Начало пути

– Да, заблудились мы с тобой конкретно. Заблудились... А, вроде, правильно шли. Правильно ведь? – Здесь не заблудишься. – Не заблудишься... Осень делится на несколько этапов. Первый – это осень «ментальная». Самое начало сентября, когда осень – ещё вроде как и не осень совсем, только название одно. Ничего особого из себя не представляет. Затем она становится «настоящей». Когда впервые, после лета, начинаешь мерзнуть, если не одел вечером что-то теплее рубашки. Тогда снова начинаешь ценить тепло. И, наконец - Осень. Зелёному легкомыслию на деревьях положен конец. Обнажаются ветки, обнажаются нервы. Тому, что отвлекало на себя внимание летом – зелень, шелест, жара – приходит конец. Остаётся суть. Даже не так. Вот так – Суть. – О, дождался, все-таки? Мне сказали, что ты тоже будешь тут. Я думал, ты уже ушёл. Думал сам пойдёшь. – Пахом улыбался, он был искренне рад встрече, но протянуть руку, чтобы поздороваться боялся. Из-за этого по-дурацки переминался с ноги на ногу и не знал, как продолжить разговор. – Ну… ну как ты? Помнишь тогда... Эх.. – Пахом улыбался, хотя понимал, что эта тема явно не повод для улыбок. – Пошли. Братишка стоял на небольшой круглой полянке вытоптанной земли, окружённой сухой травой до колена, простирающейся во все стороны и неизвестно куда. Из полянки выходили две тропинки. По одной они пришли. По другой уйдут. Братишка повернулся в сторону тропинки, замер на секунду, вдохнул глубоко прохладный воздух, выдохнул и пошёл. Ему тоже нравилась такая осень. На спине у братишки висел старый потрёпанный рюкзак, грязно-коричневого земельного цвета. Видимо, когда-то это был камуфляж. Заполнен он был меньше, чем наполовину. Одет братишка был в тёмный китель и бежевого цвета брюки с чёрными военными ботинками. Пахом последовал за ним сразу же. Он усердно смотрел под ноги, шёл маленькими быстрыми шажками, стараясь не отставать от братишки больше, чем на пару метров. Сам братишка шёл уверенно, большими шагами, изредка поглядывая под ноги. Его больше интересовал пейзаж вокруг. Серо, сыро, и одновременно с этим очень спокойно. «Это потому, что нет ветра» – он подумал. – А знаешь, я рад, что с мы тобой встретились. – Пахом улыбался. – Одному-то скучно идти, было бы! – Да-а, с тобой явно повеселее будет. – Хе-хе. – Пахом улыбался себе под ноги – Скоро, вон, солнце встанет – красиво будет... Братишка посмотрел в сторону восходящего солнца. «Да. Действительно красиво будет» - он не хотел говорить это вслух. – Да я знаю, братишка, ты - молчаливый. Ты молчи, молчи, если настроение плохое! Я ж не против. – Нормальное у меня настроение. – Ты, наверное, думаешь, что мы здесь из-за меня? Я - знаешь, я же не хотел даже! Я не делал... – лицо Пахома приобрело серьёзные вид, он смотрел на ботинки братишки, левый–правый, шаг-два. Он взглянул на затылок братишки так, как взглянул бы ему в глаза: - Скажи, ты не сердишься? На меня не сердишься? Знаешь, я даже… Я и не обижусь. Вот правда! - Не сержусь. Пахом улыбнулся. Он не хотел бы, чтобы на него держал зло единственный близкий сейчас человек. – Хе… А ты знаешь, куда идти нам-то? – Прямо, куда... Ты другую дорогу тут видишь? Тропинка шла прямо, слегка виляя. Вокруг была только трава по колено, цеплявшая ноги. – Браток, а тебе не холодно? У тебя вон китель, а у меня фуфайка. Хочешь, дам тебе, если холодно? – Не надо, нормально мне. – А это потому, что идём. Вот как отдохнуть присядем, холодно будет. – Не будет, солнце встанет, потеплеет. – Может, может… Солнце уже готово было появиться из за горизонта, красно-розовое марево достигло своего пика и ужасно притягивало взгляд. «Да, осенью восход другой...» - братишка любовался зрелищем. Восход всегда напоминал ему о детстве. Он не мог понять, почему. Он даже забыл на время о том, что не один. В голове промелькнула мысль «Вот так бы идти и идти….».