Ниотамори

- Сними повязку, – голосом Сефирота можно было заморозить целого тунца. Генезис застыл, держа на весу тонкий ломтик рыбы, зажатый между палочек. В общей картине не хватало лишь нескольких штрихов. Приготовить все точно в соответствии с древним вутайским ритуалом было не просто. Свое место возле сердца заняли роллы с лососевой икрой, полоски сашими из рыбы-меч легли на выпуклые кубики пресса, унаги-суши украшали пах, остался тунец. Его он собирался расположить на ключицах. Генезис посмотрел на лицо Сефирота и вздрогнул. Он так увлекся сервировкой, что совершенно забыл про партнера. Искусство ниотамори предлагало сосредоточиться на красоте и изысканности обнаженного тела. Джен и сосредоточился: на бесконечных просторах белой гладкой кожи, рельефных мускулах, изящных линиях ключиц и косточек таза, крепких бедрах и длинных ногах. Обнаженный Сефирот лежал на невысоком столике из темного тикового дерева, руки вытянуты вдоль тела, под шеей специальная подставка, позволяющая держать голову на весу. Волосы мягко стекали по краям столика и ложились серебристой волной на пол. Черная шелковая лента закрывала глаза и стягивала челку на висках, открывая лоб, покрытый капельками пота. Губы Сефирот сжал в тонкую полоску, и нижняя чуть-чуть подрагивала. Генезис опустил ломтик обратно на тарелку, отложил палочки, встал с коленей, обошел стол, присел на корточки рядом с головой Сефирота и тихо шепнул на ухо. - Ты хочешь все прекратить? - Да. У Генезиса засосало под ложечкой и он быстро сдернул ленту. Сефирот резко выдохнул, но глаза не открыл. Генезис вытер лентой пот с его лба и спросил: - Хочешь посмотреть, что получилось? Выглядит аппетитно. - Сними с меня … это. - Это просто рыба. - Да. Вонючая, холодная, скользкая рыба. Сефирот наконец открыл глаза. Зрачки сжались в узкие щели, брови нахмурились. Он старательно смотрел прямо на Генезиса, чтобы даже краем глаза не зацепить зрелище на своей груди. - Я чувствую себя как на лабораторном столе. Очень похоже на обработку ран под местной анестезией. Ты действительно считаешь аппетитным зрелище кусков сырого мяса? Меня тошнит от одного запаха, и я не нахожу ничего эротичного в такой еде. Убери ее, только, ради Богини, не трогай меня палочками. Генезис молча сгреб суши рукой на тарелку и вышел на кухню. Спрятал рыбу в холодильник и стал мыть руки в кухонной мойке. Один раз, второй, … пятый. Сефирот обхватил его сзади, мокрый, пахнущий ванильным гелем для душа, в полотенце на бедрах, поцеловал в шею и выключил воду. - Надеюсь, в холодильнике есть что-то кроме рыбы? – Сефирот пытался добавить в голос игривости. - Десерт, – Генезису очень хотелось постучаться головой о ближайшую стену, но он только опустил ладони на края раковины и впился взглядом в невероятно увлекательное зрелище утекающей мыльной воды. Хлопнула дверь холодильника, потом шкафчика, еще одного. - Если опустить сакральный смысл древних ритуалов, эстетику и прочие высокие материи, что ты хотел получить от этого сюрприза, Джен? Ммм? – Сефирот шуршал чем-то у стола. - Я действительно считаю эротичным вид еды на твоем теле, – Генезис удивился тому, как хрипло звучал его голос. Он откашлялся: – Знаешь ли, выражение «хочу тебя съесть» имеет под собой определенную почву. Мне казалось, что ты хорошо должен это понимать, судя по твоей любви к укусам. Я хотел показать тебе более эстетичный и менее болезненный способ реализации таких желаний. - Значит, я понял тебя правильно. Джен, кончай прожигать раковину, взорвется же. Иди сюда, – голос Сефирота звучал теперь маняще и интригующе. Генезис вдохнул на один счет, выдохнул на три, повернулся и широко открыл глаза, пытаясь удержать на месте челюсть, упрямо стремящуюся к полу. Настоящее искусство ниотамори точно не имело отношения к суши, а Сефирот плотоядно ухмылялся, сидя на стуле. На груди взбитыми сливками была нарисована стрелка острием вниз, указывая на полувозбужденный член, аккуратно расположенный на бедре и покрытый горкой тех же сливок, мошонку украшали ягоды малины, а на головке лежала вишенка. Сефирот провел пальцем по груди, смазав самое начало стрелки, облизнул его и поманил. Джен, как будто его дернули за невидимую нить, одним слитным движением оказался на коленях рядом с Сефиротом, крепко обхватил его бедра, обнажил зубы и с рычанием вонзил их в вишенку. Ягода исчезла между яркими губами, а по телу Сефирота прошла дрожь. Он запустил руку в рыжие волосы и потянул назад, заставляя Генезиса посмотреть себе в глаза. - Ты и суши собирался так есть? – скулы Сефирота порозовели, а воздух вокруг сгустился и потеплел. - Суши едят палочками, но я предпочитаю зубы, пальцы и язык, – Джен протянул руку к нижней части стрелки, мазнул по сливкам, облизал всю ладонь длинным розовым языком и улыбнулся, надеясь, что его зубы блеснули не менее плотоядно, чем у Сефирота. Он медленно наклонился к мошонке и демонстративно сжал зубами первую ягоду малины, слегка