море подели на два

Чонгук сонно открыл глаза. Его сознание плавно ускользало из такой привлекательной неги сна, в которой хочется побыть чуть больше положенного, но… Солнце Такое ослепительное солнце, сквозь невесомые прозрачно-белые шторы, освещает комнату блеском начала дня, греет и зовет к себе. Ветер Прохладный порыв ветра, сквозь невесомые прозрачно-белые шторы, обдувает неприкрытые одеялом лодыжки, освежает, даёт шанс почувствовать человеку уязвимость. Окно, — думает Чонгук, — ночью я забыл закрыть окно. И вроде бы ничего странного, но всё-таки чувствуется — день преподнесет что-то особенное, что-то из ряда вон. А одиночество редко посещают гости. Чон опустил ступни на прохладный пол. Вздрогнул. (Проснулся). Он, мелко дрожа (от чего? от трепетного предчувствия необычного? нового?), поднялся с нагретой постели (и такой желанной в нее вернуться) и подошел к большому панорамному окну. Взгляд упал на необычайно — Спокойное. Море сегодня такое спокойное. Если бы на него сейчас смотрели со стороны, то сказали бы, что человек стоит в одиночестве в естественном образе такого какой есть Чонгук, он не дышит и слишком погружен в свои мысли, не собирается выдыхать, будто разрушит тем самым животрепещущий момент. — Человек… быть не может. Чонгук вновь вздрогнул (удивление?). Вдали, по берегу, действительно прогуливался человек — молодой юноша, Ким Тэхен. И для Чонгука это было открытием — видеть, здесь, вдали от шумного мегаполиса, за десятки километров, да еще и на заброшенном пляже, на котором Чон Чонгук решил когда-то построить свою мечту, дом у моря, — незнакомца. Кроме Чонгука здесь никого нет, за исключением тех случаев, когда к нему приезжают его друзья. Но тот, что был вблизи моря, на лицо ему незнаком. Зрение не могло подвести. Он точно не знает этого человека. Ты Виденье или явь? Сквозь невесомые прозрачно-белые… Он прямо говоря — конкретно залип. И дело даже не в том, что здесь, кроме него, кто-то появился. Подумаешь. Люди ищут приключений, неизведанных мест, тем более, если люди эти ценят моменты одиночества, воссоединения с природой. Дело в самом парне. Красота? Скорее притяжение, потому что красота относительная вещь. У каждого образ красоты свой. На вкус и цвет... А вот притяжение — это чувство внутреннего осознания в то, что объект этого притяжения заслуживает неприкрытого внимания и непосредственного контакта. Человек у моря притягивал, как и само море когда-то (и это не изменилось). Чонгук, когда сбегал от мира, не думал, что сбегает. Вся его жизнь, а сейчас ему двадцать шесть, была, без преувеличений тяжёлым испытанием. Он поднялся с колен. Падал и поднимался вновь. Руки сбивал в кровь лишь бы помочь родным и себе помочь, добиться чего-то в жизни, самореализоваться, увидеть результат своих стараний. Добился. Заработал достаточно денег для обеспеченной жизни в большом городе. Отсылал немало денег семье, после того как уехал учиться и начал работать: сначала консультантом в сети магазинов, потом официантом, и уже только через несколько лет обзавелся собственным бизнесом. Результат? Устал. Не от работы, рутинной жизни и забот. От отсутствия смысла, духовной цели и мечты. Как-то он целый вечер, после рабочего дня, ломал себе голову: Я здесь. У меня всё есть, начиная от дорогого автомобиля, которому позавидовали бы многие, квартирой в центре Сеула, семьей, где все здоровы и рады, а это — главное, заканчивая теми же долговременными отношениями, что вроде бы, в действительности, и ни надоедали и ни сделали счастливым, то есть были никакими — пресной пищей для реальности. Так что же мне еще надо? Мечта. Да, такая