Игра Дракона-2

Негромкий рык разорвал ночную тишь, заставив испуганно смолкнуть ночных птиц. Луч лунного света упал в лесистую расщелину между холмов, осветив крадущуюся тень. Мгновение - и гибкий силуэт оказался на вершине крутого холма, вздымавшегося над густым лесом. Горящие зеленые глаза неотрывно смотрели в сторону нависшего над морем исполинского утеса, мерцавшего в ночи редкими огоньками. Смутные обрывочные воспоминания роились в животном мозгу, вновь переживавшего свою долгую, по звериным меркам, жизнь. Огромная кошка подняла окровавленную морду и ее оглушительный рык разнесся в притихшей ночи. В тот же миг из леса ей ответил оглушительный рев – и на ближайшем холме возник величественный силуэт исполинского зверя. Лунный свет посеребрил роскошную черную гриву и зловещим синим блеском засветились во мраке яростные глаза. *** Словно прекрасные дикие звери они сходились друг с другом, объятые неутолимой животной похотью. Сладострастные стоны срывались с искусанных губ, острые ногти чертили кровавые полосы на мужской спине, пока клинок плоти терзал податливую влажную глубину. Рожденные одной утробой, одинаково не привыкшие уступать, столь же свирепо они не давали спуска и друг другу. Сливаясь своей жаждущей плотью, они превращали любовное ложе в настоящее поле боя, где мог быть только один победитель. Протяжный крик, словно рык раненной львицы, огласил покои и женщина сильно, до крови укусила в губу своего любовника. Он дернулся, вскрикивая от неожиданности и боли, непроизвольно разряжаясь в нее и бессильно падая на мокрую от пота простыню. Обнаженная женщина легла на него сверху, порывисто дыша и заглядывая в глаза любовника, выжатого ею словно половая тряпка. Торжествующая улыбка раздвинула алые губы, когда она увидела, как медленно смыкаются веки погружавшегося в сон мужчины. -Ты всегда уступал мне, брат,- прошептала Серсея, касаясь губами лба засыпающего Джейме,- ты всегда знал, кто из нас двоих настоящий лев. Раньше ей всегда казалось, что у нее нет и не будет мужчины лучше Джейме, но встреча с черноволосым варваром заставила ее переменить свои взгляды. Лежа в постели рядом с похрапывающим братом, Серсея вновь и вновь возвращалась мыслями к сцене в подземелье, вспоминая сильные руки, сжимавшие ее тело, могучий ствол, вновь и вновь проникавший в нее, пока она сама не запросила пощады. Королева невольно простонала, вспоминая это, тогда как ее пальцы сами собой скользнули к увлажнившемуся лону. -Лев,- простонала она, - мой черногривый лев. Извиваясь на ложе и лаская себя, Серсея раз за разом вспоминала ночь в подземелье. Близость с королем Авкилонии словно вернула ее к жизни, пробудив где-то глубоко внутри нее нечто древнее, темное, словно мрак пещер Утеса, пробуждая почти забытые кровожадные сны. Мягкие лапы бесшумно ступают по черной земле усеянной прелыми листьями. Зеленые глаза мерцают во тьме, улавливая малейшее движение слабых, ничтожных существ, тщетно пытающихся укрыться от беспощадной охотницы. Прыжок, хруст костей под могучими лапами, кровь на губах и языке, сырое кровавое мясо, еще трепещущее на клыках. Лучше чем власть, чем занятия любовью, лучше всего на свете – пусть раньше она и считала этот дар проклятием демонов, обитающих в деревьях. Лишь сейчас, вдосталь испытав пресыщение властью, богатством, похотью, претерпев горечь падения и радость возмездия, пережив трех своих детей, Королева-Львица осознала, что нет наслаждения превыше того, что испытывает, охотясь, ее звериный двойник. Она хорошо помнила день, когда они с Джейме в очередной раз спустились в львиную пещеру. До этого они часто подначивали друг друга залезть внутрь и сегодня Серсея, наконец, осмелилась просунуть руку между прутьями и коснуться огромного зверя. Лев повернул голову и посмотрел на неё золотыми глазами. А потом лизнул ей пальцы. Язык у