Всего лишь игра

      Этот день заранее обещал быть отвратительным. Во-первых, сегодня у Фугаку был юбилей — шестьдесят лет, примерно шестнадцать из которых он тиранил Саске. Во-вторых, в традиции семьи входило обязательное присутствие на подобных мероприятиях. Поэтому, сжав челюсть так, что, казалось, треснут все зубы до единого, Саске все-таки взял отгул на работе и принялся искать чертов галстук. Благо, Ино не видела сего бардака, иначе бы ее точно хватил инфаркт от всего этого хаоса, хотя еще вчера она навела идеальный порядок в квартире. Вообще, Саске имел право привести девушку на семейный вечер, однако это приветствовалось только в том случае, если он был уверен в серьезности их отношений, поэтому они должны были быть либо помолвлены, либо женаты, а ни того, ни другого он делать не собирался в ближайшие пару лет.       Отчий дом находился прямо в другом конце города, поэтому, чтобы добраться туда, нужно было выйти примерно за два часа до мероприятия. Учиха уже предвкушал это бессмысленное нахождение в пробках и свои негодующие ругательства. — Может притвориться мертвым?       В случаях, когда он отчаянно не хотел никак контактировать с семьей, но случай все же обязывал, как и воспитание, которое вбили в него практически палками, ему нужна была поддержка. И никто лучше с этим не справлялся, чем Ханаби. Она полностью понимала его, так как даже спустя столько лет тоже всячески пыталась убежать от отца. — Нет, Саске, это очень глупо, — спасибо двадцать первому веку за видеосвязь, потому что иногда все же хочется видеть физиономию собеседника, а лицо Саске в такие моменты — бесценно. — Твой отец захочет прийти на твою могилу, чтобы плюнуть, — ее безбожные шуточки — поистине чудовищная прелесть, иногда за этот юмор ее хотелось придушить, но в этот раз ее слова оказались на редкость правдивыми. — Очень смешно, — закатив глаза, Саске еще раз проверил время, чтобы точно удостовериться, что он никуда не опаздывает, ведь если он опоздает на застолье, то его четвертуют прямо на месте. — Ну правда, придумай мне стоящую отговорку, желательно так, чтобы они отстали от меня где-нибудь на полгода. — Ты издеваешься? Если бы я владела такой информацией, меня бы уже давно не было в Корее. Можешь сказать, что ты смертельно болен, и это заразно. — Раньше у тебя не было таких проблем с отмазками, ты всегда выкручивалась. Просто скажи, что не хочешь мне помогать. — Какие вы все зануды в этой Японии. Сил нет, — состроив насупленную мордашку, она засмеялась, отворачиваясь от камеры. — А в Корее, конечно, веселее, — упрек был не оправдан. Саске и сам считал, что там ему действительно было лучше, тот менталитет был куда раскрепощеннее и проще, нежели японский. — Да! И ты сам это прекрасно знаешь! — Ладно-ладно, я понял, ты не хочешь мне помогать. — Не правда. Как пройдешь все круги ада — отзвонись. Целую, — надув губы, она издала характерный звук и сбросила звонок. — Ребенок, — еще раз взглянув на время, он выдохнул, поняв, что ему уже нужно было выезжать, чтобы прибыть на место вовремя.       Как Саске и предполагал, дорога была мучительно долгой и неприятной, а еще он попал прямо в час пик и уже готов был разогнаться до предела и вылететь куда-нибудь в кювет, чтобы все про него забыли и больше не доставали. Однако он все же приехал вовремя, даже успел заехать на заправку, чему был несказанно рад.       