Наказание

      Первая миссия Асоки Тано на Кристофсисе прошла, как нельзя лучше. Да, юный падаван по своей глупости и неопытности едва не влипла в крупные неприятности, да, она чуть не угробила своего же мастера, но судьба оказалась к наглой бойкой тогруте даже слишком благосклонна, и абсолютно своевольная, неуправляемая, хамоватая, девчонка с успехом справилась с поставленной перед ней задачей. Вот только это стоило массу нервов и, в какой-то степени, даже здоровья её учителю, однако Асока, похоже, абсолютно не придавала этому никакого значения, явно и открыто демонстрируя всем и каждому, что несмотря на то, что она-таки стала ученицей самого избранного, мастера своего – великого и заслуженного генерала войны, Тано совершенно не уважала.        Наглая, мелкая и самовлюблённая тогрута абсолютно спокойно, даже самоуверенно стояла посреди огромного ангара и, точно восхищаясь собой, рассказывала клонам о её первом успехе на задании, причём с такой интонацией, как будто подобное везение было чем-то само самим разумеющимся, когда, переговорив с разведчиками, Энакин медленно и почти незаметно подошёл к ним. Асока явно была довольна произошедшим, впрочем, как и тем, сколько внимания привлекал её юношеский выпендрёж перед толпой здоровых, но, похоже, не очень умных взрослых мужиков. Столько внимания к себе Тано ещё не привлекала никогда, что с каждой секундой всё больше и больше тешило её самолюбие, которое и так подскочило аж до звёзд, когда тогрута самым наинелепейшим образом спасла не кого-нибудь там, а избранного – надежду ордена и всей галактики, с первого же дня, раз и на всегда, утерев нос учителю, выставив его, по сравнению с ней, в абсолютно непригляднейшем свете. А ведь Асока даже и не мечтала о подобном успехе на своей «испытательной» миссии, когда летела сюда с Корусанта, из храма джедаев, где её, как она считала, лучшего и наиперспективнейшего падавана, да, падавана, а уже не глупого маленького юнлинга, лично магистр Йода назначил первой ученицей такого джедая. И в данный момент Тано было абсолютно всё равно и то, что всю эту опасную ситуацию, едва не стоившую армии Республики провала, она устроила сама, и то, что из-за её малейшей ошибки Энакин действительно мог погибнуть, а сие задание закончилось бы крайне плачевно для очень многих. Сейчас самовлюблённая и самонадеянная тогрута ликовала. И ей было мало простого и молчаливого успеха, Асока хотела похвастаться своим великим «мастерством и достижением» перед всеми, совершенно не подозревая, или легкомысленно не задумываясь о том, что всё больше и больше унижала Энакина в глазах его же подчинённых. Энакина, который сильнее и сильнее приходил в ярость от её наглого, дерзкого и абсолютно ни в какие рамки не лезущего поведения.        - Это не слабо, даже для джедая, – внезапно отозвался один из клонов, который находился где-то справа от постепенно выходящего из себя, но старающегося всеми силами не подавать на это вида Скайуокера, хотя Энакина и дико раздражало то, что сей недоумок, развесив уши, словно мелкий глупый юнлинг, восхищался таким же придурковатым вчерашним юнлингом, причём наглой девчонкой, которая не только не сделала ничего особенного на данной миссии, но и вовсе едва не убила учителя, защищая от дроидов, после того, как сама же подняла всех вражеских роботов на уши.        - Вас же окружили дроиды, как вы отключили поле? – явно повёлся на показательные россказни Асоки другой боец, от чего Скайуокера всего аж передёрнуло, однако, обладая достаточной выдержкой, Энакин, по-прежнему, смог сохранить внешнее спокойствие, несмотря на то, что внутри у него с каждой секундой всё сильнее и сильнее бушевала буря негативных эмоций, подпитываемая нарастающим и нарастающим раздражением из-за нового переживаемого сегодня позора.        Когда всё то, что случилось на миссии произошло, по душам разговаривая с Тано, Энакин наивно полагал, что то, каким идиотом она выставила его там, было в первый и в последний раз, и, если он позволит этой девчонке стать его падаваном, возможно, её поступок так и останется тайной между ними. Но нет, скромное молчание явно было не в характере Асоки. Если уж она смогла превзойти кого-то, выставить кого-то глупо и нелепо, в конец оборзевшей девчонке нужно было, просто необходимо было, ещё и похвастаться о сеем факте всему миру.        «Нет, она не посмеет этого рассказать», - на мгновение мелькнула слабая, едва ощутимая надежда в голове Скайуокера, но, увы, она угасла тут же, спустя секунду, как только появилась на свет.        Асока не только не собиралась скрывать страшнейший позор, после, конечно, потери руки в бою с Дуку, в жизни Энакина, но и вовсе постаралась преподнести это так ярко и впечатляюще, чтобы все и услышали, и запомнили на долгое-долгое время сею нелепую миссию.        - Так, - мельком окинув своего униженного мастера абсолютно бесстрашным и даже, в некотором роде, мстительным взглядом за то, что тот вообще посмел её недооценить, Асока хитро ухмыльнулась и приняла наиболее удобную позу для того, чтобы активно жестикулировать руками, сопровождая этим свой незабываемый рассказ и явно акцентируя внимание клонов на её новом учителе, - У него за спиной была стена с дырой посредине. А я… - девушка умело перетянула взгляды всех присутствовавших на себя, для пущего эффекта от произносимого, - обрушила её прямо на дроидов. Угробила их и спасла генерала!       Последнюю фразу Асока с особой гордостью в интонации наиболее чётко выделала произношением и, при этом едва не прыгая от восторга по причине её же великолепия, нагло указала рукой на джедая.       Казалось, так стыдно Энакину не было ещё никогда в жизни, ни в тот день, когда он впервые похотливо попытался прикоснуться к Падме на Набу, ни даже в их первую брачную ночь, когда дикое желание перемешалось с неким нелепым смущением и подсознательным страхом не быть для любимой достаточно умелым в делах постельных. Сейчас Скайуокеру было даже более неловко чем в обеих этих ситуациях вместе взятых. Таким дураком, таким идиотом он не выглядел ещё никогда. А ведь генерал был выше всего этого, даже пребывая в статусе раба на Татуине, он обладал не меньшей наглостью, дерзостью и самовлюблённостью, чем его новая ученица, его гордыня превосходила гордыню всех и каждого, кого сам Энакин знал. И вот сейчас, его такого крутого, сильного и неотразимого втаптывала в грязь какая-то мелкая девчонка, которую Скайуокеру насильно навязали, и которую он и падаваном-то своим признавать ни за какие блага ордена не хотел. Все присутствующие: все клоны и все дроиды, по мановению тощей, но проворной оранжевой ручки обернулись в его сторону, и раздался громкий и весёлый хохот. Вот только джедаю сейчас было совсем не весело, потому, что его же подчинённые, которые до сего момента уважали Энакина и даже преклонялись пред его авторитетом, сейчас насмехались именно над ним. И от этого злоба ещё сильнее разлилась по телу и душе генерала, злоба, которая заставила оба его кулака невольно и аж до боли в пальцах крепко сжаться на руках, сложенных на груди крест на крест рук.        - Всё так и было, сэр? - отдалённым эхом сквозь пелену общих насмешек прозвучал едва различимый в этот момент для джедая голос Рекса.        Казалось, ещё секунда, ещё мгновение, и Энакин мог сорваться, раз и на всегда выдав окружающим, как же сильно бесила его эта маленькая, пронырливая девчонка, уже с первого момента их знакомства. Однако за всю его супружескую жизнь с Падме, за несколько коротких, но невероятно счастливых месяцев вместе, научившись почти идеально притворяться, Скайуокер лишь весело, обманчиво весело, улыбнулся, как будто его ничуть не тревожило нанесённое только что собственным же падаваном глубочайшее оскорбление, и с фальшивым спокойствием подтвердил:        - Ну, почти.        