***
— Просто у вас, Энтони, странное вино. — И ослы симпатичные. —…это было один раз. — Зато какой… Как ослик поживает? — Славно, назван в вашу честь. — О, как это трогательно, вы мне льстите своим вниманием, милорд. Замолкают, начиная смеяться, продолжая неторопливо прогуливаться по саду. Не то, чтобы они с патриции Локи были закоренелыми друзьями, но, как говорится, держи врагов ближе, тогда никакие друзья не страшны. — Энтони с каких пор в твоём саду трудятся стражники. Или это поощрение гладиатора? — О чем ты? Сад это забота… — мысленно Тони всегда называл этого неугомонного светловолосого мальчишку «шило в заднице». Тот словно специально напрашивался на наказание. Жаждал этого, чем неописуемо утомлял и не без того, постоянно уставшего Старка. Так, правда было по началу, после кончины матери, блондин ощутимо умерил свой пыл, да и у Тони почти не оставалось лишнего времени, чтобы просто гулять по саду, не то, чтобы заниматься мелкими неурядицами. Кажется он не видел своего юного садовника месяц. Или месяцев двадцать… Больше? Последние годы, практически состояли из разъездов, переговоров и сделок. Так же и приемов. Что не могло не радовать. Старку нравилось гостить у некоторых приятелей, даже заграничных, обсуждая разные дела насущие, пытаясь выцепить что-то толковое для своих земель. И пить, забываясь на какое-то время. — Это забота… Тони даже пришлось остановиться, придерживая рукой свой плащ, в растерянности смотря на глыбу в своём саду. Конечно, был вариант, что он был слишком пьян, когда раздавал поощрения, разумеется, это мог бы быть кто-то из солдат, внезапно открывший в себе любовь к природе и к его любимым розам. Аромат стоял чудный. А потом глаза зацепились за собственный платок на чужой шее. — Стиви? Старк неуверенно зовёт садовника с большим трудом признавая в этом бастарде Аполлона, того самого хиляка мальчугана, которого из странной прихоти забрал в свой дворец. Да, Старк почти все время проводил в разъездах, сном и работой, но он совершенно не понимал, как мог упустить такие изменения. Неужели Тони в действительности был настолько занят, чтобы не заметить, как тот щуплый, борзый, невероятно упрямый мальчишка, превратился в… Это? Мысль повторялась. Но сложно было раз за разом не недоумевать, как он смог прозевать самый главный расцвет в своём саду? Обидно. Учитывая его особенности. Последние годы все чаще и чаще ходили байки, что Энтони Старк буквально умел предвидеть будущее и являлся обладателем интуиции, которая редко подводила. Ходили слухи, что видит он слишком много, настолько, что сам Цезарь порой поддавался иррациональному любопытству. Голубые глаза буквально светились на загорелой коже, когда Роджерс развернулся, он спешно поправляет светлую челку, почтенно опускается на колени, приветствуя Тони и его гостя. — С возвращением, ваша милость. Прошу простить, что помешал вашей беседе, — голос тоже сломался. Почему ему никто не сообщил? Почему-то Тони казалось это несправедливым упущением. — Встань, — Старку хотелось ещё немного полюбоваться тем, что выросло. Да и отвлекать от работы это не этично. Поэтому прогулка продолжается. — Я, конечно, знаю, как ты ценишь сад своей матери, Энтони, но… Его место в страже. Или на арене. — Не пытайся прикрыть своими советами тоску по своему фавориту. — Если он совладает с Тором, то, — Лафейсон расплывается в хищной улыбке, — Любое твоё желание. Энтони. Любой каприз. — Ты и так сделаешь все, что я пожелаю, главное, чтобы избежать встречи с крепышом. Локи передернул плечами, вспоминая свою опрометчивость, пытаясь лично перерезать Старку горло. Тот человек, пробующий напитки Тони, правда казался тихим, кто знал, что в нём дремало нечто не из этого мира. Мурашки бегают до сих пор. Жуткое существо, бесспорно. Но Тони ему заинтересовать удалось. Тот задумчиво мычит и хоть они уже отошли от роз, то и время поглядывал, неосознанно улыбаясь, замечая светлую макушку. — А если я захочу забрать Тора? — Зачем он тебе? — К примеру, спасти от твоих знаков внимания. — Это были подарки! — Локи возмущённо выдыхает через нос, а Старк в свою очередь, лишь скептически сводит брови. — Это были змеи. — Ядовитая была только