Калифорния.
Лос Анджелес.
К шумному перекрёстку подъехал форд чёрного цвета, из авто вышел молодой человек в красивом дорогом костюме, поправил золотые запонки и пошёл сквозь толпу, словно ледокол через арктические льды. Сутолочный городской улей из офисного планктона спешил по своим делам, в свои душные комнатушки, где они будут тосковать до пятницы, а затем пойдут в бар за углом, в надежде подцепить себе пару на вечер, а возможно, если повезёт, и на уик-энд, никто не обратил внимания на незнакомца. Брюнет со взглядом раненой лани остановился у строения, поправил галстук, который съехал на бок и взглянул на небоскрёб. В до блеска начищенных окнах отразились медленно плывущие облака в лазурной выси. Незнакомец закинул назад прядь волос, соскользнувшую на глаза, и тихо прошептал: — Ну, же, малыш Брени, не пасуй, — поджав губы, целенаправленно отправился к стеклянной двери. В просторном вестибюле, залитом послеполуденным светом, всё сияло пафосом и лоском. За стойкой ресепшен находилась приунывшая молодая барышня. Певец подошёл и, соблазнительно подмигнув своим обжигающим взглядом, поинтересовался: — Привет, Элена, не знаешь, мистер МакКрей у себя? — брюнет наслаждался тем, с какой страстью девица поглядывает на него. Миловидная барышня принялась нажимать на всевозможные кнопочки, раздалось потрескивание и едва различимое жужжание, взяв трубку, произнесла: — Миссис Мюррей, приехал мистер Ури, — деловито-нарочитым голоском тараторила молодка, — Пол МакКрей у себя? — принялась внимательно слушать собеседницу, периодически кивая златокудрой головкой и приговаривая: «да-да-да». Закончив общение с секретаршей продюсера, Элена обратилась к исполнителю: — Да, мистер Ури, Пол вас уже ждёт, — белоснежная улыбка расплылась по юному личику, придавая окружающей обстановке ещё большего пафоса. Странно, это удивило Брендона, ведь он не назначал встречи, теряясь в догадках и сомнениях, отправился к лифту в конце вестибюля. Каблучки новых лаковых туфель отбивали зажигательный ритм о мраморный пол, и гулкое эхо растворялось в просторном помещении. Ури нажал на вызов и принялся ожидать, на удивление лифт прибыл быстро, зайдя в уютную кабинку, тот нажал на нужный этаж и под ненавязчивый гул поехал наверх. Недавно его группа продлила контракт с лейблом, а в частности с Полом МакКреем. Да, старина Пол ещё тот мудила, но мужик с мёртвой бульдожьей хваткой и гениальной головой. Бизнесмен носом чуял талантливых артистов и завлекал в свою контору, которая располагалась в солидном офисе и внушала доверие наивным просточкам с улицы, клюнувшим на иллюзорную славу. Это светлая сторона луны, а на тёмной стороне, как вскоре узнал певец, не всё так заманчиво. Пол крутил свои мутные делишки и не брезговал ничем, для него все способы хороши, лишь бы артист приносил ему прибыль. Когда он вместе с ребятами только познакомился с толстяком и не подозревал, что ему придётся самому столкнуться с проблемой, ну конечно, он был наслышан о богеме и о сладкой жизни артистов, которой заманил их Пол. Только ему посчастливилось, если можно так сказать, побывать на той стороне, где секс, наркотики и рок-н-ролл, и сладкая жизнь через некоторое время превращается в никчемный горький осадок. Однажды, возвращаясь с очередной угарной вечеринки, он не заметил женщину (громкая музыка звучала на весь салон, да ещё и под нехилой дозой «мисс Джексон») и не успел вовремя среагировать. Выйдя из салона и посмотрев по сторонам, в панике стал отчаянно соображать, спасательным кругом казалось позвонить Полу. Тот всё быстро уладил. Молодую женщину отправили на лечение в дорогой госпиталь и все остались при своих интересах. Но это его начало конца пути! МакКрей своей знаменитой «бульдожьей хваткой» уцепился ему в яйца и прогнул под себя, словно обычную шлюху с Элджвуд Драйв, услугами которой пользовался черноокий. Брен уже давно стал мальчиком на побегушках для Пола, и тот ни во что его не ставил, мог и обозвать ненароком, а бывало и похуже, но об этом со временем… Вот и сейчас исполнитель гадал, какая выпала участь на сей раз. Дверцы лифта с приятным шипением плавно