Если друг — снова не друг

Робер второй час бессмысленно пялился в экран телевизора. Фильм, который шел по Дивин-ТВ, был хорошо ему знаком: «Ирония судьбы или кэналлиец в Олларии» показывали на каждый зимний Излом. Рокэ любил это кино — ему нравился главный герой, Хуан Суавес. И потому все время, что длился их роман, Робер был вынужден периодически смотреть лабуду про алкаша-кэналлийца, довольно мерзкого типа, как на его вкус. Сейчас он был один, и переключить на другой канал ему никто не мешал. Но привычка — вторая натура. Робер потянулся и тут же выругался. От долгого неподвижного сидения нога затекла и онемела. Такое случалось с незавидной периодичностью: он словно в какой-то момент застывал и практически выпадал из реальности, даже если при этом сидел неудобно. Рокэ так и говорил, мол, ты как кот, который сидит на своих яйцах и орет, но ленится сдвинуться. Мысли о Рокэ вызвали вялую ностальгию. Они расстались друзьями. Вернее, они потому и расстались, что от друзей в них стало куда больше, чем от любовников. Наверное, будь они супружеской парой, про них говорили бы «брак в дефолте». Было немного жаль, что так вышло. Робер задумчиво почесал яйца, подцепил с пола бутылку пива и немного отхлебнул. Вот зато плюс от того, что Рокэ нет рядом. Никто презрительно не оттопыривает губу, выразительно глядя на пиво. Он снова посмотрел на экран. Там Суавес доказывал Хорхе, учителю начальных классов, что это его квартира и вон тот гарнитур он лично брал по блату вне очереди. Под их фоновые споры Робер потихоньку начал дремать. Зазвонил телефон. Рингтон, стоящий на группу «самые»? А ну-ка посмотрим, кто звонит, вдруг что важное. Надо же! Рокэ! С неожиданным волнением Робер ответил на вызов. — Здорово. — Привет, Ро. Все хлещешь свое пойло? — Ты что, унюхал? — Я знаю тебя, старик. Без меня ты всегда пьешь всякое дерьмо. — Ну, раз ты такой эстет, приезжай и привози свои элитные вина. Робер сказал это без всякой задней мысли и только потом сообразил, что его приглашение звучит двусмысленно. И Рокэ, судя по тому, что не ответил сразу, заподозрил подвох. Вот дерьмо! Создавать неловкость в отношениях с Алвой не хотелось категорически. — Я приеду. — Эм-м... — Привезу вино и закуски. С тебя чистые бокалы и рассказ о том, что у вас в Олларии приключилось интересного за последние пару месяцев. — Давай, жду. В ухо ударили короткие гудки. Они не виделись четыре месяца, и сейчас Робер немного волновался. Это было нелепо и смешно, но поделать с собой он ничего не мог. Спать с Рокэ он не собирается… во всяком случае, предлагать это первым не станет. Но если Рокэ захочет... Робер с досадой тряхнул головой. Словно в колледже, право слово. К нему просто едет друг, повидаться и вместе выпить. Да. Стянув на ходу футболку, Робер направился в душ. Заодно отмахнувшись от внутреннего голоса, который отчего-то был очень похож на голос Рокэ и настойчиво советовал сделать клизму. *** Рокэ приехал через час — с вином, гайифским санкционным сыром и маленькой стильной черной коробочкой. — Здорово, красавчик. — Комплименты с порога? Это точно ты? Рокэ рассмеялся, шагнул вперед и крепко обнял Робера. Тот приобнял в ответ, втянул ноздрями знакомый запах. Его невозможно было спутать ни с чем — пряный, манящий, сводящий с ума даже после стольких лет. Тело Робера откликалось на этот запах помимо воли. Отступив, Робер неловко махнул рукой: — Проходи. Рокэ знал эту квартиру не хуже хозяина, а то и получше. Найдя декантер, перелил в него вино, нарезал сыр. Робер примостился у стола, раскачиваясь на стуле и наблюдая за бывшим любовником со смешанными чувствами. Закончив возиться с едой, Рокэ поставил перед Робером черную коробку, которую привез с собой: — Подарок. Робер поднял брови. На горизонте не маячили ни день рождения, ни Излом, ни еще что-либо значимое. — Открывай, чего сидишь? Рокэ смотрел на него своими невозможными глазами и улыбался. Расправившись с упаковкой, Робер присвистнул: — Да ну, не может быть... В коробке лежал ключ от машины. От спортивного «Дракко». — Я здесь редко бываю, — пояснил Рокэ. — А этого жеребца нужно проминать. — Рокэ... Алва отмахнулся — небрежно, но так, что возражать не хотелось. В свое время Робер повелся в том числе и на эту врожденную властность — она была у Рокэ в крови. Робер вытащил ключ из коробки и взвесил его на ладони. И только тогда обратил внимание на брелок. По краю шла