Даже сейчас, когда вся правда об этой самой неудачной миссии в жизни генерала была раскрыта, ему не хотелось признаваться в том, полностью признаваться в том, что о его позоре Асока, действительно, рассказала правду. Но несмотря и на эту сомнительную реакцию на вопрос Рекса, общий глупый, почти дебильный, хохот продолжился, и насмехались над джедаем уже не только Тано и клоны, даже дроиды забавно подпрыгивали на месте обмениваясь каким-то понятными только им сигналами, и лишь Энакину поскорее хотелось всё это прекратить. Иначе он сорвался бы и побил наглую тогруту у всех на глазах, а подобного Скайуокер допустить не мог, в противном случае, раз и на всегда потерял бы свой авторитет, у и так, теперь меньше ставших уважать его подчинённых. Да, Асока получит своё, но не сейчас, несколькими минутами позже, когда они останутся наедине. А в данный момент важнейшей и первостепеннейшей задачей было прервать, прекратить, остановить это публичное унижение.       - Ладно, готовьтесь к заданию, - быстро сделав абсолютно серьёзное выражение лица, не нашёл ничего лучше, как отдать подобный приказ Скайуокер, и в его интонации теперь читалась резкая строгость, даже в некоторой степени, едва ощутимая угроза о том, что тому из присутствующих, кто и дальше позволит себе подобное поведение по отношению к генералу, явно не поздоровится.       Пожалуй, первый и единственный, кто правильно уловил и понял слишком быстро переменившийся настрой джедая, был Рекс, ибо капитан тут же, повторно скомандовал:        - Вы слышали приказ? Шевелитесь!       И это явно возымело куда больший эффект, нежели слова опозоренного Энакина, потому, что все присутствующие, кроме Скайуокера и Тано, тут же рассеялись по разным углам просторного ангара.        Оставшись с Асокой, практически, наедине, мастер спешно подошёл к своему новому падавану, ему не терпелось отплатить ей за всё пережитое сегодня, но, до сих пор находясь на людях, приходилось держаться, что с каждой секундой становилось всё труднее и труднее, и Энакин буквально отсчитывал минуты до того момента, когда он, наконец-то, сможет дать волю своей ярости.       Быстро приблизившись к Тано, которая продолжала смотреть на него с неким вызовом, Скайуокер всё ещё попытался вести лицемерную игру, что он был абсолютно спокоен, как говориться, держать лицо и репутацию перед окружающими.       - Думаю, настало время открыть тебе, что джедаи скромны, мой юный падаван, - едва контролируя собственные реальные эмоции, Энакин двинулся чуть вперёд в неизвестном направлении, всем своим видом давая Асоке понять, чтобы та следовала за ним.       Не заподозрив в этом ничего особенного, Тано лишь спокойно пошла вместе с учителем.       - Просто, я хотела поддержать их боевой дух, - её хитрое, но со стороны кажущееся таким наивным и искренним детское оправдание, стало последней каплей, переполнившей чашу терпения Скайуокера.       Тогрута не только не уважала своего мастера ни на грамм, похоже, возомнив себя опытней, сильнее и умнее его, не только смела ставить его в подобные абсолютно неприемлемые для учителя положения, так ещё и, видимо, считала совершенно тупым, способным искренне верить в подобного рода, лживые отмазки. И это уже переходило все границы дозволенного, и даже не дозволенного по отношению к Энакину, к самому избранному.        - Ах, хотела, поддержать боевой дух?! – едва не крича на весь ангар, со всей присущей ему злобой и яростью рявкнул на Тано Скайуокер, слишком резко остановившись и почти молниеносно, грубо и больно ухватив даже на мгновение испугавшуюся дерзкую тогруту за руку, - Сейчас я покажу тебе, поддержать боевой дух! – всё сильнее и сильнее повышая на неё голос, генерал так тряхнул девушку в мощной механической кисти, что несколько проходящих мимо клонов даже обернулись в их сторону, - Сейчас ты у меня узнаешь как швыряться стенами по учителю! – ещё раз абсолютно безжалостно «шкумтанув» Асоку, в собственном захвате, оставляющем на её нежном запястье синяки, генерал резко развернулся и потащил падавана в нужном ему направлении, - А ну пошли за мной!       Дерзкая тогрута не сразу поняла, что произошло, и что вообще стало причиной такого поведения учителя по отношению к ней, потому, наверное, и не так быстро смогла правильно среагировать на эту внезапную, и совершенно не подобающую в отношении падавана грубость, однако уже через секунду опомнилась. Понимая, что она совсем не хотела куда-то тащиться за Энакином, авторитет которого для неё ничего не значил, и, уж тем более, не желала выслушивать его нудные нотации ни по какому поводу, девушка стала оживлённо сопротивляться, при этом не забывая лишний раз задеть мастера глупым и нелепым прозвищем.       - Куда мы идём, Скайрокер? – активно вырываясь из его крепкого, мощного, несломимого захвата и упрямо упираясь в пол тощими, но сильными ногами, по-прежнему абсолютно нагло и по-хамски заговорила Тано, - Мне нужно готовиться к миссии! – продолжала и продолжала канючить, нет, настаивать, и даже требовать она, пока Скайуокер, буквально силой волок Асоку в первое попавшееся же уединённое помещение, коим оказался некий небольшой зал для совещаний, с круглым синим «голографическим» столом.       И, уже очутившись внутри, в каком-то лёгком, пробежавшим по телу едва ощутимом холодком, страхе, когда за ними обоими захлопнулась плотная металлическая дверь, а генерал по некой непонятной для в конец обнаглевшей ученицы причине включил звукоизоляцию, девушка совсем громко и почти приказывая взвизгнула:        - И вообще, отпусти меня, ты делаешь мне больно!       Вместе с сеими словами, наглая тогрута, прикладывая все свои силы к этому поступку, в последний раз попыталась вырваться из крепкого захвата учителя, но тщетно, на деле Энакин оказался куда сильнее её, вопреки мыслям и представлениям слишком самовлюблённой Тано, от чего дерзкая Асока лишь лишний раз причинила себе же новую порцию неудобства, пуще разозлив собственного мастера непокорностью.       - Сейчас тебе ещё не так будет больно! - в один момент абсолютно рассвирепев, будто по велению какой-то магии изменившись от доброго и улыбающегося дружелюбного джедая до полностью поглощаемого злобой и ненавистью человека, резко дёрнул её на себя Скайуокер, причём с такой мощью, что Тано буквально за секунду оказалась развёрнутой лицом к оскорблённому учителю и, уже с ощутимой долей ужаса, всматриваясь ему в полные гнева глаза, даже чуть привстала на носочках.       Сдерживать собственные злобу, отвращение и раздражение больше не было никакого смысла, потому за этими же словами, абсолютно явно и чётко подтверждая их, последовал мощнейший удар по лицу. Причём пощёчина эта, нанесённая наглой Тано механической рукой её же нового мастера, была такой сильной, что девушка буквально отлетела на несколько метров назад и, неуклюже упав на пол, очень неприятно вписалась спиной и головой в небольшой круглый стол, размещённой посреди комнаты.       Тогрута явно не ожидала подобного поступка со стороны учителя, учителя, которого ещё всего пару минут назад она публично высмеивала и унижала, и уж точно не думала, что кто-то когда-то вообще будет способен ударить непревзойдённую её. От внезапности такого грубого и непростительного отношения к ней, Асока даже не сразу смогла как-то вообще на это отреагировать, лишь болезненно поморщившись из-за ушиба и крайне обиженно и оскорблённо уставившись на её собеседника. Впрочем, Энакин не дал той вставить ни слова, сейчас он был настолько зол, настолько разгневан и раздражён, что Скайуокеру было совершенно плевать и на то, что он вёл себя абсолютно недостойно, и на то, что чувствовала при этом совсем оборзевшая Асока. Она посмела оскорбить, унизить его, задеть его чувства и смешать уважаемого джедая с грязью всего за один день, точно такого же отмщения в сторону новоиспечённой ученицы жаждал и генерал. Ему хотелось причинить ей боль, ему хотелось сделать ей настолько неприятно, чтобы тогрута буквально умирала от страданий, сгорая от стыда и моля его о пощаде. Но больше всего на свете Энакину хотелось показать ей её истинное место, жалкой, слабой, униженной и абсолютно ничего не значащей у его ног, не смеющий не то, что перечить своему идеальному мастеру, а и совсем сказать слово не так, даже взглянуть на Скайуокера слишком смело или вызывающе. И он этого добьётся, здесь и сейчас он воплотит всё задуманное в жизнь, срывая всю свою ярость, всё своё отвращение на этой глупой и тощей девчонке, издеваясь и унижая её, куда больше, в два, а то и в три раза больше, чем это сделала совсем недавно она. И сея мысль опьяняла генерала, застилала ему глаза и, даже в какой-то степени, возбуждала его, мысль, тесно переплетающаяся и сопровождающаяся грубыми и безжалостными действиями в сторону объекта ненависти.       - Не смей, слышишь, больше никогда не смей так меня при всех оскорблять, мелкая шмара, - с диким отвращением и одновременно упоением от того, каким словом он только что назвал его же новую ученицу, Энакин крайне быстро подошёл к совсем оторопевшей от недоумения девушке и по ходу этой фразы ещё несколько раз ожесточённо ударил её по лицу.       Кажется, боль и страдания Тано доставляли в сей момент Скайуокеру неимоверное удовольствие, впрочем, как и её громкие вскрики, как и попытки хоть каким-то образом противостоять ему, потому что генерал и не собирался останавливаться – это было только самым началом наказания, а наказана дерзкая и наглая тогрута сегодня должна была быть за всё.       Вдоволь на потешавшись с избиением мелкой самовлюблённой и своевольной девчонки, джедай тут же грубо и крайне жёстко ухватил ту за шею, а затем приподнял свою новую ученицу над полом. Едва касаясь твёрдой поверхности краями её носочков, Асока невольно задёргалась, кашляя, задыхаясь и пытаясь освободиться. Их взгляды с Энакином на секунду встретились, и в её глазах, уже почти переполняемых слезами, он прочёл то, что и хотел увидеть на протяжении всего сегодняшнего дня, уважение, страх и ужас, ужас, которого, похоже, наглая Тано ещё не испытывала никогда. Это резкое изменение в хамоватой тогруте всего за пару минут от абсолютно непокорной девицы через боль и унижение до совершенно покладистой, жалкой и, буквально, молящей о пощаде девочке невероятно пьянило разум Энакина. Ещё никогда он не ощущал подобного удовольствия от власти над кем-то, от процесса унижения кого-то, просто неприятеля или врага, и сие чувство было сравнимо разве что с неким родом сексуального возбуждения, удовлетворять порывы которого было так приятно и невыносимо сладостно. И сейчас, заглянув в полные страха поблёскивающие в свету искусственных ламп от влаги глаза Асоки Скайуокер уже знал, как поступит дальше, как накажет её, «опустив» ещё больше, заставив пасть безвозвратно и молить его о пощаде, раз и на всегда запомнив, где её настоящее место.       Её пухлые карамельные губы, безмолвно раскрываясь в попытках захватить как можно больше воздуха, так и манили генерала окончательно сорваться и воплотить в жизнь тот план, что всего пару секунд назад придумал он. Уже ничто и никто не могли помешать джедаю отомстить за своё оскорбление, отомстить и унизить Тано таким изощрённым, даже извращённым способом, как он хотел, а потому избранный не стал больше устанавливать себе какие-то рамки и нормы поведения, а просто отпустил всю мораль и доброту присущие обычно ему, следуя и подчиняясь лишь своим грубым, почти зверским желаниям.       Резко приблизившись к едва ли не задыхающейся в его властной руке Асоке, Энакин чуть приопустил ту на пол, чтобы Тано смогла прочно стоять на ногах, и безжалостно, даже болезненно впился в её соблазнительные полные губы страстным, похотливым поцелуем.       Кажется, юная наглая тогрута только сейчас пришла в себя от невероятности всего происходящего, потому что лишь только Скайуокер бесцеремонно нарушил границы её личного пространства, девушка стала сопротивляться как никогда раньше: кричать, насколько это вообще было возможно в данной ситуации, отбиваться, сопротивляться. Видимо, самовлюблённая Асока совсем не так представляла себе общение с её униженным мастером, уже и так позволившим себе слишком много оскорбительного по отношению к ней, потому, что не дав генералу и пяти минут насладиться этим жарким поцелуем, тут же предприняла единственно верный, последний и самый отчаянный шаг – а именно, со всей силы укусила его за губу.       Резко ощутив острую боль, Энакин на мгновение отпрянул от совсем рассвирепевшей и почти обезумевшей от страха и унижения Асоки, но это его лишь ещё больше раззадорило. Неспешно, игриво и соблазнительно Скайуокер медленно слизнул с прокушенной нижней губы капельки его собственной крови и лишь довольно, даже ненормально самодовольно, ухмыльнулся. Игра между ними – учителем и учеником, в «наказание» становилась ещё более интересной. И это вдохновляло, радовало и возбуждало сильнее и сильнее.       На мгновение почувствовавшая, что она вновь одержала верх, напуганная Асока попыталась сбежать, вырваться из крайне неприятной для неё ситуации, сложившейся в этом зале совещаний, словно в западне. Но, увы, все её хаотичные, спонтанные, отчаянные поступки не возымели никакого положительного эффекта для наглой тогруты. Тано не смогла сделать и пары шагов, прежде, чем вновь оказалась в крепком удушающем захвате своего учителя-мучителя, и на этот раз это был захват Силы. Мощные невидимые пальцы, цепко впились в гладкую оранжевую кожу шеи жертвы, и тогрута опять стала задыхаться, тщетно дёргаясь и вырываясь в ещё более удушающих «тисках». Её переполненные страхом, бесполезные, жалкие и глупые трепыхания, вызвали у самодовольного джедая лишь язвительную усмешку, явно питаемую упоением и наслаждением от страданий ученицы. И спокойно и размеренно, с неким безумным взглядом наблюдая за её отчаянными порывами высвободиться из этих смертоносных «тисков», Энакин походкой царя стал приближаться к Асоке.       Прошло всего ничего, прежде чем мастер очутился подле новоиспечённого падавана, которой эти страшные мгновения нехватки воздуха почудились вечностью, и слегка склонился над ней, так, чтобы его лицо оказалось как раз напротив монтралов девушки, а губы его прошептали ей ещё более ужасающую угрозу, вполне способную стать реальностью:       - И даже не смей сопротивляться, иначе я прибью тебя прямо здесь, на месте, или сошлю в сельскохозяйственный корпус.       В этот момент Энакин был как нельзя серьёзен и грозен, как нельзя пугающ и крут. Его левая рука, как бы в подтверждение словам Скайуокера, крепко сжалась на тонкой шее Тано, вместо невидимых «тисков» Силы, и упиваясь собственной властью, генерал подтащил дерзкую тогруту чуть ближе к себе, чтобы правой кистью нанести её ещё один, куда более мощный, чем предыдущий, полный отвращения удар возмездия.       Ощутив новую резкую боль на своё красивом, безупречном лице, в один момент выпущенная из удушающего захвата джедая Асока, невольно и как-то слишком оскорблённо плюхнулась на пол, едва сдерживая так и рвущиеся наружу горькие слёзы унижения. Но и этого совсем разошедшемуся Энакину было мало.        Даже не дав Тано как следует прийти в себя, Скайуокер жаждущий нанести ей как можно больше оскорблений, тут же ухватил едва не ревущую тогруту за задний лекку, он не понаслышке знал, что голова – была самой чувствительной частью тела этой расы, а затем со всей силы рванув её за него, умело уложил на круглый синий стол, причём так, чтобы Асока оказалась в самой унизительной, что ни на есть позе, а именно в полусогнутом состоянии, спиной и ягодицами к своему учителю. Но и это был не предел того позора, который наглая ученица должна была испытать сегодня. Да, Тано не понравилось, что Энакин только что проделал с ней, да ей было стыдно стоять перед ним в такой позиции, в таком оскорбительном положении, но сопротивляться сильно она теперь откровенно боялась, хоть остатки гордости бойкой тогруты и давали о себе знать, через некие небрежные, но довольно слабые и хилые движения руками и всем корпусом.       