***
Иногда я видела его за завтраком. Перед отъездом на очередное задание, сидя в окружении своей свиты, Инквизитор с задумчивым видом поглощал походную еду, редко что-то отвечая на рассказы мастера Тетраса. Иногда Адаар улыбался. И его улыбка не была открытой или весёлой. Скорее кроткая ухмылка, кривившая полные губы. Широкая улыбка озаряла его лицо лишь когда мы встречались взглядом. В такие моменты я особенно остро ощущала правильность своего места в этом мире.Часть 1
24 октября 2018 г. в 16:46
Иногда я видела его за завтраком. Перед отъездом на очередное задание, сидя в окружении своей свиты, Инквизитор с задумчивым видом поглощал походную еду, редко что-то отвечая на рассказы мастера Тетраса. Тот вечно о чём-то рассказывал. Но каждая история, что мне урывками удавалось услышать, была в сто крат интереснее всего того, что я когда-то читала или слышала в своей деревне.
Иногда Адаар улыбался. И его улыбка не была открытой или весёлой. Скорее кроткая ухмылка, кривившая полные губы. Но в такие моменты я особенно остро ощущала правильность выбора стороны, идеи мира, за которую при необходимости сложу голову. О всемилостивый Создатель, пусть такая необходимость никогда не возникнет! Всем своим естеством я желаю как можно дольше иметь возможность видеть его, наблюдать за ним, хотя бы издалека.
Я помню нашу первую встречу. Тогда я лежала без сил на промёрзшей дороге, в неделе пути от Крествуда, и только силой воли не позволяла себе закрыть глаза и забыться в голодной смерти. Он появился из ниоткуда, просто возник передо мной на огромной наголопе, всем своим видом соответствуя ездовому животному — такой же огромный и с витыми острыми рогами. Дав мне испить целебного зелья, кунари усадил меня перед собой в седло и пустился в галоп, ничего не объясняя. Жар его тела обжигал спину, и я погрузилась в безмятежный сон. Так он спас мою жизнь.
Помню, очнувшись в палатке на тёплой постели, первым делом хотела его поблагодарить, но мне строго-настрого запретили вставать. Накормили, дали лекарства и отправили обратно в сон. А потом ещё раз. На третье пробуждение я настояла на своём, и мне было разрешено прогуляться по ночному лагерю, но только под присмотром моей няньки. Так я познакомилась с Крэмом.
Когда я увидела на фоне костра широкоплечий рогатый силуэт, я почти бегом кинулась навстречу, сходу осыпая его словами благодарности и обещаниями вернуть долг за спасение жизни. Ответом мне был заливистый смех, смех кунари, и уточнение Крэма, что я обозналась. Так я познакомилась с Железным Быком.
Адаара же я встретила следующей ночью. Приняв его за Быка, села рядом у костра и без задней мысли заговорила, остановившись на полуслове, лишь когда встретилась взглядом со светло-голубыми глазами, явно Быку не принадлежавшими. В тот момент что-то внутри ухнуло. Воздух выбило из лёгких, а голова отказывалась вспоминать как выдавать ртом звуки. Все мои слова благодарности, так тщательно подбираемые последние дни, застряли в пересохшей глотке. Его полные губы тронула тень улыбки, от чего внутри у меня снова что-то ёкнуло, и он поинтересовался моим самочувствием. Мы до самого зарева просидели у костра, разговаривая обо всяких пустяках. Его глубокий низкий голос завораживал. Ещё он смеялся! А меня то и дело кидало в жар, посылая по телу волну мурашек.
О том, что он и есть тот самый Вестник Андрасте, я узнала в достаточно глупой ситуации. После того, что мне пришлось пережить — а именно побег от красных храмовников и почти что смерть в одиночестве, — я твёрдо решила присоединиться к Инквизиции и помогать таким же попавшим в беду людям, как и я сама. Для этого необходимо было принести клятву верности самому Инквизитору. Банальная условность, но так было заведено. И вот, выбрав момент, когда Вестник со своими спутниками отбывали на очередное сверхважное задание, поборов неловкость и смущение, я окликнула его. Инквизитор, а также Адаар, Железный Бык и мастер Тетрас остановились, ожидая моих дальнейших действий. Я поспешила подойти к напыщенному мужчине, одетому не хуже, чем при Орлесианском дворе. В его слегка надменном взгляде читалось немалое удивление всем происходящим. И тогда он снисходительно отметил, что хоть ему и льстит моё внимание, но если мне нужен Инквизитор, то тот находится за моей спиной. Так я познакомилась с Дорианом Павусом.
