Заложник

Рокэ Рокэ украдкой почесал раскрытую ладонь. Конечно, принцу не полагалось демонстрировать такие откровенно плебейские манеры, и гувернер, дор Эскобар, наверняка заметил промах Рокэ и не преминет отчитать. А то и пожаловаться на неуемного воспитанника соберано. Не улизни Рокэ с занятий по землеописанию в парк и не наткнись там на жгучую траву, от которой зудела кожа на руках, не пришлось бы сейчас чесаться на официальном приеме, перед иноземными послами. Рокэ скосил глаза на отца, по чью левую руку сидел сейчас. Соберано на него не смотрел, что и неудивительно. Тем более сейчас, когда перед ним склонился рэй Эчеверрия, рядом с которым стоял хмурый мальчишка. Вот это уже интересно. Краем уха Рокэ слышал что-то о том, что к ним должны привезти старшего сына маркиза Марикьярского, но подробностями с Рокэ никто не делился. Более того, его еще и отругали, когда обнаружили за портьерой в кабинете соберано. А ведь он не имел в виду ничего предосудительного! Просто играл в гайифского шпиона! А его оставили без ужина и заставили сто раз написать извинения каллиграфическим почерком! Рокэ невольно задышал чаще, вспомнив эту вопиющую несправедливость. Но на эту тему он повозмущается позже, а сейчас всё внимание стоит обратить на мальчика, исподлобья глядящего на соберано Алваро. Похоже, ровесник Рокэ. Ну или старше на год-два. А может, и не старше, просто крупнее. Рокэ привык, что его ровесники часто выше и шире в плечах, чем он. Раньше это выводило его из себя, но он навострился побеждать в драках, и это примирило его с «девчачьей», как говорил вредный Карлос, внешностью. И вообще с тех пор, как Рокэ понял, что его красивая мордашка может сослужить ему и добрую службу, например, когда хочется выклянчить запрещенное сладкое у дам матушки, к своей внешности принц стал относиться спокойнее. К тому же у Рокэ был план. Подрасти и обзавестись мужественным шрамом во все лицо. По мнению Рокэ, этот самый шрам навсегда закроет вопрос якобы немужественной внешности младшего сына соберано Кэналлоа. У пирата на картинке в книге про загадочный дриксенский капер шрам был только на щеке, а и то производил ошеломительное впечатление. А уж как роскошно будет смотреться отметина через всё лицо! Хулио Салина обзавидуется! Рокэ едва не улыбнулся своим мечтаниям, но вовремя очнулся. Ох, не зря дор Эскобар вечно нудит, что принц Рокэ склонен отвлекаться и разбрасываться, думая одновременно о ста делах, вместо того, чтобы толком сосредоточиться на одном. Собравшись, Рокэ снова принялся изучать молчащего мальчика. Рэй Эчеверрия монотонно перечислял пункты какого-то договора, заключенного с маркизом Марикьяры, и несколько раз упомянул имя его сына. Хуан. Вот, значит, как его зовут. Интересно, будет ли он достойным товарищем для игр? Не то чтобы Рокэ было не с кем играть, но новый приятель – это всегда любопытно. Неожиданно Хуан, словно подслушав мысли Рокэ, поднял на него взгляд, и принц вздрогнул. В недетском – даже Рокэ это понимал – взоре Хуана блеснула такая ярость, что юному принцу стало не по себе. Так на него никто никогда не смотрел. На мгновение Рокэ растерялся, но только на мгновение. Чуть сощурив глаза (соберано иногда так делал, слушая чей-нибудь доклад, и на докладчиков это скупое движение герцогских век действовало самым любопытным образом), Рокэ с вызовом взглянул на Хуана, так сказать, в ответ. Увы, эффектный взгляд Рокэ пропал зазря. Хуан, наглец, имел дерзость отвернуть голову, словно смотреть на принца ему попросту наскучило! Рокэ едва не завертелся на своем кресле от возмущения. А рэй Эчеверрия всё докладывал и докладывал, и пока это все не закончилось, надо было чинно сидеть на месте. Наконец, эта пытка бездействием прекратилась. Договорив, Эчеверрия поклонился. Поклонился и Хуан, не слишком изящно, если не сказать – небрежно. Рокэ считали слишком маленьким для некоторых вещей и не принимали его в расчет (хотя ему шел уже девятый год!), но младший из кэналлийских принцев понимал гораздо больше, чем полагали окружающие. Вот и сейчас Рокэ сообразил, что дело не в том, что Хуан – неотесанный марикьярский увалень, а в том, что тот имел дерзость выказывать неуважение человеку, которого боялись все короли Золотых Земель. Удивительное дело – вместо приличествующего ситуации гнева Рокэ почувствовал нечто сродни восхищению. За всю его жизнь он не видел ничего подобного – соберано Алваро даже родным сыновьям, включая наследника, не позволял вольностей. А тут какой-то... кто он там... кажется, дор Эскобар говорил, что сын маркиза Марикьярского имеет титул графа... не важно... какой-то Хуан! Не побоялся! Рокэ испугался, что храброго Хуана казнят за дерзость до того, как Рокэ с ним познакомится. С тревогой кинув взгляд на отца, Рокэ выдохнул. Холодная усмешка на губах соберано Алваро сказала Рокэ о том, что отец скорее позабавлен, чем зол. А значит, этот интересный Хуан имеет все шансы дожить до знакомства с Рокэ. Увы, план Рокэ оказался далеко не так прост в осуществлении, как казалось поначалу. Принца не пускали в то крыло в старой части замка, где разместили Хуана. Рокэ уже знал, что всех марикьярских слуг, включая гувернера юного графа, отослали. И теперь при Хуане только кэналлийская обслуга. Это было досадно – все местные прекрасно знали, чего ждать от Рокэ, и если уж соберано велел им держать Хуана подальше от него, они бдили со всем тщанием. Но Рокэ не из тех, кто пасует перед обстоятельствами! Он будет искать и непременно найдет способ добраться до этого странного Суавеса, который так сильно распалил его любопытство. Рокэ начал свою кампанию с того, что стал прислушиваться к разговорам слуг, и не только. Довольно скоро у него сложилась вполне ясная картина того, как содержится Суавес. В весьма суровых условиях, на вкус Рокэ. Хуан учился каждый день, но в основном землеописанию, по кэналлийским учебникам. Еще философии, тоже по кэналлийским авторам. Но такие важные и полезные занятия, как верховая езда и фехтование, были Хуану запрещены. Рокэ находил это несправедливым и даже хотел поговорить об этом с отцом. Но потом. А пока что Рокэ был захвачен одной любопытной идеей. Буквально несколько дней назад Карлос хвастался перед приятелями своим новым умением – лазать по практически отвесным скалам с помощью только пары кинжалов. Нужно было просто тщательно выбирать место, куда воткнуть лезвие, и ещё более тщательно – куда упереть ногу. Во всяком случае, так понял пояснения Карлоса Рокэ. Вроде как ничего сложного. Так Рокэ и сказал буквально за секунду до того, как его выставили из комнат Карлоса за то, что он всего лишь говорил правду. Рокэ, впрочем, давно уже подозревал, что правду любят не все. Так или иначе, Рокэ к этому моменту уже подготовил снаряжение для своего приключения. Откладывать свою задумку не хотелось, но Рокэ понимал, что если он попадется один раз, о дальнейших попытках добраться до Суавеса можно будет забыть. Поэтому не торопился, выбирая подходящий момент. И вот когда соберано отбыл в Олларию, и часть гвардии отправилась с ним, Рокэ решился. Конечно, дворец охраняли более чем тщательно, но Рокэ недаром терпеливо изучал распорядок обходов караула и тому подобное. Перед этим он несколько раз пожаловался на чувствительный сон и то, что просыпается, когда слуги заглядывают ночью в спальню, чтобы его проверить, а также что якобы ему мешает дыхание спящих в изножье кровати. Кончилось это тем, что матушка приказала не беспокоить принца ночью, а