Оля

Лагерь горел. Вокруг был дым, настолько черный и вонючий, что я не сразу заметил Олю стоящую у входа и безмолвно плачущую в маску. Я подбежал и схватил ее за руку. -Какого черта ты натворила? Зачем? ОЛЯ ЧТО ТЫ НАТВОРИЛА? -Ты думаешь я хотела? Нет, Сём, я не хотела….. Этот лагерь… -….Наша тюрьма, Оль. Не выбраться. Да и надо ли оно нам? -Ты неисправим, пионер….. Мой пионер… Она без сил упала мне на грудь и продолжилв плакать, вдыхая капли воздуха через маску. Дым был повсюду а огонь с бешеной скоростью распространялся. Мне необходимо было уносить ноги, спасать себя и Оленьку, но она так устала… Дышать уже нечем, я практически задыхаюсь, а Оля не может даже пошевелиться. Я осторожно подхватил ее не руки. И о боже! Не смотря на пышность форм она весила не больше чем Ульянка. И я пошел. Держа на руках любимую, я понес ее в сторону райцентра. «Ты не дойдешь с ней на руках! Спасай свою шкуру, идиот чертов! Таких Оль у тебя будет еще сотня и больше, а вот ты один! Спасайся!» — бушевал мой внутренний голос. Нет. Не будет у меня сотни таких Оль. Это моя Оля. Одна такая во всем мире. Она открыла свои всегда горящие, а сейчас как-то потухшие зеленые глаза и посмотрел на меня. И очень тихо что-то прошептала. Я посмотрел в ответ и сделал вид,то ничего не слышал, хотя на самом деле прекрасно слышал, что она попросила бросить ее тут и спасаться. Наивная дурочка… Я бы не оставил ее тут, даже если бы захотел – просто не мог. Мы шли долго. Силы были на исходе и… Неужели райцентр?! Неужели выход?! Свобода?! Я нежно поцеловал Олю в щечку. Она проснулась и тут же снова полная сил пошла в неизвестном направлении. -Оль…? -Семен, для тебя тут, при всех, я Ольга Дмитриевна… Не стоит никому знать что у нас с тобой что-то было, ладно? -Хорошо. Непривычно видеть ее такой… Серьезной, что ли. С того дня, когда я поцеловал ее, она довольно сильно поменялась, и два дня назад переспали….. Я поверить не мог, что я у нее первый и… Из размышлений меня вытащил милиционер, который уже допрашивали Ольгу. -…Вы Миронова Ольга Дмитриевна, 1968 года рождения, город проживания… Я не расслышал. Я не услышал название города в котором мы сейчас находимся, что за черт! Почему человек именно эту часть не расслышал! В ответ Оля, сейчас похожая на тень самой себя, лишь молча кивнула. Они еще о чем-то говорили, но я не вслушивался. Просто думал о ней. О той ночи, когда она впервые по-настоящему сняла свою «маску» и показала мне себя… Думал о том, почему же она такая легкая да и вообще. Все мысли смешались в кучу, а она, как всегда ответственная и взрослая, сидя напротив следователя и отвечала на вопрос. Стоп. Черт! Я знаю в каком году нахожусь! Оле двадцать один год, родилась она…. Черт, следователь ведь сказала….. Кажется, тысяча девятьсот шестьдесят….. Восьмой? Если так, то я в восемьдесят девятом. Отлично! А ведь она говорила что вообще ничего не знает про этот мир, а она вон как. Хотя может она впервые вообще слышит дату своего рождения тут, не знаю. -Пионер ваш? -Этот-то и пионер? – Она мило захихикала и ее щечки окрас или в розовый, плохо заметный на ее ровно загорелый, но сейчас какой-то бледной коже – Это какой-то кошмар, а не пионер. Опоздал на смену, ленился…. – Ага, и вожатую соблазнил – В общем, это мое наказание свыше, а не пионер. Его одного я в лагере оставила, помощник он мой, на следующую смену. Родители его забрать до конца лета не смогут – она ловко сочиняла на ходу, выдумывая за меня мою историю – вот я и согласилась приютить его. -Ясно. Ну что, пока свободны, мы вам еще позвоним, по поводу поджога, надо будет еще узнать, кто же это так наш любимый «Совёнок» обидел. А вы, Ольдмитна, звоните, если этот оболтус мешать будет. Мы его приструним. Нда, Олечка тут популярна… Я почувствовал