Свадебная ночь

      «Наш путь был так долог», — думает Дин. «На самом деле, скорее похож на длинную и извилистую дорогу», — поправляет он сам себя, глядя на своего ангела. И понимает, что благодарен этой самой дороге, что продолжает сводить их вместе снова и снова. Дороге, полной предательства, опасности и отчаяния. Дороге, уводящей в Ад и обратно. Забравшей у него брата и чудесным образом вернувшей его. Дороге, в конце концов обернувшейся кошмаром, которым было Чистилище. Которая, наконец, заканчивается здесь, перед священником и стоящим рядом с ним ангелом. Его ангел, Кастиэль, всегда на стороне Дина, неважно, какие битвы встают на их пути.       Дин рассматривает маленькую часовню, глубоко вдыхая ароматы горящих свечей, благовоний и надушенной бутоньерки на лацкане нового костюма, который Сэм настоял купить для их «благословенного союза». В костюме жарко и неудобно, но Дин, тем не менее, спокоен, зная, что слева от него стоят брат и Чак. И невозможно не улыбнуться при виде Иниаса и Ванстиэля, двух ангелов из гарнизона, стоящих с другой стороны и смотрящих на него яркими влажными глазами. Еще одно подтверждение того, что не все ангелы мудаки.       Он все еще в состоянии легкого шока, не до конца понимая, как он, Дин Винчестер, распутный, исключительно гетеросексуальный, женится. И погодите, не просто женится, а женится на парне. Ладно, технически Кастиэль даже не человек, а ангел. Но упаковка-то мужская. Все шесть футов упругой мышечной массы, обузданной мощи и силы, которая, если выпустить, наполняет Дина болью и голодом, и утолить их может только ангел.       Он встречается взглядом с предназначенным ему. Зеленый с голубым. Бесстыдно желая вовлечь Кастиэля в эти чертовы прелюдии глазами, на которые когда-то и подсел в первую очередь.       Голубыми в зеленые. Кастиэль умеет давать и брать одинаково хорошо. Его взгляд напряжен, как Дин и надеялся. Дин облизывает губы и тяжело сглатывает, стараясь подавить норовящий вырваться стон. Изумительно, как даже сейчас, после их долгой и сложной истории, они все еще могут вести долгие разговоры, передавая глазами всю меру любви и преданности друг к другу намного лучше, чем когда-либо могли выразить словами.       Дин в молитвы не верит. Тем не менее, он начинает умолять Бога, чтобы вся эта церемония побыстрее закончилась, и они могли добраться до самой веселой части — медового месяца. Его член радостно подрагивает при мысли о том, что он планирует делать со своим ангелом в брачную ночь.       Что до него, Дин уже развратил бы Кастиэля всеми возможными способами, какие только мог придумать его крайне творческий ум. Тем не менее, Кастиэль, будучи очень старомодным, как и полагается доисторическому созданию, настоял на том, чтобы подождать скрепления их любви до первой брачной ночи. Хвала господу за короткие помолвки. Как говорится, Дин достиг такой сильной гипертензии в яйцах, что мог поклясться, что слышит, как они стучат при ходьбе.       Блядь, как же сложно было ждать дня, когда он наконец сможет погрузиться по самую рукоятку в тугую задницу своего ангела. Если быть откровенным, Дин жаждал этого с тех пор, как впервые увидел Кастиэля, вошедшего в сарай, окруженного снопом искр и размахивающего парой огромных гребаных крыльев. Его первой мыслью было — у ублюдка отменная задница. И это впечатление все еще верно, думает Дин, вспоминая год в Чистилище. Все те дни и ночи, что они прижимались друг к другу в поиске поддержки. Каждое мгновение, что защищали и заботились друг о друге. Исповедуя все свои грехи. Снимая груз с сердец. И наконец, открыто поговорив и приняв истинные чувства друг к другу.       — Дин, — шепчет Сэм, потревожив брата и возвращая его в настоящее. Дин смотрит на него и видит, что у того глаза на мокром месте, хотя он и улыбается, отчаянно пытаясь сдержать слезы.       — Ох, чувак, — шепчет Дин. — Да ладно тебе. Держи себя в руках.       Черт возьми, при виде младшего брата, готового заплакать, хочется тоже потерять контроль.       — Дин, пора, — нервничает Сэм, моментально надув губы.       — Сучка, сам успокойся!       — Придурок, — парирует Сэм. — Я тоже тебя люблю. А теперь давай уже, женись наконец, — хихикает он.       В этот момент начинает играть орган. Но Дин не обращает на это внимание, слишком сосредоточенный на своем будущем муже.       — Возлюбленные мои, — начинает священник. — Мы собрались здесь сегодня… — продолжает он.       Слушая, как священник бормочет свои заклинания, Дин пользуется моментом, чтобы полностью сконцентрироваться на Кастиэле. По-настоящему оценить все, через что они прошли, чтобы оказаться здесь. Дин видит, что ангел тоже смотрит на него с мягкой улыбкой и глубокой любовью в бездонных голубых глазах.       — А теперь, дорогие друзья, давайте откроем наши сердца и умы, слушая, как женихи произносят свои клятвы. Дин?       «Черт! Я первый? — думает Дин. — Не облажайся, Винчестер».       Он глубоко вдыхает, чтобы успокоиться, и начинает, не отрывая взгляда от Кастиэля.       — Кастиэль, Кас, ты знаешь, я никогда не умел красиво говорить. Итак, я, а… — он запинается, доставая листок бумаги из кармана пиджака. — Я тут поискал и наткнулся на этот стих, который, я надеюсь, выразит, насколько серьезен я по отношению к тебе. К нам.       — Умоляй меня не оставлять тебя, — продолжает он, — и не возвращаться после тебя, ибо куда ты пойдешь, я пойду, а где ты останешься, я останусь. Твой народ будет моим народом, и твой Бог будет моим Богом. И там, где ты умрешь, я умру, и там меня похоронят. Пусть Господь сделает со мной и больше, если только смерть не разлучит тебя со мной.       Дин заканчивает, сердце бешено стучит в груди. Он надеется, что признание тронуло ангела и убедило в его глубокой любви, что он действительно чувствует.       Ответный взгляд Кастиэля подтверждает, что да, тот потрясен и тронут его словами.       Переполненный уверенностью, Дин говорит, самодовольно улыбаясь:       — Теперь ты, приятель.       — Дин, — начинает Кастиэль, не отрывая взгляда от Дина. — Мне тоже нужна была помощь, чтобы найти слова что… да… слова, выражающие то, что я чувствую, я имею в виду, что я чувствовал с самого начала. С тех пор, как впервые взглянул на твою душу, — ангел краснеет и заикается.       Ух ты, Дин никогда не слышал Кастиэля таким косноязычным. Он чувствует радость и облегчение от того, что его ангел так же нервничает, как и он.       — Я перевел древний текст с енохианского, который, я надеюсь, охватывает всю глубину моих чувств к тебе и нашей связи, — продолжает он уже более плавно. — Если говорю я языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, я всего лишь шумный гонг или кимвал звенящий. Если есть у меня дар пророчества и могу постичь я все тайны и знания, и если есть у меня вера, которая может сдвинуть горы, но нет любви — я ничто. Если отдам я все, что имею, бедным и отдам свое тело огню, но не буду иметь любви, я ничего не получу. — Он делает паузу. — Дин, без моей любви к тебе, и любви, которую ты мне дал, я был бы ничем. Я твой, как и ты мой, мой возлюбленный. Теперь я полон.       Чертов ангел. Дин смотрит на него, очарованный его словами, а также растущим давлением в груди. Он чувствует, что не хватает воздуха. К черту все, думает он, обхватывая лицо Кастиэля и вовлекая его в поцелуй. Губы ангела приоткрываются, и Дин пьет его дыхание, чувствуя, как легкие и душа наполняются сладким кислородом, который, кажется, самому не вдохнуть.       — После этого я так втрахаю тебя в матрас... — выдыхает Дин в приоткрытый рот ангела.       — Кхе-кхе, — откашливается священник, пряча улыбку в кулак. — Мы можем продолжить?       Осознав, что они не одни, Дин и Кастиэль отстраняются друг от друга, но их пальцы переплетены, словно не желают терять контакт ни на секунду.       Окончание действа проходит для Дина как в тумане. Они обмениваются кольцами, которые Сэм чуть не уронил, слушают проникновенную речь священника о значении любви и союза, и в изумлении смотрят, как Ванстиэль и Иниас скрепляют благодать Кастиэля с душой Дина, возложив светящиеся руки на кольца и распевая на енохианском.       После светового шоу ангелов священник продолжает:       — И эти двое станут одной плотью. Так что их уже не двое, а один. И теперь властью, данной мне здесь на земле, как на небесах, я объявляю вас мужем и мужем. Что Бог соединил, да не разлучит ни человек, ни ангел, ни демон.       В этих заключительных словах Дин слышит разрешающий звонок. Он наклоняется, чтобы поцеловать своего новоиспеченного мужа, и на него обрушивается сокрушительный поцелуй Кастиэля.       — Люблю тебя, Дин, — рычит Кастиэль, щедро одаривая его влажными жадными поцелуями. Дину приходит в голову, что он был не единственным, кто голодал в этот момент и жаждал его в течение последних шести лет.       — Ух ты, детка, — говорит Дин, и нежность легко слетает с языка. — Сначала празднование. А потом… — Он подмигивает и играет бровями, одаривая ангела, как он надеется, самой развратной улыбкой. Он наклоняется снова, чтобы прикусить бархатную нижнюю губу Кастиэля, а потом поворачивается к брату.       Улыбающийся Сэм хватает Дина и Кастиэля, сжимая их в медвежьих объятиях.       — Ребята! Я так счастлив! За вас обоих! — он запинается. — Все это время. Все, через что вы прошли, чтобы оказаться здесь. Я имею в виду, я знал, просто знал, понимаете? — Он отступает и задумчиво смотрит на них. — Я просто… что я пытаюсь сказать… Я люблю вас обоих, ясно? Будьте счастливы.       Теплые похлопывания по спине и сердечные рукопожатия охотников и ангелов, собравшихся в часовне, чтобы отпраздновать их союз, избавляют Дина от необходимости отвечать на повышенную эмоциональность брата.       Охотник и его Ангел.

***

      Позже слишком много тостов, слишком много речей, слишком много «как вы двое влюбились». С Дина довольно.       — Спальня. Сейчас, — мурлычет-рычит он Кастиэлю на ухо. И в мгновение ока оказывается прижатым к стене в номере их отеля, чувствуя повсюду губы, язык и руки.       Несмотря на то, что сам изнывает от похоти, Дин пытается замедлить темп, желая без спешки обследовать рот своего мужа, наметить курс по твердым плоскостям его гладкого сильного тела. Каталогизировать каждую дрожь, стон и приглушенный вскрик, что могут вызвать у ангела его искусный рот и руки.       Баюкая в руках лицо Кастиэля, Дин целует розовые припухшие губы и начинает медленно избавлять его от стольких ненужных слоев одежды.       — Дин, погоди, — говорит Кастиэль, освобождаясь из крепкой хватки охотника.       — Кас… что..?       — Дин… я хочу… — и Дин обнимает воздух.       — Что за?       — Дин, я здесь.       Обернувшись, он видит Кастиэля, стоящего в изножье кровати. А еще он замечает, что свет приглушен и играет медленная музыка.       У Дина падает челюсть, когда Кастиэль начинает медленно снимать одежду под ритм музыки.       — Охренеть, — выдыхает Дин.       «Стриптиз? Джекпот!» — взволнованно думает он, не веря своей удаче, и падает в ближайшее кресло, не отрывая взгляда от шоу лишь для него одного.       