Дурга-ракшаси

Рака жмурился от ужаса, глядя на бесстрашную девчонку. На такое даже он не решился бы, памятуя о той взбучке, что задал ему старый Шиварам за кражу манго. Но Гиту же не остановишь! Решила спереть странные яйца о двух желтках, которые несли новые куры тетушки Мадхави, и прёт. Рака огляделся, грызя ногти от волнения и глядя на пару грязных ног, торчащих из подкопа. — Гита, быстрее! — зашипел он, услышав приближающиеся голоса. Тетушка Мадхави и кто-то ещё, скорее всего её безумный сыночек. Гита подняла ногу, согнув в колене — знак! Рака ухватился за тощие щиколотки подруги и потянул на себя. Гита ползла медленно, а на половине пути благополучно застряла в проклятущем подкопе. Наверняка яиц обпилась, зараза! Рака в отчаянии дернул за ноги, и Гита с коротким звуком, напоминающим кряканье утки, страдающей запором, вылетела из подкопа и грохнулась прямо на него. Грохнулась от всего сердца, но мешочек, полный добычи, продолжала держать в поднятой руке. Рака с трудом выполз из-под костлявого, но удивительно тяжелого тела подруги и на четвереньках ринулся к низенькому глинобитному заборчику, на котором тетушка Мадхави обычно сушила выскобленные тыквы. Оценив ситуацию и приближающиеся голоса, Гита последовала его примеру. Через заборчик они перемахнули одновременно. Теперь бежать! Бежать, пока не застукали! Они остановились отдышаться только у старого заброшенного храма. Гита плюхнулась тощим задом о землю, чуть похрипывая и тихонько ругаясь. Рака смотрел на неё с плохо скрытым восхищением и страхом. — И? — первым делом спросил он, когда они немного пришли в себя. — Они, правда, с двумя желтками, — кивнула Гита, протягивая мешочек, — сам попробуй. Потом они сидели и высасывали яйца через дырочки, проделанные твердым прутиком. Было вкусно. Откуда-то снизу, из деревни слышались крики тетушки Мадхави о проклятой лесной твари, ворующей яйца. Гита сыто икнула и посмотрела на Раку. — Так ей и надо, жадине! — убежденно сказала она. — Старуха Сита у неё вчера огня просила, у самой-то погас, а спички поди найди у кого! Так эта ракшаси не дала, да ещё и обозвала Ситу по-всякому. Ну, вот скажи мне, Рака, как так можно-то? Я потом сбегала домой, принесла ей углей и лучины, разве ж можно огня жалеть для человека? Рака промолчал, допивая последнее яйцо. Мадхави он терпеть не мог. Что правда, то правда, жадна она была до неприличия — капли воды в сезон дождей не выпросишь. Он снова с восхищением взглянул на Гиту, такую храбрую и справедливую. Единственную из всех, не пренебрегавшую жалким сиротой с улицы. — Сегодня Лал — Кровопийца собирается прогнать Басанта и его сыновей из их дома, — сказал он, решившись, — Басант у него денег занял, Урми, старшую дочку свою выдать замуж, ещё прошлой осенью. Как смог, отдал ему большую часть денег, какие потом заработал, а Лал ему сказал, что не станет ждать остатка, пусть дом освобождает. А куда Басанту идти, хромому и слабому, да ещё с двумя мальчишками на руках? Он видел, каким мрачным пламенем загорелись глаза Гиты, и не завидовал жадному ростовщику. Видимо, правду говорила покойная Хима, старая ясновидящая нищенка, жившая при храме Дурги: «Это дитя словно свет и радость. Многих она спасет и наставит на путь. Ибо она — живое воплощение владычицы Дурги на земле» — Пойдем к водопаду, — сказала Гита, закапывая следы преступления в землю и притаптывая ногами, — там поговорим, может, что-то придумаем. Рака с радостным кивком вскочил и побежал следом за этой маленькой Дургой-ракшаси, которой навсегда принадлежало его сердце.