Основы жизни с Темным Властелином. Знакомство

Наверное, где-то на свете есть Школа Темных Властелинов. Специализированное такое учебное заведение, которое выпускает в год по нескольку десятков своих учеников. Иначе ничем не объяснить то, что все попадавшиеся мне на пути Темные и Черные Властелины, Повелители и Владыки были как магическим заклинанием размноженные. И замки-то у них непременно на горе, вокруг ров, в котором плавает всякое зубастое и неприятно выглядящее. И шпили-то во все стороны, шипы там всякие, костяные и стальные. И ловушки в каждом коридоре, тоже весьма типичного лабиринта. И сами они непременно в черном, бледные и зловещие, как счет в трактире под утро. Хотя один Темный Владыка в моей жизни все-таки был… нестандартный. Ну как «был»… Начать с того, что Лауриэль был… Лауриэлем. Имя у него такое было, причем полный его вариант. И титулов у него тоже не было, громких и звучных. Так, мелко шалящий по чувству долга Темный. Вокруг его замка деловитые селяне давно уже распахали поля, засеяли их пшеницей и овсом, а во дворе самого замка — чего земле-то пропадать — устроили кузницу. В лаборатории периодически прибирались, ахая и охая от магических фантомов всякого зверья, травы сушились под балкой, полы были натерты до блеска, руны заботливо подновлялись по контуру уверенной селянской рукой, привыкшей белить дома. Раз в месяц Лауриэль непременно выбирался на балкон, окидывал взглядом безмятежную пастораль вокруг и начинал злодействовать, как ему и полагалось по должности. — Слышь, наш-то опять буянит, — вздыхала какая-нибудь селянка, умиленно, словно о несмышленом дитятке говорила. — Ничего, побуянит и утихнет, — отвечала другая. Лауриэль наводил на ближайшее поле порчу, с интересом наблюдал за тем, как вянут колосья, злодейски хохотал и брел в деревню, посмотреть, нельзя ли там чего-нибудь такое учинить, сглазить там, проклясть, таракана прикончить и впитать эманацию смерти. Вот в один из таких дней мы с ним и встретились. Я сидел в деревенском трактире, потягивал пиво и наслаждался тем, как же тут все тихо и мирно. Даже замок неподалеку вид не портит. Ну черный, ну с гаргульями, ну торчит посреди пшеничного поля как пугало. Бывает. Желания вот прямо сейчас бежать и изничтожать он не вызывал. Игрушечный был замок, маленький, всего этажа в три, изящный и до блеска отмытый. И стекла разноцветные вставлены, веселенькие какие-то витражи. Прямо душа радовалась от того, как он гармонировал с золотой пшеницей и синим небом. — А что, господин рыцарь, вы издалека? — завел беседу трактирщик, степенный и важный, по нему было сразу видно, что деревня тут не бедствует, а наоборот даже процветает. — Издалека, — согласился я. Беседу прервало явление какого-то пугала, длинного, нескладного, тощего и замызганного донельзя, словно он во всех лужах по пути извалялся. Некогда черный балахон теперь больше напоминал глиняную броню. Да и сам явившийся тоже выглядел весьма… грязным, словно составлял компанию свиньям в хлеву. Кроме того, что у него точно есть две руки и голова, больше сказать ничего было нельзя. — Ваша милость, — всплеснул руками трактирщик. — Да нежто ж вы опять все овраги облазали? Говорили ведь, что мы вам энтой мандрагоры наловим сами, коль так восхотелось. Гарка, Ларка, а ну обиходить милорда! Я даже пиво отставил, разглядывая это чучело. Примчавшиеся служанки посмотреть не дали, мигом подхватили его под руки и утащили куда-то в боковую комнату, откуда вскоре донесся плеск воды. — Это что? — спросил я. — Владыка наш, — трактирщик наставительно поднял палец. — Злобный, но справедливый. Мы, значит, пред ним трепещем, преклоняемся пред его злодейским величием, ну, а он взамен нас, убогих, милостиво не трогает и позволяет на своих землях жить. Я честно попытался не заржать как конь от такого заявления, хотя трактирщик это все изрекал со всей серьезностью. Не получилось, меня согнуло от хохота, стоило представить, как это недоразуменьице кого-то тут повергает в страх и трепет. — И что, прям трепещете? — уточнил я, просмеявшись. — А как же иначе-то? — удивился трактирщик. — Он же черный маг. Малость головой ушибленный, конечно, но кто их, благородных, разберет, может, так оно и надо. Мы вон слышали на ярмарке, что у соседей хозяин вообще лютует, девок портит, демонов призывает, младенцев в замок свой приказывает доставлять… А наш-то