И хотя Асока сопротивлялась после последней угрозы Скайуокера совсем минимально, позволять ей даже такую дерзость по отношению к нему долго генерал не стал. Абсолютно не церемонясь с совершенно униженной и напуганной Тано, джедай в один момент сделал её положение ещё более беспомощным и жалким, просто с силой, очень грубо и болезненно заломав верхние конечности ученицы за спину. Крепко ухватив тогруту за тонкие, хрупкие запястья механической рукой, Энакин совершенно не стесняясь, нагло и по-хозяйски задрал её слишком короткую красную юбку вверх, а затем… Затем причинил наглой Асоке ещё больше боли и унижения.       Его свободная кисть с самым сильным замахом опустилась на её упругие оранжевые ягодицы, которые так соблазнительно торчали из-под почти ничего не прикрывающих стрингов, и с громким хлопком «опалила» нежную гладкую кожу. Ощутив жгущую боль на своей пятой точке, ещё сильнее униженная Асока громко взвизгнула, так, как будто её живьём резали мечом. И этот вопль, «безмолвная» мольба о пощаде, чудесной мелодией отдалась в ушах разгневанного Скайуокера. За первым ударом был следующий и следующий, с каждым разом становясь всё сильнее и сильнее. И если изначальное предназначение этих действий было просто избить, наказать, абсолютно оборзевшую на миссии Тано за её проступки, то под конец сее взмахи кисти генерала стали уже откровенными, грязными и похотливыми шлепками по ягодицам, достаточно желанной для него девушки.       Несмотря на то, что джедай совершенно точно получал от своих грубых, мстительных домогательств удовольствие, Тано продолжала и продолжала дёргаться и кричать что было мочи. Пожалуй, это являлось единственным, самым возможным и действенным сейчас способом, выплеснуть хоть часть той обиды и боли, что она испытывала в сей момент. Вот только Энакина её чувства как-то не сильно волновали, а точнее не волновали вообще.       Крепко, грубо похотливо-игриво шлёпнув Асоку по заду ещё раз, Скайуокер не преминул напомнить Тано о том, что по сути даже эти её действия были сейчас абсолютно тщетны.        - Ори сколько хочешь, здесь тебя, всё равно, никто не услышит, - совершенно издевательски и насмешливо произнёс он, наслаждаясь даже той мелкой деталью, что от осознания подобной реальности наглой тогруте станет морально ещё на крупицу хуже.       А затем, следующая череда «обжигающих» ударов, вновь, опустилась на упругие ягодицы едва не рыдающей, лишь закусывающей пухлые губы от боли, униженной Асоки. И даже осознавая теперь, что никто её не услышит, не придёт, не поможет и не спасёт, Тано, всё так же, продолжила душераздирающе орать от каждого шлепка, оказавшегося совсем не таким, как она ожидала мастера.        Что же касается Энакина, его гнев, его ярость постепенно начали сменяться наслаждением, он видел боль Асоки, он чувствовал её подавленное состояние в Силе, он упивался её унижением в отместку за то унижение, что заставила Скайуокера пережить Тано, и с каждым мгновением генералу хотелось всё больше и больше осадить этого жалкого падавана, на какое-то время возомнившего себя галактической царицей. Ягодицы Асоки уже даже для её яркой оранжевой кожи стали неестественно красными и слегка припухли, при этом обретая ещё более соблазнительный вид, так и манящий больше не ждать, а сразу перейти к более откровенным действиям.        Окинув их достаточно похотливым взглядом, генерал, наконец, остановился, шлёпать Асоку и дальше больше не имело смысла, да и как-то не хотелось. Жадно смеряя пятую точку униженного, «опущенного» падавана непристойным взглядом, джедай по-хозяйски положил свободную кисть поверх её «поалевшей» кожи и, сильно надавливая на неё пальцами, грубо прошёлся по одной из округлых половинок. В такой позиции Асока выглядела как нельзя соблазнительно, её хотелось не просто бить и унижать, её хотелось иметь, драть, как последнюю шлюху, что собственно, Энакин и собирался сделать. Уж после такого унижения, самовлюблённая Тано точно не посмеет больше так себя вести, выпендриваться, как выпендривалась сегодня в первый и в последний раз.       Свободная кисть Скайуокера опять скользнула по её упругим округлым ягодицам, и остановившись где-то между ног падавана, мощные пальцы грубо сорвали с тогруты её почти ничего не прикрывающие стринги.       В один момент оказавшись без нижнего белья перед тем, перед кем Асока точно не хотела, чисто по инерции, ещё более напуганная Тано резко вздрогнула, чувствуя, как по её нежной коже опять пробегает, жуткий и одновременно какой-то унизительный холодок ужаса. Она не знала, что учитель собирался делать с ней дальше, хотя и догадывалась, что это будет чем-то явно болезненным и неприятным, что навсегда изменит жизнь прежней самоуверенной Асоки.       Впрочем, она ошиблась, сразу дальнейших боли и унижения не последовало, генерал лишь так же похотливо и по-хозяйски провёл по её соблазнительной промежности рукой, а затем… Сделал нечто и вовсе удивительное, стал грубо, но в тоже время не так уж неприятно массировать клитор своего падавана.       Несколько сильных, абсолютно не нежных и поднимающихся от самой чувствительной точки половых органов Тано вверх надавливаний пальцев едва не заставили сорваться с пухлых губ тогруты невольный стон, но она почти сдержалась, слишком уж не хотелось выдавать себя, как, впрочем, почти сдержалась и когда облачённая в перчатку кисть джедая проникла Асоке чуть глубже, с интересом изучая её промежность.       Жадно и похотливо ощупывая почти самую чувствительную, но зато самую интимную часть тела его дерзкой ученицы, Скайуокер уже предвкушал как насладиться её болью и унижением, когда эта наглая девчонка именно с ним лишится своей девственности. Наверняка, это много значило для неё, и, наверняка, эта считающая себя королевой всея галактики мелкая тогрута, представляла себе куда более романтичный способ такой ситуации. Но нет, он отберёт у неё, отнимет эту возможность, так как Асока отняла у него репутацию и уважение клонов. И генерал уже почти был уверен в том, что это сломает Тано, раз и на всегда поставив самовлюблённую тогруту на место перед её учителем, так, как он и задумывал… Однако…       Однако, каково же было его удивление, когда промежность юной тогруты, оказалась куда больше, чем полагалось невинной девушке, от чего джедай даже на мгновение прекратил свой спонтанный «массаж» её интимной зоны и как-то ошарашенно вскинул брови.        - Ты уже не девственница? – стараясь быстро прийти в себя и сохранить его издевательский тон, почти спокойно поинтересовался Скайуокер.       Его рука от её интимной зоны быстро скользнула по изящной спине тогруты к её же заднему лекку и, больно, очень грубо, мстительно впишись в него пальцами, генерал склонился над своей жертвой, резко притягивая голову той за бело-синий отросток к себе.        - Что, переспала со всем советом за место?       Эти слова ещё более издевательски соскользнули с его грубых уст на её монтрал, когда кисть, стискивающая до этого лекку, гладящим, даже слегка дрожащим от желания отомстить за сорвавшийся план лишения девственности движением, опять опустилась вниз и достаточно резко и внезапно всадила внутрь Асоки один палец.        Никак не ожидав подобного, Тано глубоко вдохнула и чуть дёрнулась, из опасения быть сосланной в корпус не став отвечать ничего по поводу своей невинности, однако, вместе с тем, попыталась и в последний раз отчаянно пошевелиться, будто это помогло бы извлечь посторонний предмет из её. Но Энакин был не умолим, в очередной раз щёлкнутый за сегодня по носу юной тогрутой, и понимающий, что как бы груб он с ней ни был особой боли эта мерзкая девчонка уже не испытает, Скайуокер лишь поднялся с неё и продолжил жёстко и быстро вводить палец внутрь, с досадой наслаждаясь уже только тем, что его новой ученице, хотя бы, морально это было не приятно, и постепенно прибавляя к нему сначала второй, а потом и третий.       