Моя маленькая девочка..

      Вечер. За окном идёт дождь мутной стеной. Она лежит у меня на коленях, тяжело вдыхая горячий воздух. Ей плохо, и я это вижу. Вижу, как её хрупкое тельце пробивает мощная волна дрожи, а затем накатывает жар. Вижу, как она хмурит лоб, потому что головная боль атакует по всем фронтам, сильно сдавливая виски. Она старается не открывать глаз, может, она просто не в силах этого сделать, потому что легкое движение век прожигает ее волной боли, но ничего, моя хорошая, всё будет хорошо.       Моя маленькая девочка лежит у меня на коленях, закрыв глаза. Я нежно глажу её по голове, вдыхаю запах её прекрасных волос, целую в лоб, осознавая, что её температура всё растёт. Я прошу её пойти домой, принять лекарства, лечь спать, но в ответ она лишь отрицательно качает головой.. Моя упрямая девочка. Я задаю ей вопросы вроде "Ты уверена, что хочешь остаться?", а она кивает головой. Резко остановилась.       Я провожу ладонью по её щеке, ловлю легкий вздох, опускаю руку на шею и понимаю, что не чувствую её и без того слабый пульс. Меня охватывает паника, я бью по её щекам, пытаюсь поднять, прошу её посмотреть на меня, почти срываясь на крик, хоть редко поднимаю голос на свою нежную девочку. Но это бесполезно, она уже не откроет свои прекрасные глазки. Никогда.. И я понимаю это. Но не хочу, чёрт возьми, верить. Моя маленькая девочка уже не посмотрит на меня своими серо-зелёными глазами, никогда не обнимет, не сожмёт мою руку, потому что чего-то испугалась, не поцелует.       Я никогда не почувствую рукой биение её сердца под смущенный стон, не услышу ее звонкий смех и не увижу как она искренне улыбается, отчего всё вокруг становится чуточку ярче. Свет приглушенно бьёт в глаза.       Я смотрю на бездыханное тело и, кажется, моё сердце тоже должно остановиться, но нет, этот чёртов орган бьётся, откладывая мою смерть на потом.       Сука! Почему оно всё ещё стучит? Как же мерзко слышать это «Тук-тук, Тук-тук». Моя маленькая девочка мертва. Вот её забирает скорая, вот меня опрашивает полиция, вот несут её гроб.       Не могу поверить, что прошло уже три дня. По-моему, моей любимой девочки не стало пару часов назад. Ах, нет, всё верно. Прошло целых три дня. За это время я выпил почти целую банку кофе, потому что спать я не могу, мне снится она. Лежу на мятой простыне, не могу додумать её образ, не хватает сил вспомнить изгиб её мягких губ. Моя маленькая девочка. Есть я тоже не могу, не хочу.       "Её нет. Её нет.." — проносится в моей голове. Нет, я не могу в это поверить. Она жива, обязательно жива. Она не могла умереть, не могла оставить меня одного вот так просто. Господи, почему именно она? Я задавался этим вопросом уже десять тысяч раз, но ответа так и не получил. Видимо, некому ответить мне. Я закрываю глаза, она снова мне улыбается, видимо, смеётся над очередной глупой шуткой. Она крепко обнимает меня за шею и целует в щёку. Она — моя маленькая девочка. Солнце в моей жизни. Солнце, вот чего не хватает. Да и не хватало, пока я не встретил её. Эту прекрасную девочку. Это яркое солнышко, распалившееся жаром тем вечером, потухшее, как робкий огонёк свечи от порыва ветра. Я чувствую жжение внутри, мою грудь жжёт и раздирает изнутри на мелкие части, рёбра зажаты в тиски, не вздохнуть. Её гроб опускают вниз. Раз. Два. Три. Горсти земли всё продолжают падать на крышку ящика, в котором лежит тело моей маленькой девочки, моего ангела.       Все плачут, а я тупо смотрю вниз, в яму, в которой сейчас находится она. Я не могу плакать. Я мужчина. Я должен. Да, чёрт побери! Никому я ничего не должен. Никому. Но даже так я не могу заплакать, насколько мне больно, вашу мать.       