Incomplete

У Ангелы ужасно тонкие руки, — Гэбриэл отмечает это автоматически, — особенно по сравнению с его огромными лапищами. Страшно сжать чуть сильнее — сломаются. Он держит ее ладонь осторожно, как тикающую бомбу (хотя бомбы уже давно тикать перестали, а выражение осталось). И шаг у нее такой же легкий, едва различимый. Гэбриэл не слышит, как она входит в его комнату, занятый оказанием себе первой помощи. Конечно, он почти в равной степени владеет обеими руками, но бинтовать правую все равно неудобно. Наверное, поэтому он пропускает момент, когда открывается дверь, и вздрагивает от голоса: — Можно я помогу? Она стоит, смущенно глядя на него, сделав всего шаг внутрь. — Дверь была не заперта, — вскидывает руки, будто оправдывается. Было бы за что. — Я пришла сказать, что операция прошла успешно. Джесси пробудет без сознания до утра. Щенок снова подставился под удар. По дурости своей или неопытности, черт его знает, но Гэбриэл все равно несет за него ответственность. И чувствует вину. Ангела, видимо, посчитав его молчание согласием, подходит ближе, перехватывает концы бинтов и ловко продолжает перевязывать. — Надо было остаться в медблоке, — она недовольно поджимает губы, явно проглотив продолжение фразы. Наверняка что-нибудь со словами «безответственно» и «глупо». — Ерунда, — собственный голос хрипит после долгого молчания. Он и с более тяжелыми ранами обходился своими силами. Правда, в военное время и в экстремальных ситуациях. Но пара синяков и порезов все еще не повод бежать к врачу. — Не хотел отвлекать от Маккри. И это не просто бравада. Дикий, болезненный страх за этого оболтуса вытесняет инстинкт самосохранения напрочь. Что сам нахватал оплюх, Гэбриэл понимает, только когда вваливается к себе и стягивает часть амуниции, а адреналин в крови наконец-то опускается до нормы. — Не ерунда! Он поднимает взгляд от тонких проворных пальцев, смотрит ей прямо в глаза. Она почти выдерживает, но сдается за мгновение до того, как Гэбриэл сам готов уступить. — Если командир одного из ключевых подразделений разгуливает по базе раненый, это дискредитирует меня как специалиста и главу медицинского отдела, — Ангела говорит это уже не глядя на него. — Только поэтому? — это не то, что Гэбриэл хочет сказать, и точно не этим тоном, но слова вылетают раньше, чем он успевает захлопнуть рот. Сказать “Спасибо за заботу” оказывается гораздо сложнее, чем проклинать себя за то, что уже ляпнул. Ответа не следует, но Гэбриэл замечает, как учащается ее дыхание и недовольно раздуваются ноздри. Он готов к тому, что последний узел она затянет слишком сильно, но Ангела заканчивает повязку предельно аккуратно. — Настоятельно рекомендую обратиться в медблок для проведения диагностики и оказания соответствующей помощи, — она разворачивается на пятках, собираясь стремительно его покинуть. Но он успевает перехватить ее руку. Такую изящную, он толком и не знает, как с ней обращаться. Рукоятка дробовика или автомата куда привычнее. Или вывернутая в спарринге ручища Джека. Да что угодно, и, если она сейчас попытается освободиться, то он не остановит. Просто не сможет так рисковать. Она замирает. Воздух стремительно кончается в легких. — Я… Я не хотел грубить. Это было неуместно. Это не то, что нужно сказать. Не то, что он хочет сказать, но другие слова все равно не идут. — Прости. Уже лучше. Она снова смотрит на него, ждет продолжения и не отнимает руки. — Спасибо за все. За Джесси, за волнение, за заботу. За все это. Ладно, Джек всегда обращался со словами лучше него. Но действия — это по его части. Гэбриэл едва тянет Ангелу к себе, заставляя сделать шаг ближе. Поднимает ее ладонь к губам и целует. Пожалуйста, пойми. Ангела вздрагивает, еле ощутимо, щеки заливает румянец. Гэбриэл сам чувствует себя донельзя смущенным. Еще глупым и до одури радостным от ее улыбки, когда ладонь не выскальзывает из его пальцев после того, как он перестает ее держать.