Не смотря на то, что с каждым новым действием всё более и более оскорблённая тогрута, кривилась, вздыхала и закусывала губы от отвращения морального, её возбуждение физическое всё больше и больше росло. Это чувствовалась по тому, как быстро и обильно влажной становилась её промежность, чисто инстинктивно жаждя естественного продолжения.       Похоже, и, немного поубавив свой пыл от ожесточённого «имения рукой» падавана, Энакин тоже это заметил, либо ему просто надоел подобный способ вымещения агрессии, так как спустя какое-то время он остановился, вынув пальцы, что тут же заставило абсолютно обезоруженную и беспомощную Асоку с облегчением вздохнуть, и хотя бы попытаться чуть сильнее сжать ноги в знак хоть какого-то сопротивления. Последние остатки дерзости тогруты как нельзя лучше подпитали до сих пор не растраченный полностью гнев учителя.       - Не радуйся, это ещё не всё, - грубо и абсолютно безжалостно по отношению к Тано бросил ей генерал, опять склонившись над юной ученицей и, буквально насильно заставляя тогруту позволить проникнуть в её рот всем трём покрытым её же смазкой пальцам, против воли хозяйки принуждая ту совершать куда более непристойные и унизительные действия губами, под властью движений руки Скайуокера.       Вместе с этим ещё более действенным и более упоительным оскорблением, наносимым мастером самовлюблённому падавану, джедай прижался к юной ученице столь крепко, что та даже сквозь одежду учителя смогла ощутить его сильное, почти чрезмерное возбуждение. Пожалуй, такого желания Энакин не испытывал даже по отношению к Падме, и с каждым движением, с каждым лёгким трепыханием Асоки под ним, с каждым скольжением её пухлых карамельных губ по его пальцам, облачённым в чёрную кожаную перчатку, эта страсть, эта похоть, эта мечта обладать Тано, доминировать над ней и превосходить её, лишь увеличивалась в геометрической прогрессии.       Выжидать чего-то ещё уже не было никакого смысла и никаких сил. Внезапно перестав заставлять юную ученицу сосать часть его кисти, Скайуокер умело опустил её вниз, спешно освобождая определённые «фрагменты» своего тела от одежды, и чуть приподнялся над девушкой, одной из ног грубо расталкивая нижние конечности падавана в стороны. А потом, так же внезапно, абсолютно не заботясь о том, что чувствовала при этом самовлюблённая Тано, резко вошёл в неё, вошёл полностью, да столь глубоко, что тогрута аж вскрикнула от неожиданности и абсолютной непривычности этого ощущения. Размеры «меча» Скайуокера были куда «масштабнее», чем могла себе до того представить дерзкая тогрута, и даже не смотря на то, что раньше у неё уже был парень, к такому она явно не была готова. Впрочем, кого вообще волновали её мысли, чувства и переживания теперь?       Сейчас мастер властвовал над своим непослушным падаваном, и сейчас для Энакина были важны только его положительные ощущения, постепенно приходящие на смену чувствам гнева и раздражения от наслаждением абсолютной властью, а если Асоке было неудобно, неприятно или больно – это даже хорошо, ведь всё происходящее являлось её «наказанием».       Всё так же, просто до изнеможения вдавливая пальцы в плоть, Скайуокер грубо ухватил Тано за уже многострадальный задний лекку и, с силой таща за него, словно за волосы, стал двигаться, очень небрежно, очень резко и очень быстро входить в свою ученицу, абсолютно удовлетворяя себя и морально собственной жестокостью, и физически собственными навыками в подобного рода действиях.       От того, что и как делал с ней ещё недавно высмеянный на весь отряд учитель, Асока не просто стонала, она буквально визжала, трепыхалась и дёргалась, лишь беспомощно ощущая, как сильнее и больнее сдавливались кисти обеих его рук на её запястьях и сине-белом отростке головы, оставляя после себя тёмные синяки, как глубоко и неаккуратно скользил внутри неё его, как бы она выразилась, «меч», задевая и щекотя самые и самые чувствительные зоны и точки. Что-что, а в постели Энакину не было равных, по крайней мере, по сравнению с теми другими партнёрами, которые были у Асоки до того. Наверное, потому, уже через несколько минут, она совсем перестала сопротивляться, то ли чувствуя некую бесполезность в этом и неизбежность происходящего, то ли постепенно всё больше и больше опьяняемая нарастающим, трепетным наслаждением, вопреки всему, и грубости, и лёгкой боли, и унижению. А ещё спустя несколько мгновений, эти чувства, эти ощущения, это внезапное запретное желание, чтобы её как следует имели здесь и сейчас, даже заставило самовлюблённую тогруту окончательно «лишиться рассудка», в какой-то степени нагло и, как последняя шлюха, извивающаяся под партнёром, даже двигать бёдрами ему навстречу, ещё больше усиливая их общее наслаждение.       Внезапная перемена в поведении Тано крайне удивила Энакина, однако так и не заставила его остановиться. Приятно осознав, что она больше не сопротивляется его «наказанию», Скайуокер легко и просто, даже немного мягко, позволил запястьям и лекку слишком соблазнительной тогруты выскользнуть из его крепкого захвата. Если она больше не пыталась противостоять своей судьбе быть почти изнасилованной и униженной, то не было смысла удерживать Асоку и дальше. Ведь схватить и заломать руки Тано обратно не составляло бы для генерала и во второй раз никакого труда, а так можно было бы ещё больше ущемить тогруту морально. Если от того, что оскорблённый мастер здесь и сейчас имел её в самой что ни на есть непристойной позе, она получала удовольствие, а он не мог причинить Асоке ни на грамм больше боли физической, как ни пытался, значит Энакин мог унизить её куда сильнее морально. Заставить кричать от неимоверного наслаждения под ним, одновременно переплетающегося с диким, оскорблением и не уважением по отношению к ней, а потом всю жизнь ненавидеть себя за этот мазохистский и непроизвольный оргазм. И вот это было вполне по силам джедаю, тем более, такому умелому джедаю как ему.       Вновь властно склонившись над Тано, как будто её повелитель, Энакин резко сдёрнул красный, провоцирующий его, словно ранкора, своим ярким цветом быть ещё грубее и жёстче с ученицей алый топик, и сильно, очень жадно, ухватил стонущую теперь уже от удовольствия тогруту за её небольшую грудь. Щупать там особо было нечего. Однако от того её соски не становились менее чувствительными, а основанная на абсолютном безудержном гневе и желании унижать оборзевшую в конец Асоку похоть Скайуокера менее сильной.        Быстро и умело нащупав самую нежную, самую восприимчивую часть груди его наглого падавана, генерал стал грубо массировать её пальцами, больно щипать и сильно сдавливать в кистях, при этом ни на мгновение не переставая двигаться внутри Тано, заставляя ту всё быстрее, томнее и прерывистей дышать, одновременно просто срывая голос от крика.       Асока уже, казалось, и вовсе позабыла о том, что ещё всего ничего времени назад она готова была расплакаться, просто в истерике разреветься от боли и унижения, которые тогрута, пожалуй, впервые в жизни так сильно и отчётливо испытывала. Сейчас же Тано, как сумасшедшая, дёргала бёдрами навстречу Энакину и просто изнемогала от наслаждения, несмотря на то, как грубо и как неуважительно её имели. Да, да, не занимались с ней любовью или сексом, а именно имели. Самовлюблённая и возбуждённая до предела тогрута так разошлась, что Скайуокеру уже даже не надо было вообще хоть как-то стимулировать её мелкую, с абсолютно затвердевшими сосками, грудь, это было, пожалуй, излишним, если генерал не хотел, чтобы его падаван, достигла своего наиболее унизительного пика блаженства в жизни раньше, чем он вдоволь наиграется с ней. А ведь джедай и не желал делать приятно наглому падавану слишком быстро, он ещё ни на грамм не отказался от идеи и причинить ей в отместку за своё оскорбление много боли, и унизить её как следует, показав Шпильке, вот именно что «Шпильке», а не Асоке, её истинное место.        