В панике, что жёстко опростоволосилась, я обернулась и с ужасом увидела, как Варрик и Бык украдкой, совсем незаметно указывают пальцем в сторону Адаара. Светловолосый кунари смотрел на меня не мигая, и на его щеках выступил бледный румянец, хотя, скорее всего, мне просто показалось. И если этот новоявленный для меня Вестник самой пророчицы Андрасте и пытался скрыть улыбку, то у него это отвратительно плохо выходило. Конечно, меня очень зацепило, и очень ранило моё самолюбие то, что Адаар не удосужился напрямую сказать, что он и есть Инквизитор. Особенно после того, как на вторую ночь нашего с ним общения, в стороне от лагеря мне довелось убедиться, что миф о воистину больших достоинствах кунари — вовсе не миф. Поэтому, быстро и скомкано произнеся слова клятвы и преданности милорду Инквизитору, Инквизиции и правому делу, я поспешно поднялась с колена и, развернувшись на каблуке, поспешила скрыться со всеобщего обозрения. С тех пор мы не разговаривали. И не потому, что Адаар не пытался обсудить со мной произошедшее - я старательно избегала его, поглощённая пустой обидой, что в тот момент играла для меня большую роль. А через три дня они уехали на Штормовой берег для заключения союза с кунари.
На десятый день в наш лагерь прибыла большая группа беженцев, собранная агентами Инквизиции с земель Крествуда. Никого из знакомых я не увидела. Возможно, никто и не выжил. Этих людей переправляли в Редклиф, что уже длительное время находился под защитой Инквизиции. Совсем неожиданным было решение отправить и меня вместе с ними, абсолютно не реагируя на мои возражения и желание остаться на передовой. Как назло в лагере не осталось никого, кто мог оспорить решение интенданта. У него, видите ли, приказ сверху. Даже Крэм со всем отрядом Железного Быка был на задании.
На следующее утро обоз, состоящий из трёх повозок с сидящими в них людьми, одной телеги с провизией, и небольшой группы всадников, тронулся в путь. Меня, как самую яро протестующую, усадили в первую телегу позади возницы. Глаза жгли злые слёзы, а грудь разрывало желание сбежать и вернуться в лагерь, чтобы хоть ещё раз увидеть… Чтоб остаться и помогать силам Инквизиции на оккупированных врагом территориях!
Как только солнце начало опускаться за горизонт, а окружающий нас лес стал погружаться во мрак — меня поглотила апатия. Стало вдруг всё равно, куда меня везут, что со мной будет, и доедем ли мы вообще. Погружённая в собственные горестные мысли, не сразу обратила внимание на всеобщий переполох. Обоз встал, и до меня донеслись переговоры с задних телег: нас нагонял сам Вестник Андрасте со свитой!
Сердце учащённо билось, а я старательно разглядывала свои колени, пытаясь совладать с собственными волнениями. Не могла определиться, что страшнее: увидеть Инквизитора, проносящегося мимо нас, или посмотреть ему в глаза. Минуты текли как густой кисель. С каждой секундой ожидания меня трясло все сильнее. Глухой стук копыт наголопы звучал совсем рядом. А когда гулким басом прозвучало мое имя, внутренности мелко завибрировали, и как камень с души. Я резво поднялась на ноги, возвышаясь над сидящими в телеге. А мой взгляд устремился к его льдисто-голубым глазам. Поравнявшись с повозкой, Адаар протянул ко мне руки, помогая перебраться к нему, усаживая боком в седле. Сурово сведённые у переносицы брови, громче слов кричавшие о недовольстве Инквизитора, мгновенно расслабились. После неловкой паузы, сопровождаемой слышимым только мне вздохом облегчения, он все же озвучил во всеуслышание, чтобы хоть как-то оправдать свои действия, что я нужна ему… На передовой, конечно же!
Бок обжигал жар тела кунари. Больше всего в тот момент хотелось прижаться к нему, щекой ощутив мягкость кожаного доспеха. Что я, собственно, и сделала, как только мы скрылись из видимости обоза. Горячая ладонь опустилась на мое плечо, прижав крепче к широкой груди, а в макушку мне прошептали слова, от которых душа запела, готовая совершать подвиги во имя Инквизитора, желая собственноручно оторвать голову Корифею:
— Я скучал.