Рождество

25 декабря 1998 год. Англия, Лондон.       Прошло уже восемь месяцев и двадцать три дня с битвы за Хогвартс. Двести тридцать семь дней со смерти товарищей. Вроде бы такое большое число, но у Генриетты Поттер было ощущение, что весь ужас той кровавой войны произошёл с ней только вчера. Шагая по заснеженному Лондону, перед её глазами мелькали обрывки того сражения: лица мёртвых, кровавое месиво под ногами, где порой не разберёшься в оторванных конечностях. В носу до сих пор стоял запах гари, запекшийся крови и подгорелой шерсти. Всё ещё ощущался привкус металла на губах. Несмотря на победу Хогвартса, потери были слишком велики. Особенно этот груз ощущала на себе «Девочка-Которая-Выжила», ведь все эти люди погибли, защищая её. Особенно больно, как ножом по сердцу, пришло осознание смерти Фреда Уизли — её закадычного друга, брата-близнеца Джорджа и, по её мнению, настоящего героя этого мира.       Единственным лучиком света, в сгустившийся над семьей Уизли тьме, стала новость о том, что Рон с Гермионой встречаются. Однокурсница стала новым членом семьи рыжеволосых и поэтому встречала Рождество у Уизли вместе с родителями. Грейнджер хотели познакомиться с молодым человеком их дочурки и любезно согласились провести Рождество с волшебниками. Генриетта была очень рада за подругу, ведь она, как никто другой заслуживала счастья. Разумеется, Миссис Уизли позвала и Грету, но девушка любезно отказалась, сославшись на семейную традицию Блэков встречать Рождество в их родовом поместье. Разумеется, отговорка была лживой: Генриетта не хотела рушить семейную идиллию дорогих ей людей. Она там будет лишней. Да и родителей Грейнджер она плоховато знала.       Девушке просто хотелось тепла и домашнего уюта. Почему-то именно в этот момент ей вспомнился Диггори: парень с вьющимися каштановыми волосами и пронзительными серыми глазами. Светлый и лучезарный Седрик, от которого всегда исходила волна доброты и нежности. Он один из тех, кто после Битвы за Хогвартс старался не унывать. Старый товарищ, на удивление Поттер, часто писал ей, просил о встречах, всячески поддерживал в трудную для неё минуту, хотя она и не просила. Создавалось ощущение, что Диггори на расстоянии чувствует её боль и именно в этот момент приходит к ней на выручку. Своим звонким смехом, мягкой улыбкой и озорным взглядом Пуффендуец вытягивал её из вязкой, как смола, гущи прошлого, не давал упасть в пропасть, сорваться с обрыва. Истинный волшебник. Они часто просто гуляли по парку, заходили в кафешки попить горячего зелёного чая с малиновым вареньем, смотрели фильмы, завернувшись в тёплый плед окраски Пуффендуя с чашкой горячего шоколада в руках. Кстати, говоря о шоколаде, Седрик обещал прислать ей термос с его фирменным домашним шоколадом с корицей и сливками, об этом он упоминал в сегодняшнем письме. Площадь Гриммо, 12 Англия, Лондон. 25 декабря, 1998 год. «Милая Дорогая Генриетта! Хочу поздравить тебя с Наступающим Рождеством! Надеюсь, что ты хорошо его проведёшь. Хотя мама до сих пор настаивает на том, чтобы ты зашла к нам. Но раз героиня Волшебного Мира решила встретить Рождество с кружкой горячего шоколада и теплым одеялом, (надеюсь, именно с тем, что я тебе подарил) то хочу тебе помочь. Как насчёт моего фирменного супер-вкусного и просто бомбически сладкого горячего шоколада с корицей, сливками и зефирками? Ну, зефирки, конечно, добавить можно потом, но не суть. Знаю, что ты уже облизываешься в предвкушении, поэтому вечером Байон прилетит к тебе с посылочкой. Включи его в список гостей, а то барьер его не пропустит, как в прошлый раз. Шлю тебе колдографию. P.S. К шоколаду прилагается имбирное печенье. Надеюсь на нашу скорейшую встречу. Ваш скромный слуга Седрик Диггори»       На колдографии был изображён Седрик в красном клетчатом фартучке: он старательно перемешивал тесто, видимо для печенья, и улыбался широко и открыто. На его щеке была белая полоска от муки и капельки теста. На лице у девушки появилась глупая улыбка. Пожалуй, ей нравился такой растрёпанный и по-домашнему милый Диггори.