Спешно перестав «ласкать» вторую наиболее чувствительную зону на теле Тано руками, Скайуокер опять разогнулся, при этом «засадив» свой «меч» юной, но чрезмерно опытной ученице как можно дальше, а затем, буквально вцепившись в её бёдра, как хищник в добычу, продолжил «натягивать» тогруту так, как ему этого хотелось. Асока уже не просто кричала, она орала от удовольствия, как сумасшедшая, от чего у Скайуокера даже немного закладывало уши, и что невольно побудило его, вновь спустить её с небес на землю, очередной оскорбительной фразочкой.        - Что, нравится, маленькая сучка, не в первый раз, да? - не переставая двигаться, быстро поостудил пыл его юного падавана мастер, при этом с неким недобрым умыслом, грубо и бесцеремонно сорвал со слегка присмиревшей и опять униженной Тано её красную юбку.       Ткань вместе с небольшим поясом громко треснула по велению его мощной механической руки, а висевшие всё это время на талии мечи тогруты с пронзительным звоном разлетелись в разные стороны: один на пол, а другой слева от Асоки на «голографический» круглый синий стол. Но девушка этого, кажется, и не заметила, лишь как-то чисто инстинктивно вздрогнув, да и ни до одежды, ни до оружия ей уже не было совершенно никакого дела. Тем более, когда Скайуокер перешёл к следующему пункту его «наказания».       Не переставая входить в Асоку, как и прежде, генерал быстро нащупал второе отверстие позади Тано рукой и постепенно стал вводить туда пальцы, достаточно грубо, чтобы наглой тогруте было неприятно, однако не на столько жёстко, чтобы что-то повредить. Асоке явно не понравилось это совсем не приятное «нововведение», однако сопротивляться она по-прежнему не могла, просто не смела и не имела права, лишь терпя новые и новые унижения, только бы не быть убитой или сосланной в сельскохозяйственный корпус, причём, второе было во много раз хуже первого.       Ещё какое-то время учитель издевался над своей ученицей подобным образом, а затем, резко, так же, как и начал, остановился, так и не дав Асоке дойти до пика блаженства. И это было его очередной уловкой по изведению мелкой дерзкой девчонки, ведь что могло быть хуже слишком не вовремя прерванного удовольствия, причём, сразу же сменившегося крайне неприятным новым унижением?       - А как тебе это? – уже абсолютно неприкрыто и слишком злорадно издеваясь над Асокой, Энакин спешно вышел из неё, и тут же вошёл в другое отверстие, где совсем недавно пребывали его пальцы.       Тогрута громко вскрикнула от нового и абсолютно омерзительного ощущения, причём даже не зная больше от физического или морального. Огромный член её учителя нельзя было сравнить и с тремя его пальцами, попеременно засовываемыми туда же до этого, как, впрочем, нельзя было сравнить и всё пережитое ей ранее сегодня, с тем оскорблением, которое так легко и непринуждённо нанёс мастер теперь. То ли от непривычного резкого вхождения куда-то не туда, куда следовало, то ли от слишком рано оборванного наслаждения, то ли от сильнейших обиды и унижения, на глазах Асоки проступили слёзы, этого всего, всего, что здесь сегодня происходило она не забудет и не простит учителю никогда. И Тано не столько волновал именно анальный секс, сколько внезапное осознание, что даже при неоказании сопротивления её «царские» желания вообще никак не учитывались.        Хотя, разве Скайуокера сейчас могли волновать её чувства, ощущения и эмоции вообще? Энакин видел, что Асоке было плохо, она мучалась, страдала и ощущала себя оскорблённой так же, как и он некоторое время ранее, и это, по мнению генерала, было абсолютно заслуженно, наглая тогрута должна была заплатить своим унижением за всё, что она ему сделала.       Видя невольно проступившие на её до этого дерзко и вызывающе смотрящих на него глазах слёзы, джедай лишь самодовольно усмехнулся и опять стал двигаться, сначала не торопясь, а затем постепенно делая это всё быстрее и грубее.       Асока лишь взвизгивала и крепко зажмуривалась с каждым новым его толчком, к которым со временем стали добавляться ещё и очень оскорбительные поглаживания, щипки и шлёпающие удары по спине и ягодицам. От этого ей всё труднее и труднее становилось сдерживать свои рыдания, впрочем, подобные сексуальные «изыски» были для Тано не столь болезненными, сколь морально унизительными. И плакала тогрута именно от последнего, ибо физически, чем сильнее прижимался к ней Скайуокер, тем интенсивнее его мошонка тёрлась и надавливала на её, ещё совсем недавно возбуждённые половые органы, а ученица только и могла стонать, ёрзая по столу на животе, и для какого-то хотя бы вымышленного уменьшения эффекта от происходящего, крепко вцепившись руками в кисти генерала, когда тот, вернул их падавану обратно на бёдра, до боли вдавливать в них тонкие пальцы.       К огромной радости, а, может и сожалению, самовлюблённой Асоки, Энакин не так долго измывался над ней и этим способом, в какой-то момент выйдя из ученицы, и грубо ухватив её рукой за затылок стащил со стола, а потом развернул заплаканным лицом к себе. Несколько грубых поцелуев, несколько болезненных засосов, похотливой чередой были оставлены на её губах, шее, плече, пока одна из его умелых рук, опять стала властно массировать клитор Тано, немного приводя почти совсем потерявшую прежний запал девушку в порядок. Но и этот редкий сладостный миг, передышки между мучениями был столь непродолжительным. Уже через несколько минут, ещё не полностью достигший удовлетворения от унижения ученицы Скайуокер, бросил её на пол, словно грязную ненужную тряпку, явно указывая падавану место у его ног.       Оказавшись на идеально гладкой, но при этом абсолютно холодной, словно лёд, поверхности, оскорблённая и буквально растоптанная Тано спешно попыталась отдышаться и хоть немного прийти в себя, пока генерал так же стремительно срывал с себя всю оставшуюся одежду, что-то сам, а что-то при помощи Силы.        Так вовремя заметив, что злой, жестокий и всё ещё возбуждённый джедай отвлёкся от неё, тогрута предприняла последнюю попытку избежать хотя бы части этого «наказания», попросту попытаться сбежать от мучителя, уползти. Но и это ей не удалось, кажется, везение своевольной Асоки закончилось на сегодня ровно в ту секунду, как она вошла в сей злосчастный зал совещаний, потому, как далее её многострадальная шея опять молниеносно оказалась в безжалостном захвате Силы, а потом при помощи Силы же, тогрута против своей воли была поставлена на колени прямо перед абсолютно обнажённым, пожалуй, кроме перчаток, подошедшим к ней Энакином.       В таком ракурсе его не маленькое достоинство казалось ей ещё более устрашающим, и причиняющим унижение, тем паче, что Тано постепенно начинала осознавать, какое ещё испытание придумал для неё не на шутку разобиженный Скайуокер. Головка его члена, быстро скользнула по её маленькой груди, вырисовывая некое подобие недо-восьмёрки, пока «меч» мастера не остановился где-то посредине. Властно притянув Силой руки ученицы, учитель уже своими кистями заставил ту сжать его мужское достоинство между её «микроскопическими» прелестями, а затем и вовсе надавил на голову, без слов намекая, что тогрута должна была делать.        Это положение, эта поза, это… Тано даже толком не знала, как вообще её роль сейчас в их с Энакином «игре» можно было назвать нормальными словами, было куда более унизительно, чем даже анальное полу-изнасилование. Одно дело, когда свой «меч» учитель совал ей туда, куда она даже не видела, но совсем другое, когда он маячил прямо у Асоки – великого и несравненного падавана, будущего героя войны и гордости ордена, перед лицом. Причём при этом она ещё должна была ласкать его и грудью, и ртом, и мастеру, мастеру которого она не уважала и абсолютно ни во что не ставила, должно было это нравиться, а иначе - сельскохозяйственный корпус. Не будь этой судьбоносной угрозы в данной ситуации, Асока бы не стала церемониться, не стала терпеть унижения, а просто бы послала учителя куда по дальше, укусив его за член чем можно больнее. Но сейчас, сейчас её судьба, её жизнь, её мечты стать великим джедаем зависели только от него и его решения, от человека, которого она так глупо и опрометчиво унизила сегодня, абсолютно наивно полагая, что это просто так сойдёт ей с рук. И сейчас наглая тогрута очень дорого расплачивалась за всё то, что совершила часами ранее. Сейчас она была абсолютно униженна и понимала, какое унижение испытывал её ни за что и ни про что высмеянный мастер. Узнай хоть кто-то о том, что приходилось делать Асоке здесь сегодня, с неё бы потешались даже уборщики утилизаторов и помогающие им дроиды на этой базе. Но выбора не было, Асока была виновата, и ей против воли, сквозь отвращение, боль и унижение приходилось нести «наказание».       