только заглядывать в спальню, не входя в неё. Через полчаса после того, как в комнате погасили свечи, Рокэ легко поднялся, и, подгоняемый предвкушением прелюбопытного знакомства, быстро оделся. Соорудив из подушек чучело и натянув на него ночную рубашку, прикрыл его одеялом. При себе у Рокэ были заблаговременно прихваченные в апартаментах Карлоса кинжалы. Заткнув их за пояс и полюбовавшись на свой воинственно-благородный вид в зеркало, Рокэ достал из сундука веревку, которой разжился в конюшнях, когда ему удалось улизнуть от менторов. Привязав один конец к ножке кровати, затянул узел потуже. Рокэ не учили делать такие вещи, но он вычитал в одной книге по мореходству, как вязать морские узлы, и считал, что понял принцип правильно. Взглянув в окно, стал ждать. Вскорости под окнами прошли гвардейцы. Пора. С помощью веревки Рокэ принялся спускаться. Это оказалось не так легко, как представлялось поначалу, но он справился. Увы, узел подвел его – когда до земли оставалось пол-этажа, веревка развязалась, и Рокэ полетел в траву. Больно не было, но одежда оказалась испачкана. Как досадно. И непонятно, как теперь возвращаться... Но так или иначе это не повод отступать. Поправив пояс с кинжалами, Рокэ побежал к тому крылу, где жил Хуан. Взбираться по стене оказалось трудно, неудобно и немножко страшно. Но Рокэ запретил себе бояться. Почти получилось. Когда до заветного окошка оставалось совсем немного, кинжал в правой руке принца вдруг выскочил из щели в стене, в которую Рокэ его воткнул. Рокэ на мгновение повис на одной руке на высоте третьего этажа. Зажмурившись и прикусив губу, чтобы не завопить и не позвать на помощь, он собрался и буквально толкнул себя к стене, неуклюже впечатавшись в неё. Но это помогло – кинжал снова удалось воткнуть в щель между камнями, и Рокэ наконец ввалился в распахнутое окно. Однако едва он перекинул ноги через подоконник, как его вдруг кинули на пол, да еще и непочтительно прихватили за горло. Рокэ несолидно ойкнул от неожиданности, но тут же собрался. Однако едва он дернулся, чтобы вырваться, рука с его горла исчезла. – Ваше высочество?.. Я был уверен, что это какой-то кэналлийский побирушка, решивший ограбить дворец. Рокэ с возмущением уставился на говорившего. Перед ним стоял Хуан Суавес собственной персоной, одетой в ночную рубашку. В левой руке у него был подсвечник. Проследив за взглядом Рокэ, Хуан усмехнулся и поставил подсвечник на столик, стоявший у изголовья его кровати. С достоинством поднявшись, Рокэ одернул куртку и легко поклонился. – Нас не представили. Рокэ Алва. Хуан довольно нагло и непочтительно скривил губы, но поклонился в ответ. – Хуан Суавес, к вашим услугам. Рокэ кивнул. Хотелось завести непринужденную светскую беседу, но в данных обстоятельствах это оказалось не так просто. – Так чему обязан, ваше высочество? Хуан, не одетый, в отличие от Рокэ, чувствовал себя, казалось, увереннее. При этом даже присесть не предложил. – Я хотел с вами познакомиться, но обстоятельства мне не благоприятствовали. Пришлось пренебречь приличиями. Прошу прощения. – Неожиданно, – Хуан склонил голову набок. Глумливая ухмылка исчезла с его лица, и теперь оно было сосредоточенным и не по-юношески серьезным. Рокэ вдруг тоже захотелось уметь выглядеть так солидно. – Желающих составить тут мне компанию не наблюдалось. – Мне жаль это слышать, – Рокэ машинально потер ушибленную, расцарапанную при падении в клумбу руку. – Что там у вас? Дайте взглянуть. Не дожидаясь разрешения, Хуан бесцеремонно взял ладонь Рокэ в свою. Тот не стал возражать. С учетом того, как именно он здесь оказался, беспокоиться об этикете было явно поздно. – У вас тут земля в ране. Промыть надо, а то заражение – и всё. Отрезать придётся. Рокэ невольно сделал большие глаза. Остаться без правой руки не хотелось категорически. Но звать сейчас лекаря – это расписаться в своей проделке, которую очень хотелось оставить в тайне. – Я... промою. Благодарю за совет. Хуан покачал головой, но руку отпустил. – Вам приходилось обрабатывать раны? – Нет, – честно ответил Рокэ. – Но я читал об этом. В книге про талигойских наемников. Там Готье Шапри, главный герой, промывал себе рану касерой. Хуан пожал плечами. – Касера не касера, а лучше это делать умеючи. Вам стоит обратиться к лекарю, и не мешкая, Ваше Высочество. – Нет! Возражение вырвалось у Рокэ поневоле. – Настолько не хотите обнародовать ваш визит, что готовы рискнуть рукой? Лицо Хуана было непроницаемым. – Если соберано узнает... Я не смогу больше видеться с вами. А я бы хотел познакомиться поближе. Тут в черных глазах Хуана мелькнуло нечто, что Рокэ не смог идентифицировать, но что сделало взгляд Суавеса не таким безразличным и холодным. – Что ж. Возможно, я смогу вам помочь. Сядьте сюда. Хуан указал на полукресло, стоявшее рядом с окном. Рокэ, не задумываясь, уселся в кресло. От Хуана веяло такой уверенностью, что мысль о том, что он сам совсем молод и может только усугубить ситуацию с рукой, была принцем отвергнута. Хуан отошел в угол комнаты, туда, где стоял комод темного дерева. Открыв его, Суавес что-то достал, затем вернулся к смирно сидящему Рокэ. – Протяните руку. Рокэ послушно протянул руку ладонью вверх. – Может быть больно. Вернее, точно будет больно. – Вы могли не упоминать о такой мелочи, – гордо вздернул нос Рокэ и тут же зашипел, а на глаза едва не навернулись слезы. А может, и не едва. Хуан словно жидким огнем ладонь поливал. Закусив губу, Рокэ смотрел, как Хуан протирает его руку носовым платком, периодически смачивая его в той закатной жидкости, которую перед этим щедро вылил Рокэ на руку. Отчистив землю, Хуан еще раз полил этой дрянью на ладонь, но теперь уже Рокэ был готов и не шипел и не плакал. За свою реакцию было мучительно стыдно. Опозорился, повел себя, как девчонка. Хуану, впрочем, до позора Рокэ дела особо не было. Не торопясь выпускать его ладонь из рук, он с интересом рассматривал её, словно какую диковину. А Рокэ только сейчас обратил внимание на то, какой безвольной и изнеженной выглядит его белая ладошка в куда более крупной, да ещё и смуглой руке Хуана. Самому Рокэ никогда не удавалось загореть. Даже если он, пренебрегая всеми приличиями, торчал на солнцепеке без шляпы, как какой-нибудь крестьянин, самое большее, чего ему удавалось добиться – это легкого золотистого оттенка, который проблему мужественной внешности категорически не решал. Расстроенный, Рокэ прерывисто вздохнул. – Вам еще больно? – Нет! – Рокэ понял, что сказал это слишком резко, и сменил тон, – вы все сделали очень хорошо. Я вам очень благодарен. Хуан пожал плечами. – Рад был помочь. И всё же. Что привело вас сюда, да ещё и в такое время? – Я хотел познакомиться с вами. А днём это не представлялось возможным, – Рокэ улыбнулся. Он давно заметил, что если он улыбается во время разговора, это всегда действует на собеседника обезоруживающе. – Я прошу прощения, что побеспокоил вас. Хуан кивнул. – По правде, стараниями герцога Алвы я лишен какого-либо общества, так что ваш визит – приятное разнообразие. – Благодарю. Скользкий момент, но Рокэ легкомысленно отмахнулся от этого факта. Ему уже очень хотелось подружиться с этим Хуаном. – С вашего позволения, Ваше Высочество, я оденусь, и мы ещё немного поговорим. – Да, конечно. Рокэ чинно сложил руки на коленях и принялся рассматривать быстро одевающегося Хуана. Не прошло и минуты, как наследник маркиза Марикьярского был уже собран и подтянут, словно готовился к смотру. – И