Два источника морали

В фастфуде Дик решил купить себе гамбургер. Людей не было, но все равно это оттягивало разговор на пару минут. Его деньги, отложенные на ночлег, подходили к концу. Он открыл приложение в смартфоне, чтобы посмотреть дешевые хостелы – нет, уже не хватало. Поэтому вместе с бургером он взял клубничный коктейль. И кофе Слэйду – отчаянная щедрость проявила себя. В зале пришлось сесть рядом со спутником, а не через стол – хотелось иметь возможность говорить максимально тихо. - Итак, - тот размешивал сахар в кофе, совершенно не представляя его реальную цену. - Почему лучший в мире детектив никогда не расследовал смерть твоих родителей, Грейсон? - Потому, что очевидно, что их убил Тони Зукко? Гамбургер пах тем жирным, сочным запахом, который у сытого человека вызывал отвращение. Голодного Дика он сводил с ума. Вытекающий сырный соус! Выпадающий кружок огурца! Он развернул упаковку и втянул воздух носом – нужно растягивать удовольствие, нормально поесть сегодня не светит. - Ну, мне пока не очевидно. «Это потому, что ты не лучший в мире детектив», - хотел ответить Дик, но уже жевал. Вспомнить события более чем десятилетней давности не сложно, если они изменили всю твою жизнь. Утром того дня они бесились с Раймундом, прыгали по едущим поездам. Друг толкнул бросившегося остановить их охранника с платформы, Дик вытащил его прямо перед мордой электровоза, но тот все равно отказался их понимать и прощать. Все это вспоминалось так живо – запах гравия и масла, рельефные цветные бока вагонов, плоские крыши контейнеров. Казалось, ничего хуже попадания в полицию в день рожденья Мари Грейсон случиться не может. Дик закрыл глаза. Цирк, ощущения, звуки – текли по венам вместе с кровью, он никогда не смог бы целиком забыть эту часть себя. Цвета яркие, леденцовые. Музыка... концентрированная, ритмичная, одновременно торжественная и расслабляющая. Он стоит на полу, вложив руки в петли лент подвеса, к поясу карабином прикреплен трос лонжи. Он считал это чем-то неправильным, всегда хотел работать без страховки, просто двигаться в трех плоскостях. Он нервничает, переминается с ноги на ногу. Перед ним – огромный фанерный задник до потолка, на котором теми же пастельно-сияющими красками нарисована стилизованная планета, с кратерами и розой, и, когда младший Грейсон будет двигаться в воздухе, его тень будет танцевать по ней, маленький мальчик в своем упорядоченном мире среди бескрайнего космоса. Нужно открыть глаза и продолжать рассказ. Родители оставили его «под домашним арестом», который был весьма условным – вагончики даже толком не запирались. Слоняясь по территории, он наткнулся на спорящих владельца цирка и мужика, похожего на регбиста с наклеек. Регбист, Тони Зукко, требовал денег в обмен на защиту от себя самого, проще говоря – занимался рэкетом. - И на следующий день, – Слэйд посмотрел поверх кофейного стаканчика, зрачок был расширен, как у кота, которого что-то возмутило, - это случилось? - Вообще-то, в течение часа. - Грейсон! Цирк уехал, а тебя забыли! – Скептическая улыбка заставила задуматься: «что я не так сказал?». – Вечером должно было быть представление, так? – Дик кивнул. - Значит, все тросы, и прочие акробатические штуки уже должны были висеть, так? – Дик кивнул еще раз. – Под потолок этого вашего цирка посторонний мужик лезть не стал бы, так? – Дик кивнул в третий раз, смутно уловив какую-то важную мысль. - И тогда – - он медленно, четко проговаривал каждое слово: - И тогда, если бы владелец решил дать ему денег, что он сказал бы – «поздно, я вам уже трапецию подпилил»? - На прогоне все было нормально, - Грейсон понимал, что этим вбивает еще один гвоздь в гроб своего видения ситуации. - Может быть, трос подпилил кто-то другой? - Кто-то из своих? – на него смотрели серьезно, без иронии. - Но смерть на манеже автоматически означает неприятности для всего вашего балагана, расследование, плохую репутацию. Уилсон глотал кофе, и Дик обнаружил, что