Just friends

***

– Марко? – её голос сейчас звучит оглушающе, подобно звонкой трели, хотя она и произнесла это едва слышимо. Она только что улыбалась ему. Своей восхитительной, сводящей с ума улыбкой. А теперь в её глазах читается какой-то непонятный для него блеск, что-то странное, несвойственное ей, смешанное разве что с испугом. – Ч-что это было? – теперь в её дрожащем голосе читается беспокойство. Почему её голос дрожит? Да потому что, чёрт возьми, лучший друг только что её поцеловал. Поцеловал. И сделал бы это ещё раз, а потом ещё и ещё, если бы не её реакция. А что у неё за реакция вообще? Неодобрение? Гнев? А может, всё-таки испуг? – Марко? – голос девушки звучит словно раскат грома – неожиданно, резко, даже пугающе. – Боже, Стар, прости, – начинает оправдываться он, и в голосе, кажется, слышны нотки сожаления. Неужели раскаивается? – Я не хотел... – совсем тихо добавляет он. – Не хотел? – парирует Стар и внимательно смотрит на Марко. Её это задело. Сначала он её целует: нежно, трепетно, приятно, до покалывания в кончиках пальцев. Так, что чувства, которые она отчаянно пыталась скрыть за маской «лучшего друга», захлёстывают в один момент. Так, что все чувства, которые она пыталась возродить к когда-то любимому парню, к Тому, с которым, к слову, она снова начала встречаться, сейчас действительно кажутся фальшью, нелепостью, тем, что она сама себе придумала. Казалось бы, лёгкое, практически незначительное касание губ, а переворачивает весь собранный по кусочкам мир с ног на голову. – Что? – удивлённо произносит Диаз. – Хотел, конечно, хотел. Я с самого прибытия на Мьюни только и думаю о подобном, хотя и стараюсь убрать это из головы, а наедине с тобой это с трудом выходит. Губы Стар расплываются в понимающей и, на удивление Марко, радостной улыбке. Он внимательно, словно стараясь её лучше запомнить, смотрит на неё изучающе: на её горящие задорным огоньком глаза; на милые щёки, покрывшиеся лёгким румянцем; на маленькие сердечки на этих щеках, которые то ли из-за румянца стали ярче и начали чуть светиться, то ли ему это просто кажется; и, наконец, на чуть приоткрытые, манящие к себе только при одном взгляде – губы. Баттерфляй, снисходительно улыбаясь, смущённо и осторожно кладёт свою ладонь на руку Марко и смущается ещё больше. Он так завороженно смотрит на неё, что у девушки внутри сейчас бабочки не просто летать начнут, а станут отплясывать танго. Диаз чувствует прикосновение тёплой ладошки, и по его коже, подобно электрическому разряду, пробегает табун мурашек. – Стар, я сейчас навряд ли смогу адекватно воспринимать любые твои прикосновения, – стараясь не выдать подступающую панику, напряжённо проговаривает Диаз, но волнение в его голосе кажется слишком очевидным. Она чересчур хорошо его знает, чтобы это не заметить. – То есть? – невинно спрашивает она, начиная выводить на его коже незамысловатые узоры, и как бы невзначай подсаживается ближе. Вплотную. Марко слишком хорошо её знает, чтобы подумать, будто она делает это не специально, без какого-либо умысла. – Стар? – произносит Диаз, ощущая её маленькие пальцы в своей ладони. Неосознанно он крепче сжимает её руку в своей, чувствуя такую приятную на ощупь кожу, и после медленно переплетает её пальцы со своими, мысленно отмечая, какова разница размеров их рук. Если прямо сейчас он продолжит к ней прикасаться, то всё самообладание, которое он выстраивал столько времени, полетит к чертям. Оно уже полетело, когда он, не думая, поцеловал её. Пусть легко, мимолётно, едва ощутимо, но он запомнил вкус её губ. Слишком хорошо запомнил, чтобы суметь забыть. – Да? – вопросительно произносит Баттерфляй, наблюдая за смешанной гаммой эмоций, отражающихся на его лице. Зачем она это делает? Затем, что она слишком долго ждала подобных действий с его стороны. Затем, что она слишком долго пыталась его забыть, стереть из памяти те чувства, что испытывала к нему, оставив лишь статус просто друга. Затем, что идти на попятную уже слишком поздно. – Больше всего на свете я хочу снова поцеловать тебя, – уже более