часто вам приходится навещать гостей таким необычным способом? – Нет, нечасто. Впервые, – Рокэ снова улыбнулся. – Раньше у нас не было гостей, которые так сильно заинтересовали бы меня. – Вы мне льстите. Хуан улыбнулся, но улыбка не была доброй. Рокэ вполне понимал, почему. Он помнил, что Хуан здесь не по своей воле. – Мне искренне жаль, что вы были вынуждены... покинуть свой дом. – Благодарю. – Хуан церемонно наклонил голову. Рокэ хотел было предложить какие-нибудь совместные затеи, как вдруг за дверью послышались шаги, и раздался звук открывающейся двери. Рокэ еще не успел сообразить, что делать, когда Хуан выдернул его из кресла, схватив за предплечье, и буквально кинул в кровать. Рокэ сообразил и накрылся одеялом с головой. – Господин граф, мне послышались голоса. С вами всё в порядке? Незнакомый мужской голос. – Да. Я просто встал попить и решил освежить в памяти отрывок из текста, заданного мне на завтра. Весь разговор Хуана с незнакомцем Рокэ пролежал под одеялом, почти не дыша. Быть обнаруженным не хотелось до покалывания в кончиках пальцев. Наконец, гувернер или кто он там был, пожелал Суавесу доброй ночи и ушел. Вылезать из своего укрытия сразу Рокэ не рискнул – мало ли. Вдруг настырный болтун вернется, и плакала тогда вся конспирация. Неожиданно одеяло с Рокэ сдернули. А он и не услышал, что Хуан подошел. Странно – слух у Рокэ был, как у кошки. – Вам так понравилось в моей постели, что вы решили в ней остаться? Тон был безукоризненно вежливым, несмотря на насмешливые слова. Рокэ фыркнул и спрыгнул с постели. – Кто это был? – Рэй Сета. Он отвечает за меня перед герцогом Алвой. Рокэ отметил прохладцу, с которой Хуан произнёс имя его отца. Рокэ понимал, пусть его и не посвящали в подробности, что отношения между их семействами очень плохи, пусть даже официально наследник маркиза Марикьяры и гостил при дворе сюзерена. Хуан был заложником, и это знали все. Как обходить этот неприятный момент в общении с Хуаном, он толком еще не думал. Но что-нибудь придумает. Но надо поторапливаться – нельзя задерживаться, увы. Если его хватятся, и, что хуже, разберутся, куда он отправился, о встречах с Хуаном придется забыть. – Граф, я, к сожалению, не могу задержаться, хотя и хотел бы. Но я очень рад, что удалось с вами познакомиться. И надеюсь вскоре увидеться вновь. Я что-нибудь придумаю, – Рокэ вспомнил, что забыл уточнить кое-что. – Если вы, конечно, не против. Хуан склонил голову набок, не скрываясь, окинул Рокэ оценивающим взглядом. – Я не против. Я даже рад вашему визиту. Но. Вы же понимаете, Ваше Высочество, как много существует препятствий тому, чтобы мы могли спокойно общаться? – Я что-нибудь придумаю, – Рокэ беспечно махнул рукой. – Не сомневайтесь. Хуан рассмеялся. – Вы настойчивы. – Карлос говорит, что я упрямее саграннских козлов, – зачем-то выдал Рокэ. – О, тогда вы очень упрямы. Я видел этих животных – проще их застрелить, чем заставить сделать что-то, чего они не хотят. – Видели?! Своими глазами?? Вы были в Сагранне? В горах? Рокэ тут же забыл, что собирался откланяться. – Да. Я сопровождал отца в военной кампании против Кагеты. – Вы были на войне?! – Рокэ чуть не застонал от зависти и восхищения. Хуан Глаза незваного гостя загорелись в темноте, как светлячки. Забавный мальчишка, напоминает Хосе... а еще больше – Марию... Которую Хуан, может статься, и не увидит больше никогда. Как и остальных братьев и сестер. Мысль о семье привычно отдалась в груди гневом. И глупый засранец, таращащий сейчас на Хуана огромные глазищи, не кто иной, как сын того, чьей милостью Хуан оторван от родных, от своей земли и лишен достойного будущего. И об этом нельзя забывать. Но он уже не дитя. И показывать истинные чувства не собирается. Раз уж добыча сама идет в руки, глупо этим не воспользоваться. Этого Рокэ можно попытаться использовать. Пока непонятно, как, но это приложится. Хуан мягко улыбнулся. – Да, Ваше Высочество. Был. И не единожды. – Как же вам повезло! Рокэ разве что не подпрыгивал на месте. Младший сын соберано Алваро был таким очаровательным и так откровенно восхищался Суавесом, что Хуан на мгновение даже забыл, что перед ним враг. Даже захотелось и правда подружиться с этим щеночком. Хотя Рокэ только что говорил, что ему пора уходить, он явно успел об этом забыть. Не в силах усидеть в кресле и постоянно вскакивая, он всё спрашивал и спрашивал Хуана о войне, о козлах, о полудиких племенах, обитающих в Сагранне, об удивительных священных озерах, которые он видел там... Хуан не сразу понял, что в какой-то момент рассказывать это всё синеглазому принцу ему перестало быть в тягость, более того – стало удовольствием. Принц был до смешного наивен и непосредственен, и Хуан бы даже заподозрил подвох – настолько глупыми были некоторые вопросы Рокэ – но потом решил, что дело в том, что Рокэ действительно был на удивление далек от привычных Хуану реалий. Что, конечно, было странно – соберано Алваро воевал много и успешно, уж Хуан-то хорошо это знал. Конечно, у соберано было еще трое сыновей, а Рокэ – самый младший, но тем не менее. Самого Хуана впервые взяли на войну в пять лет. Да, в отличие от Рокэ, он наследник, но и младшим сыновьям маркиза прохлаждаться так, как принцу, не позволялось. Хуану это было удивительно. И еще был странный момент. Рокэ был красив, очень красив. Похож на сестру Хуана, Марию. Дома Хуан часто любовался ею – когда была возможность. И сейчас он... любовался Рокэ. Так, словно тот был девочкой. Это было неправильным, и это нужно было пресечь на корню. Нельзя раскисать и забывать, кто он и где он. И кто такой Рокэ. Каким бы очаровательным ни был принц – он сын врага, а значит, и сам враг. Для верности Хуан проговорил это про себя несколько раз. – А эти... седуны... почему их так зовут? Они действительно все седые? Рокэ явно был далек от того, чтобы, как Хуан, думать о несуразности их предполагаемой дружбы. По нему было видно, что духом он сейчас в Сагранне. – Да. Все их воины седые. Нам рассказывали, что они проходят обряд посвящения перед первым боем, в результате которого седеют. Но что именно там происходит, я не знаю. – Ах... – Рокэ всплеснул руками, – я бы тоже так хотел! – Зачем?.. – Хуан усмехнулся. – Думаете, цвет волос влияет на боевые навыки? – Нет... Но это так... Впечатляюще! Хуан внутри себя даже умилился. Кого эта дурашка собралась впечатлять седыми космами? Тем более и так красив, как картинка. Но эту мысль Хуан тоже оставил при себе. – На поле боя меньше всего обращаешь внимание на чужие прически, уверяю вас. – Да, конечно... Вы так интересно рассказываете! Вы не возражаете, если завтра ночью я снова приду? У Хуана на языке вертелась неприличная шутка насчет любителей гулять ночами по чужим спальням. В ставке отца он понабрался таких вот шуток в немалом количестве. Но Рокэ не поймет. Да и не к месту это. – Не возражаю. Но вам нужно быть осторожным, не забывайте. – Да-да, конечно! Рокэ вскочил с кресла и протянул Хуану руку. – Граф, я очень рад знакомству. Почту за честь продолжить наше общение. Хуан, не позволяя колебаниям отразиться на его лице, тоже вытянул руку и пожал маленькую, неожиданно твердую ладошку. – Для меня большая честь, Ваше Высочество. *** Хуан аккуратно сложил письмо и положил его в шкатулку для важных бумаг. Он прекрасно знал, что вся его почта досматривается; знал это и его отец. Поэтому ничего важного никогда не писал. Вот и в этот раз – сухие поздравления с семнадцатилетием. Никаких торжеств