***

      Яркий чёрно-жёлтый вихрь слонялся по дому Диггори. У распахнутой настежь двери стояла женщина: верхние пряди волос были заплетены в аккуратную вывернутую косу, а оставшиеся густые каштановые локоны струями спускались по плечам. В знакомых пронзительных серых глазах, обрамлённых длинными чёрными ресницами, сияли яркие огни счастья. Анна, облокотившись об косяк двери, с теплотой и лёгкой усмешкой следила за неуклюжим сыном, наполняющим свой бездонный рюкзак. — Так, плед, запасной плед, свитер, подарок, тедди, кассеты с фильмами, — он сделал паузу, оглядывая свою комнату, — теперь на кухню!       Сметающий всё на своём пути вихрь под названием «любимый сынок» направлялся на кухню, что означало потенциальную угрозу её обители. Убирая аж целых семь больших пластиковых контейнеров с печеньем в рюкзак, Седрик напевал весёлый мотивчик с блаженной улыбкой на лице. Анна прекрасно знала, что стало поводом счастья до ушей, а точнее кто. Пока пуффендуец убирал четыре термоса с горячим шоколадом, женщина вспомнила одну маленькую деталь и быстро ушла в комнату. Волшебница вернулась с толстым свёртком в руках. — Что это? — Седрик настороженно смотрел на маму исподлобья и вопросительно поднял бровь. — Мой Рождественский подарок для одной очень милой особы, к которой ты собираешься, — Анна нежно улыбнулась, — и у которой ты проведёшь Рождество. — Мама?! — сказать, что Диггори был в шоке, ничего не сказать. Его мама, что ценила Рождество, как семейный праздник, та, которую все называли Герой, в честь Греческой Богини семейного очага, предлагает ему встретить Рождество с подругой. Нет, даже не предлагает, а приказывает. — Давай, давай, выметайся отсюда! — сделав строгий вид сказала мама, но в её глазах чёртики плясали чечётку, и этим она напоминала ему близнецов Уизли, — И до завтрашнего вечера, чтоб духу твоего здесь не было! — Мамочка! — Диггори-младший повис на шее у бедной женщины, — Спасибо! Спасибо! Ты даже не представляешь, как это важно для меня! Для неё! Грета ведь совсем одна, она всё ещё не отошла от всего этого! Эта глупышка до сих пор винит во всём себя! Тупая Гриффиндорская черта.       Анна гладила сына по лицу, стирая подушечками пальцев мокрые дорожки слёз. Её сын слишком чувствителен, мальчик с большим сердцем и сильным состраданием ко всему и к каждому. — Думаю, она оценит твой сюрприз, — мягко сказала миссис Диггори, гладя сына по шелковистым каштановым волосам.

***

      Холодный ветер дул в лицо, не щадя ни шеи, ни щёк. Белая вязаная шапочка с пушистым помпоном миссис Уизли уже полностью намокла от прохладного снега. Руки озябли и сильно покраснели. Опухшие от слёз глаза создавали видимость, что девушка — вампир. Конечно, десять с половиной часов на морозе дают свои последствия.

***

      Там, в Годриковой впадине, на кладбище, окруженном деревьями, перед могилами Лили и Джеймс Поттеров, Генриетта сорвалась. Солёные слёзы, беспощадно жгущие лицо, беспрерывно лились из глаз. Тонкая струйка крови из разодранной губы стекала по подбородку. Душераздирающие крики, как кошки, скребли глотку. Всё это помогло ей выплеснуть эмоции, накопившиеся за последнее время. На душе стало немного легче. Тяжёлый груз постепенно сбрасывал свои цепи с окровавленного сердца девушки. Было больно, очень больно. Героине волшебного мира хотелось избавиться от всего этого разом, но груз всё ещё был слишком неподъёмный, даже для такой сильной волшебницы, как Генриетта Лилиан Поттер.

