Последние лепестки сакуры

— А знаешь, что ты сделал? Ты посмеялся надо мной… А теперь еще что-то говоришь о пустоте моей души?!       Эти слова эхом отдаются в голове, а я судорожно пытаюсь понять их смысл. Она кричала, и меня словно с ног сносила эта энергетика. Слабая, как мне казалось, девчонка, может дать жару. Это нестерпимо радует.       Вот уже в какой раз она вгоняет меня в такое состояние, которого я не понимаю. На секунду заставляет почувствовать жалость к ней…но я не привык жалеть. Я испытывал что-то очень холодное внутри… и я с ужасом понимаю, что это боль.       Почему боль? Потому что раньше это уже испытывал. Разочарование… еще одного человека я смог разочаровать. Противно… противно по отношению к самому себе. Да она права… я бездушное существо, но когда такие крики меня останавливали? Сколько раз я все это слышал, но почему больно было слышать от нее?       Сказала, что хотела, чтобы я был доволен? Она действительно этого хотела?       Анекиру все еще стояла напротив меня. По ее щекам текли слезы. Ее розовые волосы, так манящие взгляд, свисали до пояса. Яркие красные глаза. Алые, словно кровь. Белая, почти прозрачная, как хрусталь кожа. Легкое и хрупкое, тонкое тело.       А я ведь раньше не замечал такой ее красоты. Когда я собирался на ней жениться, я разговаривал с Аято. Он единственный мой брат, с которым я могу легко о чем-то поговорить. Он сказал, что я женюсь на красавице мира тьмы. Он сказал, что судя по последним новостям претендентов на ее руку было много, но удача улыбнулась мне. Разве я его тогда услышал? Нет… на свадьбе я тоже не придал большого значения ее внешности. Ну да, красивая… а что толку? Я даже не задумывался. Сейчас же… действительно красавица.       Она сейчас кричала и выплескивала все свои чувства, наконец то я смог уловить хотя бы дуновение жизни. До сего момента, почти всегда, она казалась мне куклой…неживой куклой. А этой темноты, мрачности, безнадеги, пустоты и смерти мне хватает в самом себе.       В это мгновение мной овладело непреодолимое желание. Хотя, я не понимал, желание чего именно?       Я резко поднялся и схватив девушку, повалил на кровать. Сразу, чтобы отрезать пути к отступлению, навис сверху. Ногами придавил ее колени.       Анекиру сразу начала брыкаться, чего раньше я встречал мало. Она извивалась подо мной словно змея, била кулаками. Кажется я не на шутку её разозлил. Отпустив плечи, я перехватил ее руки и пригвоздил у кровати. — Отпусти меня! — Зачем мне так поступать?       В ее глазах я сейчас видел не глупый страх, а долгожданную ярость. Горячую и стойкую. — Может мне стоит исполнить твои потаенные желания? — я попытался увести ее на другую тему. — У меня лишь одно желание — чтобы ты оставил меня в покое! — Действительно? — настойчиво спросил я. — Более чем, — спокойно, но уверенно произнесла девушка.       Она не лжет… ни секунды не врет. Действительно хочет, чтобы я ушел. В голове снова всплыли ее слова. Стало так грустно и печально… уверенная улыбка слетела с лица. — Хорошо, я уйду.       Я в это же мгновение слез с нее и направился к выходу из комнаты. Она была поражена, я чувствую. Честно говоря, я не собирался с ней что-то делать, нет настроения…уже.       Я шел по коридору, свет в комнате Нацуми и Шу погас. Тишина. Спят. Я решил проветриться и все обдумать на воздухе.       Зависть съедает меня изнутри…да, да вы не ослышались. Я очень завидую старшему брату. Завидую так, как никому. Чем он заслужил такое счастье? Жена… сын… семья. А я? А я самый настоящий глупец и обманщик. Причем обманываю не кого-то другого, а самого себя. Самого себя я обманываю каждый день и каждую секунду.       На каждом углу кричу о том, что любви не существует. Я всю жизнь был уверен, что то, что люди называют любовью, на самом деле просто плотское желание обладать кем-то. Я запутался сам в себе. С одной стороны, до сих пор питаю уверенность в своей теории, с другой стороны, смотря на брата, я убеждаюсь в собственном идиотстве. То что Шу испытывает к Нацуми, совсем не бесчувственное желание обладать… нет. Это что-то глубже, намного глубже и теплее.       А я просто идиот. В свое время допустил самую поганую и противную ошибку… в результате потерял все, что можно было.       Я вышел на небольшой балкон. С него открывался вид на сад. Хорошо здесь, спокойно. — Ты здесь что забыл? — послышался полусонный голос.       Я повернул голову и посмотрел через плечо. За спиной стоял брат. Его лицо не выражало эмоций, руки были в карманах штанов как обычно. К шее, как всегда, были прикреплены наушники. — Ты очень вежлив, — заметил я без улыбки. — Давно ли ты стал, как Рейджи? — Хах… недавно, — я повернулась обратно к саду. — Так что ты здесь забыл? — Просто стою. — Не узнаю тебя.       Брат встал рядом со мной и облокотился на перила. Я бы предпочел постоять в тишине или уйти, но Шу не намеревался молчать. — Долго ты еще стоять здесь будешь? — не выдержал Шу. — Я люблю постоять, — с усмешкой ответил я. — Пошляк.       