по этому поводу Хуан не планировал, хотя и имел возможность закатить пирушку с немногочисленными приятелями. Но желания не было. Единственным из здешних, кого Хуан действительно рад был видеть, был Рокэ. Но тот отсутствовал. Соберано Алваро взял его с собой в Олларию, и Хуан не видел друга почти пять месяцев. И соскучился. Очень соскучился. И самое гадкое, в отсутствие Рокэ стал абсолютно очевиден характер этой привязанности. Хуан долго закрывал на это глаза, но обманывать себя и дальше уже становилось попросту невозможно. Для Хуана давно не было секретом, что мужчина может испытывать к другому мужчине чувства, выходящие за рамки дружеской симпатии. Далеко выходящие. Еще будучи ребенком, Хуан даже видел, как это всё бывает. В одной из военных кампаний отца, незадолго до того, как Хуана забрали в Кэналлоа. Хуан тогда улизнул из своей палатки ночью. Он хотел посмотреть на лагерь и проверить, насколько надежны часовые. И услышав подозрительный шум из палатки капитана Ортеги, Хуан схватился за кинжал и слегка отодвинул полог, готовый вмешаться и поднять шум. Однако, оказалось, что Ортегу не убивают. Отнюдь. Хуан не сразу понял, что происходит, но сообразил довольно быстро. Он видел, как отец делал подобное с женщинами. Хуану не нравилось это наблюдать, но его не спрашивали. Ортега полулежал, расставив ноги, а перед ним на коленях стоял какой-то молодой парень и губами ласкал мужской орган капитана. Парня этого Хуан не мог узнать, во всяком случае, в таком ракурсе. Но валяющийся рядом с ним мундир лейтенанта мог позволить вычислить его. И удивительное дело... Когда Хуан наблюдал подобное зрелище с участием отца, это вызывало только отторжение и гнев. Хуан и сам не знал, почему. Возможно, из-за матушки... Но она мертва уже два года как... А может, оттого, что девушки, которых приводили к отцу, были далеко не всегда рады делать все эти вещи. Никого это не смущало, но Хуану это не нравилось. Это не было похоже на удовольствие. А вот то, что он видел сейчас... Парень, стоявший на коленях, постанывал так сладострастно и так вилял голым задом... Хуан не знал, как обозначить свои чувства по этому поводу, но так или иначе зрелище это отзывалось в нем доселе незнакомым ощущением. Ему одновременно было будто и больно, и хорошо. Тогда Хуан отпрянул, испугавшись своей реакции, и убежал в свою палатку. И не мог заснуть до утра, пытаясь разобраться в своих чувствах. Уже светало, когда он забылся тревожным сном. А проснувшись, обнаружил, что его собственный член стоит. *** Хуан посмотрел в окно. Его комнаты все еще находились на третьем этаже, но теперь ему выделили большие апартаменты, и окна спальни выходили на море. Наверняка тут не обошлось без Росио, хотя тот и отрицал горячо свою причастность к этим переменам. Росио... Хуан вздохнул. Младший сын кровного врага их семьи. Рокэ. Или, как на марикьярский манер стал его звать Хуан – Росио. Запретным чувство к Росио было уже тогда, когда вместо приличествующей его положению ненависти Хуан почувствовал дружескую симпатию к очаровательному болтливому мальчику. Хуан не имел права на дружбу с врагом. Но увы. Он привязывался к Рокэ всё сильнее и сильнее, а уж теперь – так и вовсе... Хуан давно знал о себе, что чувства определенного толка испытывает только к мужчинам. Дамы, увы, совершенно не вызывали в нём известного трепета. Хотя не одна красивая девушка бросала на него призывные взгляды, когда Хуану случалось бывать в городе. Он знал, что его внешность считается эффектной, и что он выглядит старше своих лет. Но соблазна воспользоваться этим, чтобы возлечь с женщиной, не испытывал. Его первый опыт в любовной науке состоялся с парнем, которого звали Хорхе. Он работал во дворце. Хорхе было восемнадцать. Он иногда прислуживал Хуану – в той части дворца, где находились комнаты Хуана, Хорхе бывал часто. Парнем он был видным, даром, что простолюдин. Возможно, бастард кого-то из приближенных Алваро. Это было ничем не подкрепленное предположение Хуана, но он насмотрелся на такие вот плоды мимолетной любви еще дома, на Марикьяре. У его отца было много бастардов, это не было секретом ни для кого... Поначалу Хуан и не задумывался о Хорхе в чувственном смысле. Он вообще ни о ком особо по этой части не думал. Слишком компрометирующие потребности наследника маркиза Марикьяры – излишне щедрый подарок врагам отца. Хуан понимал это со всей ясностью. И потому держал свои желания при себе. Однако природа требовала своего – молодое, горячее тело тяжело было держать в узде. И одной руки в гордом одиночестве ему было мало. И вот Хуан стал поглядывать на Хорхе. Не с целью совратить его и воспользоваться, а просто для того, чтобы его сильные, но бестолковые желания хотя бы оформились. Что стало для Хуана неожиданностью – так это то, что Хорхе почти сразу стал поглядывать на Хуана в ответ. Разумеется, со всей почтительностью и не позволяя себе лишнего, но Хуан сразу распознал схожий со своим собственным интерес. Это взволновало Хуана. Всё-таки его теоретические представления о любви по-гайифски – это одно. А в реальности... Решиться сделать следующий шаг было не так просто. К тому же безрассудная импульсивность никогда не была ему свойственна. Хуан всегда просчитывал возможные последствия своих действий, а уж после того, как оказался в двусмысленном – или недвусмысленном, как посмотреть – положении при дворе соберано Алваро, эта привычка только усугубилась. Но томление не отпускало, желания плоти продолжали его преследовать, и Хорхе с каждым днем казался всё красивее. И Хуан решил рискнуть. Сломав ящик в своем секретере, попросил прислать кого-нибудь, кто может починить его. Он знал, что Хорхе в тот день точно был неподалеку: Хуан видел с утра, как тот возится в одной из комнат с дверным замком. План сработал. Ему прислали Хорхе. Хуан отослал своего кэналлийского слугу с поручением, которое должно было занять того часа на два. Хуан был уверен, что тот шпионит за ним и докладывает, так что его присутствие даже неподалеку было совершенно лишним. Хорхе молча поклонился и вопросительно посмотрел на Хуана. Хуан, вообще-то планировавший не терять времени, отчего-то оробел. И вместо любовного натиска так же молча указал на сломанный ящик секретера. Хорхе деловито осматривал старательно поломанный предмет мебели, а Хуан тем временем напряженно осматривал самого Хорхе. Неожиданно нагрянувшая нерешительность разозлила его. Он не должен был позволять себе такие колебания. Подойдя к Хорхе, возившемуся в своей сумке с инструментами, Хуан положил ему руку на плечо. Ощущение твердых мужских мускулов под его ладонью приятно волновало кровь. И их положение... Хорхе сидел на корточках, а Хуан возвышался над ним. И это тоже Хуану нравилось. Он вдруг почувствовал... власть?.. И это возбуждало. Не меньше, чем мысли о чужом теле. Хорхе обернулся, вопросительно, но с почтением подняв брови. – Господин граф? Хуан, не скрываясь, внимательно вгляделся во влажно поблескивающие глаза. Решив, что увидел достаточно, осторожно провел ладонью по плечу Хорхе и задержал пальцы у основания шеи. Хорхе легко улыбнулся и наклонил голову влево, потершись щекой о ладонь Хуана. Это было вполне однозначным ответом. Во всяком случае, Хуан решил толковать это именно так. В голове Хуана были три возможных сценария дальнейшего развития ситуации. Теоретически он представлял себе сам процесс удовлетворения в компании другого мужчины вполне ясно. Хорхе же, похоже, был куда опытнее Хуана