Замкнутый контур

      Паша точно знает, что его друзья мертвы. Он знает, где лежат их тела. Но продолжает носить в карманах куртки мелкие предметы, подобранные на полу. Чтобы при случае можно было кинуть в человека, проверяя того на плотность. Предметы каждый раз проходят тела насквозь и, не теряя скорости, отскакивают от стен или дверей. Один эффект у бросков всё же имеется — злость фантомов.

***

      Девятиэтажное здание типичного для Припяти выцветшего цвета отличалось только мелькавшим далеко внутри светом. Блики и отсветы двигались так, что нельзя было сказать, где находился источник света. Конечно же, в тот момент они решили, что по зданию бродит подкастер, и без раздумий направились внутрь, в единственный вход единственного подъезда.       Видимо, дом ещё не был достроен в том, восемьдесят шестом году. Двери и окна даже не были вставлены, не было обоев и оставленной впопыхах мебели, вместо люстр с потолка свешивались огрызки проводов.       Очередной ошибкой было разделиться внутри. Лёша и Настя повернули налево, остальные — направо. Паша идёт впереди, оставляя едва различимые в пыли следы, крутит головой, но слышит только шаги друзей, гулко отдающиеся в тишине и пустоте квартир.       — Может, он поднялся выше? — подаёт голос Аня.       — Свет был на первом этаже, — уточняет Гоша, нервно поправляя очки.       — Он мог выключить телефон, или чем он там светил. Надо проверить везде. Идёте?       Они разбредаются по этажам, громко переговариваясь на площадке, Лёха во всю мощь лёгких звал подкастера, приложив руки рупором ко рту. Наверно, его было слышно и на девятом этаже, но никто не отзывался. Настя нажимает на кнопку лифта, но ничего не происходит — электричества нет.       — Ребята, давайте здесь подождём? — просит Гоша, который явно выдохся этаже на пятом.       — Да, давайте немного отдохнём, — соглашается с ним Аня, посмотрев сначала на Пашу, а только потом на остальных. — Ниже его точно нет, а если будет спускаться, то только по этой лестнице.       Возражений ни у кого не было, и они усаживаются прямо на ступенях, усыпанных мелкой крошкой. Куски штукатурки валяются то тут, то там по всему дому, будто тот сбрасывал кожу.       — Свет был на первом этаже, — повторяет себе под нос Гоша. — Мы на пятом и так никого и не встретили.       — Может, он спринтер? — коротко ржёт Лёха в ответ. — КМС по бегу по лестницам.       — Слушайте, а тут подвал есть? — внезапно подаёт голос Настя.       Какое-то мгновение они смотрят друг на друга, думая об одном и том же.       — Блять, — тихо выдыхает Паша, и это служит катализатором, чтобы сорваться с места и рвануть вниз.       В итоге они спускаются вдвоём с Лёхой, оставляя девушек и Гошу для перехвата. Подвал оказывается пуст.       — Паша, — окликают его, но рядом только непонимающий друг.       — Послышалось, — неуверенно пожимает плечами он, гадая, что за фигня вообще происходит. — Вот черт, либо он удрал, либо засел на верхних и мы только зря спускались.       — Может, мы вообще зря тут ходим, окон-то тут нет, выпрыгнуть можно было давно.       — Раньше бы сказал, мы бы не ходили.       — Эй, я не говорю, что это стопроцентно, но за такое время, пока мы дошли до дома, забраться выше пятого этажа, пфф.       — И что ты предлагаешь?       Лёха лишь разводит руками — решай, типа, сам.       Стоит им приблизиться к выходу, как с первого этажа раздаётся крик. Паша добирается до Ани первым, опережая Лёху. Девушка стоит на площадке одна. Она говорит что-то про стрелявшего человека в плаще, крупно вздрагивает всем телом и касается левого плеча. Из головы Вершинина вылетают немногие имеющиеся познания в оказании первой медицинской. Аптечка, если и была, то осталась в машине. Он поднимает голову и щурится, в уме прикидывая варианты, когда Аня оседает у его ног, теряя сознание. Почти одновременно этажом выше раздаются вскрики.       — Я побуду с ней. Ключи всё равно у Гошана, — подаёт голос Лёша.       Паша просит только держать рану, чтобы не шла кровь, прежде чем встать и направиться в сторону лестницы на второй этаж. Потому что Гоша в любом случае там, потому что он не умел вскрывать машины вот так, на раз. Когда он уже поднимается на несколько ступенек и оглядывается назад, то видит одиноко лежащую среди пыли Аню и рванувшего к выходу друга.       — Чё теперь делать-то? — чешет затылок его лучший друг.       Леха ждёт ответа от него, они все ждут, переминаясь над телом Ани. Паша не знает.       — Что мы имеем? — начинает он, просто чтобы не молчать. — Мы не можем выйти из здания, плюс в нас с улицы стреляет какой-то мудак.       — Вкратце, да, — Гоша потирает левое плечо, куда попала пуля.       — Сейчас мы можем только подняться выше, взяв с собой Аню, и не подходить к окнам.       Паше кажется, что девушка вот-вот подаст признаки жизни. Не бывает так, думает он, чтобы в жизни одним выстрелом убивали, даже из головы вытаскивают и с осколками живут.       — У меня для тебя плохие новости, Паш, — Настя пристально смотрит на него. — Аня мертва и нет смысла тащить её тело наверх. Давайте переложим её в подвал, а потом… — девушка сбивается. — Потом как-нибудь придумаем, как отправлять её домой.       Паша представляет чёрный полиэтиленовый мешок, машину с надписью «Груз 200», и вот от этого становится дурно. И от пятна на полу, и от того, что при подходе к двери идти становится всё труднее, сам воздух, казалось, становится плотнее.       С окнами та же ситуация, и они просто бродят из угла в угол, переходя с этажа на этаж.       — Прикиньте, я даже есть не хочу, — говорит Лёха, когда смеркается. И действительно, никто не хотел есть, никого не тревожили другие нужды организма. Только клонило в сон от усталости.       Паша думает, что, возможно, зря он дёрнул ребят на эту чёртову поездку, что человеческие жизни не стоят даже восьми миллионов. Не их и не сейчас. Но они уже здесь, сидят, привалившись к стенам. Настя положила голову на Лёшино плечо, Гоша снял куртку, чтобы проверить самодельную повязку. За пустыми провалами окон бродит какой-то сумасшедший с оружием, и неизвестно, когда их беды закончатся. Парень проваливается в тревожное забытьё.       Ночью их будит крик снизу, и Паша узнаёт Анин голос, зовущий ребят по именам и просящий помощи. Он порывается бежать вниз, но его останавливают. Некоторое время они спорят, не опасно ли спускаться в темноте. У Гоши обнаруживается фонарик, а телефоны Паши и Насти ещё не сели, поэтому они всё-таки двигаются вниз.       Аню трясёт и она бормочет что-то о том, что ей страшно и что «этот человек придёт за всеми ними». Паша не решается даже по голове её погладить, чтобы успокоить, поэтому просто стоит рядом, говоря, что всё образуется.       — Главное, что ты жива.       На него налетает Лёха, оставшийся без источника света, и Паша автоматически делает пару шагов, уже ожидая, что толкнёт грудной клеткой девушку в плечо. Но синяя куртка проходит сквозь его тело без сопротивления, Аня вскидывает голову и на секунду кажется, что в глубине её глаз — злость.       Гоша со свёрнутой шеей, Настя с простреленной головой, Лёха с пробитым об косяк черепом — всех их находит он и собственноручно стаскивает в подвал, к телу Ани. Кто-то убивает их, кто-то тенью прошмыгивает мимо, оставаясь незамеченным. Паша уверен, что это вошёл в здание тот, кто стрелял в Аню с улицы.       