него был шершавым как щётка, но она не убирала руку, пока Джейме, схватив её за плечи, не оттащил от прутьев. – Твой черёд, – заявила она ему. – Дёрни его за гриву, если не слабо. Джейме так и не дернул, несмотря на подначки сестры. Они уже собирались уходить, когда Серсея бросив последний взгляд на львов, увидела, как в самом дальнем углу на нее уставилась пара светящихся зеленых глаз. Замерев на месте Серсея увидела как из темного угла вышла молодая львица, почти львенок, подбежавший к решетке. Две пары зеленых глаз встретились и Серсея вновь просунула руку сквозь прутьев, касаясь головы зверя. Горячий влажный язык лизнул ее пальцы и девочка вздрогнула всем телом. Странное волнение охватило ее и весь оставшийся день она была непривычно тиха и задумчива. А ночью ей приснился сон: детальный, пронзительно-яркий, непохожий на все другие сновидения. Серсея пребывала во мраке, но видела все так же ясно, как и днем. Видела огромные тела, мелькающие рядом с ней, слышала утробный рык больших кошек, что веками глядели на нее со знамен дома Ланнистеров. И она сама была одной из тех кошек - прекрасным юным зверем, мечущимся средь каменных стен. Она чуяла острый звериный запах ее братьев, ощущала мягкими подушечками поверхность камня, слышала малейшие звуки доносящиеся с той стороны решетки. Вот раздался негромкий лязг и вслед за ним – жалобное блеянье. В следующий миг она увидела олененка, жмущегося к прутьям решетки и обезумевшими от страха глазами, оглядывавшего приближавшихся львов. Голод хищника слился с охотничьим азартом человека и она, откликаясь на зов инстинктов, прыгнула, опередив старших собратьев. Жалобный крик заглушил хруст костей и грозное рычание, пока она смаковала вкус нежной трепещущей плоти. И проснулась на мокрых от пота простынях, тяжело дыша и вновь переживая свое сновидение. Откуда-то она знала, что эта добыча была первой и для того молодого прекрасного зверя, с которым они слилась душами в эту ночь. Она никому не рассказывала о том сне и вообще с тех пор больше не спускалась ко львам, как бы не уговаривал ее Джейме. Так прошло несколько лет и Серсея, превратившаяся к тому времени в прекрасную златовласую девушку почти убедила себя, что это лишь случайность. Она покинула Утес Кастерли проживая при дворе и именно тогда она убедила брата вступить в Белую Гвардию, чтобы всегда быть рядом с ней. Однако ее планам был нанесен жестокий удар: разгневанный Тайвин снял с себя цепь Десницы и удалился в родовое гнездо, забрав с собой Серсею. Горе девочки было неописуемо: проплакав весь день, уткнувшись в подушку, ночью она тайком выскользнула из замка, решив броситься в море с тоски и досады. Но вместо моря она почему-то пришла в тайную, редко посещаемую пещеру. Здесь росло чардрево: уродливое, причудливо искривленное, с устрашающе оскаленным ликом. Словно завороженная уставилась Серсея на переплетение ветвей и толстых корней, похожих на клубок белых змей или щупальца исполинского кракена. А потом…словно яркая вспышка блеснула перед ее глазами и Серсея вновь обнаружила себя в темной пещере, перегороженной железной решеткой. В ноздри ей ударил резкий звериный запах и тут же она ощутила на спине тяжесть горячего мускулистого тела покрытого шерстью. Острые зубы впились в ее загривок и она, выгнув спину, взревела от страсти, когда огромный лев ворвался в ее лоно. Серсея не знала сколько длилось это соитие,- грубое, животное, страстное, - только вдруг обнаружила себя лежащей меж корней чардрева, в изорванной ночнушке и дрожащей от холода. Однако, несмотря на весь страх и смятение, тело ее еще охватывала сладкая истома– даже связь с братом не пробуждала в ней столь острого наслаждения, охватившего все ее существо. Забыв о своем первоначальном намерении, Серсея пробралась в свою комнату и провалилась в глубокий сон без сновидений. После