в этом вопросе. Не дожидаясь приказов, он взял ладонь Хуана в руки и раскрыл её, прижавшись губами. А потом взял средний палец Хуана в рот, буквально всосав его. Казалось бы, глупый, бессмысленный жест. Но у Хуана едва сердце из груди не выскочило – столько эмоций он испытал в этот момент. Страсть мгновенно разгорелась в нем. Пришлось прикусить губу, чтобы не застонать в голос. Хорхе, умудряясь улыбаться, несмотря на занятые другой работой губы, немного переместился и теперь стоял перед Хуаном на коленях. Хуан молчал. Вместо слов он осторожно подвигал пальцами, которые ласкал языком слуга. И снова – простое, заурядное движение, и новая волна жара уже опаляла его изнутри. Дыхание Хуана участилось, и стоять неподвижно вдруг оказалось не так просто. А ещё Хуан осознал, что его клинок тверд, как камень – мужскому органу было очевидно тесно в узких, по кэналлийскому обычаю, штанах. Вытащив руку из чужого рта, Хуан, обмирая от непонятных эмоций, сжал своими пальцами ладонь Хорхе и направил к своему паху. Хорхе послушно погладил выпирающий член через ткань. У Хуана подкосились ноги от резкого, болезненного удовольствия, и он схватился рукой за край несчастного секретера. – Ваше сиятельство... Вы позволите? Не дожидаясь ответа, Хорхе ловко расстегнул крючки на штанах Хуана и немного приспустил их. Хуан, разумеется, понял, что собирается делать Хорхе. И это знание оказалось немного чересчур для него – едва Хорхе сжал клинок Хуана жесткими пальцами и коснулся его губами, как Хуан излился, не будучи в силах сдержаться. Семя брызнуло прямо на лицо Хорхе. Хуана раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, ему было до дурноты стыдно, неловко и обидно за то, как он опростоволосился в пикантной ситуации. Да, всего лишь со слугой, но тем не менее. С другой – вид его собственного семени на пухлых губах Хорхе был так провокационно прекрасен, что Хуан почувствовал, что возбуждается снова. Пристально – насколько позволяло его не самое собранное сейчас состояние – вглядевшись в лицо Хорхе, Хуан с облегчением выдохнул. Если бы он увидел в лице... любовника? может ли Хорхе теперь называться так?... так вот если бы Хуан увидел там хотя бы тень насмешки, он выгнал бы парня и постарался больше никогда даже не смотреть на него. Но насмешки не было. Напротив – в обращенном к Хуану взгляде явственно читалось ожидание. Нарочито медленно облизав губы, Хорхе снова погладил ладонью полувозбужденный член Хуана. Под этими прикосновениями мужской орган быстро пришел в боевую готовность. Хуан сжал зубы, чтобы не застонать. Хотелось выглядеть настоящим мужчиной, мужественным и суровым. – Сделай это губами и языком. Голос оказался гораздо более хриплым, чем обычно, и сердце снова застучало чуть ли не по ребрам. Абвении, что страсть делает с мужчинами... Хорхе снова улыбнулся, весело и залихватски, и прильнул лицом к паху Хуана. Хуан, мгновение поколебавшись, погрузил пальцы в черные волосы Хорхе. Это было очень приятно – ласкать чужую шевелюру, пропуская длинные волосы между пальцев. Хорхе явно не впервые ласкал ртом чужой член. Во всяком случае, неискушенному по этой части Хуану казалось именно так. Хорхе не просто облизывал его член– в какой-то момент он взял его так глубоко в рот, что Хуан забыл, как дышать. Происходящее казалось ему нереальным, удовольствие накатывало пенящимися волнами, и противостоять этому Хуан не мог. Да и не хотел. В этот раз Хуан продержался дольше, и тем слаще был момент пика. Хорхе не выпускал его член изо рта до самого конца, принимая в себя всё то, что мужчина извергал из себя в момент кульминации. Это было так сладко – и чувствовать, и видеть – что момент затянулся, казалось, на несколько часов. Хотя на самом деле это, конечно, было не так. Бессильно откинувшись назад, упираясь ладонями в край секретера, Хуан стоял с закрытыми глазами, пытаясь восстановить дыхание. Думать о том, как он сейчас выглядит, не хотелось. Хотя чувство некой уязвимости подспудно и беспокоило его. Погрузившись в воспоминания, Хуан забылся, и неожиданно раздавшаяся над ухом трель какой-то особо смелой птички, впорхнувшей в открытое окно, заставила его вздрогнуть. Лениво махнув рукой, выпроваживая наглую гостью, Хуан бросил взгляд на море. Где-то там, в четырех днях пути, лежала его родная Марикьяра. И там был отец. Хуан нахмурился, в очередной раз задумавшись о своем положении. И о своем будущем. Ожидания отца на его счет были однозначными. И Хуан готовил себя к тому, чтобы воплотить надежды отца в жизнь. Однако если раньше все, что говорил отец, казалось непреложной истиной, то теперь его слова поневоле подвергались некоему критическому осмыслению несколько повзрослевшего и поумневшего Хуана. Нет, он не намерен был предавать отца, скорее он умер бы. Но Хуану казалось необдуманным ввязываться в затяжную войну с соберано Алваро. Уж очень неравны силы. Да и не так Алваро был страшен, как рисовали его в родных краях Хуана. Вернее, он, может, и был страшен, но вместе с тем очевидно умен и практичен. С таким человеком можно было попробовать договориться... Все эти мысли Хуан, конечно, держал при себе. Даже если бы был надежный канал связи с отцом, озвучивать своё мнение обо всем этом Хуан пока не рискнул бы. Хотя ему сегодня исполняется восемнадцать лет. Он уже вошел в возраст. Будь он дома, уже вовсю воевал бы где-нибудь с отцом... – Хуан! Хуан дернулся, как ужаленный, и резко обернулся. Голос он сразу узнал, но поверить своим ушам не посмел. Однако глаза подтвердили правоту ушей. На пороге его спальни стоял Рокэ. Рокэ, которого сейчас не должно было быть здесь. Вытянувшийся, раздавшийся в плечах, ухмыляющийся Рокэ. И казалось, ставший еще красивее – хотя как это вообще возможно, Хуан не представлял. Тело не стало дожидаться, пока Хуан изволит очнуться, и отреагировало само. Через мгновение Хуан обнаружил себя крепко прижимающим к груди тонкую сильную фигуру Рокэ. Рокэ ответил тем же. Обвив руками плечи Хуана, прижался виском к щеке друга. Хуан аж задохнулся от нахлынувших чувств. Нежный, пряный аромат, который всегда был присущ Рокэ, пьянил Хуана даже тогда, когда он не испытывал недозволенных, сомнительных чувств к юному Алве. А уж что этот запах делал с Хуаном теперь... Хуан, испугавшись, что тело снова его предаст и продемонстрирует Рокэ, насколько Хуан за ним скучал, отпустил Алву и отцепил его руки от себя, отступая на шаг. Чтобы скрасить свою вынужденную грубость, Хуан весело улыбнулся. – Дай я на тебя посмотрю. Удостоверюсь, что это ты. Рокэ, который отсюда уезжал, был куда как мельче. Рокэ звонко рассмеялся, красиво откинув голову. «Абвении...» – Ты и сам раздался, как лось. Хуан с шутливым возмущением пихнул Рокэ кулаком в поджарый бок, а потом, не удержавшись, снова притянул Рокэ в крепкие объятия. – Эй, эй!.. Рокэ заверещал, но попыток высвободиться не предпринял. А Хуан знал, как ловок и юрок его друг. Во время совместных тренировок Рокэ выскальзывал из силовых захватов, как угорь или песчаная змейка. Хуан заставил себя разжать объятия. – Я думал, ты ещё не скоро вернешься. Рокэ помрачнел на глазах. – Семейные дела. Хуан не стал уточнять, но про себя подумал, что слухи о болезни Карлоса, видимо, и не слухи вовсе. Хуан просто кивнул и похлопал Рокэ по плечу. – Надеюсь, всё разрешится наилучшим образом. Рокэ наклонил голову в ответ – в своей забавной, немного странной манере. Словно какая-то полупустынная птичка из тех, что мориски дарят детям и наложницам, чтобы