распахнулись, открывая взору светлый холл с огромным бюро по середине. В зарослях комнатных цветов примостилась массивная конторка, а за ней восседала маленькая женщина в возрасте. Та оторвала свой пристальный взгляд от монитора и сквозь очки с укоризной посмотрела на певца. — Здравствуй, малыш Брени, — сухой скрипучий голос прозвучал в приёмной, — я, как посмотрю, мой Аполлон лучезарный, ты не изменяешь себе, всё также при параде, — на дряблом лице пожилой проступили глубокие морщинки, — Фанси, иди, тебя заждались, — указала на широкую дверь и вновь опустила взгляд на мерцающий экран. Молодой человек толкнул дверь и вошёл в кабинет босса. Пол МакКрей — одутловатый мужчина средних лет, с залысинами на седеющих висках, кричал в трубку. От частых возлияний, его нос-картошка покрыт тонкой сеткой розовых жилок, которые распространяются дальше на щёки, испещрённые оспинами и от гнева покрытые пунцовым румянцем. Пол своим каркающим голоском кричит проклятия, замечая подопечного, делает знак, чтобы тот присел. Брендон молча присаживается в кресло и ждёт, пока шеф успокоится. В жирных складках век виднеются слезящиеся глаза белёсого цвета с красноватыми пятнышками. Продюсер продолжает с кем-то пререкаться по телефону, его бульдожьи щёчки трясутся, что несомненно забавляет певца. После получасовой ссоры МакКрей бросает трубку и начинает разговор с исполнителем: — Брендон, у тебя послезавтра корпоратив в Палмдейл? — делает вид, что спрашивает, хотя сам и уговорил молодого выступить на дне рождении фанатки, ведь папа-кошелёк отличненько отвалил деньжат. — Пол, давай напрямую, зачем издалека, не надо тратить твоё бесценное время, — с сарказмом начал брюнет. — За что я тебя люблю, Снэппи, так это за твою откровенность, — толстяк засуетился и открыл ящик стола, — у меня для тебя важное задание, надо передать одну вещицу хорошим людям, — пальцы-сардельки извлекли на свет небольшую шкатулку. Лаковая шкатулка тёмно-вишнёвого цвета поблёскивала таинственным светом, на крышке расположились три аккуратно выжженных иероглифа. В тёмных глазах исполнителя загорелось любопытство, он протянул руку, и было уж собрался открыть ларец. Шеф мгновенно опустил свою волосатую пятерню на футлярчик и потянул на себя. Толстопузый зацокал языком и завертел плешивой головой: — Ах, Бимбо-Бимбо, разве мама тебе не говорила, что подсматривать нехорошо, — запыхавшись, с укоризной выплёвывал слова коротышка, — тебе всего-то надо будет заехать в Лас-Вегас и отдать эту шкатулку, — постукивая перстнем по лаковой поверхности, — за это я разрешаю тебе отдохнуть и проведать родителей, но одно условие, — сделал паузу и сжав пальцы, унизанные печатками и перстнями, погрозил кулаком, — никаких казино и девочек. Держи ключ от моего пентхауса, — продюсер снял с волосатой груди серебряное распятие и, положив на гладкую поверхность стола, толкнул его. Ури молниеносно схватил цепочку, плавно заскользившую по полированной поверхности, открыл распятие и увидел ключ с четырьмя зазубринами, лицо расплылось в блаженной ухмылке. Взял также шкатулку и засобирался уходить, но Пол его остановил. — Подожди, — уже не таким располагающим голосом провизжал мужчина, — нам надо обговорить твою новую демку, я решил, что она тебе не подходит, я отдаю трек новому исполнителю, — сообщил толстяк. — Но, Пол, это моя песня! — завозмущался Брендон, — я полгода над ней корпел, она будет хитом! — в тёмных глазах появляется искра недоумения, — и вообще, я никому не разрешаю исполнять мои произведения без моего ведома. МакКрей рявкнул: — Запомни, все твои хиты в прошлом, настоящем и будущем принадлежат мне, — в заплывших глазках загорелся недобрый огонь и они сузились, — или тебе напомнить о старом уговоре, — переходя на шёпот начал босс, — срок давности ещё не истёк, не забывай! Исполнитель опустил глаза и молча отправился к двери, у него нет доводов, в тот вечер он сам себе вынес приговор, когда позвонил Полу. Вот это и была другая сторона шоу-бизнеса. Сначала успех вскружит голову и поднимет до неимоверных высот, ты паришь, точно орёл в небесах (да, под коксом и не такое померещится, ха-ха), а