этого ей часто снились «львиные сны», одновременно пугающие и притягивающие. Серсея спускалась вниз чаще, чем кто-либо в замке, сидя рядом с решеткой, по другую сторону которой лежала, вылизывая ее руки, молодая львица. В конце концов, об этом донесли отцу и тот, призвав к себе дочь, потребовал объяснений. Серсея рассказала Тайвину все и была поражена тем, как изменилось его лицо - таким она отца еще не видела. Он строго-настрого запретил ей рассказывать кому-либо об этом и испуганная девушка подчинилась. После этого Тайвин вызвал к себе главного егеря Утеса и Серсея, задержавшись под дверью, услышала, как отец дает распоряжение наутро истребить всех львов. В ту памятную ночь Серсея опрометью сбегала вниз по каменным ступеням, прижимая к груди связку украденных ключей. Петляя черными коридорами, она выбежала к закрытому решеткой входу. Звери спали, уснув после сытной трапезы, но молодая львица уже стояла у решетки, нетерпеливо вставая на задние лапы. Ее шершавый, как терка, язык облизывал пальцы девушки, пока она, нетерпеливо перебирая ключи, искала подходящий. Потом она долго не могла провернуть его в замке, чтобы, наконец, распахнуть огромную дверь. Все прочие звери тоже проснулись и внимательно разглядывали златовласую девушку, сидевшую перед распахнутыми дверьми, уткнувшись лицом в шею стоявшей рядом львицы. А потом, глотая слезы, Серсея смотрела, как звери, спускаются в нижние пещеры- туда, откуда по легенде, проник в Утес Кастерли Ланн Умный. В эту ночь Серсее приснился особенно яркий сон: залитый лунным светом лес, высокие холмы и огромные звери, бегущие меж высоких деревьев, наслаждаясь полученной свободой. Она охотилась, насыщалась, спаривалась, наслаждаясь каждым новым запахом, каждым новым видом, вкусом самолично схваченной жертвы. А потом, когда солнце уже начало вставать и львы укрылись на ночлег в одной из пещер, Серсея проснулась от сильного стука в дверь. Она боялась, что ей сейчас придется расплачиваться за содеянное, но оказалось, что отец уже забыл про львов. В Утесе уже давно говорили о том, что творилось по всему Вестеросу, пока обходя стороной Западные Земли: о восстании Роберта Баратеона против Эйриса Таргариена, о смерти принца Рейегара и многом другом. Призвав Серсею отец сказал, что он готовится выступить в поход , который принесет его дочери золотую корону и мужа-короля. Через несколько месяцев они уже играли свадьбу с Робертом в Королевской Гавани, которой суждено было стать новым домом Серсеи. С тех пор она никогда не видела львиных снов – пока в подземельях замка она не сошлась с черногривым королем никому не ведомой страны, осененной Львиным Знаменем. Связь с ним всколыхнула в памяти королевы воспоминания о той связи в пещере, помогла Серсее вновь осознать себя львицей. И большая кошка была голодна. *** Безупречные покидали замок: получив весть от королевы Дейнерис, Серый Червь ранним утром вывел воинов-кастратов из Утеса Кастерли, оставив в нем лишь гарнизон из сотни человек. Для того, чтобы оборонять несокрушимую твердыню Ланнистеров этого должно хватить. Иного выхода у командира Безупречных все равно не было: продовольствия, наспех реквизированного у окрестных крестьян, не хватило бы большому отряду надолго. Что же до огромных кладовых Утеса, то их заранее опустошил Джейме Ланнистер, подчистую вынеся все продовольствие, за одним единственным исключением. Винные погреба остались нетронуты. Эту деталь подсказала Джейме его сестра-королева, когда узнала подробности его хитрого плана. Серый Червь не придал этому значения: привыкнув к железной дисциплине, смыкавшей ряды братьев, он считал, что они останутся на высоте и в его отсутствие. Но он недооценил степень разложения некогда непобедимого воинства: расслабленные бесчисленными поблажками Матери Драконов, Безупречные утратили многие качества, старательно