пели и развлекали хозяев. – Я тоже очень на это надеюсь. Но довольно о грустном. У тебя ведь сегодня праздник. Рокэ улыбнулся, открыто и так солнечно, что у Хуана потеплело на душе. – Конечно, праздник. Мой лучший друг приехал. – Я не о том. Ты уже совсем взрослый... – Рокэ завистливо вздохнул, – и это нужно отпраздновать как следует! – Рокэ, брось. Я не хочу праздновать. – А придется! Зря я, что ли, разжился лучшим в Кэртиане вином? С этими словами Рокэ извлек откуда-то из-под полы камзола бутылку. Не хуже ярмарочного фокусника, право слово!.. Где он ее прятал?! Приглядевшись к пузатой бутыли, Хуан чуть не присвистнул самым вульгарным образом. «Дурная кровь». Самое редкое и дорогое вино в мире. Хуан о нём только слышал. Когда он жил на Марикьяре, был слишком мал для таких напитков. Ему тогда полагалось только разбавленное. Как и Рокэ сейчас, к слову. – Рокэ, если ты это выпьешь, об этом узнают и тебе не поздоровится. – Ерунда. Никто не узнает. Мой гувернер слёг сразу по приезде. Что-то с желудком, – Рокэ подмигнул, – и это до завтра. – Ты отравил мэтра Гомеса? Хуан с изумлением уставился на очаровательно невинную физиономию Рокэ. – Я не отравил, – Рокэ возмущенно округлил глаза, – наоборот! Помог ему прочистить желудок. Я слышал, в его возрасте это полезно. Хуан расхохотался. – Ты опасный человек, Рокэ. – Не для тебя, друг, – Рокэ хлопнул Хуана по плечу, – так что, напьемся в твою честь? – Я даже не знаю... с тобой опасно пить, как я посмотрю. Хуан ловко увернулся от возмущенного пинка и подхватил Рокэ под руку. – Ладно, ладно. Я пошутил. Пойдем на балкон, оттуда в это время потрясающий вид. – Я знаю, я сам выбирал. Рокэ попался на уловку – Хуан так и думал, что новыми апартаментами обязан именно ему. Как и уроками фехтования и верховой езды. Сердце Хуана окатило нежностью. Рокэ был его главной привязанностью здесь, а может, и вообще. Один Чужой знает, каково Хуану жилось бы здесь, не окажись у соберано Алваро такого младшего сына. Хуан был знаком со старшими детьми герцога Алвы, и уж точно от них ничего подобного ждать не стоило. Нет, все они были по-своему не самыми паршивыми людьми – это Хуан понимал. Но. Это суровый мир, и их разделяет слишком многое. И только такой безбашенный, как любят говорить марикьярские моряки, юноша, как Рокэ, мог так легко и естественно наплевать на все условности и деликатность ситуации. Хуан смотрел на обустраивающегося на балконе Рокэ, не отрываясь. Этот маленький демон за последние полгода стал ещё красивее, хотя казалось, что дальше просто некуда. Младший сын Алваро был настолько красив, что вокруг этого факта даже успели вырасти какие-то местечковые культы. В народе говорили, что Рокэ – это благословение, снизошедшее на Кэналлоа. Что Рокэ – это воплощение неких полумистических сил, призванных защитить полуостров от грядущих в Излом бед. Ну и прочую подобную ерунду. Хуан не был суеверен в отличие от большинства южан. И считал, что и беды, и благословения по большей части результат действий самих людей. Просто удобнее валить на Провидение, нежели на свою глупость... – Ты куда улетел от меня мыслями? Рокэ как-то по-детски ущипнул Хуана за предплечье. – Никуда, – Хуан улыбнулся, – я думал о тебе. – О-ля-ля, – Рокэ неожиданно порочно поиграл бровями, произнеся это странное «о-ля-ля», – и что надумал? Хуан растерялся. Рокэ сейчас смотрел на него так... словно что-то понимал о гнусных мыслях Хуана на его счет. Суавес похолодел. Рокэ, бестия такая, приобнял его за плечо самым интимным образом, и заглянул прямо в глаза. – Ну вот, опять застыл. Нам определенно нужно выпить. Рокэ отпустил Хуана и с видом заправского гуляки и опытного выпивохи пошел впереди него. Он вроде и не делал ничего такого, но Хуану казалось, что и бедра Рокэ двигаются как-то особенно провокационно, и штаны обтягивают поджарую задницу слишком сильно... Абвении, кажется, Хуан совсем повредился умом и видит не то, что есть, а то, что диктует его дурное воображение. «Возьми себя в руки». Голос, подозрительно напоминающий отцовский, гулко прозвучал в голове. Немного помогло – во всяком случае, отвести взгляд от ягодиц Рокэ Хуан смог. Рокэ тоже времени даром не терял – успел откупорить бутылку. Судя по тому, как ловко и уверенно он это сделал, расправляться с подобного рода задачами ему было не впервые. Чего еще Хуан о нем не знает?.. Когда Рокэ уезжал в начале года, Хуану казалось, что он знает своего юного друга, как свои пять пальцев. Этот же неожиданно появившийся Рокэ казался совсем незнакомым, новым, интригующим. Может, он просто подрос, а Хуан оказался не готов к этому, продолжая считать его ребенком?.. Эта мысль подозрительно сладко отдалась в паху, снова будя в Хуане разное непотребное. Да что с ним такое сегодня, что за бури бушуют внутри, лишая всяческого соображения?.. – Извини, бокалами я не разжился, придется так. По-простому. Так пьют побратимы на войне, как мне говорили, – Рокэ протянул открытую бутылку Хуану, – ты старший – ты первый. Вроде слова Рокэ были невинны, так отчего же Хуана бросает от них в дрожь?! Настолько не владеть собой – недостойно мужчины! Но как научиться контролировать свои страсти?.. Хуан отпил из горла, просто чтобы заполнить паузу до того, как она станет подозрительной. Терпкая жидкость обожгла горло и тут же словно обволокла его. Недаром это вино считали колдовским. Однако Хуан с умным лицом знатока сделал еще пару глотков до того, как Рокэ выхватил у него бутыль. – Мне оставь, пьяница. И тут же приложился к бутылке сам. Да так, что Хуан снова вылупился на Рокэ жадным взглядом, позабыв себя. То, как губы Рокэ обхватили горлышко бутылки, до рези в паху напомнило Хуану о том, как губы Хорхе скользили по его члену. И заставили Хуана представить, как то же самое делают губы Рокэ. Видимо, необычное вино все-таки ударило Хуану в голову, потому что он, позабыв всякую осторожность, открыто уставился на влажные потемневшие губы Рокэ, обхватывающие горлышко бутылки. Рокэ перехватил его взгляд, и вот в его взоре ни смущения, ни растерянности не было. Он смотрел так, словно всё понимал – какие демоны терзают Хуана, и чего тот от него хочет. Выпустив изо рта горло бутыли, Рокэ слизнул языком каплю вина, покатившуюся было по зеленому пузатому боку. Хуана пробрала крупная дрожь. Хорхе выглядел скромнее, когда сосал его член, нежели Рокэ – когда просто поймал языком эту каплю. Никогда Хуан не чувствовал такой беспомощности. Даже тогда, когда ему, десятилетнему, объявили, что он отправляется в самое логово главного врага отца, где, возможно, его казнят при малейшем подозрении о непокорности Марикьяры. Ему казалось, что он готов ко всему, к любым испытаниям. И что встретит их с гордо поднятой головой и спокойным сердцем. О, как же он ошибался! Сейчас, неотрывно глядя на юного демона, сверкающего синими глазами, Хуан понимал, что совершенно беззащитен перед таким искушением. Осознавал он и ещё кое-что. Его недозволенные чувства ни для кого из присутствующих не были секретом. Рокэ всё видел и понимал. К изумлению Хуана, вместо паники и желания броситься вниз головой с балкона он почувствовал... облегчение. Словно перейден некий рубеж. Когда уже оглашен приговор, какой смысл метаться и рыдать, заламывая руки?.. Рокэ всё знает. И он всё еще здесь. Значит... Хуан словно вынырнул из воды. Мир вокруг опять стал четким и понятным, глаза и уши больше не закладывало. Рокэ, похоже, разобрался в настроениях Хуана не хуже самого