затем парящий полёт во мрак и преисподнюю. Певец уже несколько раз по прихоти продюсера отдавал свои хиты неизвестно кому, сначала он задавал себе вопрос: «Почему Пол не вышвырнет его, наркомана и преступника, из лейбла?». Со временем сам на него ответил: «Оленёнок, зачем убивать утку, несущую золотые яйца, ведь ты и тексты пишешь, и музыку сочиняешь, жмоту МакКрею не надо тратиться на композиторов и поэтов, расставаясь с зелёненькими, которые приятно шуршат в его карманах», — таким размышлениям предавался молодой в очередном наркотическом угаре, а, между прочим, это Пол подсадил его на эту гадость. Гениальная голова всех держал в мёртвой хватке, и никуда ты не убежишь от себя. Не разбирая дороги, брюнет брёл по тротуару, и, смахивая набежавшую предательскую слезу, заприметил надпись, соблазнительно подмигивающую неоновыми огнями: Дон перегрино! На переливающемся всеми цветами радуги шесте изображена барышня, соблазнительно закидывающая ножку. Стрип-бар! По четвергам и пятницам выступает умопомрачительная Элис; посетите наше заведение, обещаем, вы не пожалеете! Зазывала вывеска своей откровенностью. «Мне нужно забыться», — пронеслось в голове исполнителя, и он переступил порог питейного заведения. В небольшом помещении сильно накурено, и сквозь сизые облачка дыма виднеется небольшая эстрада с шестом. За стойкой примостились зеваки, которые медленно поцеживали свои напитки и с нетерпением бросали взгляды на сцену. Бимбо прямым курсом отправился к стойке и обратился к старику-бармену: — Кроун Роял, пожалуйста, — лаконично обронил черноглазый и также принялся бросать косые взгляды на эстраду. Мужчина за барной стойкой достал охлаждённый олд фешн, положил горсть сухого льда и начал наливать золотисто-янтарную жидкость. — Лей-лей, и не жалей, — продолжая смотреть на сцену попросил певец. Сквозь седую бородку бармена послышался смешок, и он наполнил стакан до краёв, решив проучить этого щёголя. Ури молча взял рокс и, не поморщившись, опрокинул бокал в свою лужённую глотку. Соседи перестали таращиться на сцену и, выпучив глаза, поглядывали на странноватого посетителя. Приятное тёплое облачко обволокло исполнителя изнутри, и мысли о Поле ушли на второй план. Раздался припев песни Эминема «Not Afraid», огни рампы загорелись всеми цветами радуги, и на небольшую эстраду вышел хозяин заведения, тот, голосом диктора, продекламировал: — Поприветствуйте, неподражаемая, умопомрачительная и зажигательная Элис! — завсегдатаи побросали свои недопитые напитки и стали пробираться поближе к сцене. Ведь они ради этого и явились сюда. Соблазнившись сладкими речами ведущего, Бимбо быстро приговорил вторую порцию виски и последовал примеру посетителей. Казалось, тело и разум находятся в сговоре, шатающейся походочкой исполнитель подошёл вплотную к сцене. Неожиданно свет погас, погрузив помещение в таинственный сумрак, зазвучала завораживающая композиция «Gregorian-Moment of Peace». Дрожащий луч софита выхватил край сцены, и, под улюлюканье и свист, на ней оказалась странная девушка. Ури заметил, что у неё полная гетерохромия, это не ускользнуло от пытливого взора молодого человека. Один глаз отсвечивал холодным стальным светом, который проникал в душу и сковывал её, погружая в вечную мерзлоту, второй, ярко-зелёный, напротив, распалял в тебе пучину страсти и ввергал в огненную преисподнюю до самого исступления. Высокая, статная девица с молочно-фарфоровой кожей и длинными ногами привлекала завсегдатаев, как огонь мотылька. Посетители ради стриптизёрши бросали дела и бежали на шоу, чтобы лишний раз поглазеть на идеальные формы Элис. Сумбур чувств ворвался в разум исполнителя и ураганом понёс его по скоростной трассе, не давая нажать на тормоз. Начался безумный дрифт Снэппи. Алкоголь сделал своё подлое дело, все проблемы ушли на второй план, главное место в одурманенном мозгу заняла Элис. Певец после номера подошёл к девице, и, с наглой ухмылочкой на лице, предложил выпить коктейльчик в его компании. Красотка согласилась, что несказанно удивило черноокого. Молодые люди долгое время проболтали и не заметили, как в заведении стали поднимать стулья, а старик-бармен домывал свои стаканы, что так неприятно поскрипывали. Брендон предложил девушке поехать к нему в гости и продолжить беседу, и вновь согласие. Молодые покинули заведение и отправились к артисту домой…***
