***
В конце концов Билли принесли с кухни большую тарелку комковатой подгорелой овсянки. Он с жадностью набросился на еду — желудок начало крутить от голода еще несколько часов назад. Конечно, блюдо не из лучших. Билли полагал, что уж у губернатора-то должны готовить поприличнее, чем на "Морже", но то ли это "поприличнее" на пленных не распространялось, то ли повара прирезали, когда город переходил из рук в руки — и поди разбери, кто, пираты или испанцы. — Ах ты, черт, — выругался он, когда один из комков оказался подозрительно твердым. Похоже, повар в спешке уронил в кашу что-то несъедобное. — Блядь! — громко вырвалось у Билли, когда он вытащил предмет изо рта. Это был человеческий палец, точнее половина пальца — с отчетливо видной грязью под ногтем и мозолями. Билли инстинктивно отшвырнул тарелку и выругался еще раз. После того, как город за несколько дней захватили сначала пираты, потом испанцы, в ошметках плоти в самых разных местах не было ничего удивительного, но не в еде же! — Чего орешь? — красномундирник, карауливший за дверью, просунул недовольную физиономию в дверь. — Нечего сорить тут! И так только вчера прибирались. — Плохо прибирались, похоже, раз у вас в каше это, — Билли поднял палец и потряс им. — По кухне не я дежурю, — отрезал караульный и отвесил Билли увесистую затрещину. — Чтоб не шумел больше, и так от вас, пиратов, одни хлопоты. — Губернатору Роджерсу не понравится, что ты руки распускаешь. Я ценный пленник. — Да неужели? — скептически гыгыкнул красный мундир. — А почему, думаешь, меня держат здесь, а не в форте? Солдат явно хотел что-то ответить, но промолчал. — Лучше нормальной еды принеси. А то от голода загнусь, и будет тебе нагоняй от начальства. Билли, конечно, преувеличивал — без еды он мог протянуть долго, но охране это знать совсем не обязательно. — Мне наказали никуда не уходить, — отрезал караульный. — Вот миссис Хадсон придет — её и проси. Или губернатора, раз ты такой ценный пленник, — красный мундир издевательски заржал.***
Среди ночи Билли что-то разбудило. Как будто в комнате находился еще кто-то, кроме него, но в темноте невозможно было ничего разглядеть. — Кто здесь? — Билли осторожно сел, звякнув кандалами. В случае нападения, цепи, пожалуй, можно использовать как оружие, промелькнуло в голове. — Мой ковер, грязная ты скотина! А ну убери свою вшивую задницу с него! — Я... — Билли запнулся. Голос был на удивление знакомым. — Я, блядь, что сказала!!! Билли аж подпрыгнул. Ему, конечно, и в прежние времена не часто случалось разговаривать с Элинор Гатри, но манеру этой стервы поносить всех и вся было трудно с чем-то перепутать. — Даже вспоминать не хочу, сколько времени я и миссис Хадсон потратили, выводя с ковров и мебели вшей. И тут заявляетесь вы, чертовы пираты, и теперь весь дом снова ими кишит! Даже постель! Я всегда говорила Флинту, ему стоит заставить регулярно мыться всю команду. Как он существовал среди вас, грязных скотов? «Да нет, не может быть». Билли Бонс, как и многие моряки, был суеверен, но в историях, которые ему приходилось слышать, призраки не являлись людям, чтобы поговорить о чистоте ковров. А уж Элинор Гатри, которую беспокоят такие мелочи — это и вовсе было что-то из области невозможного. Да на одном Вейне вшей было больше, чем на всей команде «Моржа» — и разве это её когда-нибудь волновало? — Что за шум? — дверь распахнулась, на пороге стоял Роджерс со свечой в руке и в наспех накинутом халате. Губернатор имел вид человека, который не очень уверен, на каком он свете, и Билли подумал, что вобщем-то его понимает. — Он пачкает мой ковер, — безжалостно процедила Элинор Гатри. Или Элинор Роджерс? Удивительно, сколько в человеке меняет фамилия. В свете свечи сквозь покойную жену губернатора просвечивали стенные панели. Роджерс сделал глубокий вдох и прикрыл глаза. — Элинор, я понимаю, ты расстроена. — Расстроена?!! — возопила Элинор. — Расстроена, блядь?! Роджерс поморщился, и почесал шею. Кажется, вши не были плодом фантазии Элинор. — Дорогая, — с нажимом произнес он, — Мы ведь уже говорили об этом, прошлой ночью, и я думал... — Ах, он думал! Вы поглядите!!! — накинулась на него Элинор. — Миссис Хадсон!!! — Милая, не стоит беспокоить миссис Хадсон, по таким пустякам... — Это не пустяки, это мой ковер! — Ну, строго говоря, он ведь не совсем твой, так что не стоит так переживать, — с нервной улыбкой возразил Роджерс. — Нет, мой. Я его сама продала его тогдашнему хозяину в 1713. Еще пришлось сделать скидку, потому что пятно крови так и не получилось вывести до конца... — Видишь, вещь все равно испорченная... — Вы меня звали? — сонно хлопая глазами, в комнату ввалилась миссис Хадсон в ночной сорочке и шали. — Миссис Хадсон, приберите тут, — Элинор с отвращением взирала на овсянку разбросанную по ковру. — Там был палец, — осмелился вставить Билли. — Человеческий палец, — на всякий случай уточнил он. — И это повод сорить? — гневно сверкнула глазами Элинор. — Вот он, кстати, лежит, — указал Билли прямо под ноги миссис Хадсон. Та опустила глаза и обнаружила, что стоит прямо на куске человеческой плоти. — Пойду, схожу за метлой, — с заученной улыбкой произнесла она. Красномундирник у двери, жадно ловивший каждое слово, вынужден был посторониться. — Видишь, какой бардак, — продолжала причитать Элинор. — После всех наших усилий… Роджерс почесал затылок. — Не вынуждайте меня применять кляп, Бонс, не мешайте спать, — и многозначительно хлопнув дверью, вышел. — Эй, — возмутилась Элинор, — Мы не договорили! — и, как и полагается добропорядочному призраку, просочилась сквозь дверь. Караульный проводил её взглядом. Его явно распирало от желания посплетничать с товарищами. «Да чтоб вас всех!», — яростно подумал Билли. Он вспомнил, кого ему напомнил тот парень, Атли. Себя - с тех пор, как Флинт начал гоняться за «Уркой де Лимой». «Интересно, ему тоже не платят?»