Суавеса. Снова передав бутылку Хуану, он придвинулся ближе. – Пей. Нам пригодится. – Ты о чём? Хуан пригубил вино, не отрывая взгляда от тонко улыбавшегося Рокэ. – Это вино горячит кровь. И стирает сомнения. Сорванец явно повторял чужие слова, но как же сладко они стекали с его четко очерченных губ. Хуан, завороженно глядя на влажные от вина губы и мучительно желая провести по ним пальцами, усмехнулся. – И что за сомнения тебе понадобилось стереть? – Мне не понадобилось. А вот ты, похоже, всё еще сомневаешься. С этими словами Рокэ – о, Абвении! – провел рукой по бедру Хуана. Жест был немного неуклюжим, словно в последний момент Рокэ засомневался, стоило ли это делать. И слава Четверым, что Хуан подметил эту нерешительность. Иначе он бы просто себя не сдержал. И без того его тряхнуло так, что едва зубы не клацнули. – Рокэ. – Голос Хуана был хриплым и низким, он сам с трудом его узнавал. – Что ты пытаешься сделать? – Ты отлично понимаешь, что. С отчаянной бравадой Рокэ потянулся к нему и поцеловал в губы, неумело, легко и до безумия сладко. Хуан словно ослеп от нахлынувших чувств. А когда пришел в себя, понял, что целует Рокэ, крепко держа его за затылок, не давая увернуться. Но этот демон и не собирался уворачиваться. Он отвечал на поцелуи Хуана – неловко, неумело, слегка задыхаясь от нехватки воздуха. Но с явным энтузиазмом. Верить в происходящее было страшно. Хуан боялся, что неожиданный визит Рокэ обернется мороком навроде тех, что преследуют заплутавших в пустыне путников. Однако всё говорило в пользу того, что происходящее не плод воображения Хуана. Разбившийся стакан, который Рокэ задел локтем, поворачиваясь, был более чем материален. Хуан застонал, на секунду оторвавшись от сладких губ Рокэ. Сейчас нужно было кое-что уточнить. – Рокэ... – Суавес поглаживал его колено и бедро, – я бы хотел большего. Ты понимаешь, о чём я? Рокэ подался назад, внимательно глядя на него. В лице этого провокатора не было ни капли смущения или растерянности. Только живой интерес и... нечто, что Хуан назвал бы жадностью. Жадностью до него, до Хуана. И Хуан счел это достаточным ответом. Подхватив Рокэ на руки, он мгновенно перенес его на свою постель, куда и сбросил, наваливаясь следом. Рокэ не сопротивлялся. – Ты... У тебя уже было? Хуан спрашивал это, стаскивая с Рокэ штаны. – С... с мужчиной, – тут уже уточнил Хуан, стаскивая с Рокэ щегольские сапожки из неправдоподобно мягкой кожи и окончательно избавляя его от штанов. И задавая свой вопрос, Хуан не знал, какой ответ хотел бы услышать. Узнать, что Рокэ уже бывал с мужчинами, пожалуй, слишком больно. Одно предположение об этом рождало в душе ярость. С другой стороны, оказаться растлителем тоже не хотелось... Хуан окинул вольготно раскинувшегося на его постели Рокэ. «Это кто еще тут растлитель». Внутренний голос угодливо указывал на то, что инициатором происходящего явно был не Хуан. Рокэ, хорошенький, как юный Абвений с картин Гальеги, и невыносимо открытый сейчас ему, Хуану, сам задрал кружевную рубаху и стянул её через голову. Глаз от Хуана Рокэ не отрывал. И на вопрос отвечать не спешил. – Так что же... – Хуан уже дрожал от возбуждения. – Ты был уже с мужчиной? Руки Суавеса ответа не ждали и уже сжимали острые коленки, разводя их в стороны. – Тебе так важно знать? Рокэ заломил бровь. Так красиво и выверенно, что Хуан ни на мгновение не усомнился в том, что паршивец специально учился этому перед зеркалом. – Не хочешь отвечать, значит есть, что скрывать? Хуан усмехнулся и развел бедра Рокэ шире, заодно придвинувшись плотнее. Рокэ, до того расслабленный, словно закаменел. Всего на мгновение, но Хуану было этого достаточно. Несмотря на браваду, Рокэ нервничал. Возможно, боялся. Вместо естественного желания отступить и пощадить кое-кого не в меру самоуверенного, Хуан только больше возбудился. – Рокэ... Не бойся. Ого! Синие глаза сверкнули так, что Хуан чуть не обжегся. Не парень – огонь! – По-моему, боишься здесь только ты, – Рокэ поерзал задницей по покрывалу, – а я тем временем мёрзну. Хуан рассмеялся. Ему казалось, что он пьян, и пьян не вином. – Сам напросился. Облизав палец, Суавес осторожно погладил поджимающуюся дырочку, в которую хотелось сейчас вогнать совсем другой свой орган. Конечно, дырка у Рокэ и близко не была такой растраханной, как у Хорхе. Рокэ будет больно, надо хотя бы взять масло. Благо, бутылек с маслом всегда был под рукой – пригождался он Хуану регулярно. Но сначала... Раньше Хуан этого не делал. А сейчас захотелось. Наклонившись, он лизнул возбужденный член Рокэ. И даже зажмурился от того, каким сладким показался ему вкус чужого тела. Не было ни стыда, ни неловкости – только чистое наслаждение. Пусть подобное сочли бы на Марикьяре недостойным и немужественным, но что бы они понимали... Рокэ крупно вздрогнул и выдохнул, резко, со стоном. Ему нравится! Сердце Хуана зашлось восторгом. Приподнявшись и приспустив штаны, Хуан быстро смазал член сцапанным из секретера маслом. Он хотел уже приступить к штурму, когда Рокэ вдруг приподнялся и сел, с расставленными ногами и сверкающими глазами. – Дай мне его потрогать... Не дожидаясь разрешения, Рокэ погладил пальцами член Суавеса осторожно и даже с трепетом. Хуан стиснул зубы так, что свело челюсть. Рука Рокэ на его члене, гладит... Ещё вчера это было несбыточной, грязной мечтой, а сейчас – самая что ни на есть реальность. Подсуетились Абвении с подарком к празднику... Не прогадали. Хотелось наброситься на Рокэ и взять его – быстро, грубо, неистово, и Хуану понадобилась вся сила воли, отпущенная ему, чтобы удержать себя от этого. Подцепив Рокэ за подбородок, Хуан поднял его голову, заставляя оторваться от созерцания члена Суавеса. – Рокэ... Если ты не остановишься, я кончу тебе в руку. – Давай. Рокэ почти прошептал. Его тоже потряхивало: южная кровь – это вам не шутки, хоть бы и в младенчестве. Спорить с Алвой Хуан не хотел, хотя изначально планировал иной ход событий. Впрочем, впереди у них весь день. Сжав пальцы Рокэ и вынуждая его обхватить член сильнее, Хуан задвигал рукой друга... любовника. Хотелось смотреть и смотреть на Рокэ, но Хуан не мог – происходящее было слишком для того, чтобы контролировать себя. И Хуан выгнулся, толкаясь в чужую руку и бурно кончил, теряя на время и зрение, и слух, и себя. Едва Хуан пришел в себя и вспомнил, кто он и на каком он свете, сразу обратил всё внимание на Рокэ. Паршивец стоял на постели на коленях, весело сверкая синими, как море Марикьяры, глазами. Хуан тут же опустил глаза на пах Рокэ. Он, Хуан, повел себя не слишком галантно, сосредоточившись только на себе и совсем не уделив внимание другу. Но, видят Абвении, контролировать происходящее было выше его сил. Однако, Рокэ не растерялся. Да и когда этот демоненок терялся. Было очевидно, что Рокэ тоже кончил. Хуан нежно провел ладонью по уже мягкому члену Алвы. Рокэ шумно втянул воздух и немного подался вперед, прижимаясь к чужой ладони сильнее. – Хуан... ты такой красивый, когда... когда кончаешь. Хуан оперся коленом о постель и притянул Рокэ к себе. Казалось, тело Рокэ пульсирует в его объятиях, настолько возбуждение между ними было явственным. Они упали на постель, Хуан сверху. Он не планировал вот так сразу приступать к главному завоеванию, просто хотелось прижимать Рокэ к себе, гладить, нежить его. Хуан никогда никого так не ласкал. Рокэ не отставал, компенсируя недостаток опыта энтузиазмом. Его ласки хотя и были неумелыми, но это определенно было