Бросаю грезы под ноги...

Либрия горела и рушилась на его глазах. Стоя на смотровой площадке башни, где еще недавно находился офис Тетраграмматона, Престон с мрачным торжеством следил, как зеленое пламя охватывало фабрики прозиума — одну за другой. В этом городе совсем скоро не останется ни грамма мерзкой отравы, оболванивающей людей и превращающей их в тупых и безвольных заводных манекенов. Ни вещающей с гигантских экранов гнусной физиономии, ни самого Тетраграмматона больше не будет — и только вопрос времени, когда все это будет выжжено и уничтожено. Малой кровью, конечно же, здесь не обойдется — Престон неплохо все взвесил и проанализировал. Но задуманное стоило такого риска. И если бы он знал с самого начала, какая цена будет уплачена за свободу Либрии, он никогда не свернул бы с выбранного пути и не пожалел о сделанном. Разве право чувствовать, любить, испытывать потребность в общении, не стоит жертв, которые он принес? Разве не прав был Эррол Партридж, его несчастный друг, к которому он, несмотря на обещание, данное шефу, все же успел немного привязаться? Эррол Патридж, Юрген, Вивиана Престон, Мэри О’Брайен... Робби и Лиза... эти имена повторял он сейчас, словно заклинание, глядя на охваченный восстанием город. Он сделал все, что должен был сделать — зажег мятежное пламя в этом городе, остальное довершат сами жители Либрии. Он вернется туда, откуда пришел, но этих людей, их имена и лица будет помнить всегда, спустя годы, века, тысячелетия, когда и самой Либрии, возможно, уже не будет... — «Бросаю грёзы под ноги тебе...» Нав сделал свое дело, нав может уйти, — почти про себя прошептал тот, кто раньше звался Джоном Престоном, дотрагиваясь до магического артефакта — черного камня с вырезанными на нем очертаниями белки, грызущей орехи — герба Великого Дома Навь. Он почти с благодарностью воспринял сомкнувшуюся перед ним тьму, ощутив такую родную и привычную обстановку Цитадели. Пронзительно желтые глаза Князя Темного Двора глядели на посланника пристально и испытующе. — Мой повелитель, — учтиво поклонился нав. — Я исполнил свою миссию и освободил этих челов. Я убил того, кто называл себя вождем, и уничтожил сыворотку, позволявшую ему держать народ в повиновении. — Вождь пытался тебя убить, — холодно проговорил Князь. — Убить нава? — рассмеялся прибывший. — Обсидиана у них нет, моряны в Либрии не водятся, а человское оружие... Впрочем, у челов тоже есть чему поучиться. Например... знают ли наши гарки о боевом искусстве «ган ката»? Нав собирался было рассказать повелителю о «ган ката», его особенностях и преимуществах, как вдруг выскочившая невесть откуда крупная рыжая белка Цитадели огненной молнией метнулась к нему и вскарабкалась на плечо гостя. Острые беличьи коготки оставляли затяжки на безупречно выглаженной белой парадной форме клерика. Престон просветленно улыбнулся и погладил пушистую шубку, отметив, что последний раз он держал на руках белку больше десяти лет назад. — В Либрии, надо думать, белок нет, — предположил Князь. — Какие там белки... — задумчиво протянул нав. — Там и собаки-то были под запретом... до недавнего времени. Но скоро... очень скоро там появятся и собаки, и кошки, и белки, и птицы... И юный Робби Престон будет обнимать маленького забавного песика, но никогда не узнает, сколько бойцов Тетраграмматона убил его исчезнувший в неизвестном направлении отец, чтобы подарить этому щеночку возможность жить. Интересно, обрадовался бы Робби, если бы узнал, что его отец бессмертен?.. Это мечта, но она стоила того, чтобы за нее сразиться. Либрия будет жить, а уж насколько долго и насколько счастливо — зависит только от нее самой.