Сара решила сделать мужу сюрприз и не предупредила, что возвращается из Нью-Йорка. Брюнетка вошла в гостиную, и забросив ключи на призеркальный столик, направилась в спальню, крича с порога: — Оленёнок, ты тут без меня не скучал? — вошла в комнату, поправляя непослушную прядку, выбившуюся из причёски. — Оленёнок, почему в душе нет полотенца? — капризничая проворковала обнажённая девушка, выйдя из ванной комнаты, и удивлённо посмотрела своими серо-зелёными глазёнками на Сару. — Ты кто такая? — спросила обескураженная брюнетка, косо поглядывая на разобранное семейное ложе. — Я Элис, — вызывающе ответила девушка, — а ты кто такая будешь? — с превосходством поглядывая на хозяйку квартиры. — Я жена этого Оленёнка, — Сара подошла к кровати и бросилась хлестать по щекам мужа. Обнажённая девушка принялась быстро одеваться и, замешкавшись, напоследок неожиданно проронила: — От судьбы не убежишь, сладенький, — её глаза загорелись таинственным светом, красотка покинула уютную квартирку. Брендон распахнул заспанные глазёнки, перед ним стояла жена. Парень удивился и, не соображая, с растерянностью посмотрел по сторонам. Спокойным глубоким голосом Сара произнесла: — Она ушла, ты ведь Элис ищешь? — в тёмных глазах появились предательские слёзы. — Сарочка, прости, — парень в один миг сполз с кровати на пол и встал перед брюнеткой на колени. — Да ты обдолбанный! — завозмущалась молодая женщина, отталкивая парнишку — в общем, Брен, мне надоели твои весёлые загулы, — уставшим голосом произнесла темноглазая, — я забираю малышей и возвращаюсь в Нью-Йорк. — Только не их, — валялся в ногах певец, пуская слезу, — можешь мне яйца отрезать, — принялся целовать коленки любимой, — но мальчики, Сара, ты режешь меня без ножа, ну хотя бы оставь Богарта! — взмолился брюнет. Молодая ничего не ответила, молча отправилась в комнатку, где в большой плетёной корзине, свернувшись калачиком, спали два пса. Женщина быстро собрала всё необходимое и покинула любимую квартиру, в которой до сих пор чувствовался ненавязчивый сладковато-пряный запах прежней посетительницы и явственный аромат ванили. Брендон вернулся из душа, достал из бара бокал и початую бутылку с янтарной жидкостью. Темноокий, налив виски в рокс, принялся пролистывать телефон, предаваясь приятным воспоминаниям. Гнетущая пустота одинокой квартиры давила на него. На снимке в компании певца появлялись знакомые лица: коллеги по группе, жена с питомцами, и вдруг, неожиданно промелькнуло фото парнишки с крашенными волосами: «Джош Дан! — на лице артиста расплылась довольная ухмылка, — поеду-ка к нему в гости, ведь он мой друг и поймёт меня!». Ури засобирался и покинул комнату. Исполнитель погнал свой внедорожник на бульвар Сансет драйв, где и проживал старый друг. По дороге Оленёнок успел нализаться, приговорив остатки пойла, которое прихватил из своего бара, и сейчас, находясь в полной кондиции, стоял на шатающихся ногах возле двери и трезвонил в домофон квартирки-студии на последнем этаже. Дверь отворилась, и на пороге появился юноша с взорвавшимся розовым облаком на голове, сонно протирая шоколадные глазёнки, он невнятно пробормотал: — О, Господи, кто это не спит в такую рань, — убирая руку незнакомца со звонка и вглядываясь в его лицо, — Снэппи, это ты, — узнавая товарища, — что произошло? — удивился артист, ведь тот ещё не приходил к нему в гости в таком состоянии, чтобы не привлекать внимание любопытных соседей, впустил певца в помещение. Ури прошёл в гостиную, поставил початую бутылку с золотистой жидкостью на журнальный столик и, завалившись на диванчик, захрапел. Джошуа с подозрением поглядел на друга, прислушиваясь к руладам, разливающимся по всему помещению, с сомнением покачал розовой шевелюрой. Аромат спиртного обволок комнату, крашеный забрал со стола виски и отнёс на кухню, включил кофемашину, чтобы хоть как-то перебить этот неприятный