Кастиэль выскальзывает из пиджака и роняет его на пол. Вызывающе кружась (и где, черт возьми, он понабрался этих движений?), он развязывает галстук, стягивает через голову и начинает расстегивать рубашку. Вместо ожидаемой обнаженной кожи Дин видит черные кожаные ремни, пересекающиеся на торсе ангела.       Засранец, мать его, чертов Ангел Господень!       К тому моменту, когда ангел расстегивает брюки, Дин уже болезненно тверд и раздевается, имитируя движения Кастиэля и даже не осознавая этого.       Дин чуть не кончает, когда брюки ангела наконец сняты. Кожаная сбруя, тяжелая, с серебряными пряжками, обхватывает его узкую талию и заканчивается подвязками, скользящими по острым выступам бедренных косточек. На подвязках держатся черные кожаные чулки и больше ничего. Ничего, шиш, пшик, ноль прикрывает толстый набухший член, обрамленный темными завитками волос.       Пригвоздив Дина пристальным взглядом, Кастиэль начинает поглаживать свой член медленно и нарочито. Приглашающе.       — Дин, — твердо говорит он. Это приказ, и Дин подчиняется.       Через мгновение Дин, с потемневшими от голода глазами, ртом, наполненным слюной, бешено бьющимся сердцем и пульсирующим членом, стоит на коленях, чтобы жадно вобрать член своего мужа. Он слизывает предэякулят, уже сочащийся из набухшей бордовой головки, и стонет, когда Кас хватает его за волосы. Кастиэль крепко держит его, шепча «Дин, Дин, Дин» снова и снова, начиная медленно толкаться бедрами, трахая Дина в рот.       Со ртом Дина, жадно сосущим, растянутым вокруг его члена, Кастиэль чувствует, будто снова падает. Снова падает из-за своего человека. Его подопечный. Его возлюбленный. И снова он уверен, что Дин того стоит.       Идеальный вакуум во рту Дина заполняет его восхитительным теплом. Ему нужно прикоснуться к Дину. Своим ртом к его. Взять его, поглотить его, быть в нем.       Прежде, чем Дин осознает, что происходит, он оказывается лежащим на спине на их брачной постели.       Быстро сообразив что к чему, он раздвигает ноги, когда Кастиэль оказывается на нем.       Ангел начинает священнодействовать, оставляя отметины зубов на остром подбородке Дина, прикусывая пухлую нижнюю губу и погружая язык в рот Дина. Одна рука рядом с лицом Дина, другая идеально ложится на метку на его плече. Ту, что много лет назад, ударив током обоих, стала знаком принадлежности Кастиэлю.       Он продолжает, ведя следы пылких поцелуев, укусов и влажную линию слюны вниз, к нетерпеливому члену. Он нежно целует головку. Почтительно, целомудренно. Он облизывает ствол по всей длине и, широко раскрыв рот, заглатывает его до самого корня.       Щелкая по щели языком, он использует появившуюся на кончике смазку, чтобы смазать пальцы.       — А-а-а… — стонет Дин, — да, блядь, детка, именно так.       — М-м-м… — мурлычет Кас и снова полностью берет его, мягко прикусывая у основания, чувствуя, как член Дина пульсирует в такт биению его сердца.       Двигая головой вверх и вниз, поглаживая член Дина, Кастиэль скользит пальцами свободной руки в расщелину его задницы и начинает давить влажными пальцами на вход.       — Кас… пожалуйста! — вскрикивает Дин и приподнимает бедра.       — Мой! — отзывается Кас, его голос становится низким и хриплым. Он медленно проталкивает палец на одну фалангу, сгибая его и дразня. Потом добавляет второй, аккуратно раздвигая их ножницами.       — Детка… блядь, пожалуйста… — умоляет Дин, толкаясь глубже в рот ангела. Он чувствует зарождающийся под яйцами жар — знак скорого освобождения. — Кас… я скоро… детка… не могу сдержать…       — Еще нет, — грубо говорит Кастиэль, выпуская изо рта твердый член Дина. — Я еще не дал тебе другое обручальное кольцо, — и он вынимает пальцы, оставляя того чувствовать пустоту и опустошенность.       «Нет, нет, нет! Не смей останавливаться!» — проносится в голове у Дина.       — Что… погоди, что? — вырывается у него.       Кастиэль подтягивается вверх и трется о бедра Дина. В руках у него большая серебряная лента.       — Кас, мы же уже обменялись обручальными кольцами, помнишь? — говорит Дин, маша левой рукой перед лицом ангела. — Я отдал тебе отцовое, а ты то, что сам сделал из ангельского клинка. — Его голос прерывист и взволнован. Он хватает ангела за упряжь и тянет вниз. Прижавшись лбом к его лбу, он шепчет: — Приятель, я долго не протяну. У тебя рот как у чертова профи.       Кастиэль медленно высвобождается и говорит, застенчиво глядя на Дина.       — Дин, я дал тебе это кольцо с любовью и радостью. Как у кольца нет конца, так же его нет и у моей любви к тебе. Я выбрал тебя в мужья сегодня и навсегда.       Он наклоняется и нежно целует Дина в губы, а потом оставляет поцелуй на припухшей головке его члена.       Это признание пронзает Дина безоговорочным и отчаянным чувством любви. Он знает, что безнадежно влюблен в Каса. И сердцу больно от радости, что для него, только для него ангел так открыт и обнажен.       Когда Кас уже готов одеть кольцо на его распухший член, Дин утверждает очевидное.       — Кас, боюсь сейчас оно не оденется. — И черт побери, если он не чувствует разочарование.       Кастиэль смотрит на него снизу вверх голубыми, обрамленными темными ресницами глазами и усмехается. Ухмыляется, мать твою. А в следующий момент давление кольца, сжимающего основание его члена, заставляет изнывать от похоти.       — Твою мать! — задыхается Дин.       Кастиэль встает на колени и устраивается на Дине. Он обхватывает его член рукой и начинает медленно дрочить, потирая головку большим пальцем.       — Кас… чертовски хорошо… мне нужно… — прерывисто шепчет Дин в изгиб шеи Кастиэля.       После нескольких движений кулаком, давление, сдерживающее Дина, внезапно пропадает и сменяется тугим напором рта ангела. Он взрывается, и ангел проглатывает все, постанывая от удовольствия.       Но Кас еще не закончил, он подхватывает Дина за бедра, устраиваясь между ними. Он наклоняется, обрушивая на него поцелуи, потираясь горячим тяжелым членом об опустошенный член Дина.       Пробуя свой собственный вкус и чувствуя вес и трение твердого члена о его, Дин снова возбуждается.       Кастиэль подносит два пальца ко рту Дина.       — Оближи.       Смотря на ангела ясными зелеными глазами, Дин начинает тщательно сосать, покрывая слюной его пальцы.       Вынув их из жадного рта, Кас вновь начинает прерванную подготовку, разрабатывая и растягивая плотное розовое кольцо мышц.       Дин стонет и бессвязно бормочет, его руки сжимают спину ангела, ногти впиваются, оставляя синяки на гладкой белой коже.       — Кас… в… а-х-х… п-пожалуйста… — последние слова поглощает сокрушительный поцелуй ангела.       — Да, Дин? — мурлычет он гладким, точно бархат, голосом.       — Черт возьми, Кас, я хочу, чтобы ты был во мне. Сейчас!— шипит Дин.       Больше не сдерживаясь и зная, что тот готов, Кастиэль осторожно толкается упругой головкой в жаждущую задницу Дина.       — О-х-х, — задыхается Дин, откидывая голову на подушку и обхватывая лодыжками узкие бедра ангела. Он хватается за кожаные ремни, впивающиеся в тело Каса, притягивая его ближе, глубже.       Кастиэль медленно скользит членом в жарком теле. Не торопясь, следя за мимикой и разбирая звуки, издаваемые Дином.       