окрыляющая, недосягаемая и красивая — такая, что не для приземленных людей, привыкших мечтать близко. А он что? А он вроде бы таким и являлся. И ответа ждать долго не пришлось: — Детство, Чонгук, вспомни о чем ты мечтал в ранние и неосознанные годы твоей жизни. И память тут же начинает воспроизводить спрятанное внутри. Он. Семья. Море. Чонгук открыл глаза. Солнце. Ветер. Южное солнце и морской ветер. Чувство неизведанной свободы. Желание окунуться с головой в эту свободу. Вот оно. Он мечтал о домике у моря. Он понял. Проснулся. — Чонгук… ты что собираешь вещи? А… а как же работа? Квартира? В конце концов — я! Чон поднимает взгляд на девушку, которая стоит в проеме между комнатами, и ловит на себе ненавистный взгляд любимой — она вне себя от накатывающейся истерики. Он тяжело вздыхает, потому что ссориться с ней — последнее, что он хочет. Но и все объяснять — она не поймет. Ведь действительно не сможет понять его. Никогда не понимала. Почему они все это время все еще были вместе? Зачем, черт возьми? Зачем дарить любовь впустую, без желанного возврата? — Я уезжаю. Прости, что не предупредил и так резко покидаю, — он обводит взглядом комнату, — все это. Вот она — паника вперемешку с истерикой, которая сейчас нахлынет на него потоком нелестных слов. — Что?! Да… да как ты можешь… мы… — всхлип, не громкий, но в нем заключено сожаление, отчаяние, потеря? Возможно и еще что-то. Чонгук не хочет слушать. Ничего. Ни слова. И он не бесчувственная сволочь; в груди все равно колет, и у него даже проскальзывает мысль остаться. Стоп. Нет. Он для себя все решил. Вообще-то уже очень давно. — Соен, уже давно нет никакого мы. Прости, я ухожу. Соен тут же меняется в лице, и оно отражает совсем иные эмоции, нежели были секундой раньше. Каждое движение передает внутреннюю обиду, пронесенную через года, внешнюю злость, направленную на Чонгука — виновника сего торжества его побега. — Ты — чертов ублюдок, Чонгук, ты знал об этом? Уходи, проваливай, тебе нигде не будет места. Видеть тебя не могу, боже. Какой же ты… «Мудак», — мысленно закончил за нее Чонгук. — Ключи от квартиры на столе, — он кивает в сторону кухни, — она полностью в твоем распоряжении. Сейчас ты показала себя той, кем являлась всегда. Но и ты заслуживаешь дома, любви и всего остального земного счастья. Удачи, Соен. Эгоцентрично? Слишком. Дверь старой жизни захлопнулась, но открылась та новая, неизведанная, в которую стучаться всегда было бесполезно, и стоило только открыть дверцу из детства в своем сознании, как дверь, без ключа и замка, отворилась ежесекундно. Результат? Спокойствие, умиротворение и внутреннее одухотворение. Но, как он потом поймёт — не место делает человека счастливым, не мечта и даже не свобода. Дом в чьем-то сердце... Понятное дело, что он выезжает в город по тому же бизнесу, или, чтобы увидеться с семьей. Теперь, в целом вся его жизнь, то, что он так давно хотел и боялся себе в этом признаться — обрел, нашел свою нишу. У него все осталось, но он приобрел нечто большее. Исполнил мечту детства, а это дорогого стоит. Когда к нему приезжают его давние друзья: Чимин, Юнги, Хосок, Намджун и Сокджин, то они устраивают приятные посиделки, иногда веселые тусовки с алкоголем (всем нам нужно отдохнуть и таким образом — с друзьями, в своей компании). Дом Чонгук проектировал сам. Выбирал место, где поселится, то же сам. Всегда сам, по жизни, как и полагается. В итоге, дом получился даже лучше, чем он предполагал. Просторный, в минималистическом стиле, но со вкусом, в интерьере которого преобладали белые, нежно-голубые тона. Такая обстановка располагает на нужный лад, создает