что, девками не интересуется, жертвы не приносит, младенцев не ест, в крови не купается, разве что в грязи вываляется вечно, как пойдет свои травки собирать. Ну как тут не вострепещешь? Как ни странно, я его внезапно понял. Сила черного мага зависит от того, насколько сильно его боятся. Нелегко, наверное, здешним селянам поддерживать своего господина. — Ну, как сказать, господин рыцарь, — отозвался трактирщик на вопрос. — Вот как подумаешь, что на место нашего может другой маг прийти, который всамделишный… Так и сразу трепет охватывает. Всей деревней боимся: девки орут, бабы визжат, мужики зубами клацают. А тут намедни сосед присылал глаз магический, поглядеть на нас, нельзя ли нас, значитца, поприжать. Так по всей деревне такой крик ужаса стоял, от трепета избы подпрыгивали, собаки по конурам попрятались, хвосты поподжимали. У нас народ обученный уже. Милорд, значит, по границе у нас в деревеньке всяких маяков понаставил, мы на замок и поглядываем. Вон там, видите, над башней шарик висит? Я присмотрелся. «Шарик», то есть, отражение сконцентрированной магической силы владельца здешних мест, мерцал багровым. — Это значит, что милорд у нас в полной силе сейчас. А как шарик гаснет, так мы девкам мышей под нос суем, бабам пауков кажем, да собакам волчьи шкуры нюхать даем. И опять, значитца, вострепетали как следует, ну и живем дальше. Я хотел было снова заржать, но потом передумал. В конце концов, кому плохо от того, что здешний владыка даже не черный, а серый? Светло-серый. Грязно-белый. И мне легче, изничтожать не надо. Я в задумчивости хлебнул пива и тут же выплюнул — кислятина была невозможная. Трактирщик ухмыльнулся. — Черный маг! На пакости завсегда горазд! Наш милорд, он… Ух, какой! Прозвучало это так, словно отмываемый маг трактирщику приходился родным и любимым внучком, которым он неимоверно гордился. Я вздохнул. Да уж, никогда не стоит забывать, с кем связываешься. И тут Темный Властелин явился во всей своей злодейской сущности. Мокрой слегка, и лохматой. Он оказался русоволосым, синеглазым, костлявым и очень задумчивым. И еще даже зрелости не достигшим, лет ему было, ну шестнадцать весен еле наскребалось. — Я есть хочу! — протянул он. Трактирщик самолично бросился его угощать, и кашу с мясом приволок, и кусок пирога, и молока кувшин. И все поставил на мой стол, за который и плюхнулся замотанный в льняную простыню Темный Властелин. — Я Лауриэль, — представился он. — А ты? — А я нет. Он озадачился, потом несмело улыбнулся. — Шутка, понимаю. — Слушай, дитятко, а ты чего такой пришибленный? — душевно поинтересовался я. — Обижает кто? Лауриэль сверкнул глазами, доспехи у меня ощутимо нагрелись. И быстро остыли. — Обижает, — согласился он. — Сосед. Все пытается у меня отнять владения. — А сколько у тебя владений-то? Лауриэль задумался, шевеля губами, возвел глаза к потолку. — Много, — наконец, сказал он. — Пятнадцать деревень. Было. Сейчас одна. Не справляюсь. На улице заверещала девка так, словно ее там уже королевские гвардейцы под юбкой лапали, потом к ней присоединилась вторая, третья, дурниной заорала какая-то баба. Я подскочил, выглянул в окно: так и есть, стоят посреди улицы и верещат, словно их режут, побросали коромысла. Шар над замком замерцал, завертелся вокруг своей оси и внезапно испустил пучок молний цвета крови, шарахнувших по чему-то вдалеке. И все внезапно стихло. Девки откашлялись да разошлись по своим делам. — И вот так вот у вас всегда? — удивился я. — Трепещем, — буднично согласился трактирщик. — Милорд, вы пирог кушайте, кушайте! Любимый ваш, для придания сил, значит, с травками. — А молоко? — уточнил Лауриэль. — Не сумлевайтесь, милорд, самые жирные жабы в нем плавали. Вот они еще вам сметанку собьют к вечеру. Лауриэль с аппетитом накинулся на свою еду. — А сосед в какой-то стороне проживает? — поинтересовался я. — Там, — пояснил Лауриэль, махнув рукой в сторону запада. Я поднялся. И тут же повалился обратно, когда ногу прострелило болью, не сдержал стона. Сказываются все ж таки старые раны. — Гарка, Ларка, а ну обиходить господина рыцаря! Я и рта раскрыть не успел, как меня уволокли в ту же комнату, где незадолго до этого отмывали Лауриэля, сноровисто вылущили из доспехов как орех, избавили от одежды и распластали по скамье. — Сейчас вам полегчает, — грудным голосом пропела Гарка (или Ларка?). — Полегчает-полегчает, — вторила