Я не иду домой. Просто не хочу. Не хочу смотреть на пустую холодную кровать, не хочу видеть зубную щётку в стаканчике в ванной, понимая, что она не зайдёт больше почистить зубы после ночёвки, чтобы потом опалить меня своим горячим мятным дыханием. Мне душно, мне жарко, мне нужны свежий воздух и моя маленькая девочка. Я иду по улице с бутылкой портвейна, купленного в ближайшем ларьке. Я изрядно пьян. Она бы сейчас ругалась. Она не любила, когда я пью. Особенно эту дрянь. Но, думаю, сегодня, она бы меня простила.       Она любила меня своей искренней, нежной, детской любовью. А я любил люблю её. Я всегда буду её любить. Полгода, сто восемьдесят три дня, четыре тысячи триста девяноста два часа проведённых вместе. Тысячи сообщений и звонков, вечером, перед сном, утром, днём, пока я работал. Как же это мало. Мало совместных фотографий, мало общей музыки в наших плейлистах, мало времени. Она мечтала, что когда-нибудь его будет больше, мы будем жить вместе, слушая любимую музыку, обнимать друг друга по утрам и засыпать, зная что самый дорогой человек сейчас рядом. Моя маленькая девочка. Я делаю глоток, который обжигает моё горло, но мне всё равно, я делаю ещё глоток и ещё, пока не опустошаю бутылку полностью.       «Пожалуй, ещё одна бутылка ничего не испортит» — думаю я, направляясь за очередной порцией портвейна, который так ненавидела моя маленькая девочка. Я беру ещё две бутылки и пачку серого XStayl-а. Продавщица косо на меня смотрит, но вопросов не задаёт. Молча пробивает спиртное и Winston, который так любила она. Да, моя милая девочка, я помню, что ты любила эти сигареты. Я вышел из магазина, направляясь куда-то, сам не понимая куда. Хотя нет, понял, я иду по тропинкам. По нашим с ней тропинкам, где она собирала алые листья осенью, фотографировала меня, чтобы потом поставить это на заставку своего телефона. Я останавливаюсь, открываю бутылку, делаю три-четыре больших глотка и закуриваю. Затяжка за затяжкой тлеет сигарета, так и твоя жизнь уходила с каждым приступом жара. Моя маленькая девочка, ну как же ты их куришь? Они ведь ужасны. Но делать нечего, ведь в карманах осталось от силы рублей пятьдесят, а мне ещё домой идти.       А ещё это напоминание о тебе. Вспоминая запах твоей кофты, я сам медленно сгораю.        Скурив ещё несколько сигарет, я привык к их вкусу. Да, они не так уж и плохи, как казались сначала. Прости, я ошибался. Да и вообще прости меня, я во многом ошибался. Только сказать не успел. Открываю последнюю бутылку этого противного напитка. Сделав глоток, меня тут же тянет вернуть обратно всё, что за сегодня оказалось во мне, вернуть вместе с этими ужасными чувствами и мыслями, растекающимися по сознанию чёрной субстанцией, но нет. Я сдерживаю рвотные позывы, ведь это некультурно. Глубокий вдох.. Выдох. Мне полегчало, но бутылку я решился оставить на потом. Смотрю на часы. 20:35. В это время мы с тобой ещё гуляли. Я сажусь на бревно и вновь закуриваю, голову кружит. Капает дождь. Ты не любила дождь, я помню. Из-за него ты кудрявилась, так ведь? А я вот весь промок. Мне бы сейчас не помешал твой зонт и ты рядом, дрожащая от холода, чтобы я тебя согрел своим теплом. Моя маленькая девочка. Хотя, знаешь? К чёрту зонт! Так лучше. Я прокручиваю в голове наши с тобой моменты и.. Раз. Два. Три. Даю волю эмоциям. Слёзы наконец-то катятся крупными каплями по щекам, падая на куртку и сливаясь с дождём. Ты бы сейчас сказала, что я слишком сентиментальный, а потом бы расплакалась со мной. А я бы тебя утешал, моя хрупкая девочка.        Как же, чёрт возьми, мне больно! Где же ты, моя маленькая девочка? Где твои упрёки, крики, где твоё недовольство?! Куда же всё исчезло в один миг? Почему я не смог тебя уберечь?! Почему не смог?! Чёрт! Лучше бы я сдох, умер, загнулся бы вместо тебя! Но ничего вернуть нельзя. Понимаю. Да и.. это было бы эгоистично, оставить тебя одну, как ты оставила меня. Но ты же не нарочно? Нет, конечно. Ты бы этого никогда не сделала. Я закрываю глаза, позволяя чувствам овладеть мною полностью. Дождь всё так же льёт, а я сижу на бревне один и думаю о своей маленькой девочке.