одна. Смешок. — Хорошо две. Два смешка. — Ладно. Три. Но ему, правда, нравятся змеи. И вообще. Даже не думай, его я тебе не отдам. Локи упрямо скрестил руки на груди, но от Энтони отставать все равно не собирался. Уговаривая того, хотя бы предложить перспективному садовнику проявить себя в других отраслях. — Ты же знаешь. Мир изменился, арена открывает куда большие перспективы, чем раньше. — Да. Теперь там не те, кто заслуживает смерти, а кто жаждет лёгкой наживы. — Не суть. Для безродного это хороший шанс выбиться и попытаться добиться того, чего никогда ему не достичь. Было сказано громко и не для ушей Старка, а светлая макушка подозрительно быстро скрылась в высоких кустах.***
Энтони позволил стать ему гладиатором. Стив считал себя сущим идиотом. — Ваша светлость, вы будете присутствовать на боях? — Это важно? — Разумеется. Каждую свою победу, я буду посвящать лишь вам. Парень тихо выдохнул, со слабой улыбкой смотря на отражение в шлеме. Идиот. Настоящий. Тони был словно солнцем, которое хотелось всем, но всегда оставался недосягаемым для мерзкого. Стив тихо выдохнул, подхватывая свой меч. Боев было много. Сложных, не особо. Длинных, совсем коротких. Ему не нравилось отбирать чужие жизни, но если публика просила, то ослушаться было нельзя. Это было не часто, и он постоянно убеждал себя в том, что они заслужили это. Хоть и настала новая эра гладиаторов, когда в рядах воинов в основном были добровольцы в погоне за лёгким счастьем, славой и деньгами. Положением. Как же Стиву хотелось положение. Парень прикрывает глаза на краткий миг. Среди гладиаторов по-прежнему оставались воры, убийцы, насильники и военнопленные. Разный сброд, который умирал первым. Он с такими уже не дрался. У него не было ни единого поражения. Его хотели. Тони не отдавал. Стив слабо улыбается, открывая глаза, выходя на арену. Гул толпы. Песок, вскоре облаченный кровью. А в голове лишь то, что Тони вместо черники, принесли ежевику. Он побеждает раз за разом, забираясь на очередной олимп в собственной голове, по-чужим, поверженным. Стив ни разу не снимал шлем с головы, не было нужды и необходимости. До этого момента. В ложе Старка всегда были гости. Он вообще редко оставался в одиночестве. Его окружали стражники, слуги, женщины, девушки и юноши невероятных красот, но Тони словно абстрагировался от этого, витая где-то в других просторах с большой неохотой спускаясь оттуда. Старк тихо смеялся, когда гость, Локи, орал от неверования от того, что его лучший гладиатор проиграл. Таких было много. Их негодование было слишком очевидным, столь же сильным, каким и Стива, почему после этого, Тони ни разу не пожелал с ним встречи. Общался исключительно через слуг и помощников. Пытаясь выяснить, что хочет гладиатор за свою очередную победу. Ответ всегда был одним. — Передайте моей милости, что ничего не нужно. Стив пропускает удар цепью, падая. Нужно думать о бое, а не о том, что очередной гость себе слишком многое позволяет. Старк не часто позволял себя касаться на всеобщем обозрении. Неделю назад его дольше положенного обнимал мужчина с сединой в висках, что-то обсуждая шёпотом. Теперь этот. Весь в шрамах. Почему Тони не сбросил его руку со своего колена. Почему он даже не смотрит на арену, а скучающе жуёт проклятую ежевику. Стив ломает чужую руку, толпа ликует. Победа. Очередная победа. Снова и снова. Стивен победил всех лучших гладиаторов, которых привозили гости Энтони. Как и сейчас, пал последний. Толпа попросила милости, а вот сам гладиатор, смерти. Блондин стягивает и с себя шлем. Противник достоин, даже берет его меч, вонзая в чужое горло. Толпа все равно ликует. Это шоу. Всегда им было. Только он желает видеть в числе зрителей только одного человека. Странно. Почему-то только сейчас выходит подметить синяки под глазами Старка. — Поприветствуем победителя. Стив опускается на колено, вонзая меч в песок, почтенно склоняя голову. Гость Старка хлопает в ладони и смеётся, что теперь Тони обязан исполнить любое желание своего лучшего гладиатора, которому нет равных. И единственный, кто спросил его полное имя. — Стивен Грант Роджерс, ваша милость. — Роджерс? Неужели? Энтони это не честно! У мальчишки в крови