укол ревности и хотел было схватить ее за руку, притянуть к себе и поцеловать – нагло так, при всех, но понимал, что мне это поможет будет стоить всего, возможно, даже Ольгой любви. Поэтому я молча вышел за ней. -Ну что, я пойду… -И куда ты собрался, балбес? Я за тебя отвечаю, забыл? Она мило улыбнулась и никого не стесняясь потащила меня за руку к своему дому. Точно. Она ведь свои вещи отправила на автобусе и попросила водителя занести к ней. Ключ моя предусмотрительная вожатая оставила у соседки. Как только мы зашли и схватил ее и прижал к стене. -Значит, ты мне врала, что ничего не знаешь, да?! -С… Сем… Ты чего? – она дрожала и смотрел на меня уже мокрыми глазами, но мне было плевать. -А того! Ты говорила что не бываешь в этом месте! Ты лгала! Ты пользовалась мной, а для чего? -С… успокойся… Я… Я начинаю свой цикл с квартиры… Один день тут, потом я и пионеры едем в лагерь, конец смены, ты исчезаешь из автобуса и еще один день дома… Вот и все… - она, казалось, вот-вот разревется и я отпустил ее. Оля сползает по стенке вниз и уронила голову на грудь, зайдясь в беззвучном рыдании. -Ответишь на еще один вопрос? -Наверное… -Вернее, их два. Первый. Ты любишь меня? -Да… -Хорошо. И второй. Зачем ты подожгла лагерь? -Что? Семен, ты в своем уме? Когда я отправила тебя погулять по лесу и вернулась туда, столовая уже горела. Я пыталась ее потушить, потом побежала домой за маской и убежала. Все. -А… -А когда лагерь уже полыхал, вернулся ты. И накричал… А потом я уже ничего не помню ровно до того момента как ты разбудил меня поцелуем в щеку. -Тогда кто? -Проводка. Или жулики. Да что угодно! Она уже не плакала. Я нежно обнял ее и прижал к себе. Такая соблазнительная даже в одежде… А еще вожатая… Она, казалось, поняла что я возбужден и провела пальчиками по моей щеке, немного скрытой щетиной, и игриво улыбнулась, давая понять что готова к своему второму разу. Я рывком снял с нее рубашку и галстук, услышав только сдавленный писк удивления, повалил на пол и только коснулся губами шеи, как она оттолкнула меня и села. Я лежу на полу удивленно и, немного разочарованно посмотрел на нее. -Давай не на полу и… Ночью… -Стесняешься? -Соседи вдруг услышат… -Плевать! -Тебе! Но не мне! Я проигнорировал и вскочил. Как котенка подхватил не руки и понес в кровать – было ощущение, что я тут уже не в первый раз, поэтому я знал где и куда. Она смогла только беззвучно вздохнуть и сжаться в комочек. Я ловко стянул с нее юбочку, оставив красивые женские трусики на ней – такие в СССР, помнится, носить нельзя было. Тонкие кружева, едва прикрывающие слегка влажную от перевозбуждения киску, возбудили меня еще больше и я бесцеремонно раздвинул ее ножки, дрожавшие то ли от возбуждения, то ли от страха. -Семен – ее голос подействовал как успокоительное и я ненадолго оставил ее ножки а покое и посмотрел в лицо. Она была все красная и дрожала. – Пожалуйста, давай не сейчас… Или хотя бы закрой шторы и… И давай под одеялом… -Ты с ума сошла? Ни за что. Шторы – да. Одеяло – и не надейся. Ты итак слишком долго скрывала от меня свои через чур аппетитные формы. Так что тссс… Я снова занялся ее киской. Прижал нос к трусикам и вдохнул ее тонкий женский запах. В штанах уже был не то что камень. Железо. Но я не спешил. Оля тоже заслуживала быть обласканной. Поэтому я неспеша провел языком по мокрой ткани трусиков, наслаждаясь тем, как она намекает еще больше а Оля стонет в себя и тщетно пытается сжать ножки. Она готова. Я поднялся и недолго смотрел на ее милое красное личико. Затем убрал последнюю лишнюю на ней деталь и грудь Оленьки, с уже затвердевшими сосочками, наконец была на свободе. Я стянул свои пионерские шорты вместе с трусами и как можно осторожнее провел членом по еще узкой щелочке. Она