тонкая гравировка: «Судьба моя — звездный иней». Строчка из старой кэналлийской песни — Рокэ иногда пел ее, подыгрывая себе на гитаре. Повинуясь непонятному, но сильному чувству, Робер протянул Алве ключ на раскрытой ладони: — Я не могу его принять. Это слишком... твое. Ты должен ездить на этой машине. Рокэ раздраженно нахмурился и сжал ладонь Робера, заставляя ее сложиться в кулак. Металлическая обводка брелока больно впилась в кожу. — Оставь эти мелодраматические ужимки, Ро. Я здесь всего на один вечер, не отравляй его тоскливыми завываниями. Если б я хотел унылого театра, пошел бы на какую-то постановку Ларака. — Ладно, ладно! Только руку мне не ломай, возьму! — Ты очень любезен, — Рокэ ухмыльнулся. — Ну, ты очень настаивал. — И ты сделал мне одолжение, избавив от коллекционного «Дракко» с эксклюзивной отделкой. — В этом весь я, — скромно заметил Робер. — Помогать людям — мое призвание. — Что есть, то есть, — Рокэ похлопал его по плечу. — Вылитая святая Октавия, только с членом. Кстати, о члене... — Намекаешь, что я должен сказать дяде Рокэ «спасибо»? — Ай-яй-яй, за кого ты меня принимаешь? Хотя идея неплоха. — Рокэ... — Я соскучился по тебе, Ро, — Рокэ смотрел прямо и не улыбался, — и думаю, что мы поторопились разбежаться. Робер разве что не выпучил глаза. Эти слова были настолько не в характере Алвы, что впору было заподозрить подмену. Может, в тело Рокэ подселили кого-то другого! — Даже не знаю, что сказать... — Я подскажу. Например: «Рокэ, ты моя вечная страсть, лучший любовник в мире, и я очень хочу тебе отсосать прямо сейчас. И вообще быть с тобой». Физиономия Рокэ оставалась при этом очаровательно серьезной. Подозрительно серьезной — уж кто-кто, а Робер прекрасно знал его злое чувство юмора и любовь к позе в духе провинциальных кэналлийских трагиков. Но это не помешало Роберу засмотреться на бывшего любовника. А может, и не бывшего. — Я бы тоже хотел попробовать еще раз, — решительно сказал он. — Нам было хорошо вместе. Очень. В следующее мгновение он уже лежал спиной на кухонном столе, а Рокэ стаскивал с него штаны вместе с трусами. Возмущаться и пререкаться не хотелось, да и сексуальная агрессивность Рокэ всегда действовала на Робера возбуждающе. Приподнявшись на локте, он смотрел, как Рокэ ловко расстегивает ремень на своих джинсах, и не сразу заметил у него в руке презерватив. Они давно уже не трахались с резинкой. — Боишься, что я забеременею? — ехидно поинтересовался Робер. — Было бы, кстати, неплохо, — Рокэ усмехнулся и зубами надорвал упаковку. — Из тебя вышла бы хорошая мать. Но все проще — у меня было с парой парней, не хочу рисковать. Робер растроганно посмотрел на Рокэ из-под растрепавшейся челки. Все-таки такого, как Алва, второго нет. При всей своей брутальности и неизмеримом коварстве, Рокэ иногда был невероятно трогательным. И ответственным до ужаса. Надев на себя презерватив, он аккуратно развел Роберу колени. Потом ласково погладил пальцами анус и тут же задрал брови: — Жил без меня монахом? Как это мило! — Не жил, не обольщайся. Но в зад не давал, так что будь поосторожнее. — Слушаю и повинуюсь. И лизнул давно не ебаную дырку. Робер обожал такую ласку, и Рокэ это знал. И никогда (ну, почти никогда) не ленился ее предоставлять. Раздвинув ноги пошире, Робер наслаждался, несмотря на то, что валяться на столе было неудобно. Но Рокэ не был бы Рокэ, если бы обошел вниманием этот момент. Раздразнив Робера и дождавшись, когда тот заведется окончательно, он подхватил его на руки и потащил в спальню, где бесцеремонно бросил на кровать мордой вниз. Дальше все пошло по накатанной: Робер упирался лбом в подушку, коленями в матрас и выгибался, пока Рокэ имел его — жадно, жестко и упоительно долго. К тому моменту, когда они кончили, оба выдохлись и развалились на постели, как выжатые лимоны. Очень, очень довольные лимоны. — Скучал по мне? Рокэ лениво водил пальцем по измазанному спермой животу Робера. — Будут еще хорошие тачки, приходи. — Что, Ро, бесплатно ты мне уже не даешь? Впрочем, предки накопили достаточно, чтобы я мог наведываться к тебе часто. — Вот и отлично. Робер повернулся набок и подпер щеку ладонью: — Смотрел сегодня твой любимый фильм. Этот, про придурка-кэналлийца. И как раз думал о тебе. Ну, и еще о том, что даже среди кэналлийцев не может быть таких идиотов. — Я, так и быть, пропущу мимо ушей оскорбление моего народа и замечу, что ты