Ставшие мной

17 ПБЯ Бен подошёл к дяде. Люк выключил голопанель и обернулся к нему. – Почему ты не спишь? – спросил он. – Да я уже хотел, а ты в Силе фонишь, как будто тебе плохо. А потом прихожу, а ты работаешь. Всё ведь в порядке? Люк думает, что дети не должны быть такими. Дети не должны думать о проблемах взрослых. Дети вообще не должны думать о чьих-то проблемах. Нельзя думать о чужих проблемах – иначе забудешь о собственном предназначении. «Бред, - думает Люк, - надо спать не четыре часа в сутки: тогда в голову не будут приходить дикие мысли». – Со мной всё в порядке. Не стоит волноваться. – А что тогда случилось? – Ты слышал о Джедайском Биоциде? – Угу. – А что ты слышал? – спросил Люк. Бен подумал, что у дяди такое напряжённое лицо, каким оно никогда не было раньше. – Ну... это Палпатин придумал. Что когда была большая империя ситхов, а джедаи её уничтожили. И... вот... и детей, и растения с животными зачем-то. Вот. – Знаешь, Бен, это не выдумка. Джедайский Биоцид действительно был. Я и сам не верил, но сейчас разбирал архив Ордена, а там конструкция боеголовок, отчёты, даже награды исполнителям. И там всё есть – и про то, как планеты в пустыни превращались, и про то, как неодарённые гибли... Бен нахмурился. Он видел, как тяжело говорить дяде – как будто он только что потерял что-то дорогое ему. Люк думает, что происходящее неправильно. Нелогично. Нельзя испытывать жалость на войне – особенно на войне с тёмными. Нельзя испытывать жалость – иначе не сможешь выстрелить по очередной ситской планете. Нельзя испытывать жалость – иначе ситхи уйдут. Нельзя – иначе за жалостью забудешь о своём предназначении. «Откуда это "предназначение", - думает Люк, - надоело». Люк думает, что он пытается бежать от правды. А бежать от правды – забыть о своём... – Всё хорошо? – спросил Бен. – Да, хорошо. Только знаешь, Бен, страшней всего даже не сам Биоцид. Страшнее то, что о нём забыли, спрятали в архивы, осторожно замолчали. Даже в Империи – той, которая Палпатина – о нём говорили редко.  Люк думает, что рассказывать всё неодарённым глупо. Неодарённые не способны почувствовать мёртвых в Силе и придают слишком большое значение смерти. А думать о смерти – глупость и пустая трата времени. Зачем думать о смерти, если мёртвые всегда рядом? Зачем думать о смерти, если мёртвые даже ближе живых – только потянись в Силу, и они ответят тебе? Зачем думать о мёртвых, если мёртвые – это Сила, и вместе с нею ты сам? Зачем тревожиться о Биоциде? Ведь ты – это те же джедаи, кто отдал приказ об уничтожении. Те же, кто исполнил приказ. Те же тысячи поколений, кто в любую секунду был готов отдать и исполнить такой приказ. Ты – это и есть они. «Глупо брать на себя вину прошлого ордена, - думает Люк, - надо свой создавать. Тот орден, в котором всё будет иначе». Люк думает, что пытается скрыть от себя неприятную правду о том, что значит по-настоящему быть светлым. – Я пойду? – спросил Бен. Люк поймал себя на том, что молчал уже минуту. – Да, иди. Спокойной ночи. Бен вышел. Ему было весело и обидно: дядя так любит джедаев – а они возьми и сделай такое, что ситхам и не снилось; вот теперь дядя от удивления двух слов связать не может, только молчит. Бен подумал, что никогда не будет так бояться правды. *** 28 ПБЯ В последнее время Люк чувствовал, что племянник прячется от него. Бен не избегал уроков, иногда заходил к Люку просто поговорить об очередной технической новинке, но его отпечаток в Силе стал другим: неярким и однотонным. Это было странно – Бен всегда любил чужое внимание, и обычно в Силе его приближение чувствовалось ещё до того, как он появлялся на горизонте. Люк спрашивал об этом Бена – «глупо расходовать Силу», ответил тогда он. Люк должен был быть доволен: племянник взрослеет, не выпендривается, спокойно реагирует на замечания. Но в Силе отзывалось: происходящее – ошибка, неправильно, страшно, надо исправить... Люк думает, что он глупец. Глупец, как и все неодарённые, – только с Силой. Глупец оттого, что верит Бену. Оттого, что считает, что знает Бена. Оттого, что позволяет себе подумать, что «свой» – племянник, ученик, старый знакомый – не может предать. Оттого, что доверяет другу – и забыл о своём предназначении. А тёмным может стать любой. Даже близкий. Даже свой. И глупо от этого прятаться. Люк быстрым шагом пошёл в комнату Бена. Слишком многое становилось понятно: неяркий отпечаток Бена в Силе – не взросление, а ментальный щит. При этом очень грамотный ментальный щит – только Люк из-за Уз Силы с Беном заметил его. Что было за щитом, понять было легко: тёмная сторона. Люк вошёл в спальню – сорвать с племянника щит и очень серьёзно поговорить с ним. Люк думает, что он не должен быть таким. Не должен рисковать понапрасну. Не должен позволять себе тратить время, когда тёмный может воспользоваться преимуществом. Не должен вспоминать разговоры, улыбки, понимание – только помнить о своём предназначении. А предназначение простое – убить тёмного. Только включить меч... «Бред, - думает Люк, - Бен не совершил ни одного преступления». Люк понимает, что тёмные совершают преступления всегда – это только вопрос времени. А времени остаётся всё меньше и меньше. «Нет, нет, не так, – думает Люк, – я его вырастил. Я прожил с ним многое, нам вместе бывало и тяжелей». Люку ясно, что «вместе» никогда не существовало. У него была только Сила и предназначение – уничтожить тёмных, вернуть светлых. А теперь предназначение просто встало перед ним, и бежать от него – обычное дезертирство. Люк напрягся – и увидел, как на него насмешливо смотрит уже-не-племянник. *** На развалинах храма было тихо. Бен ушёл, и теперь Люк не мог почувствовать его. В Силе смерть остальных учеников чувствовалась всё слабее и слабее. Надо было сообщить Лее о произошедшем. Пусть она осудит его за решение убить её сына. Люк понимает: он виноват только в том, что медлил. Так медлили когда-то другие – и Вишейт смог уйти, чтобы потом вернуться и напасть на Республику. Люк знает, что он не имеет права медлить – иначе не исполнишь... «Нет, нет, нет, - думает Люк, - я не буду убивать просто так. Я не буду тратить чужие жизни, легко относиться к смерти». Люк понимает, что смерть – это что угодно, только не исчезновение человека. Люк понимает, что мёртвые ученики сейчас присоединились к тем мёртвым... ...кто заставлял его оправдать геноцид. Кто толкнул на убийство ученика. - Нет, - Люк говорил вслух: так было легче закрыться. - Нет, дорогие мёртвые. Сейчас вы заткнётесь и больше ни-ког-да не будете лезть мне в мозги. Люк почувствовал, как Сила соединяет его с миром – и стал медленно и дотошно разрывать эту связь. Люк думает, что он – предатель, дезертир, почти тёмный. Он изменил своему предназначению, своему долгу перед миром. Люк думает... тишина. Тишина. Оглушительная тишина подходила и окружала Люка. Теперь ему осталось немного: позаботиться о том, чтобы мёртвых не услышал никто другой.