победы. Это наглое жульничество с твоей стороны. Тони молчит, внимательно смотря на светловолосого гладиатора, который впервые назвал свое полное имя. И смотрит, так пристально. Глаза в глаза. Надо было догадаться. Чувствовал же, что что-то не так с самого начала. — Ты не знал? — Нет. — Энтони. Чужая рука сжимает подбородок. Вынуждая его отвернуться от Роджерса, но моргая, успевая заметить, что меч тот сжал сильнее. — Смотри на меня, когда со мной разговариваешь. — Иначе ты обидишься и прекратишь меня навещать? Почему ты раньше об этой приятности не сообщил? — Ты со скуки помрешь, если я прекращу тебя навещать. — Кто помрёт, — Тони улыбается, мягко сжимая чужую руку в ответ, касаясь её губами. И в этом весь Старк. Ему проще сделать то, что повергнет всех в шок, чем поддаться чужим замыслам. — Ты ужасен. — Тебе это нравится. — Так ты не против, чтобы я сообщил, — многозначительно глядит вверх, — Туда, что нашлась достойная замена почившего центуриона, — провожает взгляд Старка, который вновь задержался на гладиаторе. Тони не вырывается, все ещё держит чужую руку, но целиком и полностью принадлежит сейчас другому человеку. — Ты же сам видишь, что крови просит. — Её не избежать в любом случае. — Снова видения? — Тони кивает, — Что ты видел? — Развалины и горы трупов. Империя погибнет. —…ты уверен, что среди твоих людей нет шпионов? — Дум предпочитает не думать о том, что голос предательски дрогнул. — Только твои. — Это хорошо, Тони, иначе. — Иначе, меня бы просто клеймили предателем и на всеобщем обозрении содрали кожу. Я знаю, — улыбается, открыто и невероятно тепло, как умел, возвращая взгляд к своему собеседнику, — Но ты же меня не сдашь, мы же лучшие друзья, правда, Виктор? — Только потому, что тебе это угодно. — Я нахожу забавным то, как ты воспринимаешь моё проклятье. — Просто только ты умеешь описывать смерть, как подарок Господа. Тони слабо улыбается, провожая взглядом Стива с арены, принимая бокал вина из чужих рук, жестом останавливая Брюса, который хотел испить первым. — Не стоит. Если бы Виктор хотел меня убить, сделал бы это по-другому. — Сколько раз ты видел собственную смерть? — А сколько звёзд на небосклоне? — Миллионы? — Больше, — и это ответ на предыдущий вопрос.***
— Почему ты сразу не сказал? — Мать запретила. А вы сами сказали, чтобы я больше не врал ей, ваша милость. Стив слабо улыбается в ответ, неуверенно смотря на Старка в своих покоях. Они конечно прекрасны, ни в какое сравнение не идёт с тем бараком, где им приходилось жить с матерью, но всё равно не достаточно хороши, хоть и являются частью дворца Тони. — Что ты хочешь в награду? — У меня только одно желание. — И? Старк осторожно прикрывает за собой дверь, неторопливо проходя глубже, оглядываясь. — Ну же, — поднимает руки, неожиданно чересчур пристально смотрит на Роджерса, — Огласи его. Или мне нужно пытать тебя чтобы, наконец, вознаградить, как полагается. — Вы моё единственное желание, ваша милость. Ночь с вами. Выпалил на одном дыхании. Тишина затягивается и гнетет. Стиву кажется, он сходит с ума от этой тишины. Но. Всё правильно. Не стоило даже надеяться. Глупо и нелепо. Спасибо, что ещё нет стражников с копьями. Все действительно правильно. Завтра он отправляется в Рим, по стопам отца, стать достойным центурионом армии Цезаря и вершить победы в его честь. Он и так долго жил чужой жизнью. Купался под лучами чужого солнца. — Ваш шарф, — тишина кажется стеклом, которое медленно поддается паутине под треском, расползаясь и падая ниц. — Позволите? Хочу иметь при себе одну из ваших вещей. — И всё? — Всё. Тони слабо улыбается, стягивая с себя плащ, мягким жестом останавливая руки гладиатора. — Нет. Я дам тебе другой. Но это позже. Если ты конечно не передумал о первом желании. — Ваша милость? — голос Стива предательски дрогнул. — Ты передумал? — бровь Тони едва заметно дрогнула. Он стоял почти полностью обнаженным перед ним. Стиву казалось, что он в мираже. Последние ткани падали так медленно. Старк был смуглым от природы. Темные жёсткие волосы, аккуратная борода, невероятно теплые глаза. Шрамы. Мелкой, но броской белой лентой. Роджерс слышал байки о том, что патриция похищали ребёнком, что