На пороге дома его встретила мать, без лишних слов она сразу же потянулась к его шее, чтобы как следует обнять. В такие моменты Саске считал себя последней сволочью, ведь, по сути, на мать он никогда не злился и по прежнему любил, как и в детстве. Приобняв женщину за талию, он улыбнулся самыми уголками губ, а взгляд темных глаз заметно потеплел. — Я рада, что ты приехал. Наконец-то вся семья будет в сборе. — Я ненадолго, поздравлю отца и поеду. — Но… Дорогой, ты ведь можешь остаться. Это твой дом, куда ты так спешишь? — обеспокоенный взгляд матери резанул по сердцу ножом. Он всегда наступал себе на глотку, чтобы вовремя уйти и отказать ей. — Мам, сегодня рабочий день, то, что я взял отгул, не значит, что документация перейдет кому-то другому, — Саске врал. Он мог скинуть свою часть работы на того же Кибу или нового сотрудника, который сел в его «старое кресло». Однако никакого желания задержаться здесь подольше не было, эти стены хранят слишком много воспоминаний, которые вызывают ненужные чувства, которые он откровенно ненавидит. — Ты уверен? Ну, раз ничего нельзя сделать, то конечно. Я не могу настаивать, — мать всегда была идеалом женщины: скромная, мягкая, нежная, покорная, но готовая всегда встать на защиту своей семьи, также у нее было достаточно стали в характере, чтобы вовремя возразить мужчине, если он был откровенно не прав. — Извини, может, в следующий раз, — которого не будет…       В общем, вечер проходил неплохо, отец даже не пытался как-то залезть в личную жизнь сыновей, однако все же позволил себе поинтересоваться о том, когда же ему ждать внуков. — Пап, давай хоть раз без этих расспросов, — Итачи лишь нахмурился и недовольно выдохнул. — Когда-нибудь обязательно, — Саске позабавила реакция брата, ведь его ответ напрямую говорил о том, что с Сакурой у них все также запутано.       Наведаться в свою бывшую комнату было немного… Необычно? Хотя, она по прежнему оставалась его, ведь никакой перестановки не было, кровать, стол, шкаф — все оставалось на своих местах. Проведя рукой по поверхности стола, он не обнаружил даже тончайшего слоя пыли, значит мать все же заглядывает сюда, причем довольно часто. На столе все еще стояли фотографии, на одной из них Саске было примерно шесть лет, а Итачи где-то пятнадцать. Улыбнувшись, он коснулся края рамки и с треском уронил на поверхность стола. Дверь в комнату неожиданно распахнулась, и на пороге появился Итачи. — Все в порядке? — облокотившись о косяк, он принял расслабленную позу, хотя внутри у него все переворачивалось. — Лучше некуда, — его слова сквозили сарказмом и неприязнью, Саске было откровенно некомфортно находиться с братом наедине в таком тесном помещении. — Мы… — сделав паузу, он создал еще больше напряжения, чем было до этого, — Можем поговорить? — Конечно, брат. У нас же так много тем для разговоров. — Саске. То, что происходит между нами — не норма. Ты не общаешься с семьей, и я понимаю почему. Я могу понять твою злость на меня, на отца, но подумай хотя бы о матери, — Итачи знал, на какие точки стоит надавить, чтобы до младшего дошло хоть что-то из его слов. — Не смей приплетать сюда мать. Она единственная, кто никогда не осуждал меня в этой чертовой семейке, но и не приняла мою сторону, когда отец буквально сказал мне выметаться, — Саске был доволен тем эффектом, который возымели над братом его слова, мужчина сглотнул, сжав челюсть. — Также, как и ты, братец. Ты просто стоял и смотрел. Ах, да, в тот момент ведь ты был так озабочен разрывом с Сакурой. Ты так старался, молодец, спустя столько лет все же добился ее. Доволен? — Я доволен тем, что делаю хоть что-то, хотя бы для нее, — с этими словами он прошел в комнату, прикрыв дверь, тем самым преградив Саске путь для отступления. Подобная ситуация, когда его фактически загнали в угол, не нравилась Учихе, однако он знал, что этот разговор должен был состояться, видимо, сейчас самое время. — Ты хочешь наладить отношения, но я вижу лишь очередные упреки. Чего ты хочешь добиться? Вряд ли я буду относиться к тебе еще хуже, так что не трать зря время. — Я не смогу ничего сделать, пока ты не захочешь сам идти на контакт. — И мы возвращаемся к тому, что снова виноват во всем я, — едко усмехнувшись, Саске посмотрел в упор в такие же холодные глаза напротив. — Я так понимаю, ты не успокоишься, пока Сакура находится неподалеку от меня. Это ведь истинная причина разговора? Ты думаешь, что я все еще на нее претендую, — очевидно он попал в точку, потому что еле заметные зрачки за темной радужкой глаз расширились, выдавая его с потрохами. — И поэтому ты зашел так далеко, что даже пару раз встречался с моей девушкой.       