***
Когда все только начиналось, Егор психовал и злился. Ему не хотелось верить, что какой-то щенок над ним имеет власть такую, что хочется губы кусать и орать, орать, а что орать — неважно. Не верилось, что какой-то щенок может танцевать так, что слюни текут ручьем, а огонек желания превращается в пламя. Что он может верёвки из Егора вить, а тот и слова сказать не может. А Мигель пытался убедить себя, что он не очередная игрушка хореографа. Мигель восхищался. Бредил. С шестнадцати лет бредил. Если бы был первоклассницей, все поля бы в тетрадке сердечками изрисовал. Он бы и сейчас это сделал, только вот тетрадок нет. Их постоянные ссоры на проекте приводили Егора в бешенство. Хайп хайпом, но он никому не позволял с собой так разговаривать. Но черт возьми, он снова и снова прощал Мигелю все. Тот просто смотрел на него, проводил по щеке пальцем и шептал: «Извини, кот. Погорячился.» И вся злость куда-то уходила. Как же чертовски он был от него зависим.***
— Я люблю тебя, иди в жопу! — кричит Мигель на всю страну на одной из передач и хохочет, отворачиваясь и запрокинув голову. Егор не может сдержать смущенной улыбки, глядя на темнокожего хореографа. Обычно эти слова из него не вытянешь. Конечно, можно что угодно перевести в шутку, но Егор знает, что Мига имеет в виду. Егор потому и целует его так нежно после съемок, а тот лишь хмыкает и отмахивается, — чего, мол, напридумывал себе? Да, отношения у них приступами — и тут без лекарств не обойтись. Когда любовь хроническая, она не лечится. Ее только глушить можно. Странно только, что чем больше глушишь, тем сильнее она прогрессирует.***
Егор попытался однажды все пресечь — ушел из «Танцев», разорвал контакты, как мог, избегал мужчину. Не отвечал на звонки, не шел на контакт упорно. Сказал Мигелю строго и бескомпромиссно: «Пора это прекращать». И прекратил. Как же его ломало… Руки сами тянулись позвонить, написать, услышать, увидеть. Егор не помнит, как каждый раз с ненавистью к себе срывается, заходит в инстаграм к Миге, листает все залпом, пересматривает старые совместные выпуски, ловит каждую деталь, вспоминает, какие у них были отношения во время съемок. Как залпом опрокидывает стопку коньяка и заваливается спать. И так почти каждую неделю. А потом ему совсем сносит крышу. Он сам звонит Мигелю в три ночи, после привычной проверки соцсетей и изрядного количества алкоголя. — Алло? — слышит Дружинин хриплый заспанный голос бывшего коллеги. Егор молчит. Он не знает что сказать. Робко вздыхает и тихо шепчет: — Мига. — Егор? — голос на другом конце резко становится осознанным. — Что случилось? — Я больше не могу. Ненавижу тебя. Ненавижу, сволочь, — так же тихо и безысходно говорит Дружинин. — Ты что, пил? — озабоченно интересуется Мигель. Егор злится. — Откуда ты все знаешь? — Унюхал, — огрызается хореограф, садясь на кровати и включая свет. — Ты на съемной? Егор вздыхает и сдается. Он, уже в который раз, проиграл. — Да. Через полчаса Мигель стоит на пороге их тайной общей квартиры. Вообще-то она предназначалась для того, чтобы не ехать домой уставшими и вымотанными на другой конец города. Но квартира стала их прикрытием. Стала местом, где они запирались от мира вдвоем. Поэтому Егор и ночует в ней, когда совсем невмоготу. Не расскажешь же семье, что он с ума сходит по мужику, которого сам же послал куда подальше. Дверь Мигель открывает своим ключом. Заваливается в квартиру, видит Дружинина, такого родного, обросшего, помятого, но своего. Сколько времени они были врозь? Сколько тот держал его на расстоянии? Год? Больше? Мигель просто стоит в шаге от хореографа и рассматривает его. Жадно, бесцеремонно. Глотая глазами каждую клеточку тела, такого желанного и знакомого до боли. Дружинин тоже смотрит. Он отчаянно пытается сдержать себя, но ноги сами предательски несут его вперед, сокращая расстояние между мужчинами. — Я скучал, — тихо говорит Мигель. А Егор ничего не говорит. Он ловит лицо с щетиной в свои ладони и накрывает его губы своими. На ходу раздеваясь, они заваливаются в спальню и падают на кровать. Мигель снова готов пообещать все, что может. Егору он готов подарить мир. Потом, лежа в темноте под одеялом и обнимая его за талию, Мига скажет: — Возвращайся в проект, дружок. Пора уже тебе занять свое место. И Егор соглашается.***
Теперь, когда «егонехватание» снова вступило в силу, Дружинин ловит каждую секунду, проведенную вместе с Мигелем. Они снова сидят по разные стороны стола, но уже не ругаются, а конструктивно спорят. Мига пообещал себе больше не провоцировать хореографа. И слово он держит. Даже обнимает Дружинина в начале кастингов. Егору хочется сказать, что тот стал много себе позволять, но едва руки темнокожего парня обхватывают его плечи, едва запах парфюма проникает в мозг, Егор забывает все претензии. Егор даже плюет на все, когда Мигель откровенно заставляет Таню пересесть и плюхается на ее место рядом с Дружининым. Егор машет рукой и дурачится вместе с Мигой, который опять ведет себя как ребенок. Уже не важно, кто на сцене, кроме них двоих за столом никого не существует. Пока кто-то пытается вразумить мужчин, они вошли в свою колею, настроились на одну волну, приоткрывая окружающим часть своего мира. Егор смеется до слез. Может, так действует на него присутствие мужчины рядом? Дружинину тепло и хорошо. Он утыкается в плечо Мигелю и истерически хохочет над происходящим. Кажется, даже если бы не было вокруг ничего смешного, тот бы что-нибудь придумал обязательно. Егор жмурится от счастья, наполняющего его с ног до головы. Ему совершенно точно нужно быть здесь и сейчас. И он знает, что на своем месте. Рядом с Мигелем. Он всегда рядом с ним — сколько бы их не разделяло человек за столом. И сейчас кажется, что так будет всегда.