Не видя больше ни единой возможности как-то сбежать или избежать нового оскорбления, тогрута лишь покорно сдавила собственную маленькую грудь вокруг члена своего мастера и стала нехотя елозить ей по нему, одновременно превозмогая себя и лаская головку языком сквозь слёзы. Когда-то Асока представляла себя сильнейшим магистром, принцессой всея галактики, а сейчас же она опустилась до грязной шлюхи, не более того, и от этого ей было невыносимо отвратительно, а вот Энакину, наоборот, куда приятнее, даже чем от физических ласк.       Ещё какое-то время он позволял ей как-то крайне плохо «массировать» его мужское достоинство, получая от сего действа, скорее, моральное удовлетворение, пока не сделал вывод, что и этого было недостаточно. Резко ухватив Тано за оба монтрала, чем самым причиняя ей новую порцию физической боли, Скайуокер властно оторвал девушку от себя, и уже через секунду, очень грубо засунул свой «меч» ей прямо в рот.       От подобной наглости и унижения тогрута даже попыталась взвизгнуть, на сколько вообще в данной ситуации ей позволяло положение, и, хаотично давясь чуть отпрянуть назад, но генерал так и не позволил этого сделать. Лишь зло насмехаясь над новыми мучениями своего падавана, он немного ближе подтащил ученицу за голову к себе, проникая в её полость настолько глубоко, насколько было можно, чтобы тогрута не «задохнулась» или её не стошнило, а потом так же властно отодвинул её на несколько сантиметров обратно.        От этого совершенно унизительного насилия на глазах Тано ещё сильнее проступили слёзы, нет, они даже брызнули из них, невольно покатившись по оранжевым щекам девушки, девушки, которая никак не могла это остановить.        Её рыдания, стоны, некое глупое и жалкое мычание и трепыхания лишь ещё сильнее разжигали пламя желания ранее униженного Асокой, а теперь унизившего её до предела учителя, от чего тот, упиваясь сейчас уже точно абсолютной властью и совершенным отмщением, лишь интенсивней начинал «драть» её за монтралы, двигая туда-сюда, чем интенсивнее Тано от этого «страдала». Казалось, чем больше девушка сопротивлялась, тем грубее и жёстче был с ней её мастер, тем сильнее это питало его и так мощное возбуждение, тем приятнее и приятнее становилось Энакину от всего происходящего. И Асока сдалась, она ненавидела себя за то, что противостоять этому больше никак не могла, но одновременно и понимала, что смириться с происходящим был единственный верный выход. Похоже, что Скайуокер нашёл как зацепить её, задеть, оскорбить, почти сломать и заставить подчиняться только ему, бояться только его, трепетать перед ним и делать всё, что он пожелает.       И вот уже тогрута сама активно двигала головой, стараясь как можно плотнее сжимать свои пухлые карамельные губы на его возбуждённой плоти и даже чересчур умело помогая себе руками, и это доставляло генералу всё больше и больше удовольствия, причём не столько физического, сколько морального. Властно, словно царь, смотря на бывшую в конец оборзевшую ученицу, а теперь абсолютно покорного, совершенно покладистого и жалкого падавана, сверху вниз, джедай лишь упивался своей грандиозной победой над ней, абсолютно блаженно ощущая дикое, безумное, почти ядерное смешение наслаждения и морального, и физического. Это было хорошо и невероятно, одновременно омерзительно подло и грязно, и совершенно легко и прекрасно.       Но нет, он не собирался заканчивать своё «наказание» именно так. Да, Энакин чувствовал, что сломал Асоку, унизил, «опустил», растоптал, но в запасе у него оставалась ещё парочка неиспользованных козырей, а именно то, что Скайуокер не довёл до конца в прошлый раз – пик её блаженства сквозь ненависть и отвращения и к себе, и к нему.       - Отличный падаван, прекрасно работаешь ртом, ты станешь великим джедаем, - всё так же не прекращая издеваться над абсолютно «разбитой» Тано, генерал особо ярко выделил последнюю фразу во всём сказанном им, а затем резко оторвал от себя тогруту, причём сделав это так, что член его невольно дёрнулся вверх, а затем очень оскорбительно ударил Асоке прямо по лбу, после чего джедай по-прежнему небрежно оттолкнул «отличного падавана» прочь.       Испытав новую боль от удара об пол и стол одновременно, стоя на четвереньках, Тано попыталась отдышаться, одновременно с омерзением утирая и болящий рот, и часть оставшихся на лице слёз, наивно полагая, что на этом сея ужасная месть закончилась, но Асока ещё не знала, как грубо и глупо она ошибалась.       Мощные металлические пальцы, облачённые в кожаную перчатку, тут же ухватили её за одно из запястий и опять рванули куда-то в неизвестном направлении. И уже через секунду Тано вновь была брошена на небольшой круглый синий стол, вот только на этот раз наглая, хотя уже совсем не наглая тогрута оказалась на спине.       Не зная, что ещё такого ужасного мог уготовить ей её мастер-насильник, падаван чисто интуитивно резко попыталась вскочить. Ведь если было что-то ещё унизительнее этого грубого принудительного минета, то она точно не хотела этого знать.       Но лишь девушка встрепенулась на «голографическом ложе», попытавшись сесть, мощное давление Силы опять уложило её на обе лопатки, заставив снова распластаться на ровной поверхности, а грубые, безжалостные руки учителя, властно подтянули её к нему, насильно раздвигая ноги тогруты в стороны. Одна из кистей генерала, правая, ловко легла на левое бедро Асоки сверху, а вторая, левая, так же цепко обхватила другое бедро девушки, правое. И, не давая ей ни единой возможности вновь свести конечности вместе или хоть как-то сопротивляться дальнейшему, джедай опять вошёл в свою ученицу. На этот раз в «правильную» промежность.        Вновь ощутив Энакина внутри себя, Тано лишь громко вздохнула, уже не в силах ничему противиться, и попыталась податливо, расслабленно подстраиваться под начавшего двигаться Скайуокера. На этот раз его толчки, его рывки были не столь грубыми, как в прошлый, однако не были и полны нежности, и по-прежнему не были лишены резкости и жёсткости. Хотя, вместе с тем, следовало заметить, что вот лёгкие сжимания и поглаживания кистей генерала на её бёдрах были достаточно мягкими и даже в какой-то степени приятными. Но что бы там ни чувствовала Асока, джедай не останавливался ни на миг, умело используя в его «тёмной игре» все свои познания и таланты, и вот уже спустя короткий, совсем маленький промежуток времени Тано опять стала ощущать лёгкие проблески удовольствия, постепенно трепетным щекотанием перерастая во всё большее и большее наслаждение. Энакин знал, какие точки внутри и снаружи ученицы нужно было задевать, знал, какие движения, какие действия и ласки он должен был применять, как будто тогрута была с ним уже не в первый раз, как будто он был знаком с ней настолько хорошо, как со своей любимой и единственной женой. И вот уже Асока вновь извивалась и кричала от каждого следующего движения бёдрами навстречу, от каждого всё более и более глубокого проникновения члена её мастера в неё. Вместе с тем росло и постепенно вырывалось из-под контроля и до сих пор едва контролируемое возбуждение генерала.       