Вот такого поворота Итачи точно не ожидал, как Саске вообще узнал об этом? Он, конечно, немного сомневался в интеллекте Яманака, но она же не совсем дура, чтобы напрямую сказать об этом своему парню. — Когда ты узнал? — причин лгать или увиливать у него не было, поэтому Итачи решил принять весь удар на себя. — Примерно неделю назад, когда Ино пришло сообщение с твоего номера. Я увидел его случайно, но нисколько не жалею, — расстояние между ними заметно сократилось, если сравнивать с тем, когда Итачи только вошел в комнату. Сейчас, когда они уже давно поравнялись в росте, Саске все-таки чувствовал некоторое превосходство, так как больше не ловил на себе взгляд сверху-вниз. — Дай пройти, — ответа от брата так и не последовало, поэтому Саске с легкостью покинул комнату, когда Итачи отошел от двери, больше не преграждая ему путь.       Попрощавшись с матерью, Саске направился домой, попутно заскочив в бар, потом во второй, снова заехал на заправку и только потом оказался дома. С управлением под конец он справлялся, мягко говоря, отвратительно, поэтому сам удивлялся, как это он ни во что не врезался, и как его не остановили инспекторы. Вывалившись из машины, как мешок с дерьмом, Учиха с нечеловеческими усилиями добрался до квартиры, пытаясь несколько минут открыть чертову дверь ключами от машины, но потом он все же почуял, что что-то не то, и все же попал в квартиру. Ино встретила его с раскрытым от удивления ртом, явно не понимая, как можно было так нажраться на семейном мероприятии. — Это ты откуда такой красивый? — с пьяными лучше не ругаться, это их только разозлит, а трезвый останется с испорченным настроением. — Не твое дело, — буркнув себе что-то под нос, парень двинулся чуть дальше по коридору, чуть не снеся собой полку. — Да блять! Кто это сюда повесил? — Саске, какого черта? Как это называется? Нам завтра на работу, ты проспишь, — заботливо поддержав парня за плечо, Ино повела его в спальню. — Да плевать я хотел на твою работу. — Что произошло? Почему ты напился? — присмотревшись, она чуть повернула его голову в сторону, обнаружив на шее след от помады, — Где ты был? — Какая тебе разница? Отцепись уже, — не сильно отпихнув девушку, Саске принялся расстегивать рубашку, безжалостно дергая пуговицы. — Почему ты так со мной обращаешься? И с кем ты сегодня развлекался?! — перейдя на крик, Ино постаралась сдержать слезы, но глаза уже заметно увлажнились. Ей было безумно обидно от несправедливости в свою сторону. — А как я должен обращаться с той, кто встречается с моим братом у меня за спиной? — Ино лишь раскрыла рот, не зная, что и ответить. — Ты думала, все останется втайне? — подорвавшись с места, он начал надвигаться на девушку, словно скала, попутно прижимая ее к стенке. — Единственное, что я ценил в тебе, это твоя честность, — сжав ее шею, он злобно оскалился. Ему было плевать на то, что из голубых глаз давно градом катятся слезы, а женское тело дрожит, как осиновый лист. — Что я после этого должен с тобой сделать? Придушить?! — последнее слово он выделил криком, сильнее сжимая цепкие пальцы на шее. — М-мне б-больно… — голос уже был похож на хрипы, но Саске все еще не хотел ее отпускать. — Мне плевать, — внешний вид Саске оставлял желать лучшего: воспаленные глаза с полопавшимися капиллярами, сдвинутые на переносице черные брови и сжатая до предела челюсть, еще чуть-чуть и зубы раскрошатся в порошок от такого давления. — Какое право ты имеешь вмешиваться в мои отношения с семьей?! Кем ты себя возомнила? Или ты думала, что сможешь подстроить меня под свои прихоти? — заметив, что лицо девушки заметно побледнело, он выплюнул: — Дрянь.       