взращивавшимися в них Добрыми Господами Астапора. Кроме того скудные запасы продовольствия быстро заканчивались и боевые кастраты Дейнерис пытались заглушить голод хотя бы вином. Но вот день закончился и ночь вступила в свои права. С вершины холма огромная желтая кошка огласила окрестности громким рыком и ей тут же ответило не менее двух десятков голосов: потомки львицы и других львов, выпущенных на волю Серсеей Ланнистер и размножившихся в окрестных лесах. Сбегаясь на зов своей прародительницы они готовились отдать свой долг, как это принято у их двуногих собратьев. Быстрым шагом, порой переходящим на бег, она мчалась по извилистым ходам недр утеса Кастерли. Чутье и зрение зверя помогали ей находить путь в темноте, а человеческий разум в ее голове подсказал ту единственную пещеру, через которую можно было проникнуть внутрь. За ней, негромко рыча, следовали и остальные львы: той самой дорогой, которой подобные же звери некогда шли за Ланном Умным, дабы растерзать и пожрать семейство Кастерли, освободив место новому хозяину Утеса. Львы возвращались домой! Охотничий инстинкт львицы, слившийся с человеческими разумом и памятью Серсеи, помог ей вывести львов в главный зал Утеса, где обосновались Безупречные. Почти все евнухи собрались здесь, не считая нескольких выставленных на стенах караульных. Упившись дармовым вином и разгорячившись, многие из них сняли доспехи и отставили оружие в сторону, усыпленные иллюзией безопасности. Они хорошо знали, что никаких крупных войск поблизости нет, а мелкие отряды легко отбить из Утеса. И, конечно, они никак не ожидали клыкастого и когтистого ужаса, что обрушится на их головы. Устрашающий рык прервал хмельные разговоры евнухов и над их головами взметнулись серо-желтые тела. Львы носились меж застигнутых врасплох, опьяневших людей, сбивая их с ног, одним движением когтистой лапы превращая их лица в кровавое месиво, сворачивая шею с силой не большей чем требуется кошке, чтобы расправится с мышью. Звери, впав в кровавую горячку, убивали, даже не притронувшись к добыче - бросив на полу истерзанное тело, они бросались за следующей жертвой. Весь зал превратился в арену кровавой бойни, перед которой померкли бы самые жестокие зрелища в бойцовых ямах Миерина. Иные из евнухов все же успели схватиться за оружие, ранив и даже убив нескольких львов, но внезапность нападения сделала свое дело и скоро в зале не осталось живых людей. Огромные кошки, урча, волокли тела убитых к выходу, чтобы в подземельях Утеса без помех насладится человеческой плотью. Несколько львов, впрочем, отправилось наружу, чтобы убить оставшихся на стенах евнухов. Львица, ухватив одного из Безупречных за сломанную шею, поволокла его наверх, оставляя лужи крови на полу. Наконец она остановилась перед большой дверью, расположенной в верхних помещениях замка. Львица ударила лапой и дверь неожиданно распахнулась. За ней очутилась обширная комната, с аккуратно застеленной кроватью и большим зеркалом в углу. Иных свидетельств человеческого пребывания тут не было: перед отъездом в столицу Серсея Ланнистер забрала отсюда все свои вещи. Львица запрыгнула на кровать и, оставляя пятна крови на пыльных простынях, приступила к кровавой трапезе. И ее довольному урчанию вторил тихий смех на дальних закоулках львиного мозга. Серсея Ланнистер, так и не обеспокоившись тем, чтобы прикрыть наготу, стояла у окна с бокалом в руке, подставляя свое обнаженное тело порывам ночного ветра. Вглядываясь в усыпанное звездами небо, она наблюдала как в нем синим светом зажигаются две новые луны и над Королевской Гаванью медленно проступает лик исполинского льва с оскаленной пастью. Над гривастой головой вдруг зажглась рубиново-алая звезда, упавшая кометой в когтистую лапу и тут же принявшую вид драгоценного камня, в котором билось, не находя выхода, живое пламя.