Любовники и мужья

Охотничий домик в глубине ныне заброшенного Красного парка был хорошо знаком Марселю с детства. Арно Савиньяк частенько приглашал тогда еще не обездвиженного графа Бертрама Валмона на охоту, и юному виконту Валме приходилось сопровождать отца. Нынешний владелец этих земель, граф Эмиль Лэкдеми, если и интересовался охотой, то только на дриксенцев или еще каких бордонцев, так что местные косули жили и плодились в своё удовольствие. Спешиваясь у домика егеря и привязывая коня, Марсель задумался — а получают ли те же косули от процесса спаривания удовольствие или их понуждает к соитию только лишь неромантичный инстинкт, требующий размножения?.. Марсель с досадой тряхнул головой. Создатель, неужели он волнуется, раз думает о таких глупостях... Как мальчишка, право слово. А ведь нынешнему графу Валмону уже тридцать шесть. И господин регент давно уж перешел от намеков относительно того, как Талигу выгодна дружба с Урготом, к прямым пожеланиям касательно брачного союза графа Валмона и Великой герцогини Ургота. Однако сейчас был не самый подходящий момент для того, чтобы думать об Елене Урготской. Все помыслы Марселя занимала другая женщина, увы, печально несвободная. Потрепав привязанного коня по гриве, Марсель подошел к двери охотничьего домика и постучал условленным образом. Быстрые шаги, стук каблучков... Сердце Марселя позорно затрепетало. Подобного волнения с ним не случалось даже тогда, когда юный виконт Валме впервые оказался наедине с настойчивой супругой своего эра. Тяжелая, местами рассохшаяся дверь со скрипом отворилась, и Марсель шагнул в полумрак коридора. На скудость словарного запаса и неумение болтать с дамами о пустяках Марсель не жаловался никогда. Однако сейчас, стоя в темном, сыроватом коридоре напротив графини Лэкдеми, он чувствовал, что просто не может заставить себя сказать какую-нибудь светскую банальность или даже поздороваться, как полагается воспитанному человеку. Молчала и Франческа, напряженно комкая в тонких пальчиках батистовый платок. Не говоря ни слова, Марсель завел руку назад и повернул ключ. Франческа улыбнулась. В следующее мгновение Марсель нашел себя сжимающим её в объятиях и комкающим темно-вишневое платье. Нежные, но упоительно властные ручки Франчески обвили его шею, поощряя негалантное поведение. Марсель застонал и, подхватив Франческу на руки, отнес её в маленькую спаленку на втором этаже, служившую им любовным гнездышком. Опустив свою драгоценную ношу на постель, Марсель не раздеваясь задрал подол платья Франчески и её нижние юбки и развел белые бедра, прильнув губами аккурат между них. Франческа сладко застонала, когда Марсель принялся ласкать её языком и пальцами. Марсель всегда считал себя недурным любовником, но никогда, ни с кем он не старался так. И никогда ни одна женщина не вызывала в нём столько восторга, томления и нежности. Два часа в постели с Франческой пролетели как одна минута. Марсель лежал на спине, а Франческа устроилась сбоку, положив подбородок на его голую грудь. Её пальцы невесомо поглаживали тело любовника. — Мой муж возвращается завтра. Марсель поморщился. Напоминание об Эмиле порушило всю хрупкую томность момента к тварям. — Чудесная новость. — Не злись... — Франческа с нежностью, против которой у Марселя не было оружия, поцеловала его в ключицу. — Как я могу не злиться? — Марсель вздохнул, — моя любимая женщина принадлежит другому. И не дает мне разрешения на то, чтобы разобраться с этим. — Не вздумай! Ты обещал! — Франческа резко села, черные густые волосы взметнулись сердитой тучкой. — А если Эмиль ранит или убьёт тебя на дуэли?! — А если я убью его? — Марсель был уязвлен тем, что Франческа, похоже, нисколько не сомневалась в исходе поединка между ним и Эмилем. — Даже если ты убьешь его, тебя вызовет Лионель! А он страшный человек, Марсель! — А если... — А если ты каким-то образом убьешь и его, тебя убьет регент! Марсель закатил глаза. — Душа моя, тебе бы, по примеру свекрови, взяться за перо. Уверен, твои трагикомедии имели бы успех. — Марсель! Франческа нависала над ним, взволнованная, с зарумянившимися скулами и сердито сведенными бровями. Будоражащее зрелище. Марсель приподнялся на локте и поймал губами розовый сосок. И тут же получил хорошенькой ручкой по плечу. — Марсель, послушай меня... — Я слушаю, любовь моя, — Марсель послушно упал на подушки. Франческа с очаровательной сосредоточенностью убрала от лица растрепавшиеся, выбившиеся из прически пряди и посмотрела прямо в глаза Марселю. — Я в положении. Марсель, как раз собиравшийся погладить гладкую коленку, приятно упирающуюся ему в талию, замер. Он