Твёрдый озон

*** — А кто будет делать оправы по этим эскизам? — Догадайся с первого раза. — Неужели ты сам оправы собираешься делать? — Не собираюсь, а сделаю. — Я и говорю. Просто… по эскизам можно подумать, что работа очень сложная. — Только для не умеющего и не способного. Но ты же знаешь, чей я ученик. — Знаю. Что ты чей только ни ученик. — В данном случае ученик самого Семёна Ивановича. А он не стал бы учить, если бы не посчитал меня толковым. — Не удивлюсь, если ты даже превзошёл его. — Это возможно. Но только в будущем. Пока что он слишком превосходит меня. Он не только мастер. Он виртуоз. Единственный и неповторимый в своём деле. А сколько он знает! А сколько знает и может только он, потому что проводил исследования и делал открытия. Хотя я уже говорил об этом. — А главное — многие его открытия и навыки почти никого не интересуют, потому что не вписываются в современное мировоззрение. — Вот именно. Сама понимаешь — люди привыкли обращаться с материей так, словно та неодушевлённая субстанция. Зачастую у нас металлург или геолог, или конструктор работают, не спрашивая у металла или породы разрешения на обработку. Ну кто станет использовать технологии Семёна Ивановича, если в них через раз требуется то помолиться, по попросить разрешения на обработку, то вообще спеть песенку? — Да, я помню эти песенки, — задумчиво подтвердила Алиса. — На его единственном выступлении в политехническом музее, на которое он согласился после долгих уговоров. Если многие и желали узнать секреты технологий Семёна Ивановича из-за поистине поразительных и нужных результатов его технического творчества, то после этих песенок мало кто продолжал воспринимать его всерьёз. Это неправильно, но всё же так предсказуемо. — Многие после того выступления решили, что Семён Иванович просто не хочет делиться технологическими секретами. И выдумал эти песенки нарочно, чтобы его не воспринимали всерьёз. А на самом-то деле он же как раз секретами и делился. Точнее, он-то и не делал никаких секретов из своих «секретов». И они остаются секретами только из-за косности других. — Типичная участь гения в прошлом. — Непонимание. Так странно, что подобное встречается и в наше прогрессивное время. Когда вроде бы столько поистине чудесного в технологиях и результатах. — Странно. Но не очень. Учитывая, что Семён Иванович опередил своё время слишком сильно. И не просто опередил, а достиг таких глубин и высот, достижение которых требует не только эрудиции и ума, но и вдохновения и поэзии. Вот это многих и отталкивает. Все хотят получить результат надёжно, но при этом просто за счёт строго соблюдения технологии, а главное — не вкладывая души. А тут ведь душа требуется. Нежность и внимательность, как с малым ребёнком или… — Или что? — Или с девушкой. Семён Иванович часто говорит, что материя требует чуткости и бережности, как девушка. Мол, иначе не будет наилучшего качества, а будет «ерунда какая-то», по его словам. Он и в самом деле невероятно чутьём одарён. Представляешь — он до показаний приборов выдаёт те же характеристики образцам. Есть ли дефекты, пустоты, неровности в плотности и тому подобное. Говорит, что это опыт. Но мне кажется, что он уже просто экстрасенс в этих делах. — Ты говорил ему об этом? — Лучше бы не говорил. Он чуть не рассердился. А потом вдруг как-то переменился в настроении и говорит — ладно, мол, сам когда-нибудь поймёшь. — Как ты думаешь — его достижения смогут оценить и взять на вооружение? Или они останутся уникальными в истории? — Разве что талантливые одиночки вроде меня. Способные и понять его правоту, и воспроизвести успехи. Или даже развить и превзойти. А вот массово — очень сомневаюсь. По крайней мере пока люди массово не станут уделять интуиции столько же внимания, сколько сейчас уделяют интеллекту. — И пока не поверят, что песня так же важна, как правильно подобранные катализаторы. — И пока не научатся петь так же, как Семён Иванович. — Ну, его бас оценили точно. Даже в Милан приглашали. Мол, украсьте нам своим исполнением сцену литья пуль в опере «Волшебный стрелок». — Да, даже решились вставить в оперу новую арию, сочинённую Семёном Ивановичем. — А не собираешься какую-нибудь песню исполнять в процессе сотворения оправ? — Не исключено. Надо подумать. Хотя конечно не вслух. Разве что про себя. Но песенку конечно надо. Это усилит талисманные свойства кристаллов. — Ещё и талисманные. — А как же. Первым делом. Что тебя удивляет? — Всё. Начиная с того невероятного факта, что озон вдруг удалось сделать твёрдым за счёт «локального понижения температуры». Кстати, а что это за технология такая? Что-то новенькое. И очень странное. — Технология как технология. — Я хочу подробности. Даже не надейся, что я забуду об этом. — Хорошо. Будут тебе подробности. — И ты не станешь отпираться, что это твоё изобретение? — … Как ты догадалась? — Да в тебе же борются два желание — и надежда, что я сама догадаюсь, и стремление скрыть авторство. И зачем? — Сам не знаю… Может, боюсь, что ты выразила бы сомнение. — Я? Когда это я в тебе сомневалась? — Было когда-то. — Вот именно, что давно и неправда. Так что рассказывай. Во всех подробностях. — Эээ…. Прямо сейчас? — Ну да. Мы же никуда не спешим? — А твои дела? Ты вроде сильно занята была. — Ради такого разговора могу отложить дела. — А ничего, что сегодня особенный день? — Чем особенный? — Число. — Число? — Не знаешь кого-нибудь, у кого сегодня праздник? — Ой. А ведь утром помнила. — Совсем ты заработалась. — Так тут такие удивительные дела творятся, что всё забыть можно. Паш… так это на день рождения подарок? — Получается, что да. — Спасибо. Феноменальный подарок. — Это ещё не весь. — Что же ещё? — Эти кристаллы не просто красивые. Это оружие. — Что? Ты в своём репертуаре. — Ну, а как же. Твоя защита — наша главная забота. Так что можешь пользоваться. — И как же? — О, это очень просто. Просто в любой момент, когда тебе понадобится, озон, из которого состоят кристаллы, может превратиться в газ. Понимаешь? — Пока не совсем. — Ну всё же просто. В кристаллах сосредоточено что? — Холод? — Именно. Так что, если превратить их в газ, то этот холод высвободится. — И что будет? — Твой недруг превратится в ледышку. — Хм. — А нечего быть твоим недругом. — А сама я не превращусь в ледышку? — Исключено. Кристаллы знают, кого нельзя трогать. — Снова избирательное действие? — Строго избирательное. — Тебя послушать — они вообще разумные. — Не исключено. Ну хочешь — я покажу тебе действие кристаллов. — Но ведь тогда один кристалл исчезнет? — Конечно. — Жалко. — Ещё сделаем. ***