Снова невероятно возбужденный, Дин выгибается, поощряя Кастиэля ускорить толчки. И вот уже ангел внутри по самый корень, движения становятся хаотичными; он прерывисто стонет, выдыхая снова и снова имя Дина. Когда он приближается к оргазму, свет в комнате начинает мерцать, в музыке возникают помехи. Кастиэль хватает Дина за плечо, пальцы ложатся точно на метку, и кончает, плывя на волне оргазма и электрического тока, пульсирующего сквозь них там, где кожа прижимается к коже.       У Дина перехватывает дыхание, когда Кас овладевает им. И он совершенно не удивляется, что свет и музыка сходят с ума. Но когда удовольствие простреливает его насквозь, устремляясь прямо в член, за спиной ангела появляется пара огромных чертовых крыльев.       — Черт возьми, Кас, — задыхаясь, говорит Дин, от удивления широко раскрыв глаза.       «Такой красивый», — думает он и неуверенно тянется к ним пальцами.       Это слишком много для Дина. Звуков, которые издает ангел, мягких и отчаянных, ощущения его крыльев, сильных, теплых и шелковистых, достаточно, чтобы отправить его через край. Кончая, он стонет в рот Кастиэля, и капли горячей спермы украшают живот.       Они долго лежат так, нежно потираясь друг о друга, пока их члены опадают, мозолистыми пальцами лаская синяки на коже, шепча обещания в рот между медленными небрежными поцелуями.       — Чувак, это было потрясающе, — шепчет Дин в расслабленный рот ангела. — Мне понравился танец. — Поцелуй. — Кожа. — Он обвивает пальцы вокруг ремней, подтягивая ангела еще ближе к себе. — И мне чертовски понравились твои крылья, приятель, — восклицает он, покусывая подбородок Каса. — А еще я в восторге от своего кольца, — говорит он и кусает ангела за нижнюю губу. — Может, в следующий раз я надену его на тебя? — с надеждой спрашивает он, и глаза блестят от предвкушения.       — М-м-м, — согласно мычит Кастиэль. Голубые глаза полны такой любви, что Дин только и может, что сглотнуть. Кас наклоняет голову, вылизывая сомкнутые губы, раздвигая их языком и вовлекая в глубокий поцелуй.       — Эй… погоди… где?.. — Дин вдруг понимает, что понятия не имеет, что стало с кольцом на члене, после того, как Кас снял его. — Детка, куда ты дел мое кольцо? — спрашивает он, и ему не нравится, как жалобно он звучит.       Ангел наклоняет голову и тепло улыбается, глядя на надутые губы охотника. Он подтягивается на локте и тянется к правой руке Дина.       — Дин, с этого момента оно всегда будет с тобой, — говорит он, подносит руку Дина к губам и покусывает костяшку пальца, на котором внезапно появляется блестящее серебряное кольцо.       У Дина расширяются глаза, ему нравится как идеально подошло на палец кольцо, предназначенное для члена. На тот же палец, на котором много лет он носил обручальное кольцо отца. Теперь здесь обручальное кольцо Кастиэля.       — Иди сюда, — говорит он, хватая ангела за сбрую, и тянет вниз, желая ощутить на своих губах влажный горячий рот Каса. Он обхватывает ангела за шею, крепко держась за него. В голове проносятся воспоминания из их истории, начиная с первой встречи в сарае, или это было еще в аду, все годы совместных сражений, все годы сражений друг с другом. Он столько раз терял его, что и не сосчитать, но всегда находил его снова. На этот раз он никогда его не отпустит.       — Кас, — голос Дина полон эмоций.       — Да, Дин, — мягко рокочет голос ангела.       — Мне понравилось все, что случилось сегодня.       — Да… — стонет Кастиэль ему в шею, целуя синяк в том месте, где пульсирует вена.       — Но тебя я люблю особо. Так сильно, Кас. Очень. — Наконец, удается выговорить Дину.       Кастиэль поднимает голову и смотрит на Дина влажными голубыми глазами. Между бровей залегла небольшая складка.       — Я знаю, Дин. Всегда знал.