бродячий друид увидел в нём дар провидца, что Энтони провел какие-то неопределенные сроки в плену. Что Тони жуткий человек, который не пожелал предотвратить кончину собственных родителей. Стив дрожит. Это все неправда. Ему странно и дико. Да, он хотел, безумно хотел, но ему хватало мозгов понять, что его мечты не должны покидать головы. А вот он уже вжимает обнаженного Старка в стену, боясь, коснуться. — Вы не должны, ваша светлость. Вас… — Я делаю, что хочу. Всегда. Шепчет, сжимая чужое лицо, наклоняя к себе для поцелуя. Стив потерян. Он жаден и ненасытен. Ему мало. Невероятно мало того, что ему, наконец дозволено коснуться чего-то не из этого мира. Тони улыбался даже сейчас. Шепчет, не торопит. Не может понять, что слова «у нас вся ночь впереди» хуже приговора. Только одна ночь. Всего одна. Губы скользят по шее, кусая, нельзя, но Старк так приятно стонет, что терзать его шею выходит само по себе разумеющимся. Постель мала, но это к лучшему, лишнее пространство им сейчас ни к чему. Тони ласков. Невероятно ласков и мягок, тянет за волосы вверх, вынуждая Стива оторваться от своего тела. Целует так трепетно, будто Роджерс все ещё был тем побитым мальчишкой и продолжает улыбаться. Это невыносимо сводит с ума. Пальцы по коже, путаясь в чужих руках. Стоны в ключицы. Стиву не хочется думать о том, откуда Старк так славно умеет дрочить. Он сходит с ума только от догадок, когда Тони шепчет, что понадобится масло. Аромат абрикоса ещё долго не покинет эту комнату. — Ваша милость. Ваша милость. Ваша милость. Стив только и может, что бормотать в кожу. Сильнее сжимая Старка в своих объятиях. Стискивает зубы, упирается лбом в чужую грудь. Он делал все, что говорил ему Тони. Неторопливо растягивал его пальцами в масле, покрываясь мурашками и потом, сгорая от возбуждения. Ему хотелось всего, резко и сразу, и одновременно с этим ему не хотелось делать совсем ничего, просто сжимать Тони в объятиях, навсегда застывая в этом моменте. Резкий толчок, так узко. Роджерс стонет и дрожит сильнее, забывая, как дышать. Все, что он мог это бормотать в кожу Тони ту единую мантру, с которой сжимал свой член все последние года. — Ваша милость. — Посмотри на меня, — рука мягко гладит по волосам, приглаживая их, скользя вдоль виска к скуле, чуть давит. Хвала Юпитеру. Стив не знает, почему ещё не спустил. Как Старк может улыбаться даже сейчас? Так искренне, что больно. Раздирает изнутри. — Дыши, — Стив послушно выдыхает и вдыхает, — Теперь толкайся. Полностью. Давай, мальчик. Я справлюсь. Да, вот так, — дыхание Тони срывается, он старается держать глаза открытыми, часто облизываясь, вынуждая Роджерса облизываться в ответ, — Поддайся назад. Стой. Да, вот так. Кончик оставь во мне. А теперь резко, — стонет от неожиданности, хватаясь за плечи блондина. — Ваша милость? — Да не бойся ты так… Сделай. Сделай так ещё раз. Да, вот так. Да, Стиви. Стиви. Руки по телу, скользя по ребрам, ниже, сжимая бедра, чужой член. В такт толчкам, раз за разом, сильнее вжимаясь и наклоняясь над Старком, который продолжал облизывать свои губы. Долгие-долгие поцелуи, пока не перехватит дыхание, пока не захочется слышать снова стоны. Пока не путаются свои и чужие в унисон с липкой кожей, и грязными простынями. — Я не хочу уезжать. — Ты должен. Тони гладит его скулы, прижимаясь лбом к чужому, смотря без утайки на губы Стива. Они дрожат, снова шепчут, что он готов на все, что угодно, главное не покидать его. Старк мягко улыбается, моргая, поднимает взгляд с губ к глазам. — Тебе нужно поспать. Повернись ко мне спиной, я тебя обниму. Роджерс хочет ослушаться. Чтобы его наказали и лишили всяких проклятых привилегий, но вместо этого послушно поворачивается, позволяет себя укрыть и как-то по-наивному, искренне по-детски хватается за чужую руку, улыбаясь в кожу, ощущая губы Тони на своей спине. Свободной рукой Старк гладит светлые волосы, совершенно никуда не торопясь и не возражая, что с каждым разом его руку сжимают все сильнее, вероятно, до синяков. Утром все ещё пахло абрикосом, но в постели Стив оказался предсказуемо один. На стуле напротив, лежала одежда, новые доспехи и меч. И все под шарф Старка. Красно-золотой, его любимый.