Все они приходят к нему призраками, фантомами ли. Злятся и грустят, извиняются и обвиняют. Паша ждёт, когда придут за ним.       — Придушил бы во сне, да дело с концом, — говорит он себе под нос.       И он приходит, невысокий лысый мужчина с винтовкой, к которой прикреплён изолентой запасной магазин. От скольки человек он собирается здесь отстреливаться? И потому, что его не убили в эту же секунду, Паша чует подвох. Ему нечего терять, когда он в пару шагов приближается к незнакомцу и толкает того в плечо. То есть толкнул бы, если бы мужчина был настоящим. Но тот только с шипением растворяется в воздухе.       А потом приходит снова. И ещё, снова и снова пересекаются они, заводя беседы, узнавая о жизни друг друга. Его зовут Сергей, он был капитаном милиции, и его в далёком восемьдесят шестом году посадили за измену родине. За то, что упустил нескольких подростков, якобы шпионов, а на деле — путешественников во времени.       Паша не знает, откуда такая информация о жизни человека у его двойника, какова вообще причина его появления, но слушает, сидя на полу и задрав голову, о том, как Сергея выпустили условно-досрочно спустя семь лет вместо положенных десяти. Что он нашел тех ребят, которые поломали ему тогда жизнь. Что единственная его цель сейчас — переместиться на двадцать семь лет назад и всё исправить.       — Если ты хочешь мне помочь, включи её, — ему на колени бухается спортивная сумка, и он весь каменеет, потому что она настоящая, потому что ранее у фантомов не было ничего в руках, кроме оружия. Потому что эта самая сумка ехала в их багажнике от самой границы.       — Я не знаю, как он работает. Нам его подкинули.       — Знаю, другой ты рассказывал про Рахида, — значит, Сергей тоже разговаривал с двойником Паши. — В любом случае, у тебя есть достаточно времени, чтобы узнать.       — Чтобы ты потерял примерно столько же, сколько и я в своё время. Захочешь всё вернуть — поможешь вернуть мне мою жизнь. А твои друзья не будут лезть, куда не следует, а будут ждать тебя вполне живыми. Справедливо, я считаю.       Паше хочется сказать, что он-то никого не убивал и вряд ли убьёт когда-либо. Что это какой-то бред. И вообще, ему, Паше, сейчас положено этого Сергея ненавидеть из-за четырёх оборванных жизней. Но внутри него только усталость, почти такая же, как и у человека, стоящего над ним, вот только копится она куда меньше времени. Он достаёт прибор из сумки и вертит его в руках, но эффекта ожидаемо нет, никакие датчики не загораются только оттого, что Паша держит прибор в руках.       — Какой у вас план? — слышит он свой голос, будто со стороны.       — Тебе его знать не обязательно. Тебе нужно только не отсвечивать, скажем так.       — Значит, убьёте, — спокойно кивает Вершинин, потому что это тоже вписывается в логику Сергея. Он не удивится этому раскладу, скорее, он удивляется своему спокойствию, когда у него на коленях лежит возможность выжить и всё исправить. Потому что именно с этим желанием он выезжает из Москвы.       Дом ощутимо потряхивает, потом ещё пару раз. Паша отпускает прибор левой рукой, чтобы упереть её в пол.       Но именно в этот момент со стороны прибора раздаётся металлический треск, и экран загорается зелёным светом.       — Перемещение возможно, — читает Паша и вскидывает голову. — Сергей, подходите ближе! Дом сейчас обрушится.       Всё вокруг грохочет, сыплется штукатурка, и уже ясно, что зданию долго не протянуть, и их шансы выжить катастрофически малы. Он мог оставить Сергея, просто потому что тот убил его друзей, но смертей в этом здании и так было достаточно. Мужчина хватается за его плечо и мир на секунду хаотично мелькает перед глазами.