так и сидит вполоборота к нему, с набитой коктейлем трубочкой в углу рта. Он никогда не поднимал для себя эту тему ранее, глава была закрыта: родители погибли, их убил Тони Зукко. - Никакого разбирательства не было, так? – Дик развел руками, он чувствовал себя механической игрушкой, - Идем дальше, Уэйн, миллиардер… Что он там делал? Ты выступал в «Cirque du Soleil»? - Нет, в обычном бродячем, – остатки напитка булькали в трубочке с неприятным хрюкающим звуком. Кофе закончился тоже. – Не знаю, что он там делал. Посмотреть пришел. - Америка ищет таланты. Дик подумал попросить купить еще еды, но это займет время, а время сфокусировано на этом разговоре, его нельзя тратить, каждая секунда подобна откровению, – Что произошло после инцидента? Тебя забрали в полицию? Связались с твоими родственниками? Эти вопросы выглядели такими закономерными и естественными, что отвечать на них правду даже страшно. - Брюс просто забрал меня с собой. Уилсон выглядел расслабленно, но его пальцы уже превратили несчастный стаканчик в комок прессованного картона. Трагедию вспоминать тяжелее, чем события утра. Он подобрал на манеже браслет матери, в полосках крови, к которым прилип песок. Блестящее волшебство развеялось, остались опилки, облезлое ограждение и пустой зал. Запах стал странным, неприятным. Потом были полицейские, расспрашивали, забрали украшение обратно. Уэйн тоже был там, бледный, усталый, и Дик успокоился, когда незнакомый человек встал между ним и кошмаром. Он так и остался артистом, воздушным акробатом. Многие поступки обернулись ему неуместной театральностью, глупым позерством, но что еще делать, если цирка больше не-бы-ло. Вопросы сыпались один за другим: - Ты общался с социальными работниками? – Нет. – С детским психологом? – Нет. – Ты помнишь суд об установлении опеки? – Нет. Он повысил голос, чтобы донести главную мысль: да, он ничего такого не помнит, но не потому, что за этим стоит что-то плохое, а потому что – - Брюс все уладил! Лицо горело, пальцы тряслись, и он неожиданно открыл в себе едва сдерживаемую ярость. - О, я не сомневаюсь, что он все уладил, он же миллиардер. Хотелось вырвать этот немигающий глаз, потому что нужно защищать то, что тебе дорого. Иначе - что вообще останется? - Но я хочу обратить твое внимание, что это необходимо по законам нашей страны. Их можно нарушить за деньги, но фактически… Дик ждал, он знал, что сейчас будет сказано что-то, после чего мост рухнет, дверь захлопнется. - Фактически, тебя просто купили, парень. Как щенка. Это торговля людьми. - Да пошел ты! – поднос врезался в стену, салфетки разлетелись, как голуби на свадьбе. – Если в твоем извращенном мире так происходит! Это не значит! Что у всех так! Перед глазами пульсировал малиновый туман, хотелось кричать, но в губы будто была вставлена проволока. Да, получилась публичная истерика, но нужно было выплеснуть всю боль, пока грудь не взорвалась. Он замахнулся, удар вышел расслабленным, скользнул по плечу. Слэйд одним движением перехватил атакующую руку, завел за спину, и толкнул его с диванчика, направив к выходу. Мило, что другой рукой он подхватил вещи Дика. - Успокойся, Грейсон. Вокруг были люди, и уже не хотелось драться, а хотелось просто показать,как ему плохо. Стоило выйти за границу автоматических дверей, и прохладный воздух лег на лицо, как маска. Ноги шатались, нужно было срочно найти, куда сесть – вот, на парапет лестницы. - Доволен? – спросил он Уилсона, и тут же огрызнулся: - Тогда отвали. Но тот опустился рядом. - Я просто хочу помочь тебе разобраться, что произошло. - Ага. Можно подумать, я тебя об этом просил. Грейсон чувствовал себя изувеченным, куда ни тронь – всюду открытая рана. - Я хочу спать. - Куда тебя отвести? Люди шумели, гуляли, радовались. Парни из забегаловки очевидно хотели подойти, спросить все ли в порядке, но они сидели и разговаривали так мило. Ну психанул, с кем ни бывает, уже помирились. - Куда угодно, – все стало таким