ошибаешься. Такие придурки, как этот Суавес, среди кэналлийцев есть. По иронии судьбы самый толковый парень из моих сородичей, которого я знаю, полный тезка чувака из фильма. И как же он его ненавидит! По мечтательному лицу Рокэ было понятно, что он не раз допекал Хуана-тезку тонкими шутками на эту тему. — Рокэ... — Да? — Рокэ потянулся к бутылке газировки, стоявшей на тумбочке возле кровати. — Может, и правда... попробуем еще раз? Длинные пряди защекотали лицо. Рокэ моментально оказался на нем: — Мне казалось, мы уже. Робер довольно зажмурился. Слова Рокэ сбросили неожиданно тяжелый камень с души. Оказывается, он там был. — Хорошо. Дашь мне в честь воссоединения? Рокэ страдальчески поморщился. На его преступно красивом лице даже эта гримаса выглядела очаровательно. — Ну вот. А так все хорошо начиналось! — Не ной, — Робер с удовольствием хлопнул ладонью по поджарому заду Алвы. — Не так уж часто я покушаюсь на твою кэналлийскую честь. — Хочешь сказать, моя честь живет у меня в заднице? — Да кто вас, кэналлийцев, знает! Вы такие непостижимые… Рокэ расхохотался, красиво откидывая голову, и Робер в который раз подумал, что ему надо было идти в актеры или в модели, а не в спецназ. — То у тебя кэналлийцы — примитивные животные, то они же — непостижимые и загадочные. Ты бы уж определился! — Ну как тут определишься, когда ты так непоследовательно себя ведешь? Болтая, Робер не забывал поглаживать зад Рокэ. На самом деле с Алвой он предпочитал быть снизу, но то ли из принципа, то ли из вредности иногда донимал его своими поползновениями. Рокэ красивым безвольным мешком скатился на постель и улегся на живот, всей спиной демонстрируя обреченность и угнетенность. Робер давно выучил эти перфомансы назубок. Безжалостно шлепнув Рокэ, он усмехнулся: — Можешь не строить из себя угнетенную женщину Морисляндии. Я все равно тебе вставлю. — Вот ты козел. — Сам козел. Он улегся на Рокэ и с удовольствием потерся привставшим членом об обнаженную расщелину. Было очень приятно. О-о-о-очень. — Ну давай уже, не тяни... — А ты не командуй! — возмутился Робер. — У меня романтический момент. И схватил тюбик со смазкой, купленный еще во времена их романа. Растягивая реально узкую дырку, Робер заодно любовался совершенным сложением Рокэ. Тот был сложен так, словно все пропорции рассчитали на компьютере. Его совершенство не портили даже многочисленные шрамы и следы от сведенных татуировок. Рокэ понемногу начал подмахивать, насаживаясь на пальцы Робера. — Давай уже! — Ну, раз тебе не терпится… Быстро натянув презерватив, Робер приставил член к дырке и надавил. — Карья-а-а-арра... Голос Рокэ звучал не зло, скорее сварливо. Роберу, несмотря на волнительность момента, захотелось смеяться. Но заржать сейчас было чревато, как минимум — прерванной еблей, как максимум — отлучением от зада Рокэ навеки. Робер украдкой хихикнул, сделал вид, что закашлялся и двинул бедрами уже всерьез. Глупые мысли вылетели из головы, как по команде. Осталась только горячая, пряная, как аромат Рокэ, страсть. *** — Вынь уже. Застрял, что ли? Робер, все еще тяжело дыша после бурного оргазма, что-то промычал в ответ и не пошевелился. Рокэ тоже не торопился скидывать его с себя — значит, был доволен. Робер улыбнулся. Некстати зазвонил телефон Рокэ, который тот никогда не выключал. Что-то важное. Или кто-то важный? Рокэ нашарил мобильник и, не взглянув на экран, сказал в трубку: — Да. Робер напряг слух, но ответ разобрать не смог. Рокэ крепко прижимал трубку к уху. — Ого. Не ожидал, дружище. Ну, поздравляю... Да, давай... я буду с Ро... Ну вот так, чего уж теперь... Хорошо, до встречи. Робер не стал спрашивать, кто звонил, но лицом изобразил недоумение. Рокэ заложил руки за голову: — Марсель женится. На женщине, с которой познакомился неделю назад. В стриптиз-баре. В Гайифе. — Ого. Придурок. Робер помнил Марселя, тот был капитаном спецназа и служил вместе с Рокэ. — Он сказал про тебя то же самое, когда узнал, что ты расстался со мной. — Это не я с тобой расстался. Мы просто... взяли паузу. — Ну, Марселю я сказал, что ты меня бросил. — Зачем? — Да хрен знает... Ладно, забей. Давай поспим, я сутки на ногах... — Ладно, — Робер притянул его к себе, — но утром ты мне объяснишь, нахрена меня оклеветал. — Угу. Рокэ закрыл глаза и, кажется, сразу отрубился. А Робер лежал еще какое-то время, поглаживая его по волосам и вдыхая знакомый запах. Было хорошо.