запах. Барабанщик, зная, что уже не уснёт, отправился в душ. Музыкант взволнован, он ещё не видел друга в таком состоянии, да, он знал, что Бимбо любитель напитков покрепче, но артист никогда не позволял себе расслабляться во время тура, а особенно выпивать с утра. Взбудораженный юноша стоял под струями прохладной воды и вспоминал о первой встрече с Бренди. Они знакомы уже более пяти лет, сначала шумный и весёлый мальчик-праздник не понравился спокойному парнишке, но им пришлось очень плотно пообщаться, ведь их малоизвестная группа отправилась в тур с более популярной группой Брендона. Дан увидел, что за всей этой яркой мишурой скрывается замечательный и добрый человек с тонкой натурой. Настоящий Бимбо открылся барабанщику во время тура, когда они ещё малоопытные чуть ли не провалили концерт, на помощь пришёл Ури и помог решить проблему. Певец пожертвовал своей установкой, ведь горе-менеджер их группы забыл часть барабанов в прошлом городе. Исполнитель похлопал молодого человека по плечу и со своей незабываемой ухмылочкой заворковал на ушко: — Дан, не дрейфь, расслабься, — смачно шлёпнул по заднице и, подмигнув, отправился по своим делам. Джошуа с тех пор нашёл верного друга, они такие разные: уравновешенный Дан и импульсивный певец, казалось, у столь разных людей нет ничего общего, но это только роль артиста, а в глубине крашеный увидел родственную душу. Тай косо поглядывал на коллегу, когда видел приятеля в компании Брендона. Розоволосому льстило, что он очень значим в жизни этих замечательных парней. Музыкант вернулся в комнату, раздалось весёлое позвякивание чашек, и тонкий аромат свежезаваренного кофе витал в воздухе. Дан вошёл в кухню и посмотрел на брюнета, суетящегося у машинки. — Тебе эспрессо? — не оборачиваясь обронил молодой человек. — Но, как… — удивляясь промолвил розоволосый. — …ты догадался, что я позади тебя, — продолжая стоять спиной к другу, закончил фразу Снэппи, — я тебя чувствую Джиш, можешь считать это моей внутренней интуицией, я тебя прочувствовал ещё тогда, пять лет назад, — продолжая разливать ароматный напиток по чашкам, делился соображениями исполнитель. Брендон развернулся и протянул дымящуюся кружку другу, он имел довольно-таки помятый вид. В красивых глазах застыла печаль, и задорная искорка убежала прочь, веки припухли и опустились, нетрудно догадаться, что брюнет долгое время плакал. Дан с материнской нежностью поправил прядку, набежавшую на глаза певца, и, приобняв друга, с заботой спросил: — Старина Брен, что происходит? Это на тебя не похоже, — ощущает, как плечи товарища опустились, и послышались всхлипывания. Ури не выдержал и разрыдался на плече приятеля: — Джошуа, я никчёмный, я ничтожество, — самобичевал себя темноглазый, — Сара ушла и забрала мальчиков, я это заслужил, — прорвало певца, — ей всё это надоело, но никто не знает всей правды, — тяжело вздохнув, он разоткровеничался и, причитая, захлёбывался в собственных слезах. Барабанщик отправил товарища в ванную привести себя в порядок, а сам попивая обжигающий напиток соображал, как начать разговор с другом. Дан уже привык быть спасательной жилеткой то для Тая, а с недавних пор, походу, и для Брена. Вернулся Ури и невозможно подумать, что это тот парень, что только полчаса назад плакал на плече крашеного. Подтянутый, излучающий уверенность, стоял возле диванчика, только вот… Чуть покрасневшие глаза выдавали его. — Джоши, — спокойным голосом начал певец, — я никогда тебя не просил, и если ты откажешься, я всё пойму, — парень взял чашку с остывшим кофе и отхлебнул из неё. — Говори, я готов тебя выслушать, френ, — располагающим голосом начал Дан. — Завтра у нас выступление в Палмдейл, поехали со мной, всё равно ты ничем не занят, а мне нужна поддержка, я боюсь, что… — парень осёкся и посмотрел взглядом раненой лани. Барабанщик задумался, друг прав, он всё равно сидит без дела. Тур запланирован на осень, до конца хиатуса ещё более недели, а Брендон нуждается в его поддержке именно сейчас. Приведя ещё кучу доводов, лаконично проронил: — А поехали, — трепетно погладил коленку певца, озорливо выглядывающую из разреза скинни.