Мать Всех Смотрящих

Азраилу казалось, что он прошёл Скалу насквозь не раз и не два, но Смотрящие во Тьме всё вели его куда-то по древним каменным коридорам, пока из мрака не выплыла дверь, уходившая на огромную высоту; казалось, что через неё можно провести титан — но ни один из них не был настолько изломан и тонок, чтобы пройти хотя бы боком. И на холодном металле чернели знаки, словно высеченные ударами бича. Смотрящие стайкой нырнули в тёмный проём. Помедлив, Азраил последовал за ними. Зал терял свои очертания во мраке; но Смотрящих во Тьме тревожило что-то иное, и они настойчиво манили Азраила за собой, вдаль, до самой стены, чья кладка выглядела так, будто ей лет больше, чем существует человечество; так вполне могло быть, однако Тёмный Ангел сомневался, что целью странных созданий, живших бок о бок с его Орденом тысячелетия, была именно стена. Смотрящие во Тьме наблюдали за ним — и выглядели иначе. Словно обычно по Скале разгуливали только те из них, кто считался взрослым. А потом Азраил увидел нечто. Нечто приковали к стене за тонкие бледные руки; оно едва слышно дышало, склонив голову — водопад спутавшихся грязных волос скрывал лицо; однако маленькие Смотрящие сидели возле этого полукругом, словно вслушивались в ритм дыхания. Длинные, когда-то белые полосы ткани, спускавшиеся с плеч пленника, почти доставали до пола; их концы обуглились, будто их вытаскивали из огня. А тело… Азраил невольно поёжился, ведь тело у этого почти отсутствовало. Вместо него была шевелящаяся чернота, по которой пробегала рябь и расходились трещины. — А-а-а… — едва слышно простонало нечто, медленно поднимая голову. — Кого вы привели мне… Азраил отступил бы на шаг, но тогда получалось бы, что он струсил перед лицом… женщины. У которой тело заканчивалось откалывающимися черепками немногим выше ключиц. И то к шее тянулись чёрные трещины. — Где мой Рыцарь? — спросила она, глядя на Азраила ясными глазами, как будто не была лишена почти всего. — Или ты вновь избранный мальчишка? Смотрящие во Тьме словно загомонили все разом. Она едва заметно поморщилась — и они стихли. — Хорошо. Я поняла вас. Азраил смотрел на её узкое бледное лицо с тонким носом и глазами, казавшимися огромными, такое измождённое и высокомерное. Как будто она была важнее всего мира. — Кто ты? — спросил он. — Я? Я — ваша боль. Ваш дом. Ваша надежда и ваше проклятье. Ваша память и ваше беспамятство. — Ты… — Азраил помедлил, поскольку подобное полагал слишком невероятным, — Скала? Она хмыкнула. — Скорее, Скала — часть меня. А вы правы, — обратилась она к Смотрящим, — умный мальчик. Как Ольгин. Как… как Рыцарь. Правда, поступал он не всегда разумно. — Почему ты здесь? — Потому что это всё, что от меня уцелело. Потому что мои дети принесли меня сюда. Выбирай, что тебе ближе. — Ты ведь… пленница? Что с тобой произошло? Почему ты разрушаешься? — Потому что я мертва. И жива. Уроборос. А что насчёт произошедшего… — Она склонила голову набок. — Мой Рыцарь искал мира. Но те, кто шёл за ним… Может, так было бы лучше. Если бы я умерла. Но мне удалось выжить. Она замолчала. — Всего лишь двадцать, а выжило и того меньше… Скоро рассвет, дитя. Иди. Тебя проводят. В ночи Азраил записывал увиденное. На уголке пергамента он по памяти попытался нарисовать увиденную пленницу, однако почему-то получался Смотрящий во Тьме. Один из них находился рядом и наблюдал. — Она ведь ваша мать? — обдумывая её слова, спросил его Азраил. Он не ждал ответа, поскольку Смотрящие не говорили, однако Смотрящий во Тьме кивнул. Азраил перечитал свои записи. Повторил про себя услышанное. И принял решение. — Думаю, в библиотеке сейчас никто не помешает нам. Смотрящие во Тьме ждали его за дверью.