***
— Успели! — облегчённо вздыхает Женя, заводя трамвай в депо, где его уже ждала бригада техников во главе с Мироном Скотевичем. Вопреки скотской фамилии, человек был добрейшего нрава и отвесить подзатыльник мог исключительно в профилактических целях. «Имущество — казённое! — наставлял он зелёных водителей. — Мы-то, конечно, починим, но какое удовольствие кататься на латаном-перелатаном?». — Приятно было познакомиться, я к Лёньке! — звенит кудрявый парень и вылетает из трамвая. — «К Лёне»? — удивляется Киров. — Неужели есть кто-то, способный выжить в одном помещении с Маковым? — Видимо, есть, — отвечает Гарик. И точно, со стороны медицинского кабинета выполз на свет божий вечно молодой и вечно пьяный доктор. «Лёня! — вопит парень и кидается на эскулапа. — Гони ключи!». «Не особо-то по-дружески обнимаются», — думает Киров, выбираясь из кабины. Ну, не его дело — сейчас, главное, нагоняй от Пайкова не получить, а кто с кем — не его дело. Говорят же — «Один раз не…», но это уже совсем другая история.Часть 1
26 октября 2018 г. в 16:35
— Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы…
Ехал тра́мвай запоздалый
По маршруту «эн-це-це»,
Надо б заглотить винце́!
Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы,
Ехал тра́мвай запоздалый,
И объявляют мне в пути:
Надо бы тебе сойти… — напевает себе под нос Женя Киров, царь и бог трамвая, следующего по маршруту 1701: улица Энгельса — Центр космофизики им. Циолковского.
— Гарик, больше никого нет? А то мы в депо, как бы… — не отвлекаясь от слежки за дорогой, спрашивает водитель у своего кондуктора — Гарика Спокидзе.
Внешне невозмутимый тип, при любом удобном случае демонстрирующий исконно грузинскую традицию «Вах, ножиком зарэжу! Что ты там про мою маму сказал?!». И ведь пока не вытащит из сапога кинжал, так и не скажешь, какой вулкан эмоций бурлит внутри внешне невозмутимого кондуктора, чья непробиваемость вошла в притчи в депо.
«Этой рожей только стажёров и пугать», — бурчал Лёня Маков, выпускник Базового медицинского колледжа, получивший направление в мед. уголок трамвайного депо. Парень в целом неплохой, но уж очень для своих двадцати двух ворчливый.
— Кроме юноши, представившегося соседом нашего врача, больше никого, — отвечает Спокидзе, отмечая, что в терминале надо заменить ролик с бумагой — зависнет на полпути, и разбирай машинку, а пробить билетик надо успеть всем. А то попадётся, как в прошлом месяце, толпа из семидесяти двух «зайцев» во главе с козлом по имени «Хан». Или «Хам»? В царящем гомоне и драке Гарик не расслышал. Но главное — история закончилась победой кондуктора и изрядно потяжелевшей от мелочи поясной сумкой.
Выше названный мальчишка сидел на камчатке и болтал ногами, обутыми в цыплячье-жёлтые кеды. Кудрявая русая головушка покачивалась из стороны в сторону, а всё благодаря ободку наушников, расписанному под хохлому. «Они не кажутся вам… женскими?», — вежливо поинтересовался Гарик, удивлённый столь странным видом гарнитуры. «Это Лёнька подарил, — жизнерадостно улыбнулся парнишка. — Ношу вот, а то будет бурчать, что мог эти деньги на недельный набор продуктов потратить!».
— А, ну ок тогда! — крикнул Женя и почти сразу на пульте управления ожила рация.
— Семнадцать-ноль-один, отстаёте от графика! Прибавьте газку или не увидите премии в этом месяце! — сквозь шипение и щелчки раздался недовольный, но приятный женский голос.
— Ниночка! — Женя возмутился. — Ты не поверишь, но это не наша вина! Гарик подтвердит! Ты так за премию волнуешься, потому что Спок обещал тебе новые серёжки?
— Меньше слов — выше скорость! — гаркнула Нинель Ухова, диспетчер и по совместительству, девушка Спокидзе.
— Ниночка сегодня неивствувствувует, — намеренно коверкая слово, отмечает Женёк. — Гарик, как думаешь, от Кир Григорьевича нам сильно попадёт за трамвай?