задрожала и руками схватила одеяло. Оно тут же поехало к ней, а ее ручки, красивые, тонкие женские ручки, снимали его так сильно, что аж белели костяшки пальцев. Я рывком вошел внутрь и Оля застонала в голос. -Не внутрь….. Хорошо? Я проигнорировал ее просьбу, делая вид что не слышу и ускорился. Ольга все еще делала вид что совсем не наслаждается происходящим, но ее бедра, двигающиеся на встречу моему члену, выдавали вожатую с потрохами. Я был уже почти на пике, хотя и прошло от силы минут семь. Слишком быстро Сем… Нельзя так… Давай, терпи, сделай это хотя бы после нее… Я наклонился и схватил зубами сосочки на левой груди, сжимая рукой правую и ускорился. Чувствовал, что она на пределе но держится, чтобы не дать мне понять, что ей нравится. Слишком гордая Олечка… Ну ничего, мы тебя еще усмирим. Я как бешеный принялся долбить несчастную киску Оли, кусать и ласкать сосочек а она старалась сдерживать стон и сдерживать себя. Я не выдержал. Вошел в нее полностью, поднялся, прогнув спину, и кончил внутрь, хоть она и просила об обратном. И о боги! Она сделала то же самое. Прогнула спину, тяжело дыша зажала мой член киской и кончила. Сперма билась из ее влагалища на чистую простынь, вместе с ее же собственным соком. У меня все еще стоял. Я осторожно вынул из нее и притянул девушку к себе. Она уже и сама поняла чего я хочу. В попу она бы не дала но вот… Я сел на край дивана и кивком показал, что я хочу. Она отрицательно помотала головой, но разве это бы меня остановило? Я схватил ее за голову и пододвинул к члену. Она попыталась вырваться но потом резко поменялась. Толкнула меня на кровать. -Раз уж хочешь, чертов извращенец… Она нежно лизнула головку своим теплым язычком. Так нежно, так неуверенно, что я невольно простонал. Она неловко взяла головку в рот и обвила ее язычком. Дальше я уже не помню. Я кончил ей прямо в рот через кажется, минут пять, а потом она все выплюнув, легла рядом и обняла. И оба провалились в сон…. Проснулся я уже без нее. В ванной лилась вода. Моя любимая решила помыться. Без меня. Я кое-как встал и дошел до ванны – не заперто. Я открыл дверь и зашел к ней. -Семен, я уже говорила, что ты извращенец? -Да, Ольга Дмитриевна, говорили. Я лег к ней и нагло посмотрел в лицо. -Я ведь сказала – не сейчас. А ты что? -А я хотел тебя. Она вздохнула и легла мне на грудь. Я гладил ее по волосам и любовался прекрасными мокрыми формами. Все мысли ушли на задний план – лагерь, циклы, жизнь вне ее квартиры казалась сном. Мне больше ничего не было нужно. Только моя любимая вожатая… Она уже спала. Я выключил воду и решил тоже подремать. И в горячей воде, обнаженные, мы уснули в обнимку, а проснулся я уже дома. Дома… Я больше не мог называть это место так. Мой дом там, там гле Оля. Моя любимая, единственная Оля… Черт возьми, я так хотел вернуться домой, сбежать из лагеря, и когда вернулся – хочу обратно. К ней. Почему так? Почему я нашел свою единственную и потерял ее? Я упал на кровать и заплакал. Глупо и обреченно. Стук в дверь. Плевать. Очередная реклама или волонтеры. Пришли они. В дверь упорно стучали а я не хотел открывать. Нахер надо? Звонок. Кто-то нажал на звонок и не отпускает. Ему конец. Я вскочил и резко распахнул дверь. Стоявшей на пороге маленькая хрупкая девушка отскочил на полметра назад и вытаращила на меня огромные зеленые глаза. Оля! -Оля! Я притянул ее к себе и как мог нежно обнял. -Да, Оля… А тут ты старше, пионер… -Ага, а вы, Ольга Дмитриевна, выглядите лет на семнадцать. -Вообще-то вчера уже восемнадцать исполнилось! -Оооох, извиниииите, Ольдмитна, не хотел оскорбиииииить Мы вместе залились смехом. -Может, пустишь в дом, или так и будем тут стоять? И тут мне резко стало стыдно. За бардак, за отсутсвие нормальной еды да и вообще за все…