Никакой страсти

Портретов здесь ,разумеется, было немного, предки Джорджа были не из тех, кто позировали художнику. Худая болезненного вида женщина в тяжёлом платье и с крупной брошью слабо и устало улыбалась с портрета. Сидеть ей было неловко и неуютно. Незнакомка теребила кружево на груди.Казалось, что ветер подует и её сейчас унесет. -Моя мать. Женщина на портрете выглядела хрупкой и очень бледной, и все равно походила на Джорджа. Точнее он на нее. Тонкими чертами и светлыми волосами. Художник умело польстил заказчику. На фоне старого парк Джордж выглядел красивым и уверенным, каким никогда на ее памяти не был. -Отец заказал портрет, когда она уже была больна. Закажем твой портрет. Или наш общий. Или два. -Я хотела бы портрет Джеффри Чарльза. Перед его отъездом в Харроу. -Хорошо. -А твой отец, Джордж? - Отцу некогда было позировать. Они с дядей похожи, как я помню. Элизабет каждый раз удивлялась, когда видела вместе дядю и племянника, между ними не было никакого сходства. Если не знать, что они родственники, ни за что не догадаешься. У Кэри Уорлеггана было жесткое и желчное лицо, темные до черноты брови, и ростом он был выше, чем её муж. Иначе сложен. А его губы постоянно кривила циничная усмешка. Чуть ли не при ней сказанные слова, что надо брать кобылу помоложе, раз Джордж хочет здорового сына, Элизабет ни на шутку разозлили. Кобылой её никто из общества еще не называл. Кроме Кэри Уорлеггана. Только светлые холодные глаза и крупные руки- вот и все, что у них было с Джорджем общего. *** В спальне её муж носил халаты из атласа и парчи. И непременно с шитьем. Его ночные рубашки утопали в кружевах. А ещё у Джорджа была довольно-таки неудобная привычка почти с головой заворачиваться в одеяло. И ладно бы только в свое, но и в её тоже. Отнять что-то у Джорджа Уорлеггана было невозможно, даже одеяло. Первое время она здесь мерзла по ночам, а потом стала брать в постель шаль и камин приказала всегда оставлять горящим. В их спальне было куда холоднее, чем в Тренвите. Её муж кажется привык мерзнуть посреди дорогих вещей, но она вовсе не собиралась привыкать. В тот вечер Элизабет уснула одна. И внезапно проснулась, поняв, что в постели рядом с ней никого нет. Где же он? Неужели сих пор не вернулся? А если с Джорджем что-то случилось? Она вскочила на постели и заметалась в поисках халата и тапочек. Надо сначала кабинет мужа проверить. . Она шла быстро, почти бежала. Нет, он дома. Из под-двери кабинета пробивался слабый свет свечи. Элизабет ощутила как тиски разжались и сердце перестало так стучать. Он должно быть засиделся с делами допоздна. Это было вовсе не редкостью. Джордж обычно ложился позже неё и вставал раньше. Ей бы и хотелось понежится с ним в постели, но она не знала, как сказать об этом своему вечно занятому мужу. Никогда она еще не ходила к нему в кабинет так поздно. Или скорее так рано, в окна пробивался серый утренний свет. А свечи почти догорели. Её затопила волна облегчения. Джордж спал, положив голову на толстые и потертые бухгалтерские книги. Они странно смотрелись на фоне дорогой обстановки. Элизабет разглядывала мужа с любопытством. Взъерошенные волосы падали Джорджу на лицо. Поза выглядела неудобной, у него так заболит шея и спина. И глаза потом опять болеть будут. Он пытался это скрыть, но Элизабет заметила, что у него в кабинете стало больше света. У него горели две лампы. Но сейчас должно быть муж решил, что сделает все быстро и не стал их зажигать. Решил только свечами обойтись. У него от природы прямые волосы. Но Джордж завивает их. И очень заботится о том, чтобы выглядеть в её глазах безупречно. Всегда. Но сейчас его причёска была в беспорядке Словно почувствовав её взгляд муж дернулся и открыл