ей Ларка (или Гарка?). Колени мне намазали какой-то вонючей мазью, по ощущениям — той самой грязью, которую с Лауриэля соскребли, — замотали ноги от паха до лодыжек в бинты, натянули какие-то старые драные штаны, в таком виде и оставили. Как ни странно, но болеть все перестало почти моментально, так что я даже встать смог и пройтись. — Ну что вы, господин рыцарь, вы лежите-лежите, — заволновалась вернувшаяся девица. — Мы вашу одежду отстираем в лучшем виде. А вы тут пока оставайтесь. И доспехи вычистим. И меч ваш наточат. — Это откуда же у вас такие познания? — удивился я. — Так у милорда в замке полно доспехов, начищаем от всей души, чтобы взор радовали. А точить меч, так не труднее ножа. Я усмехнулся. — Да уж, необычная у вас деревенька. — А вы у нас навсегда оставайтесь, — предложила девица и глянула на меня искоса. Я открыл было рот, чтобы отказаться, а потом задумался. Осесть где-нибудь я давно хотел, так почему бы и не здесь? Место тут тихое, если соседа особенно утихомирить. — У нас тут и речка чистая, и грибов много и ягод, — улещала меня девица. — А коль заскучаете, так тут полдня пути до города, завсегда там развлечься можно. У милорда в замке места полно, точно не стесните его. А то и избу вам поставим, если хотите. — Трепетать не буду, — предупредил я. — Да мы сами, — отмахнулась девица, утаскивая мои доспехи. Я глянул в окно на замок, вздохнул. Да уж… Вот еще бы разобраться с соседом успеть, перед тем, как на покой осесть. А так, скучать точно не придется: Лауриэля из оврагов вытаскивать, соседние деревни объезжать, следить, чтобы трепетали как следует. Дел полно. — А вы все еще тут? — уточнил Лауриэль, заглядывая в комнату. — А вы кто вообще? — Парцифаль я, Божественный. Судя по тому, как Лауриэль погрустнел, он про меня был наслышан. — Истребитель черных магов? — уточнил он. — Ага. — Победитель пяти Темных Владык? — Ага. — Изничтожитель порождений ночи? — И это снова я. — Ну что я ва-ам сде-елал, — сразу заныл он. — Я никого не трогаю, у меня даже все деревни отобрали, сижу себе, зелья варю, пшеницу понемножку на корню гною, свиней в жаб превращаю, пиво порчу. — И я тут жить буду, — еще больше обрадовал я его. Лауриэль скис как то пиво. — Ничего, вот однажды папа вернется… — проворчал он. Кажется, с возрастом я ошибся, этому дитятке как бы четырнадцать стукнуло уже. — А кто твой папа? — Илоран Драконий Коготь. Я потерял дар речи, уставившись на Лауриэля. Тот точно так же уставился на меня, еще не понимая, что происходит. — Так ты… Сын… Ранко писал мне, что у него родился сын, но… — жалко лепетал я. — Как вы тут… — Вы с моим папой были знакомы? — недоверчиво уточнил Лауриэль. — Мы с твоим папой вместе выросли, — хмыкнул я, все еще пришибленный известием. — Ну что, обними любимого дядюшку Парцифаля, племянничек. Лауриэль издал писк как мышь, которой прищемили хвост. — Дядя Фалько? Я закивал, все еще не веря в то, что так внезапно встретил племянника. Илоран, мой младший братец, в противовес мне ступил на путь Тьмы. Что, в конечном итоге, его и погубило, когда его с супругой и сыном поглотили темные чары, насланные кем-то из соперников. От жилища Илорана осталась только выжженная земля. А у меня появился очень весомый аргумент поскорее закончить обучение в храме и начать уничтожать черных магов. И вот теперь выясняется, что сын выжил. — А что значит «папа вернется»? — я кое-как справился с голосом. — Мама умерла, а папа оставил меня в замке и ушел, сказал, что будет охотиться на тех, кто убил маму. Говорил, что меня чары защитят. Я раскрыл объятия. Лауриэль боком приблизился, покосился и все-таки меня обнял. Я потрепал его по макушке. Да уж, этому Темному Владыке все-таки все девятнадцать весен. Ох и придется же его откармливать… — Ну все, племянничек, — сказал я. — Теперь твоему соседу точно несладко придется. Сосед оказался на помине легок. На улице опять заорали бабы. Причем на этот раз совершенно искренне, а не по долгу. Потом все вокруг накрыло тьмой. Я дернулся было в сторону двери, но тьма быстро схлынула, оставшись только туманной фигурой в этой комнате. — Элька, — сварливым юношеским голосом сказала она. — Хватит выкобениваться, пойдем на бал вместе. Ну что тебе не так, а? Я уже и все твои деревни обихаживаю, и защиту тебе подновил. Я вздохнул… Подышал немного, пытаясь справиться с собой. И снова заржал.