прихватив при этом кожу. Легко подтянулся вверх, положил малину прямо в открытый рот Сефирота и протолкнул ее языком, чуть придавив. Сладкий сок растекся по небу, и нежные губы Генезиса прижали его нижнюю губу слегка посасывая. Сефирот проглотил ягоду и горячо ответил на поцелуй. Генезис заскользил языком вниз по груди Сефирота, размазывая сливки и запуская горячую волну вдоль его позвоночника. Зубы опять мелькнули у паха, вызывая легкую дрожь, и следующая ягода оказалась одной на двоих, потом еще одна и еще. Сладкие малиновые поцелуи кружили голову, зубы, задевающие нежную кожу мошонки, будоражили кровь. Член Сефирота постепенно менял угол наклона, пока не встал ровно напротив стрелки, прижавшись к животу, и точно попал на линию атаки чуть шершавого языка. Генезис слизал последние сливки с груди, уничтожив стрелку, истребил всю малину, и добрался до главного лакомства. Сливки со ствола он вылизал в два счета, оставил только шапочку на головке. Потом принялся за яички, мягко втягивая и посасывая, сначала одно, потом другое. Вязкая прозрачная капля пробилась сквозь шапочку сливок и стекла по затвердевшему стволу обвитому набухшей веной. Генезис поймал каплю языком и лизнул головку, освобождая плоть Сефирота от последней ложки десерта. Он поднял глаза, затянутые дымкой вожделения, облизнулся и взял член в плен полных и нежных губ, постепенно пропуская все глубже, и аккуратно придерживая дернувшиеся бедра Сефирота. Выпустил член с легким влажным звуком, оценил расширившиеся зрачки Сефирота, поджавшиеся яички, белые костяшки пальцев, вцепившихся в сиденье стула, и снова взял в рот, теперь уже ритмично опуская голову и помогая себе языком. Ошеломляющий и бурный оргазм, который настиг Сефирота слишком быстро, по мнению Генезиса, был роскошен. Ради таких стонов точно стоило возиться с этим дурацким ритуалом. Особенно приятно было видеть восторг Сефирота, слизывающего с его лица капельки спермы, сливок и сока малины. Генезис осмотрел запасы и довольно ухмыльнулся - у них еще оставались полбаллончика сливок, чашка малины, три плитки шоколада, удобный низкий столик, собственный крепкий стояк и вся ночь впереди. - Я понял, что тебе нравится сладкое, – Генезис встал с колен, сунул в руки Сефироту остатки малины, подхватил остальное и быстро пошел в гостиную. – Как насчет подкрепиться? Тот облизнулся и кивнул, провожая взглядом упругую круглую задницу с двумя очаровательными ямочками у поясницы. Вот из-за нее Генезис и затеял сюрприз. У него была отличная регенерация, да и боль могла быть небольшой приправой к удовольствию, но Сефирот, когда начинал кусаться в пылу страсти, просто не мог соизмерить свою силу. Генезиса такой подход категорически не устраивал. Собственное тело он любил и ценил, а еще верил в ум и таланты Сефирота. Тонкие ломтики суши требовали аккуратного обращения, но хрупкий шоколад – еще лучше. Пока Сефирот собирался с силами, чтобы дойти до столика, Генезис раскрошил на его поверхность плитки, подогрел небольшим заклинанием огня и плюхнулся спиной прямо в шоколадную лужу. Он тщательно поелозил в ней предметом вожделения своего партнера, и перевернулся на живот обмакнув в шоколад и другое свое достоинство, требующее внимания. Очень слабой Близаги оказалось достаточно, чтобы шоколад схватился корочкой, и Сефироту, появившемуся спустя пару минут, предстало явление фантастического блюда – Генезис в шоколаде. Не весь конечно, а в абстрактных разводах и потеках. Генезис приподнялся на локтях и повернул голову к Сефироту. - Пожалуйста, откусывай сколько влезет, но только шоколад, – он дождался кивка Сефирота и опустил голову на руки. Потом Джен почувствовал, как аккуратно на этот раз сомкнулись зубы на вершине правой ягодицы, как долго и тщательно лизал место укуса Сефирот. Когда шоколада почти не осталось, язык Сефирота скользнул между упругими половинками, и Генезис сначала укусил свою руку от неожиданности, а потом заорал, то ли от боли, то ли от запредельного удовольствия. Сефирот испугался, сначала зализал ему укус на руке, потом долго целовался шоколадными губами, и все же упрямо продолжил начатое. И тогда все смешалось в сладком тумане. Генезис не запомнил, как они добрались сначала до душа, а потом и до спальни, кто сколько раз кончал и в каких позах. Главное, что было хорошо, много и ни капли не больно. Утром сонный Генезис стоял перед открытым холодильником и размышлял, чтобы такого несладкого съесть. За спиной возник жизнерадостный Анджил, который зашел как обычно, позавтракать с ними перед службой. - О, сашими! – Анджил протянул руку к тарелке с рыбой и уронил ее на пол от дружного крика. - Нееееет! Анджил недоуменно посмотрел на друзей. Сефирот порозовел и нахмурил брови. - Знаешь Анджил, сырая рыба быстро портится. Генезис ехидно покосился на любовника и добавил. - Это точно. Для ниотамори требуется все самое свежее, в том числе и подход. И тут Анджил густо покраснел.