смело произносит Марко, крепче сжав её ладошку. Боже, её кожа такая по-особенному мягкая, а тыльная сторона ладони слегка шершавая, как будто обветренная, хотя это и неудивительно – Стар явно занимается не тем, чем подобает заниматься принцессе – навряд ли постоянные приключения, сражения и вылазки в другие измерения входят в прямые обязанности принцессы. – Тогда почему ты просто не сделаешь это? – сказанные ею слова не сразу доходят до Марко. Он на секунду задумывается, закрыв глаза и сомкнув губы, словно пробуя эти слова на вкус, смакуя их на языке, чтобы лучше осознать, что только что произнесла Баттерфляй. Она сейчас так шутит? Стар ещё та любительница пошутить, так что это не было бы столь удивительно. Но шутить в такой ситуации – нет, навряд ли. Издевается? Тоже нет, совсем не в её духе. Диаз переводит полный надежды взгляд в голубые глаза Стар и видит там такую же надежду и… ожидание? Господи, Стар, если ты сейчас скажешь, что просто пошутила, я убью тебя. Марко осторожно, медленно, словно боясь спугнуть рядом сидящую девушку, тянется второй рукой к её лицу. Как только его чуть прохладные пальцы касаются её раскрасневшихся щёк, а сердечки и в самом деле начинают светиться – теперь Марко уверен, что ему не кажется – Стар блаженно закрывает глаза и трётся о его ладонь, пытаясь вовсю насладиться моментом. Диаз неосознанно улыбается. Какая же она всё-таки милая. Чувствуя, как к нему возвращается присущая ему в будущем решительность – ведь недаром он прожил в другом измерении шестнадцать лет, став совсем другим, не только повзрослев, но и обретя новые черты характера и навыки, которые могут пригодиться теперь – он за долю секунды приближается к девушке, и их лица уже отделяют какие-то жалкие сантиметры. Стар чувствует мерное дыхание Марко так близко, совсем рядом, и она резко выдыхает, не решаясь открыть глаза. Как будто открой она их — и он исчезнет, испарится, словно его здесь и не было. А ей страшно. Страшно, что то, что сейчас происходит, окажется очередным всплеском её бурной фантазии, сном, воображением – чем-то, что никогда не могло произойти в реальности. Диаз ласково, с некой осторожностью проводит тонкими пальцами по её лицу, дотрагивается до подбородка и легонько касается маленьких губ, в очередной раз мысленно подмечая, какие же они правильные на ощупь. Понимая, что Баттерфляй ни в коем разе не собирается сопротивляться, а напротив, ждёт продолжения, Марко сокращает ничтожное расстояние между их лицами и трепетно касается её губ своими. Стар ощущает это приятное прикосновение, его чуть обветренные губы на своих, и её буквально разрывает от переполняющих эмоций. Тот поцелуй, что был несколько минут назад, был не таким, неосознанным, она не знала, что это произойдёт, и не успела его толком запомнить. А сейчас она изо всех сил старается отложить этот момент в своей памяти, чтобы он навсегда остался в воспоминаниях. Кажется, Марко сходит с ума. Вновь ощутить этот ни с чем не сравнимый вкус её губ, прикоснуться к ней, понимая, что она не отстраняется, не убегает, а лишь плотнее прижимается к нему. Это настоящее блаженство. Немного помедлив, Марко, осмелев, перемещает одну руку на талию Стар и, чуть отстранившись, оттягивает нижнюю губу девушки, как бы намекая, что простого касания здесь недостаточно. Баттерфляй послушно приоткрывает сомкнутые губы – и давно она их сомкнула? – позволяя Марко углубить поцелуй. Не сдержав улыбки, Диаз, сам того не заметив, вцепляется пальцами в талию Стар и, пройдя языком по её нижней губе, наконец проталкивает язык в её рот. Боже. Это слишком нереально, чтобы быть правдой. Ему почему-то вспоминаются все поцелуи с Джеки, хотя их было и не так много, потому что расстались они довольно быстро, и Марко вдруг осознаёт: видимо, он действительно никогда не любил свою одноклассницу, о которой грезил не один год. Это скорее была первая влюблённость, привязанность, первый опыт отношений. Это не любовь. И вот сейчас, целуя Стар, полностью отдаваясь моменту и своим чувствам, он чётко осознаёт, что можно испытывать