жалким: прошлое, будущее, и даже в настоящем крушение. - Мне негде ночевать. Суть не в облезающей фреске с изображением заботливого родителя. Распахнулись двери шкафа с монстрами, но не было бы ни шкафа, ни монстров, если бы был ответ на самый важный вопрос: «Кто я?». - Дик ожидал, что ему дадут пару десятков долларов, хотя стоило бы привыкнуть - простые решения не для его жизни. Его отвели в автомобиль: «Городской каршеринг» - сообщил чистенький, блестящий металлический бок. Смарт-карта сработала со второго раза. - Ты предлагаешь мне поспать в машине? – спросил он. - При расценках от восьми долларов в час, я предпочел бы хостел. - Закрой глаза и помолчи. Ему замотали глаза тканевой повязкой, поверх – слоями непрозрачной стрейч-пленки. Невозможно было сообразить, видит он черный цвет, или просто ничего не видит, и эти пятна, которые иногда вспыхивали – это игра воображения или свет из внешнего мира? Они ехали, потом он шел, чувствуя направляющую руку Слейда на затылке, асфальт сменился неровными камнями и снежной кашей по щиколотку. Пару раз ему приказывали остановиться и помогали обойти какое-то препятствие. Имело ли смысл пытаться сорвать пленку? - Сейчас я все тебе объясню, Грейсон. Неужели он был настолько очевиден? - Ты делаешь то, что я говорю. То, чего я не говорю, ты не делаешь. Если ты хочешь, я могу вернуть тебя обратно в город, но я надеюсь, что ты не такой тормоз, чтобы попросить об этом, когда мы уже почти пришли. Дик демонстративно поднял руки: - Я не доставлю тебе проблем. Я просто очень устал и очень хочу спать. Звон ключей, неловкий удар навесного замка о железную дверь, шуршание, скрип. Куда его притащили? Тихие щелчки пальцев по консоли и едва слышный одобряющий писк принятия электронного ключа были более знакомы. Сейф внутри… бункера? Гаража? Склада? Заброшенного промышленного здания? Его переставили через порог, сняли куртку. Расшнуровать ботинки он решил сам, идея о том, что его будут еще и разувать, казалась стремной. - Если тебе нужно принять душ, – прозвучало сверху, - то у нас есть два варианта дальнейших действий: ты моешься в холодной воде и спокойно ложишься спать, или я включаю нагреватель, и мы ждем минимум полчаса, пока резервуар прогреется. Гостеприимство этого места поражало. - Первый вариант. Освещение было настолько тусклым, что казалось зеленым. Серые щербатые плитки тянулись по стенам, сам душ, вмонтированный в потолок, был ржав и хтоничен. На трех металлических крючках висели два неожиданно чистых полотенца, зеркало с полкой и трещиной, бритва, зубная щетка, зубная паста, три пластиковые банки. Мощная покрытая заклепками дверь запиралась на здоровенную щеколду. «Великолепно», - хмыкнул про себя Грейсон, - «хоть в душе можно будет спрятаться». - С другой стороны такая же, – обрадовали его, проследив взгляд. – Наверное, тут происходили интересные вещи. Оставшись один, он все-таки закрыл дверь изнутри. На всякий случай. Дик разделся, повернул кран и - - понял, что поторопился с выбором. Вода была оооочень холодной. Дрожь начала колотить мгновенно, зубы стучали. Он засунул голову под разбрызгиватель, заранее представляя, как этот жидкий азот будет стекать с волос по спине, по плечам, на грудь и живот. Упс, вещи остались там, где с него сняли верхнюю одежду. Рваться наружу, чтобы потом снова оказаться в ледяном Аду, но уже с шампунем, не было ни сил, ни желания. Пришлось выйти из-под потока, чтобы осмотреть банки на полке. Итак: средства для и после бритья и «Мятный гель: все в одном. Освежающая прохлада!» Дик не определился смеяться и рыдать. Он задумался: специально Дефстрок создает эти странные, тупые и гротескные ситуации, или они появляются сами по себе? Грейсон вытерся насухо, но так и не согрелся. Ассортимент полотенец был представлен аж большим и маленьким, он решил быть хорошим гостем и выбрать маленькое, которое еле сходилось на бедрах. Была еще снятая одежда, пахнувшая потом, автобусом и фастфудом, вызывавшая