Настроение - женское

— Сабрина, мать моя женщина, я сколько раз тебе говорила — нельзя надевать рубины в золоте к платью цвета индиго! Сколько я тебе говорила, а? — Филиппа грозно стукнула по столу аккуратным кулачком, — лучше бы ты Хенсельта сделала императором Нильфгарда, чем опять. Да-да, и не смотри так на меня… Опять!  — О боги… Филиппа, ты когда последний раз выходила в свет? Двести? Триста лет назад? Ты до сих пор мешаешь желтое и желтое! Раухтопазы на золотом шелке! Это уму непостижимо! — Сабрина сидела спокойно, но от нее будто волнами исходило раздражение. К их столику, качаясь, подошла Виго с двумя бокалами игристого. — Миледи… Ик! Не позволите вас угостить прекра-а-аснейшим вином… Ик! Прямиком из Туссента! Такого аромата и послевкусия…  — Фрингилья, если еще раз ты побываешь на выступлении Юлиана Альфреда Панкраца, я самолично наложу на тебя глухоту, слепоту и другие небесные бедствия. Понятно? Молоденькая чародейка поспешно ретировалась, насколько позволяло ее состояние. На эту прекраснейшую сцену с другого конца зала смотрела другая черноволосая магичка. Покачивая в руке бокал в такт Фрингильиным шагам, она все больше погружалась в свои мысли…  — Ох, Йен, я тебя потеряла. Вроде и нас не так уж много…  — Милая, не так уж много — это пирушка на Скеллиге из нескольких сот человек, а здесь лишь мы, будто узким семейным кругом.  — Да-да, ты права, — рыженькая чуть слышно вздохнула, — Только ты чего такая кислая? Праздник же!  — Ох, Трисс… Сейчас дел невпроворот, да еще и какой-то ведьмак прицепился. Говорит, за тобой — хоть на край света!  — Прямо так и сказал?  — Практчески, и добавив один волшебный «экзорцизм», но не будем об этом.  — А я как-нибудь тоже заведу себе ведьмака, такого большого и сильного, — сидящая рядом Кейра хихикнула и покраснела, — а еще мохнатого. Вот было бы диво!  — А мне кажется, скорее редковолосого и вредного, — настало время хихикать Трисс и Йен.  — А говорят у вредных самые большие…  — Это правда, потому что они сами и являются этими вредными и большими, — Йеннифэр фыркнула, — А вообще, бабоньки, нелегка наша судьба. Вот скажи, Мец, какого бы мужчину ты хотела? Кейра налила себе полный бокал.  — Я? Ну… Это надо подумать… Наверное, чтобы был сильным и ловким…  — Да-да.  — И чтобы обязательно умный.  — Обязательно, обязательно…  — И красивый, но брутальный, может даже со шрамами…  — О! Да это же я!  — Кто-нибудь заберите вино у Меригольд…  — Вот, дорогая, — Йен тяжко вздохнула, — а выходит что умные, красивые и всемогущие пока только мы с вами. И как с этим жить, спрашивается! Из ее глаз потекли горькие-горькие слезы. Трисс обняла подругу и заплакала вместе с ней. После секундного замешательства, к ним подключилась и Кейра.  — Я, может, тоже хочу спать со всеми подряд…  — Но ты же и так спишь?  — Но не это же главное! А главное — как. К их коллективу подоспели еще больше чародеек. Начался потоп.  — И ноги им брить не надо!  — У тебя нет волос на ногах, и вообще где-либо кроме головы. Ты же волшебница!  — И хочу сражаться мечом.  — И писать стоя!  — И краситься им не надо! Добрая дюжина чародеек еще никогда не сходилась в своих взглядах на жизнь и мировоззрениях, как в эту встречу. Решалась бы здесь судьба мира, то возможно, никогда бы не случилось больше войн и сражений. Но на таких товарищеских встречах было не принято играть в политику, пусть даже это встреча выпускниц Аретузы. Дверь резко раскрылась и в комнату, буквально хищной птицей, влетела Тиссая де Врие. Окинув взглядом залу, она приложила руку ко лбу и глубоко вздохнула. На ее губах прямо-таки читались нецензурные выражения. Но ректор на то и ректор, чтобы уметь быстро взять себя в руки.  — Это что, я вас спрашиваю? Я что, на похороны пришла? Что за слезы? Боги, плачущие чародейки. Чародейки плачут. Сколько вас? Двадцать… О, боги. Двадцать четыре! За раз. Надеюсь, что хоть причина у вас найдется! Из толпы послышался одинокий голос.  — Мы хотим быть мужчинами! Дружный гвалт поддержал эту мысль. Но Тиссая твердо остановила его.  — Мужчинами? Ага, как же! Я для вас подарок так долго готовила, а вы мне вот такую благодарность? Слово «подарок» побежало из уст в уста. Ректор и подарок — странное сочетание. Но любопытство всегда сильнее здравого смысла. И коридора в зал самостоятельно въехал огромнейший торт — высотой под два метра.  — Готовы?  — Да-а-а-а-а! По классике всех жанров из торта появился прекрасный эльф-стриптизер. И все сразу забыли про слезы…

***

Вильгефорц легким движением руки рассеял изображение в хрустальном шаре. На его лице застыло удивление. Это же маленькая, пьяная, бабская армия. Они могут не только разнести Аретузу, но и пару государств. Так он и просидел до утра в размышлениях, пока император не вошел к нему в кабинет. Эмгыр был явно недоволен, хоть и не понятно чем. Такова уж была его миссия.  — Надеюсь, что хоть ты порадуешь меня новостями.  — Эмгыр.  — Что?  — Нам пиздец…