Я тебе обещаю

— Где еще один голос? А вот он. У меня в руках, — и Милас срывается с места, будто стул неожиданно превратился во что-то опасное для здоровья. То ли огненную магму, то ли в кислоту. Хотелось убежать от самой себя, вот только не получалось. Дурацкий характер! Дура! А могла бы… Слезы стекали по щеками, падали на майку. А в голове лишь и крутилось: «Молодец!» Девушка расталкивала всех на своем пути: операторы, режиссеры — все, кто пытался ее остановить, получали парочку лестных слов в свой адрес. А на улице было прохладно. Холодный ночной воздух бил в лицо, заставляя вновь вспомнить, какую оплошность Ксения совершила. Слезы накатывали с новой силой, что уже невозможно было их сдерживать. Точнее сказать, не хотелось. Кажется, вот он, момент, чтобы наконец сломать себя, чтобы начать создавать новую, лучшую версию (а куда еще лучше?). Однако нет. Скорее впервые за восемь недель девушка почувствовала, насколько эта Гора ее раздражает. Лучше бы выиграла Конор, серьезно! Да кто угодно мог победить, но только не Аня… От мысли, кому девушка проиграла, хотелось провалиться сквозь землю и навсегда забыть, как дышать. Жаль, время обратно не вернуть. Интересно, что могло бы быть, если бы Ксения все-таки не стала выпендриваться и просто написала свое имя на листочке? Как бы они тогда делили это одно место? «Милас, кого ты пытаешься обмануть? Она уже давно победила. Внутри тебя. Заняла каждую клеточку организма, заполонила собой все твои мысли. Очнись!» — кричала девушка бесшумно, но сделать выводы получается плохо. Поэтому она опустилась на колени и закрыла лицо ладонями — эти дурацкие камеры уже бесцеремонно светили в лицо. А так хочется хоть иногда побыть одной! Не только в своей комнате, когда все уже давно спят, а в голове только и встает образ Гороховой, которая то нечаянно коснется руки Милас, то позовет ее, кажется, самым сексуальным голосом в мире… И руки сами залезают под резинку сначала пижамных штанов, а потом… — Ну что, Милас, насколько это покоробило твое самолюбие? Уже успела пожалеть? — этот голос можно узнать из тысячи, сотни тысяч других. Именно от него по коже идут мурашки, а когда Аня положила свою руку на плечо одноклассницы, та вздрогнула и только сильнее начинала плакать. Сломалась. А может это не плохо? Теперь есть возможность построить все по-другому. Наверное. Горохова, увидев реакцию Ксюши, успела пожалеть о сказанном, однако уходить ей почему-то не хотелось. Хотелось, наверное, разделить с ней эту печаль и отдать зачем-то часть своих положительных эмоций. Но как — девушка не знала. — Послушай, ты же не заняла последнее место. Почему тебя это так расстроило? — Аня пыталась сказать это как можно нежнее. Девушка никогда не знала, как стоит успокаивать людей в подобных ситуациях, но похоже ее шестое чувство знало. Горохова присела рядом и обняла Ксюшу, которая тут же зарылась в волосах девушки. И вдруг Ане стало ее так жалко, ведь президент Школы Леди — это, пожалуй, то, что Ксении было необходимо, кроме победы в самом проекте, конечно же. Вот только сделать девушка уже ничего не могла. Разве что попытаться успокоить. Медленно гладила по спине, обнимала крепче и тихо повторяла: «Тшшш…» И все это казалось таким обыденным, что даже не вызывало никаких эмоций. Какие войны? Какие разногласия? Все это в далеком-далеком прошлом, а сейчас они скорее походят на одно целое, чем на что-то абсолютно разное. Огонь и вода, к примеру. И никто за ними не пошел, оставили их одних, будто наблюдая, надеясь получить шоу, чтобы рейтинги программы взлетели до небес. Девочка с девочкой! Вот народу понравится. Хотя именно в эту секунду ни Милас, ни Горохова об этом не думали. Скорее хотелось понять, сколько еще времени им дадут на то, чтобы просто так сидеть на холодной земле обнимаясь? Нужно, кажется, сказать что-то. Тут Анна вспомнила, вспомнила одного человека, слова которого, как красной нитью, шли через всю ее жизнь. А если задуматься, то это настоящая правда. Однако мало кто находит в себе силы встать, после того как упал. — Это когда-нибудь закончится, — тихо прошептала Аня, — и наступит такой день, когда, оглянувшись, ты поймешь, что прошла это все не зря. Ты будешь другой. Все, что тут происходит, Милас, для таких вот моментов. Я тебе обещаю, уже завтра ты будешь отличаться от той Ксюши, которой ты была сегодня. Я тебе обещаю, — кажется, слова подействовали. Аня еще несколько секунд вглядывалась в бездонные глаза одноклассницы, а потом встала. Нужно было возвращаться. *** Невесомая тень мелькнула перед дверью, осторожно ее открыв. Слава Богу, не скрипнула. А то надумали бы себе чего-нибудь… Улыбнулась, будто в такой темноте это было заметно. Но, видимо, девушка, лежавшая на кровати, увидела. Повела рукой, завлекая ее к себе. Утонула все-таки в омутах. Кто бы сомневался. Анна подошла и села на кровать у самого края, чтобы если вдруг — сразу могла сбежать. Кажется, она сама не понимала, что делает и с какой целью. Двигал ли ей просто интерес или что-то большее? Кто знает. Главное, что это останется за закрытыми дверями. Как и сводящие с ума поцелуи, холодные длинные пальцы, приглушенные стоны в губы, растрепанные волосы и этот взгляд…