отвращение. В конце концов, он взял с собой смену белья и чистую футболку. Нужно просто добраться до собственных вещей и переодеться. Он выдернул щеколду и толкнул дверь. Заперто. Дик выдохнул сквозь зубы, и несколько раз ударил в нее ногой. - Я не рассчитывал принимать гостей. – Уилсон занимал собой весь дверной проем. – А значит, нам придется вернуться к этому. Он кивнул на рулон знакомой черной пленки в руках, и Дик обреченно хмыкнул. Двадцать шагов вперед, пять направо, все это с неизменной рукой на затылке, и они остановились, попав в течения прохладного воздуха. Комната была наполнена и щелчками вентиляторов, гудением кондиционеров. Дик не мог представить размер помещения и это давило на восприятие, заставляя почувствовать себя почти на космическом корабле. Конвекционные потоки скользили по скулам, по пояснице, покалывали, заставляли ежиться. Он замерз. С влажных волос капало. Так, нужно переодеться. – Я хочу тоже помыться, и вынужден оставить тебя здесь одного, - по голосу было слышно, что Уилсон доволен. - Если ты попытаешься снять повязку и сделаешь хоть шаг в сторону от твоего нынешнего местоположения – я вышвырну тебя на улицу ровно в том, что сейчас на тебе надето. Дику хотел возмутиться, но лучше остановить этот порыв. Вряд ли гостеприимный хозяин проведет много времени в своем прекрасном душе. В конце концов, он сам приехал сюда, со всеми сопутствующими сложностями. Зачем, зачем? Сидел бы дома. - Устраивает, – кивнул он, и поймал за хвост ускользающую мысль: одежда же! Проклятое полотенце развязалось, он поправил его, и придерживал, пока не сел на шероховатый, мерзкий пол. Появилась идея расстелить полотенце и свернуться сверху, но нет – это было бы уже слишком. Лучше подтянуть к себе ноги, положить руки на коленки, спрятав губы и нос в ладонях. Снова колотило, и Дик пытался согреться собственным дыханием: глубокий вдох, мееедленный горячий выдоооох... Упорядоченные выдохи, ритмичные тихие шумы вокруг вводили в состояние, близкое к трансу. Время стало пластичным, сошлось в единую светлую точку, и он чувствовал, как всплывает к ней в потоке собственных мыслей. Они бултыхались вокруг, обтекали, не получалось сформулировать ни одной из них, но при этом можно было понять каждую. Сознание поднималось все выше, раздвигались тяжелые масляные перегородки.Дик чувствовал себя такими легким. Он был залит светом! …и дрожал крупной дрожью, всхлипывая в собственные колени. Вдох, выыыдох. Вдох, выыыдох. - Замерз? – голос тянулся сверху, из яркого пятна, до которого он все пытался дотянуться. - Нет, еще немного. Тот хмыкнул – «ну, раз ты так хочешь», прошел мимо, сел на – стул? кресло? – выпрямил одну ногу так, что стопа коснулась лодыжки Грейсона. Момент откровения, так и не достигнутого, угасал, темные пласты снова сходились над головой. Как же холодно! Уже можно двигаться? Хотелось бы это спросить, но зубы стучали, руки и ноги не просто дрожали – вибрировали, и было непонятно, как сложиться, чтобы хоть немного отогреть себя. В инстинктивной надежде он обнял вытянутую в его сторону ногу, пытаясь найти тепло другого человека, терся головой о колено, выше, пока Слэйд, неправильно интерпретировав все это, не схватил его за волосы и не направил к… Никакой одежды, только второе полотенце, и за повязкой, за слоями черной пленки появилось окно выбора: ДА/НЕТ. Да. Возможно, он давно был готов: когда смотрел ролики, когда фантазировал. Дик вдохнул резкий запах, скользнул языком по члену, облизывая, изучая формирующуюся твердость, прежде чем пустить себе в рот. Челюсть начала затекать через несколько секунд, но он пытался что-то делать языком, губами, пока рука неожиданно не надавила на затылок, и он не почувствовал спазм, шок, и не дернулся назад, задыхаясь. Слюна стекала по подбородку, пришлось вытереть его об мощное бедро, и услышать удивленный выдох: - Грееейсон… Он отметил, что настолько впечатлил Уилсона впервые в жизни. Неисповедимы пути