при поцелуе с любимым человеком. С Джеки подобного никогда не было. Целовать Стар прекрасно, не сравнимо ни с чем, вот только через некоторое время Марко чувствует, что и поцелуев ему теперь мало. Чёрт. Прижимающаяся к нему девушка, о которой он грезил так давно, сейчас вызывает в нём страсть, желание, возбуждение. Чёрт, чёрт. Если прямо сейчас, в сию же секунду он не остановится, то дальше всё полетит в тартарары. Если он не перестанет её целовать, думая в этот момент о том, как он срывает с неё это прекрасное, так идущее ей платье, как начинает покрывать поцелуями её кожу, как она выгибается ему навстречу и стонет под ним... Чёрт, чёрт, чёрт. Диаз резко отстраняется, придерживая Стар за плечи. Она тяжело и рвано дышит, смотря с недоумением. Марко внимательно смотрит на неё: её маленькие губы стали чуть больше, опухли, заметно раскрасневшись, а светлая помада почти стёрлась. О боже, это зрелище только подстёгивало, а неприличные мысли вихрем лезли в голову. — Что-то не так? — полный разочарования голос даже оглушает его. — Марко? — Стар, прости, но я не уверен, что смогу вовремя остановиться, — пытаясь выровнять дыхание, отвечает Диаз и отворачивается. Признаться, Баттерфляй сама не могла понять, что за ощущения переполняют её. Что-то внизу живота туго стягивает — чувство непонятное, но приятное, очень приятное. Она однозначно не хочет останавливаться. Только не сейчас. Она хочет узнать, что это. Она хочет испытать эти чувства с Марко. — Ладно, — спокойно и просто говорит она, притягивая к себе Марко обратно. Диаз на мгновение успевает опешить. Нет, он точно не ослышался. Стар действительно не против продолжить, и её горящие глаза и руки, крепко сжимающие его пиджак, — прямое тому доказательство. Наконец теперь Марко чувствует, как к нему с завидной скоростью возвращается уверенность, которую он обретёт потом. Диаз практически физически ощущает растекающуюся во венам решительность, подступающую, едва вернувшуюся — она медленно, подобно лекарству, что вводят внутрь, расползается по всему телу. И это чертовски приятно. На этот раз Марко резким движением впивается в губы Стар, мигом их сминая своими губами, и практически сразу касается её языка своим. Стар даже на секунду удивляется такому напору. На место нежности приходит страсть, необузданная и заставляющая всё нутро вздрагивать в предвкушении. Желание затягивается тугим узлом — теперь она действительно ощущает это физически — и ей не терпится этот узел скорее развязать. Марко перемещает руки на её плечи, несильно сжав их, и спускает две лямки её платья немного вниз. У Баттерфляй по всей коже пробегает стадо мурашек, отчего она неосознанно резко дёргается, чем и заставляет Марко отстраниться и удивлённо посмотреть на неё. Стар отрицательно качает головой, давая понять, что всё в порядке и происходит так, как надо, и сама тянется к Диазу за поцелуем. Марко осторожно расстегивает застёжку на платье и тянет её вниз. Быстро стянув лямки с плеч, Диаз, отстранившись от её губ, добирается до шеи. Сначала легко касаясь, оставляя лишь мимолётные прикосновения, переходит к более решительным действиям. Он покрывает её кожу более грубыми и требовательными поцелуями, покусывая и оставляя едва заметные отметины, которые вскоре пройдут. Стар до сих пор с трудом верит в происходящее. Тёплые губы Марко, прижимающиеся к её чуть дрожащему от переизбытка чувств телу, целующие её кожу так, что она едва сдерживается, чтобы не застонать от наслаждения. Диаз лишь сильнее прижимает Стар к себе, настойчиво покрывая её шею и плечи поцелуями. Поначалу почти незаметные следы уже превращаются в алые засосы, которые явно не скоро сойдут. Но уже как-то плевать. У Баттерфляй лишь один вопрос — или даже утверждение — крутится на языке. Так и не сумев собраться с мыслями, она просто начинает формулировать на ходу: — Мне кажется, или ты ведёшь себя слишком... слишком, эм... — Уверенно? Раскрепощённо? Решительно? — спешит помочь Марко. — Не забывай, что в одном измерении я прожил до тридцати лет. Такой опыт, знаешь ли, забывается