— Я не могу принять твою работу, пока ты не будешь вести себя подобающе и не решишь еще две задачи. Держи мел, неужели я так непонятно объясняла на прошлом уроке?!
Я слышала, как он встал и подошел к доске. Учительница передала ему маленький белый кусочек мела и пренебрежительно проводила взглядом. Мальчик потянулся и небрежно начал черкать на доске формулы. Я лежала на парте, закрыв глаза, и представляла, чтобы я чувствовала, если бы была мелом. Каждый день тебя берут в свои потные, противные руки около тридцати людей. Никого не заботит то, что тебе осталось жить еще всего 10 дней, не больше. Каждый день ты по частям растрачиваешь свое белоснежное тело для того, чтобы глупые парни пытались выдавить из себя хоть какую-то горстку знаний. И это даже нельзя назвать знаниями, ведь ради нового познания, открываемого человеком, можно и прожить эту короткую жизнь, но она будет наполнена смыслом и предназначением. Если бы я была мелом, то я бы скорее разбилась об пол и больше бы не существовала, ведь, возможно, другая моя жизнь была бы лучше. Хотя, может быть я и просто навсегда исчезла. Думая об этом, я поняла, что всегда недооценивала жизнь школьного мела и даже начала уважать эти маленькие белые кусочки. Я отвела свое внимание от шкрябанья по доске и странных мычаний ученика на другие звуки в классе. Моя соседка что-то усердно считала на калькуляторе и записывала в тетрадь, кто-то на задней парте что-то печатал в телефоне, забыв выключить вибрацию кнопок, парень сзади меня играл в приставку, а девочка справа смотрела новую серию своего аниме. Это был самый обычный день в обычной школе. Внезапно, все звуки в моей голове перемешались и я услышала мягкий голос, сладко звучавший в моих ушах: — Проснись, тебе нужно делать задания, иначе пропустишь материал. — Голос витал в моей голове нежным эхом. — Отстань, Витя, я сплю, — ответила я мысленно, пытаясь спрятаться от навязчивых мелодий его баритона. — Не спишь. — Сказал голос настойчивее и уже более строго, чем до этого. Удивительно, как у него получалось настроить свой тембр на такой лад, чтобы казаться властным и мягким одновременно. Вот бы так умела наша учительница. Я переключилась на ее голос. Она чуть покрикивала своим тонким писклявым голосом, все еще споря с учеником, не выполнившим домашнее задание. Нет, она бы никогда не смогла, даже пройдя целый лечебный курс. — Тогда, если ты сейчас не проснешься, я тоже буду говорить таким голосом. — Последнее слово парень пропищал также, как наша учительница и я улыбнулась. — Хорошо, — ответила я, — только не говори так больше. В ответ последовало молчание и я открыла глаза. В лицо ударил яркий луч света, проскользнувший через плотные занавески. Я посмотрела в окно и увидела яркую улицу. Сейчас субботний зимний день, за окном падал снег, сверкая на солнце. Я почувствовала кожей, как было бы приятно вздохнуть морозный воздух, пропустить его через легкие, чтобы затем понять, как дорого мне мое внутреннее тепло. Я потянулась и посмотрела на доску. Проблема была в том, что разбор домашнего задания у нас занимал целую лекцию, а я сделала его дома и теперь страдала от скуки. Немного послушав учительницу, я достала альбом для рисования и открыла его на 13 странице. На меня смотрел черно-белый парень, я облегченно вздохнула. Каждый раз, открывая эту страницу, я боюсь, что рисунок убежит от меня, ускользнет, как ветер, к другой художнице, которая могла бы подарить этому рисунку гораздо больше красок. Она могла бы прорисовать идеальные тени, четкие формы и выразительный объем. Могла бы добавить ему красочности, чтобы он никогда не знал этого серого уныния, которое мне пришлось по душе. Или, скорее, я боялась испортить его палитрой цветов, забрать у него душу, пытаясь вставить что-то свое, я берегла его индивидуальность. Но, если бы я могла, если бы я могла его представить… Я снова закрыла глаза, погружаясь в уже знакомый туман… Сквозь темноту чувствую, как он идет по парку, а рядом с ним кружатся осенние листья, рассыпаясь рядом яркими брызгами оранжевого, красного, желтого. Он одет в серый плащ, преимущественно из шерсти, но с добавлением полиамида. Один ряд черных пуговиц, показывающий твою строгость, но расстегнутая верхняя пуговица, ты говоришь, что она очень неудобно расположена. У тебя волнистые темно-рыжие, более к коричневому волосы, они мягкие на ощупь и очень красиво переливаются на солнце. Ты широко улыбаешься и, закрывая глаза, вдыхаешь осенний воздух, это твое любимое время года. Ты не любишь зиму, странно, а я люблю. Иногда, ты останавливаешься около длинных луж и смотришь, как в них падают капли дождя. Твои черные сапоги от Goodzone с белой подошвой промокают под дождем и ты спешишь домой, чтобы залезть в свой свитер и пить горячий кофе со сливками и одной ложкой сахара. Когда ты приходишь домой и снимаешь