Капли

Небо всё ещё было затянуто тучами, хотя кое-где уже появились просветы. Дождь ещё местами шёл, но здесь, на самом берегу, пока было сухо. Трёхлапый радостно скакал по песку, то ныряя нам чуть не под ноги, то отвлекаясь на лениво копошащихся крабов и редких чаек. Невольно хотелось подобрать палку попрочнее и кинуть ему, словно собаке. Но, полагаю, мой персиковый друг скорее разгрызёт её в щепки, чем послушно принесёт назад. Да и хвоста, которым можно радостно вилять, у него не было. Гулять мы отправились, потому что от сидения под крышей, дома ли, в гостях или в баре, хотелось уже просто выть. Месяц Ураганов в этом году выдался особенно ярым, и ливни, казалось, не прекращались ни на минуту, лишь в последние дни сменившись многочасовыми дождями с короткими перерывами. Буваллон клялся и божился, что подобного не случалось уже лет двадцать, не меньше, а некоторые посетители "Лихого виража" всерьёз переживали, что пол-острова может просто смыть. Не то чтобы эти опасения были совсем нереальными, но такого пессимизма наш Черепаший всё же не заслужил. Наива встретилась на полпути к пляжу. Команды Севера и Алисы засели на острове в самом начале тайфунов, так что летунья сейчас томилась по небу не меньше меня. Девушка с радостью согласилась поменять планы (просиживание штанов в "Вираже" в компании приевшихся членов экипажа) и присоединилась к нашей с Трёхлапым прогулке. Всё-таки за месяц на земле мы изрядно насиделись, и размять ноги было чертовски приятно. Особенно в хорошей компании. Солнечный луч пробился сквозь свинцовые облака, раскрасил набегающую волну в почти зелёный. Я залюбовался оттенком, столь давно не виденным и похожим на искрящийся изумруд в тёмно-сапфировой оправе. Наива, чуть прищурившись, глянула наверх, на место разрыва, силясь разглядеть сквозь яркий свет хоть кусочек неба. Затем тучи снова сомкнулись, но этот лучик уже пустил свои корни в наших душах, оставив яркую надежду на скорый конец вынужденного перерыва в полётах. Трёхлапый с визгом распугал стайку чаек и чуть не получил удар клювом от самой бойкой из них. Рассерженно фыркнув, он не успел достать обидчицу и поспешил обратно к нам, тихонько ворча. Я достал из кармана куртки гость орешков и стал кидать ему по одному, в качестве утешения. Наива тут же протянула ладошку, прося поделиться, и Трёхлапый быстро забыл былые огорчения и радостно скакал за орешками, которые мы бросали по очереди. Отряхнув руки от шелухи, я сунул их в карманы – и когда только заимел эту привычку? – и просто смотрел, как Наива, хихикая, кидает оставшиеся орешки со всё большим разбросом, заставляя Трёхлапого бегать вокруг. Последние три она скормила ему прямо из ладони, совсем не боясь, что он может её задеть. Через пару метров летунья пристроилась на камне у самой воды и, склонившись, опустила руки, ловя прибой. Я остановился рядом, но садиться не стал, просто следил за мерным движением воды. Ветер доносил до лица редкие солёные брызги, дышал свежестью, и мне вдруг пронзительно захотелось взлететь, так сильно, как не хотелось даже в самый разгар ливней. Даже дыхание чуть перехватило, что не упустили чуткие, слегка дрогнувшие уши подруги. – Скорее бы уже, да? – понимающе вздохнула она и подняла взгляд на облака. Её янтарные глаза в сумрачном освещении казались скорее жёлтыми, невольно напоминая о "Ласточке". Я тоже посмотрел вверх и кивнул; если Наива и не увидит краем глаза, то уж точно поймёт. Она вообще на редкость понимающая. – Знаешь, этот раз выдался каким-то особенно тяжёлым. Не помню таких тёмных туч над Павлиньими островами. Постоянно вспоминала потолок моей старой пещеры: он почти такого же цвета. А когда выдалась та безветренная неделя в середине, было совсем жутко. Даже сны приходили серые и мутные, словно те кошмары из старой жизни. В какой-то миг я даже испугалась, что они вернутся, веришь? Что я снова там, заперта под землёй, и всё это мне лишь приснилось: и стреколёты, и Север с командой, и вы с Огом, и наши полёты. Отважная Наива – и какие-то сны, ха! – она невесело хмыкнула, но голову подняла ещё выше, пытаясь показать, что никакой страх не сломит гордую летунью. Я невольно улыбнулся. – Верю, почему нет? Сам нет-нет да ловил себя на мысли, что треклятые дожди так и не уйдут и что синего неба, быть может, за ними уже и не осталось. Что некуда больше взлететь. – Ужасы какие! – летунья передёрнула плечами, скрытыми тонкой тканью лёгкой кофты и толстой кожей лётной куртки. – Да ты, Лас, тот ещё пессимист! Персиковое чудо, осторожно пробовавшее лапой морскую пену, сидя на камне между нами, от такого заявления не удержало равновесия и свалилось прямо в набежавшую волну, подняв тучу брызг. Наива едва успела заслонить лицо рукой; капли испещрили её одежду, словно пятна – шкуру леопарда, легли дождём на кожу куртки; несколько сияющими бриллиантами осели на её тёмных волосах, засверкали, поймав крохи солнца в окружающем сумраке. Но полюбоваться игрой света мне не позволили намокший низ штанов и попавшая в ботинки вода. Очень хотелось ругаться, но мокрый, облепленный тёмно-розовой от влаги шерстью Трёхлапый всем своим видом выражал раскаяние. Правда, уже после того, как с визгом выскочил из моря и сделал несколько кругов вдоль камня, ещё больше нас забрызгав в своих попытках высушиться. Ворча, я всё же уселся на камень и принялся вытряхивать воду из обуви и отжимать штанины, попутно уворачиваясь от мокрого подлизы, так и ластящегося под руку. Наива сзади, судя по звуку, отряхивала капли с лётной куртки, смеясь настойчивым извинениям Трёхлапого. Я тоже не выдержал и засмеялся, сначала тихонько, потом сильнее, и наш дружный смех разливался над пляжем, словно бы разгоняя тучи и делая мир светлее. Прорвёмся, подумал я. Мы обязательно прорвёмся сквозь все дожди и прочие неприятности навстречу синеве и солнцу. Что бы ни случилось. Ведь мы, несмотря на все различия между нашими народами, одинаковы в одном: мы рождены, чтобы летать. И мы обязательно взлетим снова, уже совсем скоро. Через пару дней о месяце Ураганов напоминали только глубокие лужи да мелкая морось, уже практически незаметная. "Гром" и "Лисий хвост" снялись ещё раньше: таким крупным кораблям затихающие дожди и почти улёгшийся ветер не были помехой. С Наивой мы после той прогулки больше не виделись, но, думаю, мы не раз пересечёмся, на воздушных путях или в островных кабаках, – судьба нас часто сводит. Даже соскучиться не успеем. Наша с Огом "Ласточка" ещё стояла в Логове, но техники уже привели её в полную готовность – хоть сейчас вылетай. Срочной почты уже накопился почти мешок, осталось лишь дождаться пары важных писем от губернатора – и от "губернатора" тоже, – и наша жёлто-чёрная красавица взмоет в небеса. Кажется, этот год тоже не обойдётся без приключений.