не сразу, а ещё, как выясняется, может и пригодиться. Стар смущённо отводит взгляд. А с кем это он там опыта набирался? Она его спросит. Обязательно спросит. Но только потом, не сейчас, позже. — А вот у меня с опытом не очень, — пожав плечами, произносит Стар. На лице Марко отражаются удивление, любопытство и, кажется, радость. — В смысле? — на автомате задаёт вопрос Диаз. — То есть у вас с Томом ничего не было? — Боже, нет, — а эта девушка и в самом деле выглядит ужасно мило, когда смущается, а смутить её не так уж просто. — Я не хотела торопить события, мне ведь едва исполнилось восемнадцать. И вообще, раз уж на то пошло... Стар не успевает закончить мысль, так как её бесцеремонно прерывают, затыкая её рот очередным поцелуем. Сначала она хочет возмутиться этой вопиющей наглости, но быстро передумывает и даже забывает, что вообще хотела сказать. Кажется, внутри Марко всё ликует. И, кажется, часть уверенности Марко передалась и девушке. Стар, старательно отвечающая на поцелуи, судорожно, подрагивающими пальцами — она всё ещё с трудом осознаёт происходящее — тянется к пиджаку Марко и быстро стягивает предмет одежды с его плеч, после чего скидывает на пол. Но Баттерфляй хочется большего. Она хочет коснуться его тела. Хочет пройтись пальцами по его коже, сжать её ногтями, поцеловать. Маленькие пуговицы на рубашке Диаза с трудом расстёгиваются, но Стар не сдаётся, лишь старательно пытается унять дрожь. И ей почти удаётся это сделать, когда она касается тёплого обнажённого тела парня. Баттерфляй очень медленно, почти невесомо, указательным пальцем проводит полоску от кадыка до его пупка. И, дотронувшись до его живота, она останавливается и сильно надавливает на кожу пальцами. Да, у него появился пресс. Разумеется, не такой, какой она видела, когда ему было тридцать, но вполне подтянутый, крепкий, идеально подходящий для его нынешнего возраста. Не сдержавшись, Баттерфляй цепко сжимает кожу на его животе пальцами одной руки, впиваясь в неё ногтями. Марко от неожиданности почти застонал и на автомате выгнул спину назад, втянув живот. Было приятно. Очень приятно. Прикосновения её рук к его телу вызывало невероятное, почти непередаваемое наслаждение. — Всё нормально? — неуверенно произносит Стар. Ей показалось, что Марко не понравилось то, что она сделала. — Всё просто замечательно, — шепчет Диаз, придвинувшись ближе, отчего её рука вновь оказывается у него на животе, и снова целует Стар. На этот раз его руки начинают быстро стягивать с неё платье, пока оно, наконец, не спускается до самых бёдер. Баттерфляй, смущённо улыбаясь, помогает снять с себя узкое платье. Она внимательно смотрит на Марко, не прерывая зрительного контакта с ним, пока платье не оказывается лежащим на полу. Диаз улыбается и быстрым движением сбрасывает с себя уже расстёгнутую рубашку. Облаченная в светлый бюстгальтер грудь Стар нервно вздымается, а её тело подрагивает — кажется, из-за холода. Марко тут же притягивает Стар к себе, начиная блуждать тёплыми ладонями по её коже, согревая, и заключает девушку в поцелуй. Баттерфляй, отвечая на поцелуй, трясущимися руками дотрагивается до паха Марко и снимает с него ремень, отбрасывая в сторону, а после расстёгивает пуговицу и замок. Диаз приподнимается с места, и штаны мигом сваливаются на пол. Господи, неужели всё происходит на самом деле? Продолжая помогать друг другу избавляться от одежды, Стар даже не сразу понимает, как оказывается уже лежащей на спине и абсолютно голой, а сверху нависает такой же голый, громко дышащий, как и она сама, Марко. Он без стеснения рассматривает её, стараясь запомнить каждую частичку этого тела, и плотнее прижимается к ней. Его желание и возбуждение уже были на пределе, и Стар это чувствовала. Физически. Внутренней частью бёдер. — Сейчас действительно будет больно, — Марко изо всех сил старается себя контролировать. Его голос звучит прерывисто, взволнованно. — Просто расслабься и потерпи, потом всё будет нормально. Тут Баттерфляй и в самом деле становится страшно. Она, конечно, знала, что первый раз