ощущение постоянного света, даже помогает успокоится, когда это необходимо. Подъездная дорожка усыпана маленькой галькой. Вокруг белый песок. Много зелени. Горы вдали пронзают небо. Чистый морской воздух. Море. Наверное, для него — это личный рай на земле. Естественно, и в раю, бывают свои недостатки (никогда не задумывались?). Из-за непостоянного морского муссонного климата на побережье часто происходят проливные дожди, которые даже почти не предсказать, и реже — тайфуны (страшное слово). Поэтому, проектируя и строя дом, Чонгук старался продумать каждую мелочь и на такие случаи, чтобы избежать плохих последствий для себя, в первую очередь. Дом стоял на возвышении, холме, в двухстах метрах от моря, но, не смотря на это, вид то открывался все равно прекрасный. Чонгук выходит на террасу. Его с ног до головы обдает свежей влагой морского воздуха, и это неуловимое движение ветра забирается под кожу, вместе с часто бьющимся тактом сердца, когда тот не отрывает взора от такого привычного, но вместе с тем удивительного. Видя сейчас этого парня, гуляющего у кромки соленой воды, он понимает, что это тот недостающий паззл в картине его жизни. Он просто наблюдает, любуется, запоминает. Он, убрав ладони в карманы приспущенных пижамных штанов, ступает босыми ногами в прохладный песок, направляется в сторону моря и на мгновение поднимает голову вверх, понимая, что совсем скоро начнется дождь. Его взгляд снова, как магнитом, цепляется за незнакомца. Он не ошибся. Чонгук стоял и рассматривал странного паренька, который прогуливается вдоль берега, иногда резко останавливаясь и смотря вдаль — он зависал в мыслях, а тот ступал в воду, при этом смеясь и плавно прыгая обратно; тем временем началась морось, быстро сменяясь проливным дождем. Забавно, — думает Чон, уже почти не обращая внимания на воду, которая стекает по черным вороньим волосам и лицу, и уголков губ касается легкая усмешка. Он, ускоряя шаг, идет прямиком к Тэхену. — Простите… — Чонгук замолчал. Вокруг парня как будто и правда была какая-то особенная аура (еще этот дождь… мокрые каштановые волосы на прозрачно-белой коже… капли воды вниз по шее…). Услышав, что к нему обращаются, Тэхен повернулся к нему лицом, и на секунду показалось, что он уже давно его ждал. Чонгук продолжил, — Не боитесь замерзнуть? Он проигнорировал этот вопрос. Оба стояли и мокли под дождем. — Так это вы живете в том большом доме на холме? — он перевел взгляд на дом, и его глаза светились — в них отражалось тепло. — Красиво, — плавно протянул Тэхен. Красиво, — мысленно продублировал за ним Чонгук, подразумевая вовсе не дом. Молодой парень и правда оказался не по-человечески красив и необычен в странной манере себя преподносить. С первого взгляда прост, если копнуть глубже — станет страшно о того, насколько сложен его человеческий внутренний механизм (Чонгук в этом ещё убедиться). С каким-то мечтательно-грустным вздохом, он молча развернулся и также тихо пошел дальше. Что это было? — подумал Чон. Он не знал, пойти за ним или оставить, вдруг, его компания окажется не по душе? Но тот, будто услышав вопрос в свою спину, повернулся к Чонгуку вплооборота и с полуулыбкой произнес: — Вы идете? Посмотрите какой прекрасный вид на море, так еще и дождь! Разве не идеально? Идеально. Да, тебе явно подходит это слово. Тут же, видя неуверенность во взгляде Чона, он улыбается уже шире, как бы говоря — я друг, идем со мной, разве у тебя будет еще такой шанс? Он подарил Чонгуку свою квадратную улыбку. Отчего внутри Чона что-то, вместе с тем сломалось или возвысилось, не разберешь. И ноги Чонгука сами понесли его к мальчику-загадке.