Твои. - Серьезно, Грейсон? Ты никогда не делал этого раньше? - Это так удивительно? – нашел в себе силы спросить Дик. - Ты в мои годы уже был экспертом? Тот рассмеялся. - Нет, конечно, но от тебя я такого действительно не ожидал. Иди сюда. Рука в волосах потянула его наверх, заставлила вскарабкаться на колени, обнять Слэйда за шею и попытался уместиться между подлокотниками. Полотенце окончательно соскользнуло, ну и черт с ним, чего теперь-то смущаться. - Когда ты станешь моим… - Дик ждал слова «учеником», очередной шуткой в продолжение этой набившей оскомину темы, но обошлось, - то это будет первое, чему тебе придется научиться. Он хихикал, ласкался, стараясь прижаться к наибольшей площади жаркой кожи. Наконец-то стало почти тепло, почти хорошо. Щеки горели от всего происходящего. Интересно насколько диким выглядит взгляд за повязкой. Научиться? Как, на бананах? Дик решил не озвучивать это идею: никогда не заигрывайте с людьми с системным мышлением. Чужие руки легли на щеки – указательные пальцы к вискам, большие к челюсти, и он открыл рот в поцелуй – - там это ощущение, все пропитано специфическим запахом и легким вкусом мужской плоти… Лицо вспыхнуло еще сильнее, он стеснялся. Никакой инициативы, только сенсации. Его насиловали языком в рот, борода Уилсона терлась о раздраженную кожу вокруг губ, странное, тянущее чувство развивало собственную эрекцию. - С учетом недавно открывшихся обстоятельств, новый опыт тебе не помешает. Дефстрок говорил спокойно, с привычной иронией, но другие тембр и тон так очевидны: глубокий, темный голод. Ясно, что Дик никогда не привлекал его сексуально, что все странные, иногда откровенные действия, совершенные ранее, были просто… просто Слейд, но прямо сейчас запускался совершенно другой механизм. Теплые касания блуждали по телу, перехватили его за талию, под колени. Уилсон встал со стула одним быстрым движением, легко удерживая вес на руках. Да, ни для кого не секрет, что он так может, это было очевидно. - Сколько ты весишь, Грейсон? – новый прерывистый голос положительно сводил с ума. - Восемьдесят три. - Ооо… - выдох обжег щеку. - Я сомневаюсь, что моя раскладушка выдержит нас обоих в динамике, я возьму тебя на полу. Это было так горячо, что Дик уже не представлял, что с собой делать. Его пронесли по комнате, аккуратно опустили через десяток шагов и Слейд – - ушел достаточно далеко, чтобы его присутствие перестало ощущаться кожей. Удивительно, как все события сплелись в странную, витиеватую сентенцию. Грейсон вытянул руку и уперся в стену – надо же, у этого помещения были пределы! Движение воздуха больше не чувствовалось. Это не делало бетон менее холодным, и он лег на него всем разгоряченным телом, прижался щекой. Опять лихорадило – от холода, от жары? Присутствие вернулось, что-то поставили рядом на пол с легким стуком. Руки сжимали его тело, скользили по нему кругами, губы и язык размазывали слюну по пунктирной коже. Кости измельчались, кожа плавилась - он никогда не чувствовал себя таким желанным, никогда никого так не желал, как его сейчас. Слейд вдыхал запах снова и снова, терся лицом, и Дик почти пропустил прикосновение между ягодиц. Конечно, он не знал ранее, как чувствуется смазка там, но это было какое-то странное вещество. Густая текстура, какой-то крем… а, фиг с ним! Хорошо хоть что-то нашлось. - Скажи, если будет больно, - прошептал Уилсон, и было очевидно, что он не хотел этого говорить, не хотел никаких манипуляций с кремом, а хотел просто…сожрать его живьем? Палец внутри ощущался так странно, и Грейсон скользил по полу, подстраиваясь под эти движения, шершавая текстура драла голени, колени, локти, предплечья. Внизу его живота собрался шар тепла, тугой, тяжелый, тянуло коснуться себя и позволить этому шару лопнуть. Еще внутрь, еще. Он сильнее вдавился в пол, стирая в кровь кожу. Повязка была залита потом, который щипал глаза. Веки, скорее всего, уже опухли. Слезы текли из-под пленки. - Вот и