всегда проходит болезненно, но никогда всерьёз не задумывалась об этом, понимая, что её это не скоро коснётся. Но вот это время пришло. И ей было жутко не по себе. — Марко, мне очень страшно, — шепчет Стар и цепляется ногтями в плечи Марко. — Мне остановиться? — Баттерфляй даже и представить не могла, насколько Диазу было сложно это произнести. — Нет! — быстро отвечает она и ещё сильнее цепляется за Марко. Она не хотела, чтобы всё закончилось так. Они слишком далеко зашли, чтобы остановиться сейчас, на полпути. — Я хочу тебя... Диаз облегченно выдыхает — он даже не понял, выдохнул он мысленно или на самом деле, но легче ему стало точно. Он слишком сильно хотел эту девушку, слишком долго грезил о ней, чтобы сейчас всё происходящее прервалось. — Тогда просто постарайся расслабиться, — его голос звучит тихо, успокаивающе. — Ты же мне веришь, правда? — на это Стар слабо кивает и даже улыбается. — Я не стану скрывать: будет больно. Но чем больше ты расслабишься, тем менее болезненно всё пройдёт. Стар снова неуверенно кивает и тянется к губам Марко, словно в них было её спасение. Она перемещает руки на спину Диаза и легонько на неё надавливает, давая понять, что она готова. Марко ещё ближе прижимается к ней, продолжая её целовать. Ему было просто нереально трудно себя сдерживать. Плавный толчок — и из глаз девушки как будто посыпались искры. Она неестественно выгибается, ещё плотнее прижавшись к Марко, сжимает его кожу пальцами настолько сильно, что Диаз шипит сквозь поцелуй, он был уверен — она разодрала ему спину до крови. Стар широко раскрывает глаза, не зная, куда себя деть — лишь сильнее сжимает кожу под своими пальцами. Она бешено метается как будто в агонии, зачем-то отчаянно пытается вырваться, хотя и понимает, что это глупо, бессмысленно и явно не поможет избавиться от боли. — Стар, прошу тебя, пожалуйста, расслабься, — сквозь зубы говорит Марко. Он едва мог говорить. Внутри девушки было так узко. Просто невероятно узко. Соблазнительно узко. И он едва сдерживался, чтобы не наброситься на неё. Он видел и чувствовал, как ей больно. И он ничего не мог с этим сделать. Диаз осторожно касается её шеи губами, начиная покрывать её мелкими и быстрыми поцелуями, стараясь отвлечь, рукой зарывается в её взлохмаченные волосы, поглаживая и массируя кожу головы. Стар закрывает глаза, пытаясь всё-таки прислушаться к совету Марко — расслабиться. Ей было больно. Очень, очень, очень больно. Как будто сотни — нет, тысячи — невидимых иголок впиваются в каждую клетку её тела, с каждой секундой погружаясь всё глубже и глубже. Как будто самый низ живота распороли и, схватившись за оборванные края кожи, начали растягивать в разные стороны. Спасали лишь поцелуи Марко. Его приятные прикосновения. Его беспокойство за неё — она всем нутром ощущала это. И Стар пытается расслабиться. Выходило, честно, с трудом. Но по истечении некоторого времени она начала осознавать, что уже не чувствует той боли, что пронзила её в первые секунды. Тогда ей казалось, что ещё чуть-чуть, одно неправильное движение, и она точно потеряет сознание от болевого шока. Сейчас же было просто больно, неприятно и некомфортно, но крепкие объятия Марко помогали избавиться и от этого. Боль уступала место жажде продолжения. Когда Стар почувствовала, что готова хотя бы попытаться продолжить, она потянула Марко на себя и мягко коснулась его губ своими. Как только Стар ощутила тёплые губы Марко на своих, она плотнее прижалась к его телу и несильно качнула бёдрами, поддаваясь вперёд. Диаз едва сдержался, чтобы не зарычать и не застонать одновременно. От этого движения, кажется, у него сковало всё тело. Капельки пота выступили на лбу от напряжения; он на секунду отстранился от Стар, стиснул зубы и очень медленно, осторожно качнул бёдрами, придерживая девушку за талию. — Тебе больно? — сделав ещё один толчок, тихо произносит Марко и оставляет лёгкий поцелуй на шее Стар. Баттерфляй резко выдыхает и чуть ослабевает хватку, переставая так сильно сжимать плечи Диаза. Она бы не сказала, что ей было больно, скорее, немного