Движения «пары» становились всё более быстрыми и резкими, дыхание всё более громким и сбивчивым, а желание, страсть, похоть, наслаждение с каждой секундой росли в геометрической прогрессии. Им обоим было хорошо в данный момент, так хорошо, как не было хорошо ни одному из них ещё никогда. Энакин получил своё заветное отмщение в наказании его падавана, а она, она просто в принципе уже не могла соображать и разделять, что правильно, а что неправильно. Безумное блаженство постепенно накрывало Энакина и Асоку, и особенно ярко это отражалось на ней, застилая глаза невидимой мутной пеленой, затуманивая разум и рассудок, заставляя громко стонать и подаваться вниз, в сторону учителя, и, высунув «острый» алый язычок изо рта, тяжело, сбивчато, очень и очень часто дышать. Тано была вымотана, Тано была на пределе, Тано была будто «умалишённой» от всего происходящего, и ей было всё равно, всё всё равно. Единственное чего сейчас хотела девушка - это дойти до конца, достигнуть пика блаженства самого-самого яркого, мощного, запоминающегося и уносящего в долину наслаждения оргазма. И она делала всё, чтобы получить желаемое, всё что уже не вынуждена была, а хотела сама. Резко, усердно двигаясь на встречу мастеру, она даже не замечала, что у её правой руки спокойно расположился световой меч, который Асока могла бы использовать против учителя, она лишь крепко цеплялась другой кистью за ребристый край стола, подтягиваясь всё ближе и ближе к Энакину, лично и по собственному желанию всё глубже и глубже насаживаясь на его «меч», в исступлении и изнеможении для пущего эффекта специально имитируя сотрясающие всё тело сладостные конвульсии.       Скайуокер тоже чувствовал, что финал был уже близок, причём близок для них обоих. Генерал настолько был сейчас доволен собой, настолько сладостной была его абсолютно изощрённая, да что там, извращённая месть, настолько сильно было и наслаждение, и одновременное унижение наглой ученицы, что джедаю и самому было уже почти больно от чрезмерного возбуждения. Толчок, ещё толчок, и всё завершится, раз и на всегда расставив все точки над i. Рывок, ещё рывок, и каждый из них с дерзкой ученицей окажется на своих местах, на правильных и положенных им местах. Энакин будет уважаемым мастером, а Асока абсолютно покорным и послушным падаваном, если, конечно, она не пожелает повторения всего этого. А Скайуокер искренне надеялся и почти трезво осознавал, что подобного унижения Тано уже не захочет больше никогда. И эта мысль, эта счастливая и блаженная мысль, стала последней каплей, абсолютно переполнившей чащу его наслаждения сегодня, его упоения властью и возвышения над падаваном. Ещё один последний рывок, ещё одно самое глубокое и самое сильное вхождение в ранее самовлюблённую, но теперь абсолютно униженную и сломленную тогруту, и удовольствие Скайуокера просто «хлынуло через край», обильно заполняя приятной теплотой, очень вовремя невольно ставшее сокращаться от неимоверного наслаждения лоно Асоки. Асоки, всей сотрясающейся, выгибающейся и дико орущей, так, что её, наверняка, было слышно даже через звукоизоляцию, от столь неповторимого блаженства.       Да, Энакин понимал, что кончать внутрь девушки было достаточно опасно. Однако так же он и прекрасно знал, что существам разных рас очень проблематично было зачать общих детей, так что особой опасности, что Асока забеременеет не существовало. А, с другой стороны, даже если она забеременеет – это были уже не его проблемы. Это будет лишь лишним поводом избавиться от неё, раз и на всегда выгнать из ордена противного падавана, или, ещё лучше, обосновано сослать её в сельскохозяйственный корпус. От чего юная наглая тогрута будет лишь ещё больше мучаться и страдать, а значит, Скайуокеру, по сути, это было всё равно, или в принципе даже выгодно. Впрочем, он получил, что хотел, а это уже будут её проблемы. Сегодня она заставила понервничать и попереживать его, пусть теперь понервничает и попереживает сама.       Как генерал и хотел, пережив самый сильный, самый мощный и ярчайший в её жизни оргазм, Тано, тяжело дыша, с каким-то бездумным, стеклянным взглядом и высунутым из широко раскрытого рта языком устало откинулась на холодную, ровную поверхность стола.       А вот джедай, решив напоследок сказать ей ещё кое-что важное, даже не выходя из девушки, опять склонился над своей полностью измученной и за всё «наказанной» жертвой, и злорадно прошептал ей на один монтрал:       - Думаю, теперь ты будешь беспрекословно слушаться меня, - он сделал между словами небольшую паузу, как бы размышляя над тем, что ещё мог добавить, а потом, быстро нечто вспомнив, проговорил, - И ещё одно… Назовёшь меня прилюдно Скайрокером ещё хоть раз, так тебя отдеру, что неделю ходить не сможешь, Шпилька, - это слово, это последнее слово, он произнёс с неким пошлым под текстуальным намёком на «производное» выражение «шпилить», и ещё раз резко дёрнув бёдрами, так что Асока аж вздрогнула от движения его до сих пор не обмякшего члена внутри неё, как бы в подтверждение своей угрозе, спокойно вышел из Тано и стал приводить себя в порядок.       Несколько совсем не долгих минут пошелестев где-то подле ничего до сих пор не соображающей от пережитого ей «шока» Асоки, Энакин быстро оделся в его прежний, совершенно не пострадавший от бурного «наказания» наряд, а затем небрежно подобрал с пола разорванную юбку, трусы и меч тогруты. Девушка уже успела сесть на столе, на котором её только что так откровенно поимели, каким-то полу стеклянным, полу задумчивым взглядом смотря куда-то в никуда, когда подойдя к ней Скайуокер грубо швырнул вещи ученицы прямо ей в руки и, по-прежнему абсолютно неуважительно, произнёс, нет, даже по праву приказал:       - А теперь, подбери свои жалкие манатки, прикройся как-нибудь, и иди готовься к миссии. Падаван, - последнее слово он особо ярко выразил интонацией, вымолвил его с очень злой, насмешливой издёвкой и отвращением, исказил так, что простое звание ученика можно было сравнить разве что с оскорблением.       При их первой встрече Асока хотела, чтобы Энакин звал её падаваном, теперь Скайуокер так и назвал эту девушку, вот только в слове сеем больше не было того значения, которое вкладывала в него тогрута, в данный момент оно являлось лишь грубой и очень обидной язвительной насмешкой, но кажется, Тано это уже совсем не волновало.        Абсолютно не обращая внимания ни на Асоку, ни на её странное поведение, Энакин спокойно отключил звукоизоляцию в «комнате» и с совершенно непринуждённым видом вышел прочь, теперь уже не изображая на лице подлинное удовлетворение и наслаждение, потому, что они были полностью реальны. А вот Тано, оставшись в абсолютном одиночестве о чём-то сильно задумалась, в каком-то полу забытьи, полу сне слезая с «голографического» стола, и совершенно неспешно пытаясь привести себя в порядок, настолько, насколько это вообще было возможно. Да, сегодняшняя ситуация, сегодняшнее «наказание» очень сильно повлияли на тогруту, вот только совсем не так, как того ожидал Энакин. От чего девушка, как-то очень непрочно завязывая на талии порванную юбку, лишь приятно и хитро улыбнулась себе и собственным абсолютно «нехорошим» мыслям.       Уже через несколько часов, Асока и Энакин были на новой миссии, совершенно спокойно и обыденно делая вид, будто между ними ничего не произошло. Для проверки эффективности его метода «наказания» Скайуокер, тут же, затеял некие дурацкие соревнования «кто первый заберётся на стену храма», а Асока, вопреки всем его ожиданием, даже слишком активно подключилась к ним, стараясь как можно сильнее и больше «отличиться». Она устроила абсолютно безумный «цирк» с танком, на который её не слишком умные мозги вообще погнали девушку забраться, едва не погубила кучу клонов и сражалась с дроидами выпендриваясь так сильно, как только могла, провоцируя и провоцируя своего мастера на новый приступ гнева. А что самое главное, юная и наглая тогрута опять прилюдно назвала его Скайрокером, на что джедай лишь хитро ухмыльнулся, в ответ именовав её Шпилькой и молча думая о том, что эта без башенная девчонка, вновь заслужила «наказание». Их взгляды многозначительно встретились друг с другом, и оба они, мастер и падаван, теперь уже точно знали, что это «наказание» будет! И будет ещё ни один раз!