глаза. -Элизабет? Почему ты не спишь? -Я беспокоилась, где ты. А ты за столом уснул. -Извини, это случайно вышло. -Пойдём в постель, дорогой. Я не хотела бы спать одна. Никогда больше. Ей надо чаще заходить к нему в кабинет. Руки не дрожали, сердце не выпрыгивало, но какая разница? Если он давал ей все, в чем она нуждались. В их спальне она помогла ему раздеться. Элизабет сняла шелковый жилет, развязала шейный платок, рубашку ему расстегнула. И даже при тусклом свете поразился сиянию на лице мужа. Яркости его глаз. Когда она погладила его лицо, то под рукой была едва заметная щетина, даже и не колючая. Чуть-чуть щекотно разве. А Джордж ей руку поцеловал и смотрел так, как никогда раньше. Она никогда его таким ещё не видела. У мужа был такой очаровательно-растрепанный вид, слишком счастливый и сонный, чтобы беспокоится, как он выглядит. Слабая улыбка и мягкое выражение. И как она и сказала кузине, в её браке и впрямь не было места сильным чувствам, зато в нем совершенно неожиданно обнаружились нежность и уют. Ему тоже хочется семьи и уюта. Как и ей. И Джордж способен ценить их. Почему она этого раньше не замечала? А ведь она не была ни для кого важнее, чем для Джорджа Уорлеггана . И ни у кого другого не было такой преданности. В её браке и впрямь не было никакой страсти. Единственное желание-покрепче обнять мужа. И поскорее уложить в постель. Она не солгала Морвенне, когда сказала, что второй брак успешнее первого. Джордж выглядел таким уютным, таким домашним. Они и впрямь подходили друг другу. Как он однажды ей и сказал. В минуту редкой для него откровенности. -Я думаю, нам могло бы быть хорошо вместе. Никакой страсти, никакого огня, только молчаливая нежность и обожание. И кому нужна страсть? Уж точно не ей. Как и в их брачную ночь. Воспоминание заставило Элизабет улыбнуться. Они вместе легли в тёплое гнездо из одеял. В его рубашках и халатах не было ни тепло, ни уютно. Просто любовь к роскоши, ничего более. Они спали на огромной помпезной кровати из резного дуба с позолотой, а на балдахине красовалась павлины. Здесь не было ничего не расшитого золотом или серебром. И в этом даже было что-то немного смешное, в такой чрезмерности. Дорогие вещи помогали мужу не вспоминать о своём происхождении, хотя по её мнению ничего постыдного в том, что Уорлегганы были когда-то кузнецами, не было. Тонкое кружево рубашки, атлас халата. Обычно Элизабет нравилось, как он одевается. Более дорого и более изысканно, чем любой из её знакомых. Но не сегодня и не в постели Её руки не дрожали, мысли не путались, но какая разница? Если она теперь нуждалась в нем, а он- в ней? Расшитый золотом атласный халат. Шитье на халате было жёстким, как и на одеяле. Шелк рубашки. Казалось, Джордж без дорогих тканей чувствует себя неуютно. Элизабет отложила все в сторону. Только не сегодня. Только тёплая кожа. И пушистые, несмотря на помаду, волосы. В их огромной спальне и по правде говоря довольно безвкусной, ей внезапно стало уютно и вовсе не холодно. Муж поцеловал её в шею. Элизабет услышала шёпот "я люблю тебя", и он мгновенно провалился в сон. Джордж достаточно хорош для неё. И она будет хороша для него тоже. *** Утром ее муж вопреки обыкновению никуда не торопился. И при свете солнца показался ей таким же красивым, как на портрете. Нет, даже лучше, потому что был теплым и живым… Она хочет девочку, красивую девочку, с волосами светлыми как у Джорджа. Или двух? Девочку ни в какую закрытую школу отдавать не придётся, дочь долго будет с ней. И с замужеством она своего ребёнка торопить ни за что не станет. Пусть выбирает долго и по сердцу, не думая про деньги и родословную. Их с Джорджем дочери никогда про деньги тревожится не придётся. Или дочерям.