неприятно, как будто внутри что-то покалывает, но при этом было что-то ещё, что-то такое, чего она пока не понимала, или понимала, но с трудом. — Н-нет, — на вдохе произносит Стар и снова двигает бёдрами навстречу. — Просто давай... медленно... — проведя ногтями по шее Марко, тихо проговаривает она и вновь целует Диаза. Целует страстно, сразу углубляя поцелуй, и тянется к нему ещё и ещё, обхватывая его спину руками. Марко вовсю целует девушку, тщательно изучает её рот, встречаясь с её языком, прижимает вздымающуюся грудь к своей. Он двигается медленно, всё ещё боясь причинить девушке боль, крепко сжимает её в своих объятиях, плотно прижимается к её телу и целует, целует, целует её кожу, вдыхая аромат, наслаждаясь этой близостью. Он хотел запомнить абсолютно всё: её нежную кожу, запах – всю её. Постепенно медленные и осторожные движения сменяются на более хаотичные, рваные и резкие. Теперь Баттерфляй понимает, что боль, присутствующая сначала, того стоила. Потому что сейчас, привыкнув, удовольствие накатывало невероятное. Оно приходило постепенно, не сразу, но с каждым последующим движением возрастало с геометрической прогрессией. И спустя несколько минут Стар становится всё тяжелее сдерживать вырывающиеся стоны, и она, притянув к себе Марко, впивается в его губы, тем самым заглушая стон, который мог сейчас стать невероятно громким. Баттерфляй отчаянно цепляется своими ноготками за его плечи, впиваясь, проводит ими по спине и от очередного резкого и нереально приятного толчка сжимает его кожу пальцами так сильно, что из уст Марко вырывается звук, похожий на утробное рычание. Внутри буквально закипает непередаваемый поток чувств, эмоций, энергии, всего того, чего так сильно не хватало. Внутри обоих полыхает настоящий огонь: яркий, необузданный, такой, что может сжечь всё на своём пути. Как же долго им не хватало подобного. Не хватало друг друга. Стар выгибается в спине, блаженно откинув голову назад, до боли закусывает нижнюю губу, чтобы сдержать стон, который вот-вот вырвется наружу, но это оказывается бесмысленно — громкий стон и имя парня вылетают из её уст, когда она ощущает расплывающуюся по всему телу приятную негу, когда чувствует, как каждую клетку тела словно сводит желанной судорогой, когда мурашки, кажется, расползаются везде, а пальцы дрожат так, что Стар даже не может ими обнять Диаза. Крышесносящий оргазм накрывает девушку с головы до ног. От переизбытка чувств она даже не может открыть глаза, а только открывает и закрывает рот, как будто она выброшенная на сушу рыба. Она пытается поймать воздух, которого ей сейчас так катастрофически не хватает. Марко чувствует, как Стар крепко его сжимает: её мышцы стали быстро сокращаться вокруг его полового органа, и Диаз, уткнувшись в её шею, делает несколько быстрых и грубых толчков и выходит из неё. Парня тут же накрывает непередаваемая волна удовольствия. Его руки дрожат, он часто и глубоко дышит — Марко и предположить не мог, что можно получить такое невероятное наслаждение. Диаз переводит взгляд на растрёпанную, раскрасневшуюся и явно довольную девушку, переплетает её пальцы со своими и, что-то прошептав ей на ухо, вновь её целует. Стар, так и не открыв глаза, охотно отвечает на поцелуй, несмотря на то, что выровнять дыхание ей так и не удалось. * * * Как только Марко и Стар выходят из кабинки для фотографий, ужасно растрёпанные, в помятой одежде, с красными лицами, их встречает маленький зелёный гоблин, улыбающийся во все у него имеющиеся зубы. — Вообще-то, я думал, что вам двоим не хватает поцелуйчиков, — сдерживая смех, произносит он. — Но, кхм, так тоже неплохо, да. Диаз и Баттерфляй моментально покрываются ещё большим румянцем и синхронно закрывают лица ладонями – боже, как стыдно! Возмущению нет предела, но сказать-то и нечего. Стар оборачивается на звук сзади — с таким характерным звуком печатаются фотографии — и, увидев, что там напечатано, резким движением хватает фотографию, пряча её и краснея еще больше. Этот случай они никогда не забудут. Да и есть ли смысл забывать?