Наш содержательный разговор наскучил мне. Я переночую сегодня в гостиной — нет пока желания возвращаться в спальню. Наконец, решил направиться к пункту моих ночных бдений. Только я отошел на шаг, как брат взглядом заставил меня вернуться. Уж что-что, а заставить вздрогнуть он может. Шу, хочешь поговорить со мной? Ну так начинай… — Что ты хочешь мне сказать? — решился я. — Ничего… дурак ты вот и все. — Братец, зачем ты меня оскорбляешь?       Я скрываю эмоции под шутками и игривостью. Нельзя показывать свое истинное лицо… никому. Любой человек или вампир, не важно, всегда может ударить тебя в спину, если ты доверишься ему хоть на секунду. А эмоции, они выдают твое нутро, чего тоже нельзя допускать. — Три года прошло, а ты совсем не изменился. — Тебе повезло больше — тебя не узнать. Образцовый семьянин. А сын твой знает, чем ты раньше занимался? — И чем же я занимался? — легко спросил брат. — Мне те две недели в страшных снах снятся.       Шу с непониманием посмотрел на меня. Хах… интересно. На самом деле не понимает меня. Я говорю о том времени, когда Шу очень сильно поругался с Нацуми. С помощью старой госпожи — Акитоши, Нацуми смогла уехать из нашего особняка более чем на две недели. Шу как с цепи сорвался. Тогда я и Аято подкалывали его… в первые два дня. А потом я проснулся, а надо мной висит повешенная девушка со вспоротым животом и разорванной шеей. Я тогда испугался… все мы испугались, и уже никто больше не смел смеяться. — За две недели из дома вывезли двенадцать трупов. Не помнишь? — Ах ты об этом? — Ммм… не такой уж ты и идеальный, — с подколкой заметил я. — Это было давно и по причине. — Что стоило смерти двенадцати девушек? — Можно подумать, я не могу пристыдить тебя тем же?       Брат задорно на меня посмотрел. Такой его веселый взгляд дорогого стоит, ведь увидеть получается редко. — Ладно, бито, — закончил я.       Иногда это интересно, поспорить с братом. Тем более на тему, которую понимаем только мы. Забавно. — Шу, — неожиданно для самого себя, я позвал брата. — Что? — А вот ты не жалеешь? — О чем? — Обо всем… о нынешней жизни. — Все таки дурак, — усмехнулся брат — Нет, я все понимаю… суп с нужным содержанием соли и носки постиранные с любовью… но а вообще? — А вообще я скажу тебе так: у меня ничего не было, а теперь есть. И есть все.       Его глаза словно покрылись туманом. Шу смотрел вдаль и казалось что говорит не со мной, а с чем-то далеким. — Я люблю жену и сына, они любят меня. А что есть у тебя?       Вопрос брата поставил меня в настоящий тупик. Я ответил лишь молчанием. Ну, а что я могу ответить? Меня спрашивали не о материальном положении… нет, совсем нет.       Брат повернулся ко мне и, увидев мое замешательство, усмехнулся. — Вот тебе и ответ. Спокойной ночи.       Шу опередил мои ожидания и направился в спальню. Я же остался наедине со своими мыслями.       Сквозь легкие шторы в комнату проникает лунный свет. В полумраке витал запах цветов, приносимых летним ветром из сада. Послышался еле заметный скрип двери. В темноте загорелись яркие зеленые глаза. Тяжелые шаги.       Я находилась в полудреме. На щеках до сих пор не высохли слезы после последнего разговора. Настроение праздника исчезло. Сейчас я чувствовала себя полностью опустошенной.       Как только открылась дверь, я услышала его шаги. Райто медленно прошел по комнате. Где угодно я смогу узнать его поступь. Страх расплаты за мои слова быстро настиг пугливое сердце. Я в секунду затаила дыхание, пытаясь заметить каждый шорох.       Я лежала на правом боку и, слушая тишину, всматривалась в темноту улицы за окном. Райто подошел к кровати с другой стороны. Я словно спиной ощущала каждое его движение. От движения матраса с каждой секундой все сильнее леденела моя душа от страха.       Он лег. Я молчу. Наверно хочу притвориться спящей, но стоит ему вслушаться в эту тишину, как он услышит мое учащенное сердцебиение. Мои ладошки вспотели, а на лбу выступили капельки холодного пота.       Райто совсем не двигается. Это дарит мне несколько мелких надежд на успокоение. Но все они рушатся при одном только движении. Вампир переворачивается на бок и осторожно утыкается лбом мне в спину между лопатками.       О Дьявол! Что же ты делаешь? По телу побежали мурашки. Так страшно стало сейчас, что я подумала, что просто умру. Я чувствовала, как задрожали руки, а от прилива адреналина и страха. — Тише, — мягко прошептал он в темноту.       От его голоса стало не по себе. Слишком много в нем… мягкости и тепла. — Успокойся… я ничего не сделаю тебе, — он так ласково это сказал, что на глазах навернулись слезы, — дай мне просто уснуть здесь, рядом.       Райто осторожно положил на меня левую руку и стал медленно притягивать к себе. Его кисть лежала на моем животе. Он делал это не требовательно, а нежно и осторожно, робко.       Какого же было мое удивление… я была в шоке. Не знаю, что такое с ним случилось. Может так подействовали мои слова… или еще что-нибудь.       А знаете, на секунду мне стало так тепло и рядом с ним и на душе. Мне стало не просто хорошо, мне стало хорошо по настоящему. Я ощутила совсем забытое мною чувство. Его выбили из меня вечная ненависть мачехи. Но я всегда буду прятать далеко в сердце, подаренное ранее тепло отца. Райто пробудил во мне это искру. И наверно сейчас я благодарна ему, как маленький ребенок, который наконец-то почувствовал себя нужным. — Спи, — все, что я смогла прошептать в ответ.