких. Близким ему высокомерный гранд-адмирал не был. Напротив, ещё один протеже Императора вызывал ревность и гнев. Тем более когда ему так легко простили поражение на Атоллоне, в то время как самого Вейдера учитель жестоко наказывал за малейшие ошибки. Это поражение Император тоже наверняка простит. Совместная миссия на Батуу заставила зауважать чисса, как союзника и достойного офицера, но всё же — не настолько, чтобы преодолеть неприязнь, существовавшую между ними. Или настолько? Почему осознание того, что Трауну грозит опасность, заставило ситха сорваться с места и лететь через полгалактики? Гранд-адмирал — один из лучших, его смерть была бы большой потерей для Империи. Определённо да. Так он скажет учителю. Но было что-то ещё. Что-то, что позволяло поставить чисса в один ряд с Падме и матерью. Что-то, что раз за разом заставляло терпеть его насмешки на Батуу. Что-то, из-за чего Вейдер едва не ответил правду на вопрос Трауна о своём прошлом. Что-то давно забытое, в чём он не сможет признаться даже себе.