Ино осела на пол сразу же, как пальцы на шее разомкнулись. Она закашлялась, жадно хватая воздух пересохшими губами. Она боялась поднять глаза, чтобы только не встретиться взглядом с его взбешенными и злыми. Ей казалось, что, если она хоть чем-то привлечет внимание, хоть одним звуком или неловким движением руки, он набросится на нее и разорвет на части. — Убирайся, — голос стал безумно низким и до жути пугающим, словно лязг цепей.       Что было дальше он не знал. Саске лишь взял ключи и направился в ближайший супермаркет, чтобы купить еще бутылку, или две. Морозный, ночной воздух приятно холодил захмелевший разум и чуть остудил пыл. Злость на девушку почти ушла, но неприятный осадок все же остался. Осознание того, что его снова хотели взять под контроль, еще и таким жалким образом, неимоверно бесило и буквально царапало неровными когтями где-то внутри, пробираясь по глотке вверх и преобразовываясь в грязь, которую он наговорил Ино. Да, это было очень жестоко, в конце концов, Учиха действительно применил силу по отношению к женщине, хотя он никогда себе такого не позволял, все-таки тот фундамент, который заложила в него семья, в частности отец своим примером, который никогда не позволял себе даже голос повысить на Микото, откликался где-то в сердце, заставляя некоторое время спустя жалеть о содеянном, хоть и мысли о том, что девушка это заслужила никуда не делись. Ввиду своей излишней импульсивности и эмоциональности Саске часто совершал опрометчивые поступки, о которых позже жалел, но время назад не вернуть. Иногда агрессия выливалась и на близких ему людей, даже Сакура, которая столько для него делала, попала под раздачу его необузданных эмоций. Когда он вернулся домой, девушки уже не было, половины вещей в ящиках и шкафах тоже. Что ж, оно и к лучшему. Ему не придется долго возиться с ее ранимой натурой, утешать или делать вид, что ему стыдно за свое поведение. И его порадовала ее гордость, ведь есть женщины, которые прощают побои, оскорбления, видимо, Ино все же не этот случай. — Хоть на что-то годится.       Признаться, в квартире вновь стало темно и пусто, тишину нарушало лишь размеренное тиканье часов, которое давило на виски. За эти полчаса он заметно протрезвел, даже координация вновь вернулась к нему, позволяя контролировать свои телодвижения. Однако останавливаться на этом он не стал, открыв бутылку, Саске жадно отпил прямо из горла, морщась. Янтарная жидкость обожгла горло, надорванное от недавнего всплеска эмоций. Индикатор на телефоне неожиданно начал мигать, оповещая владельца о новом уведомлении. Полупрозрачная полоска с текстом гласила, что пользователь добавил новую публикацию. Обычно Саске просто игнорирует данные сообщения, потому что плевать он, собственно, хотел. Но новую фотографию добавила его любимая начальница, поэтому любопытство все-таки пересилило. Видеть тридцатилетнюю женщину в почти детской пижаме было довольно странно, но при этом безумно умилительно. Рядом с розоволосой расположилась рыжеволосая девушка в очках, в не менее причудливом наряде, эта фотография заставила его издать едкий смешок и слегка покачнуться. Посверлив экран взглядом пару секунд, он не удержался и зашел в личные сообщения. Вертикальная, тонкая полоска то появлялась, то исчезала довольно долго. Решив, что нужно написать хоть что-то, при этом стараясь попадать по буквам на клавиатуре, Саске сделал первые шаги: — Мы не разговаривали после того случая. Мы можем встретиться?       