лучшим, что происходило с Хуаном за всю его жизнь. О чем Хуан бесхитростно и поведал своему юному любовнику, когда тот ненадолго оторвался от его рта. – О, вот погоди... когда я научусь делать это хорошо – а я научусь быстро, – Хуан улыбнулся очаровательной самоуверенности Рокэ, – вот тогда ты поймешь, что такое хорошо. Ласково погладив щеку Рокэ, Хуан прижался губами к его уху. – Я тоже думаю, что ты быстро научишься. У тебя явно талант. Рокэ ущипнул Хуана за голое бедро. – Смеешься надо мной? Я отомщу! Месть последовала незамедлительно – Рокэ мгновенно оказался сверху, оседлав Хуана так, что его голые ягодицы плотно прижались к взбудораженным чреслам Суавеса. – Абвении... Это было пределом связной речи, на которую оказался способен Хуан в это мгновение. – Не-е-е-е-е-ет... я не Абвений, просто Рокэ, – принц ухмыльнулся и подвигал задницей, окончательно лишая Хуана рассудка. Перед глазами все расплывалось. Сквозь марево, подобное тому, что видишь, глядя на закат, сидя на берегу моря, Хуан пытался вглядываться в небесно-прекрасные черты Рокэ. Его красотой хотелось упиваться. Хуан искренне не представлял, что может быть прекраснее. Одних только взглядов на это чудо Хуану было достаточно, чтобы возбудиться и кончить раз десять подряд, а сейчас Рокэ еще и подливал масла в огонь его страсти. Сильные ноги сжимали бедра Хуана, и твердый зад провокационно елозил по самому чувствительному месту. Хуан задыхался от желания, но отчего-то не торопил Алву и не пытался перехватить инициативу. Сам факт того, что Рокэ здесь и сейчас делает подобное по собственному желанию, наполнял душу Хуана неизъяснимой сладостью. Ему нравилось, что Рокэ хочет изучать его тело, его реакции... Что он хочет Хуана Суавеса. Рокэ наклонился и сжал его запястья. Не так, чтобы стало больно, но весьма ощутимо. Прижав их к постели, наклонился еще ниже и прошептал прямо в ухо: «Я хочу, чтобы ты это сделал». – Как... как именно ты хочешь? Хуану было трудно дышать, трудно соображать, страсть буквально сводила его с ума. Рокэ отпустил его руки и склонил голову набок. Хуан хорошо знал эту его привычку: Рокэ всегда так делал, всё то время, что Хуану повезло знать младшего сына соберано Кэналлоа. Доходило до того, что, увидев случайный похожий жест у кого-то чужого, Хуан разве что не вздрагивал, настолько скучал за Рокэ и искал любое напоминание о нём. Но сейчас его принц здесь, с ним, и предлагает немыслимое и запредельно прекрасное. – Я не знаю. Я полагаюсь на тебя. Что ж, Хуан получил свой ответ. – Хорошо. С этими словами Суавес перевернул их, наваливаясь на Рокэ сверху. Но не грубо, а просто стараясь обнять Рокэ так, чтобы не осталось ни одного места на его теле, не обласканного Хуаном. Они целовались, и – карьярра – Рокэ и правда быстро учился, как и обещал. Отрываться от сладких губ не хотелось, но Хуана ждало нечто большее и желанное. Опустившись ниже, Суавес погладил ровный член Рокэ, а потом, невольно подобравшись, коснулся его губами. Он никогда такого не делал, но сейчас был особенный случай. С Рокэ можно было всё. Когда Хорхе делал это для него, процесс выглядел совершено естественным и легким. И Хуану в голову не приходило, что техническая, если можно так выразиться, часть процесса окажется настолько сложной. И если сомнения относительно сомнительной мужественности подобных действий Хуан переборол быстро, с самим действием возникли неожиданные проблемы. Суавес очень старался, но клинок Рокэ в рот просто не помещался. Хуан давился, приходилось останавливаться, чтобы продышаться, и он испугался, что его неумелые ласки собьют Рокэ с нужного настроя. Стараясь не выдать беспокойства, Хуан поднял голову и посмотрел в лицо Рокэ, который приподнялся на локтях. Глаза Алвы сверкали почище Звезд Кэналлоа в герцогской цепи соберано Алваро. Хуан вдруг не к месту подумал, что когда-нибудь и Рокэ может надеть на себя серебряную цепь с сапфирами. Если Карлос не оставит наследников, как и погибшие Рубен с Рамоном... Но к Чужому политические расклады и тех, кто ими прикрывается... сейчас самое главное то, что Рокэ нравилось происходящее. – Почему ты остановился? Неожиданная властность в красивом, по-юношески нежном голосе отдалась в Хуане странным чувством. Вернее, целой гаммой чувств. В обычных обстоятельствах он бы не позволил так с собой говорить. Но сейчас, в постели, перед Рокэ, лежавшим с расставленными ногами прямо перед ним... Сейчас преобладало возбуждение. Тем более Хуану было очевидно, что Рокэ так заговорил ненарочно и никоим образом не хотел его задеть. – Тебе нравится? – уточнил Хуан, поглаживая бедро Алвы. – Да. Очень. Продолжай, пожалуйста. Хуан ухмыльнулся. – Ты так мило просишь... Обычно Рокэ за словом в карман не лез, но тут он просто смотрел, чуть покусывая губы. Хуану это понравилось. То, как Рокэ выглядел. Прямо-таки аллегория желания и нетерпения Рокэ улыбнулся в ответ и на склонах Хуановой души тут же зацвели гранаты. И уже побаливавшая от непривычных усилий челюсть нисколько цветению не мешала. Продолжая ласкать Рокэ ртом, Хуан заодно смочил палец маслом и осторожно протолкнул его в зад Рокэ. Тот не возражал, даже подался навстречу. Хуан снова прервал ласки ртом. – Рокэ... не могу больше терпеть. – Давай. Словно генерал на поле боя скомандовал. Но против таких приказов Хуан не возражал, о нет. – Согни ноги... или нет, подними... – Так? – Рокэ развел ноги, приподняв коленки. – Положи мне на плечи... – Ладно... Гибкий, как ярмарочный гимнаст, Рокэ изогнулся так, словно всю жизнь только и делал, что мужчинам на плечи ноги укладывал. Тут уже Хуан чувствовал себя куда увереннее. Быть в страсти с этой стороны ему уже приходилось не раз. Но о том, что Рокэ, в отличие от опытного Хорхе, впервые подставляет зад, Хуан себе забыть не позволял. Хотя это и было сложно, невыносимо сложно. Страсть, которой горел Хуан, требовала своего – хотелось сжать Рокэ в объятиях – крепко, до боли – и обрушить себя на него, и терзать его тело без всякой жалости и снисхождения. Но нет. Хуан никогда не позволит себе такого с Рокэ. Никогда не обидит его. Рокэ поначалу молчал, только губы сжимал и хмурился. Хуан из-под ресниц следил за его лицом. С тревогой следил – продемонстрируй Рокэ более отчетливые признаки недовольства... Хуану хотелось бы верить, что он остановился бы. Но Рокэ вместо жалоб вдруг посмотрел в лицо Хуану и улыбнулся. И этот момент стал переломным. Позже, когда они лежали в обнимку после соития, Рокэ смешно морщился и жаловался на свою непредусмотрительность, мол, надо было перед встречей поработать над своим задом. – Ты о чем? – Хуан погладил оный зад. – О гайифских игрушках, – Рокэ поиграл бровями, – слышал о таких? – Нет... – О, это очень занятные штуки. В форме мужского члена. Можно ими... ну, ты понял. – Рокэ... Оказывается, Хуан все еще мог краснеть. Рокэ рассмеялся. – Ты такой милый, когда смущаешься. Хуан спрятал лицо, уткнувшись Рокэ в шею. Он был счастлив сейчас, как никогда в жизни. И не хотел думать о том, что его счастье составляет человек, с которым когда-нибудь придется столкнуться на поле боя. Возможно, Абвении смилостивятся и этого не случится. А если все же случится... Хуан зажмурился и притянул Рокэ к себе сильнее. Это будет потом. А сейчас – счастье. Если Хуан и понял что-либо за свои восемнадцать лет, так это то, что жизнь непредсказуема и коварна, и никогда нельзя быть уверенным в завтрашнем дне. Поэтому нужно смело брать то, что даёт жизнь сейчас. И он возьмёт.