много раз слышал эти слова от любовниц, но, как правило, они вызывали только досаду или раздражение. Сейчас в душе творилось невообразимое. Заговорить оказалось непросто, слова с трудом шли с губ. — Это его ребенок? — Нет, — Франческа с вызовом и одновременно отчаянием, смотрела на Марселя, — я... когда я была с Эмилем, я пила ветропляску. И по времени это не может быть от него. — Создатель... — Марсель сел и притянул к себе Франческу, обвивая обнаженное дрожащее тело руками, — ты не можешь оставаться с ним, теперь — тем более не можешь... Марселю не нужно было объяснять, о чём он толкует. Про фамильные носы и глаза в семьях эориев не шутил только ленивый, а в семействе Савиньяков все мужчины вообще на одно лицо и в одну масть. Рождение сероглазого русоволосого ребенка, подозрительно похожего на соседа — в лучших традициях столь любимых Эмилем армейских анекдотов... Марселю даже думать не хотелось, чем это может закончиться для Франчески. — Но что нам делать? — Франческа дрожала. Марсель обнял ее крепче. — Проси у Эмиля развод. Если он откажет, я убью его. — Нет! Ты обещал мне не вызывать его! — Это было до того, как... как я узнал! Франческа закрыло лицо руками и заплакала. Марселя не трогали женские слезы, они всегда вызывали в нём чувство неловкости и раздражение. Но иное дело — слезы Франчески. Растерянно сморгнув, он погладил её по спине. — Не плачь. Я что-нибудь придумаю. А пока тебе нужно уехать отсюда под любым предлогом. Скажись больной, пусть врач даст рекомендации ехать к морю, на юг. Выиграем время, а там я разберусь. Не плачь... Спустя четыре дня Марсель был в Олларии. Маршал Эмиль в любом случае сначала должен был явиться в столицу, отчитаться о кампании перед регентом. Марсель так и не решил, как ему действовать. Все приходившие ему в голову варианты имели слабое место — в случае неудачи проигрывал не только он, но и Франческа. Марсель просто не мог себе позволить ни погибнуть на дуэли, ни попытаться договориться с Эмилем. От отчаяния ему даже пришло в голову обратиться к наемным убийцам, но эту идею Марсель оставил до совсем отчаянных времен. Помимо страха за любовницу, Марселя поедом ела совесть. Мало того, что он наставил другу рога, так ещё и замышляет его подлое убийство. Создатель, до каких глубин Заката может довести любовь... Дыра похлеще той, в которую когда-то прыгнул Рокэ. Во дворце, куда он явился для разговора с Рокэ, Марсель, сохраняя лицо, здоровался с придворными, отвечал на вопросы о положении дел на юге, любезничал с дамами, и всё это время его голова была занята только историей с Франческой. Это лишило его обычной внимательности, и когда рядом неожиданно нарисовался Эмиль, Марсель вздрогнул, словно при виде выходца. — Дружище, ты побледнел так, будто увидел Лионеля с очередным гениальным планом, а я Эмиль! Марсель натужно рассмеялся. Лионель действительно не давал скучать никому с тех пор, как стал кансильером. — Прости, я задумался. — Похоже, о чем-то неприятном? Марсель сделал неопределенный жест рукой. — Пойдем выпьем, Рокэ ещё час будет торчать с послами. Эмиль подхватил Марселя под руку и потащил в соседнюю залу, куда охрана пропускала только приближенных регента. Они пили вино, болтали, а потом Эмиль предложил после приема у Рокэ отправиться к девицам. Марсель изобразил на лице недоумение. — Я полагал, ты отсюда отправишься прямиком к супруге. Эмиль тут же поскучнел лицом. — Неожиданно слышать такое от тебя. Марсель сам не знал, за какими тварями он это ляпнул, но удержаться он просто не смог. Ни один приличный светский человек не задал бы подобного вопроса, но Марсель уже попрощался с иллюзиями о своей приличности, когда решил, что головорезы с Двора Висельников — тоже вариант решения проблемы. — Ты любишь свою жену? Эмиль сделал круглые глаза, но не понадобилось много времени, чтобы в них сверкнули молнии. — К чему этот вопрос, Марсель? — Эмиль, Марсель. Приветствую. Рокэ всегда умел эффектно появляться, этого у господина регента было не отнять. — Мы договорим чуть позже, Марсель, — Эмиль бросил эти слова, поворачиваясь к Рокэ. Марсель кивнул. Они поговорят. Кто знает, может, этим и обойдется. А если нет... Нащупав в кармане записку с именем человека, через которого приличные люди решают неприличные проблемы, Марсель поклонился регенту. В конце концов, даже в Книге Ожидания говорится о том, что прелюбодеяние — смертный грех. А Эмиль по этой части нагрешил достаточно. Так себе оправдание, конечно, но иного у Марселя сейчас не было. Просто за свои грехи они с Франческой ответят позже, чем Эмиль. «Мэратон!», как говаривал в этой самой комнате покойный Альдо.