Герцог на сене или Проклятие рода Суавесов

Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь © «Горе от ума», монолог Лизаньки

Утро выдалось солнечным и свободным от дворцовых обязанностей, да к тому же голова не болела ни капли. Как нарочно, не хотелось ничего. С самого пробуждения Рокэ был не в настроении принимать гостей и наносить визиты. И даже в конюшни не тянуло — Моро прошлого дня обнаглел и укусил хозяина, за что теперь должен был пострадать одиночеством. Понадеявшись, что физические нагрузки разбудят азарт и фантазию, герцог распахнул окно, разделся по пояс и приступил к тренировкам с собственным весом. От своих солдат он требовал знать назубок хотя бы три, от офицеров — пять, ну и сам держал в уме не менее десятка простеньких, но очень полезных упражнений. Размявшись и сделав приседания, Рокэ не ощутил ни малейшего покалывания в том месте, которое обычно влекло его к приключениям, и тренировка продолжилась. Настал черед «сложной планки». Герцог вытянулся над полом в идеальную линию - упор на носки и левую руку, правая согнута в локте. В таком положении, напрягая всё тело, следовало провести по меньшей мере минуту, и уши, которые вполне могли бы отдыхать, напряженно ловили тиканье часов. На середине упражнения в дверь деликатно постучали, и Рокэ сбился со счета. Будь это кто-то другой — получил бы нагоняй. Но это был... — Хуан? Управляющий просочился в кабинет, неслышно прикрыл дверь и начал озираться. — Соберано? Соберано? Рокэ из своего положения не мог видеть лица, но точно знал, какое на нем выражение, и более того — был почти уверен, что знает цель визита. В славное солнечное утро, когда хозяин никуда не спешит, не держится за виски, улыбается и заказал завтрак из любимых блюд — самое время подлезть под добрую руку со своими мелочными просьбишками. Казалось бы, не герцогское дело предугадывать намерения управляющего, и уж подавно не стоит беспокоиться из-за них. Но если знать именно этого герцога и именно этого управляющего... «Фсё ошень-ошень слошно», как говорят в Торке. — О, помешал, простите! Раскаяние Суавес умел изображать профессионально, как, впрочем, и миллиард других трогательных эмоций. — Хуан, не стань ты управляющим, мог бы блистать на театральных подмостках. — Соберано... — Да-да, — хмыкнул Рокэ. Он всё еще держал планку, но усталости не ощущал, напротив, с появлением Хуана сил заметно прибавилось. — Роли наивных пастушек и соблазненных праведниц... — Соберано... — Были бы твои, как одна. Что ты пришел? — Да я... Суавес замялся, и Рокэ не мог угадать, с каким выражением лица он это делает. А вернее, даже не хотел. Или хотел? Карьярра... Чтобы понять, пришлось опустить себя на ковер и перевернуться на спину. На роже Суавеса было написано всё, что не смел пока сказать язык. Рокэ досадливо вздохнул. Опять этот беспробудно скучный управляющий за своё. В четвертый раз. Ну сколько же можно? — Говори, не томи! — раздраженно проворчал он, вставая и отряхиваясь. Суавес скользнул к нему с полотенцем и рубашкой, не глядя в глаза, начал деловито помогать. — Жениться я надумал, соберано. — Неожиданно. Кто же счастливица? Взгляд Хуанито потеплел. — Мария Арболеда, соберано. — Ах ты пройдоха! — через силу усмехнулся Рокэ. — Приударить за вдовой товарища, да так скоро. Хуан покаянно вздохнул и потупил взор, мол, грешен, но что поделаешь, если хорошая женщина и без должного присмотра. Непорядок. — Хозяйственный ты мой... — Рокэ с размаху опустился в кресло, сделал знак налить вина. Хуан кинулся выполнять, обрадованный своей удачей. Между ними было так заведено: если герцог не отказал сразу, значит, дал добро. О подводных камнях негласного соглашения наивный Хуанито, конечно, не догадывался... Может, даже списывал все неприятности на родовое проклятие Суавесов, ха-ха. — За твое счастье, Хуан. — Рокэ поднял бокал, сделал длинный глоток. — И за счастье Марии, конечно. Пусть с ней всё будет хорошо, не так, как с Лурдес, Мерседес и Анной. Хуан суеверно пощелкал пальцами, соглашаясь. Как он был красив, этот Хуан. Плод страсти благородного шада и вольноотпущенной рабыни, ушлый шкипер, пожизненно верный слуга, он понятия не имел, насколько хорош собою. И даже в самых страшных лихорадочных видениях этот сукин сын не мог вообразить, насколько нравится своему хозяину. А даже если бы и мог, навсегда осталось бы за пределами убогого шкиперского мышления, почему хозяин не велит ему взять и отдаться. Здесь и сейчас... Не прикажет раздеться и встать на четвереньки.. Не подойдет вплотную, не огладит выпуклые половинки соблазнительного зада, не потрется промеж вздыбленным членом, не покроет поцелуями шелковистую кожу спины... От накатившего видения стало так томно, что Рокэ ощутил сильнейший жар в паху и непроизвольно повел бедрами. Суавес, мерзавец, продолжал непонимающе пялиться своими красивыми карими глазищами. К его счастью, герцога совершенно не возбуждало чинить насилие в постели. Но увы Хуану — за границами постели герцог это дело ох как... Любил? Нет, не любил. Но практиковал регулярно, со вкусом и умением. — Иди, Хуан. Даю три дня отпуска, и выпиши тысячу вел на свадебные расходы. — Благодарю, соберано! — Суавес с чувством глубочайшей признательности поцеловал герцогскую руку. Ах, если бы он хоть изредка мог делать это с другим чувством. Но увы. Хуанито беспробудно влюблен в юбки, чем обрекает и себя, и их... — С тебя милостей хватит, а невесте я, пожалуй, пришлю подарок. Счастливый Суавес, просияв, склонился в очередном поклоне. — Пусть наденет во время торжества. — Конечно, соберано! На этом Хуан удалился, унося с собой кусочек надежды на счастливое будущее. Дурашка всё еще надеялся на что-то, хотя схоронил трех предыдущих жен. И всё еще не догадывался, почему так происходит, хотя вовсе не был глуп. Влюбленный герцог мрачно улыбался ему вслед. Вот и развлечение на весь день: предстоит как следует поразмыслить, какой предмет дамского туалета пропитать ядом на сей раз... tbc