***

      Гриффиндорка уже сотый раз переслушала песни Skillet и Green Day. Она слишком устала, ноги еле передвигались. Сейчас хотелось бы послушать чего-нибудь тихого и спокойного. Её несчастный MP3-плеер MPman F10 словно услышал мысли девушки и заиграла её любимая песня.

I Don't care, Мне не важно, What you've done. Что ты сделала. Where are you now? Где ты теперь? No use holding a grudge, Бессмысленно испытывать злобу, For a past that keeps you down. За прошлое, которое подавляет тебя.

      Генриетта подходила к Площади Гриммо, двенадцать, когда увидела его. С рюкзаком на плечах, в чёрном пальто, шапке своего факультета с забавным жёлтым помпоном, на шее такой же шарф. Румяный, с его фирменной и такой родной улыбкой до ушей, на сияющие счастьем глаза падает лохматая чёлка, выбившаяся из-под шапки. Седрик был чертовски милым.

Another day 'til you're ready, Очередной день, пока ты ещё не готова, To open up the door. Открыть дверь. I won't push or pull you away, no. Я не буду толкать или тащить, нет. Trust me when I say… Верь мне, когда я говорю...

— Похоже, я вовремя. Может откроешь дверь? А то на улице уже холодно. — юноша подошёл поближе и посмотрел ей в лицо. На ярких румяных щеках было несколько ссадин. Покрасневшие изумрудные глаза, в которых ещё стояли слёзы, смотрели с неким страхом. Треснутая на морозе губа была прокусана до крови, — Что случилось? — Зачем ты здесь? — её голос немного дрожал. И непонятно, то ли от холода, то ли от испуга.       Парень смотрел на неё недоумённо, как-то растерянно, но быстро взял себя в руки. А в ушах девушки громко зазвучали слова припева в унисон с ответом Диггори. — Я здесь для тебя…

I'm here for you, Я здесь для тебя, And I've always been, И всегда был, Waiting by your side. Ждал рядом. I took the pain for you, Я забрал твою боль, And while the world stood still, Пока мир остановился, You were on my mind! Ты в моих мыслях! I'm here for you ... Я здесь для тебя...

      Седрик, как всегда, когда смущался, опустил взгляд и покраснел пуще прежнего. Генриетта не помнила, как открыла дом и зашла внутрь. Но в памяти навсегда отпечатался тот момент, когда она рыдала, уткнувшись в грудь Диггори, сидя на полу в коридоре. Чувство презрения к самой себе из-за её слабости больно пронзало ледяными иглами. Юноша, находясь в шоке, медленно обнял девушку, и, осмелев пару секунд спустя, он крепко прижал подрагивающее от всхлипов тело к себе. Поглаживая её по спине, и, уткнувшись носом в лохматую макушку, пуффендуец шептал ей успокаивающие слова. Кто-бы мог подумать, что Девочка-победившая-в-турнире-трёх-волшебников, Девочка-спасшая-волшебный-мир, Девочка-победившая-Тёмного-Лорда будет рыдать у Седрика Диггори на груди, вцепившись в него, как в спасательный круг, теребя свитер, хватаясь за его рукава, тихо всхлипывать и шептать, прося Бога о смерти, чтобы откупиться за души убитых по её вине людей.

Это Рождество запомнится им обоим на всю оставшуюся жизнь.

То, как они сидели у пылающего камина на мягком ковре в гостиной. То, как ребята укутались в самый большой плед Седрика, прижимаясь друг другу, чтобы согреться. То, как они пытались развеять напряжённую атмосферу сладким горячим шоколадом, вдыхая его терпкий аромат. То, как держались за руки, переплетая свои пальцы, подобно цветку вьюнка. То, как девушка мило сопела, крепко прижавшись к нему, когда спала на его груди. То, как она тихо звала его во сне. То, как они уснули в объятиях друг друга.

Да, они запомнят это Рождество.