все. Казалось, будто он потерял что-то важное, а не просто… чуть ли не целую ладонь Уилсона? Он постарался мысленно приготовиться к новому переживанию, и… Ощутил, почти увидел, как Слэйд вытянулся на полу рядом с ним, опираясь головой на согнутую в локте руку. - Ничего не хочешь мне сказать, парень? Растерянность и смятение подняли в памяти вихрь фраз, от тупых и бессмысленных, из порно – «о да, детка, возьми меня», - до экзальтированных признаний, подхваченных непонятно где. Сложно было выловить из этой мешанины правду, которую можно бы отдать, не отрывая от собственного сердца. - Я никогда не буду делать это ни с кем другим. Уилсон рассмеялся: «Договорились», перевернулся на спину и потянул Дика за руки, перетаскивая. Тот уперся руками в его грудь, чтобы понять, куда именно садиться, поставил колени по обе стороны от бедер, нашарил член рукой, направляя в себя. - Это то, что ты хочешь? - Не совсем. Двигайся. Да, это тоже правда, которая должна была быть сказана. Он сам хотел этого, он сам прыгал на бедрах Дефстрока, стараясь найти угол, ритм, скорость, при которых глубокая пульсация внутри будет сильнее и ярче. Он сам поймал эту большую руку, как только удалось найти баланс с двумя точками опоры, облизывал ее, сосал пальцы. Оставалось только написать на собственной коже: «добровольно отдался Слейду Уилсону». Язык кружил вокруг большого пальца, слизывал соленый вкус. «Это будет первое, чему тебе придется научиться» - хорошо, когда можно приступать? Тяжесть собственного желания стала невыносимой, и пришлось вытащить чужую руку изо рта и потянуться к своему члену. Неожиданная правильная мысль помешала закончить движение, эмоции от принятого решения захватили, и сначала мешали говорить внятно. Пот и слезы стекали по шее. Пришлось сделать несколько неглубоких выдохов, прежде чем вытолкнуть слово. - Можно? - Оо, парень… - как очарованно это прозвучало, - Ты прямо опережаешь программу. Можно. И Дик позволил себе. Хватило пары фрикций, и – - и он - - продолжал двигаться. В конвульсиях, во вспышке оргазма, с пустотой и звоном голове, когда давление внутри стало неприятным, когда мышцы начинают подрагивать болью, когда тело начало выталкивать инородный предмет. Дик сосредоточился на долгих, сильных толчках снизу, сжал зубы и упал только когда почувствовал, как все задергалось внутри. Никакого экстаза или чего-то в этом роде, но он стал мягким, влажным, выжатым, и это было так хорошо. Слэйд выпал из его тела, медленно повернулся, сбрасывая его обратно на пол, сел перед ним на одно колено, наклонился, и Грейсон обнял его, позволяя поднять себя, отнести к раскладушке, на которой тут же обвился вокруг одеяла (нейлон, молния – спальный мешок?). Казалось, что силы иссякли, что больше ни одного движения, но когда принесли стакан с водой, ледяной, как и все в этой странной комнате, он выпил ее большими глотками и понял – этого не хватало, чтобы пасьянс сошелся. Были сомнения, получится ли спать в повязке и пленке, но это вообще. не. пробле - - ма. - - У тебя есть деньги? – спросил Дик, как только с него сняли очередной слой пленки в автомобиле. - Так и знал, что наши отношения перейдут на новый уровень, – забавлялся он, с любопытством рассматривая верхнюю часть лица Грейсона, отвык уже. - У меня нет безопасного доступа к моим основным счетам отсюда. Крипта тебя устроит? - Крипта? Звучало, как что-то связанное с Суперменом. Дик шарил по карманам, пока успокоено не нашел свой смартфон. - Криптовалюта. Например, биткоины. - Честно говоря, мне не на что купить билет на самолет. Я верну из Бладхевена. Слейд вытащил из кармана какие-то доллары, задумчиво посмотрел на них, прежде чем разделить: сто двадцать себе, шестьсот туда. На билет и кофе должно хватить. - Биткоин, - тем временем сообщил парень, не отрываясь от экрана. - Это шесть тысяч долларов. Значит, биткоины – это как минимум двенадцать. Физические взаимодействия в машине всегда казались тупыми и неполноценными.