свой промокший плащ, ведь ты никогда не носишь зонты, тебя уже ждет белая кошка Терра, которая ласково трется о твою ногу. Ты подобрал ее два года назад на свалке, она выглядела очень плохо, но оказалась весьма избалованной аристократкой, под стать тебе. Ты подходишь к зеркалу, чтобы поправить взъерошенные волосы. На твоей правой щеке есть родинки в виде полукруга, а на левой скуле маленький шрам, оставшийся с детства. Если бы я только могла нарисовать эту глубину карих глаз или хотя бы на миллионную долю приблизиться к ним, то я бы уже была счастлива. Тебе не идут круглые очки, которые ты иногда надеваешь, но тебе нравится, да и другим девушкам тоже. А мне нет, хотя я не могу отрицать, что мне все равно, в очках ты или без них, ты все равно прекрасен. А еще я люблю твой запах, холодный, но сладкий, ты похож на мороз, который я так обожаю, он дает особое ощущение покалывания внутри, восхитительного страха и восторга. И если бы ты мог выби… Прозвенел звонок и я резко вскинула голову. Голова немного закружилась, но вскоре я пришла в себя. В классе поднялся общий гул, пока учительница говорила домашнее задание и что-то невнятное про проекты на каникулы. Дети, один за одним, выбегали из класса, шумно болтая и толкаясь. 10 класс очень славное время для того, чтобы снова почувствовать себя ребенком, но мне хотелось уже поскорее вырасти. Я последняя собрала свои вещи и вышла из класса, кажется, учительница даже не заметила моего ухода, как и присутствия здесь. В школе есть особая иерархия людей. Ты можешь быть красивым и популярным, можешь быть некрасивым и популярным, а можешь быть и умным, и красивым, но тебя будет ненавидеть вся школа. Сложно узнать заранее, кем ты станешь — тихоней или головокружительной сплетницей. Обо мне говорили «черная мышка» или «красивая, но что-то не так»; я не была подходящей для них. Возможно, если бы мне дали шанс, то я бы и стала самой популярной девочкой в школе. Но, увы, шанс мне никто не подносил, а сама я не очень стремилась к пику славы. Я быстро собралась и вышла из школы, радуясь первому зимнему месяцу. По дороге я подумала, что было бы неплохо зайти и выпить чашечку кофе, одновременно сделав пару зарисовок, так что я свернула за угол и вошла в прогретое дыханием помещение. Кофейня была очень уютной и милой, так что я здесь часто бывала, и меня даже узнавали, ну, иногда. В этот раз мне не повезло, но девушка за барной стойкой все равно была очень доброй. Я вывела теорию о том, что люди, работающие в кофейнях, не бывают злыми, пока что я не заметила ни одного отхождения. Я поставила на пол свою сумку и села за вертящийся стул, вытащив из сумки блокнот, я сделала пару штрихов стеклянной стойки напротив меня. Девушка подошла ко мне и я заказала латте с 2 ложками сахара и ванильным сиропом, ведь, согласитесь, что редко встретишь хорошее латте с ванильным сиропом. Девушка кивнула и подошла к парню, сидевшему возле меня, он заказал кофе со сливками, а затем уточнил, что добавить нужно только одну ложку сахара. Я не посмотрела на него, но усмехнулась, не хотела отвлекаться от работы, ведь я часто очень долго смотрю на людей, если мне все же приспичит. Через пару минут мне принесли мой горячий кофе и я поблагодарила девушку. Было не очень удобно рисовать одной рукой, а второй держать кофе, но меня это все равно не остановило, как заядлую лентяйку. Вскоре мне понадобился ластик, но я не нашла его в своем рюкзаке, поэтому решила обратиться к молодому человеку, сидящему рядом со мной:— Извините, я бы хотела спросить, у вас не будет лас…
— улыбаясь, я повернула голову к молодому человеку. В следующие три секунды моя счастливая улыбка исчезла. В последующие пять секунд я пребывала в немом ступоре. Парень, напротив меня, был не менее ошарашен и выглядел еще более сбитым с толку, чем я сама. Время приостановилось на целую вечность и я молча сидела, смотря на него. Он смотрел на меня и тоже ничего не говорил. Чем дольше это происходило, тем хуже я себя чувствовала, тем больше мыслей возникало в моем голове и тем меньше слов оставалось. Я очнулась, молниеносно положила купюру и неестественным голосом произнесла: — Спасибо за кофе. — Затем одним движением соскочила со стула и, схватив рюкзак, вылетела из кафе, даже не застегнув куртку. По дороге я вспомнила, что забыла в кафе шарф, но эта мысль влетела и вылетела из моей головы почти сразу, потому что мой рассудок думал только об одном: «Надеюсь, что все это сон, этого не может произойти. Это просто сон и сейчас я проснусь. Я просто не могла встретить своего персонажа вживую, это невозможно! Это просто сон…»***
Прохожие оборачивались на бегущую девушку, кричали вслед, чтобы та не носилась так по улицам, но она не слышала их, она бежала к себе домой, чтобы залезть под одеяло, заснуть и превратить весь прошедший день в сон. Просто сон.