Да. Вот так странно ему захотелось начать диалог. Но это было лишь начало на пути к примирению. Хотелось написать что-то до жути ванильное, потом наорать на нее, сказать, что она полная дура и просто не знает, что никакой Итачи ей на самом деле не нужен. Он понимал, что сейчас в нем откровенно бурлит ревность, которая не была оправдана совершенно. Саске не имел никакого права претендовать на нее, как и Ино на него. Только вот вряд ли Сакура возьмет его за шкирку, как котенка, и начнет трясти, чтобы он больше не нес такой бред. Вот и стирал он набранный текст раз за разом. — Саске, я не думаю, что это хорошая идея, — ответ появился даже быстрее, чем Учиха ожидал, поэтому даже несколько раз моргнул, чтобы буквы не расплывались перед глазами.       Сакура, недавно пришедшая от вышеупомянутой рыжеволосой подруги, слегка опешила, когда ей пришло сообщение. Оно казалось слишком сумбурным, даже слишком для их отношений, которые были похожи на американские горки, только вместо адреналина Саске получал по лицу, а Сакура по заднице. — Но об этом лучше сказать лично. И мы не можем сделать этого на работе.       Настойчивость молодого человека казалась возмутительной. С чего это он требует от нее личных встреч, когда сам не может справиться с деловыми? — Я серьезно. Мне ничего от тебя не нужно, в прошлый раз ты мне все популярно объяснил, — да, Сакура признавалась сама себе в том, что в ней взыграла банальная обида, но, в конце концов, сейчас одиннадцать, мать его, вечера, а Учиху вдруг расперло на разговоры. — Тогда я снова поступлю как скотина и завалюсь к тебе в кабинет. — Тогда я отправлю тебя в отпуск, чтобы ты не показывался мне на глаза. — Отлично, Сакура. Я сейчас пьян и расстроен, а еще у меня остался дубликат ключей от твоей квартиры.       А вот это уже можно было считать наглостью чистой воды! Но так считала только Сакура. Саске же восхищался своему коварству, от чего и улыбался, как кот, объевшийся сметаны. — Во-первых, какого черта ты нажрался, когда завтра рабочий день, и во-вторых, ты собираешься проникнуть в чужую квартиру, как домушник. — Мне плевать, госпожа Харуно. Я уже ищу ключи от машины, — это было враньем. Пока. Он собирался подняться, но вместо этого сделал еще пару глотков, попутно расстегивая пару пуговиц на рубашке. В комнате становилось слишком жарко. — Ты совсем больной, Учиха?! Не смей садиться в таком состоянии за руль, понял? — Ты можешь мной командовать только в офисе, за его пределами я делаю, что хочу. — Саске, перестань вести себя как ребенок, — девушка хотела взвыть от бессилия. Почему он хоть раз не может согласиться с ней или хотя бы отстать? — Кажется, я вижу что-то похожее на ключи прямо возле дивана. — Даже не думай перешагнуть свой чертов порог, — угроза. — Да, это именно те ключи, которые мне нужны. — Ладно! Стой! Я приеду через полчаса, только не наделай глупостей, — она сдалась. Ей пришлось, ведь забота с ее стороны никуда не делась, даже если он этого откровенно не заслуживает. — Ты же понимаешь, что потом никуда не уйдешь? — Заткнись и сиди смирно.       Прибыла Сакура примерно за полчаса. Учиха уже за это время успел опустошить одну бутылку, поэтому взялся за вторую. Нажрался так, что в сопли. Поначалу ему было трудно даже смотреть в одну точку, но он как-то справился с этой задачей. — Почему дверь открыта? А если бы кто-то вошел? — настороженно переступая порог квартиры, Сакура прикрыла за собою дверь. — А тебя это волнует? — Учиха откликнулся где-то в глубине темной гостиной. — Саске, ради бога, прекрати вести себя как ублюдок, или я развернусь прямо сейчас, — задернутые плотные шторы настораживали и вызывали недоумение. Почему он сидит в темноте, как какой-нибудь психопат? — Тебя никто не отпускал, — он находился достаточно продолжительное время в пугающей темноте, чтобы теперь ориентироваться и видеть в ней все достаточно четко. Обхватив женский силуэт со спины, Саске прижал ее к себе сильнее, чем когда-либо. Ее тепло сейчас казалось каким-то спасительным и нереальным, слишком призрачным, поэтому за него хотелось цепляться всеми силами. — Что ты делаешь? Прекрати сейчас же, — Харуно же такое проявление нежности не оценила, продолжая вырываться. — Не хочу. Ты приятно пахнешь, — это было правдой. Запах