— Полагаю, ваши действия, Женя, были продиктованы логикой и нежеланием выбиваться из графика. Начальник депо — человек понимающий, и не думаю, что нас коснутся какие-либо санкции при правильном объяснении ситуации.
— Эк ты завернул! — присвистнул Киров. — Тогда, Пайков на тебе!
— Утвердительно, Женя, — кивает Гарик, присаживаясь на закреплённое за собой место.
Несколькими часами ранее
Серебристый новенький трамвайчик, ласково называемый главным бригадиром слесарей не иначе как «Леди», шустро скользил по рельсам в центре города. Ещё не час пик, до толкучки в салоне далеко, все сидят и чинно пялятся в телефоны.
Насвистывающий лёгкий мотивчик Женя наслаждается весенним солнышком — оно ненавязчиво бьёт в глаза, но у Кирова есть очки-авиаторы и звание «самого стильного водителя трамваев». Ради него можно и потерпеть придурношное светило и нисколько не спасающие от его лучей пластиковые линзы. Красота требует жертв, чистотела от веснушек и кусочка газеты на носу.
Как законопослушный гражданин, остановив трамвай на красном свете, Женя подумывал, на что потратит грядущую премию. В её наличии в своём кармане водитель не сомневался, как и в том, что его верный кондуктор не упустит ни одного «зайца» — глаз-алмаз! Может, попытать счастья и заявиться к Кристине Чепеловой? Джентельменский набор: коробка конфет, шампусик из «Ашана», средства защиты…
Хотя её лучшая подруга и очередная бывшая Женечки — Каролина Маркова настоятельно не советовала этого делать. «Вколет тебе что-нибудь и сдохнешь от анафилактического шока!», — говорила девушка, демонстративно наливая в его стакан апельсиновый сок. Знает же, что у Кирова цитрусы аллергия! К слову, Кристиночка, до Макова, была врачом в депо. Благодаря интрижке с водителем она распрощалась с этим местом работы, а Женя на пару дней со слухом — уж очень громко орал Пайков, тряся перед носом парня листом с заявлением об увольнении Чепеловой.
— Держи свой болт в штанах! — орал Кирилл Григорьевич, неустанно стуча кулаком о стол. — На работе — никаких шуры-муры!
— Но Спокидзе и Ухова… — заикнулся было он, но был снесён звуковой волной.
— Молча-а-ать!
Так вот, едет стоит себе трамвайчик, никого не трогает, сидит за пультом управления водитель, мечтает о денежке, как сбоку раздаются басы мощной стереосистемы. Клочок газеты, державшийся на переносице Кирова, ушёл по-английски: изящно спланировал ему под ноги. Женя, предчувствуя новое приключение, стащил авиаторы на кончик переносицы. Прямо перед ним стояла размалёванная рожами Чужого «шестёрка», до отказа забитая бритоголовыми парнишами с татуировками на лицах.
«Ну и мерзость же они слушают!», — возмущается Женя, жалея, что в шаговой доступности нет затычек для ушей, ибо назвать музыкой то, что доносилось из колонок, назвать было трудно.
Загорелся зелёный свет — пора продолжать путь, но тюнингованный ВАЗик отказывался съезжать с родных Кирову рельсов. Позади зароптали завсегдатаи салона — бабушки-старушки, катающиеся по проездному. Как же, скоро обед в магазине закончится, надо успеть купить гречку по старой цене, пока та, собака окаянная, не выросла.
Женя — человек мирный и нарываться на конфликты не любил (чего не скажешь о конфликтах — они-то синеглазого водителя очень любили). «В связи с чем до сих пор стоим?», — интересуется Спокидзе, заглядывая в водительскую кабину. «Да вот, встали», — Киров машет в сторону нагло улыбающихся парней и нажимает на одну из неподписанных кнопочек.
Улицу сотрясает громогласный звук гудка, а «шестёрке» и её пассажирам всё нипочём. Женечка видит у них в руках новенькие раскладушки «Нокиа» — пф, тоже мне, у него не убиваемая модель 3310! А ей, в отличие от Анны Карениной, поезд — не страшен!