ванили достаточно долго преследовал его после их встреч. Пахли волосы, рубашка, даже в кожу этот аромат впитывался и не хотел покидать его. Он понятия не имел, использует ли она какую-то парфюмерию, или же она пахла так сама по себе, однако запах был слишком деликатным и еле уловимым, и все-таки исходил от ее кожи. — Да возьми же себя в руки, — то, что она заметно уступала ему в силе и физическом превосходстве, слегка осложняло задачу. Ей не нравилось чувствовать себя загнанной в угол. — Могу взять только тебя. — Черт! Прекрати! Поставь меня на место. Саске, ты сейчас меня уронишь! — Учиха вдоволь насладился ее бессмысленной борьбой, поэтому, развернув к себе, перехватил ее ноги под коленями и запрокинул на плечо так, будто она весит не больше пера. — Не вопи так громко, распугаешь всех соседей. — Ты меня вообще слышишь? Саске, я хочу домой, пусти, — от бессилия она принялась барабанить ладошками по его спине, размахивая ногами. — Ты никуда не пойдешь, уже поздно. — Что тебе от меня нужно? Ты хотел поговорить, я пошла тебе навстречу. Но ты переходишь все границы, у нас не все как раньше. И у тебя есть девушка, какого черта ты себе позволяешь? — когда он скинул ее тушку на кровать, Сакура и успокоилась, и нет одновременно. Такие вольности со стороны парня ей не нравились совершенно. К тому же, ей бы не хотелось разбираться после с его ревнивой подружкой. — У меня больше нет девушки, Сакура, — в хриплом голосе было столько веселья, что, казалось, его сложившаяся ситуация только забавляет. — Что? Вы расстались? Из-за чего? — Я ненавижу, когда на меня давят. Тебе же это знакомо? — Чего ты хочешь от меня? К чему это все? — Я хочу честности. Ты постоянно лжешь, Сакура. Себе, мне, окружающим. — Зачем тебе правда от потаскухи? — последнее слово она прошептала, ведь оно несло в себе столько мерзости, грязи и боли, что не хотелось даже думать, что ее вообще когда-либо так называли. — Не смей так о себе говорить. — Ты сам меня так назвал, причем неоднократно. — Это было на эмоциях. Я не хотел сделать тебе больно. — Но сделал.       Кажется, они зашли в тупик. Их разговор был похож на перетягивание каната, где никто не мог упасть в грязь уже очень долго, а когда игра затягивается — ее прекращают. Зеленые оленьи глаза встретились с черными миндалевидными, состоялась война. Эти гляделки отражали всю их суть: упрямые, жесткие и неимоверно обиженные, отвергнутые и брошенные. — Прости меня, — эти слова прозвучали словно гром среди скопившихся темных туч. Это должно было когда-нибудь произойти, кто-то должен был сдаться или перейти в отступление. Какой смысл так долго упираться рогами, если это вредит им обоим? — Поздновато для извинений, — подняв подбородок вверх, она сверкнула своими враждебными огоньками, которые светились зеленью в сумраке спальни. — Потому что для этого нужно наступить себе на глотку, и ты это знаешь. — Ну я же наступала ради тебя. — Зачем? — Я не знаю. — Ты снова мне врешь!       Второй раз за сегодня он сорвался на крик. И снова на женщину. Он уже представлял, как отец вновь называет его ублюдком и неодобрительно качает головой. Когда он уже поймет, что мужчине положено быть более стойким, чем он есть сейчас? Сколько еще ошибок он совершит прежде, чем останется один, в кругу своей гордости и буйного нрава? — Что нужно сделать, чтобы выбить из тебя эту суку? — опустившись на кровать подле нее, он опустил голову, прикрывая глаза. Саске слишком устал за сегодня, это не день, а бесконечное выяснение отношений! — Почему ты так ненавидишь меня? — Сакура сжала зубы от новой боли и недовольства, и вцепилась ногтями в свое колено, чтобы обрести хоть немного стали в голосе, потому что горечь от слез все подступала к горлу, сдавливая его в жгучие тиски. — Потому что я люблю тебя, — напряженную женскую ладонь накрыла мужская расслабленная.       Может быть, это начало чего-то нового?