— Да что ж они тупые такие? — жалуется Киров и вновь жмёт на гудок. Лыбы бритоголовых становятся шире, в терпения у водителя трамвая — меньше.
— У них острые уши, Женя, — отмечает Гарик, указывая на «важную» деталь.
— Думаешь, ролевики? Как их там, «Ты не пройдёшь»? — хмурится он в ответ.
— Не имею ни малейшего понятия, — с этими словами Спокидзе покидает своего водителя и идёт добирать дань — не все оплатили проезд, а память на лица у кондуктора — замечательная.
— А… Ну ладно… — выдавливает из себя Женя, понимая, что весь груз ответственности только что пал на его плечи. Парень высовывает голову из окна и орёт во все лёгкие: — Сдрисни с путей, идиот! У меня — график!
В подтверждение своих слов он трясёт рукой с браслетом офицерских часов. Скрежет в колонках становится немногим тише и из ВАЗа вываливается главная лысина на районе — Нарик. Говорят, он облысел в глубоком детстве и с тех пор подражает своему кумиру — Лысому из BRAZZERS, но где тот лысый и этот — просто небо и земля.
— Твой кондуктор! Он побил моего брата! — заявляет Нарик и выдёргивает из плотно утрамбованной лысоголовой массы парня с расходящимся косоглазием.
— Он полез к Нинель, — спокойно отвечает бесшумно появившийся Спокидзе, но Женя-то видит, пофигистичность кондуктора — напускная. — Нелогично стоять и смотреть как пристают к твоей девушке, когда можно… вмазать.
— Согла-асен! — протянул Киров, жалея, что не видел потасовки. Драки с участием Гарика могли бы стать шедевром кинематографа, а как он всех технично вырубает нажатием на сонную артерию — доктор Маков завидует до зелёных чёртиков!
— Уйди с путей, Леголас облезлый! — бушует Женя, переживая за чёртов график. — Уйди, кому говорю!
— Дуэль! Здесь и сейчас! — орёт Нарик, упирая руки в боки.
Недовольство пассажиров нарастает — их злые взгляды уже должны поджечь рубашку на спине Кирова. «Какая дуэль? — возмущается Женёк. — Иди проспись!». «Ду-эль! Ду-эль! Ду-эль!», — орут подельники плешивого.
— Вообще-то, на дуэль вызывают броском перчатки в лицо оппонента, — позади Жени и Гарика раздаётся малость хрипловатый мальчишеский голос.
— Пожалуйста, займите своё место, — просит Спокидзе, разглядывая торчащие в разные стороны светлые кудряшки паренька, севшего с остановки «ЦК Циолковского».
— Но они не чтят дуэльный кодекс! — топает ногой комментатор.
— Тебе-то, пацан, какое дело? — Киров ломает голову над тем, как же миновать препятствии.
— Такое! Мне в депо надо! К… соседу по квартире! — вредным голоском отвечают водителю. — Ключи посеял!
— А кто-то пожал! — заржал Женя, но быстро смолк под тёмно-карим и светло-серым взглядами.
— Выходи-и-и! — воет Нарик, намереваясь залезть в трамвай.
— Графи-и-ик! — вторит ему Женя. — Мы теряем его! Теряем! Убери корыто!
— Не раньше, чем ко мне выйдет этот! — упёрся Нарик.
— Премия — превыше всего! — прищурился Женя и… нажал на газ.
Перед ошалевшим взглядом бритоголового, его расписанная «шестёрка» смялась в районе бампера и Чужой на ней стал какой-то фантастической тварью, чья принадлежность к фантазии Ридли Скотта теперь была сомнительной. Дальше-больше — распахнулись дверцы машины и под удивлёнными взглядами водителя, кондуктора и кучерявого соседа кого-то там на дорогу попалила ватага лысых и ушастых. «Будто стручок гороха раздавили», — заметил мальчишка, а Гарик, удовлетворённый сравнением, кивнул. ВАЗ опустел, но только для того, чтобы в него запрыгнул Нарик и заведя мотор, свалить с глаз Кирова.
— Ну, погоди-и! — заводила грозил кулаком в след трамваю. Ему показывал рожицы кучерявый поборник традиций дуэли.
В салоне раздавались бурные овации. Женя был на седьмом небе от счастья.