Пустошь

Матери котёнка было очень трудно вынашивать его. Отец ожидал сразу много котят, но родился лишь один, это конечно его очень расстроило, но тогда он решил посвятить себя одному котёнку. Роды очень ударили по здоровью матери и Золотой Рог так и не смог запомнить свою мать, она умерла. После смерти матери отец стал ещё более отстранённым, до этого тоже не особо отличаясь любовью к сыну. Но котёнок был слишком мал, чтобы этого замечать. Часто он отца слышал обрывки слов, вроде «как же он похож на неё». На кого, он так и не понял. Да и не интересно было. Детство было самое обычное, он рос котёнком не шкодливым и не любопытным, поэтому до шести лун так и не вышел ни разу за пределы их укрытия и ни с кем из ровесников не общался. Скучно ему хоть и было иногда, но его развлекали иногда приходящие старушки. Они частенько ему вылизывали шёрстку и укладывали спать. А ночью приходил отец и спал рядом с ним, грея его своим боком. С рассветом он уходил. Когда подошло время к исполнению шести лун, он не спал всю ночь, и это не из-за предвкушения того, что ему наконец дадут имя, а из-за жуткой боли. Ему буквально резало затылок, а кости будто ломались. Отец тогда не пришёл и отдуваться за него пришлось всё тем же престарелым кошкам. Но они не срывались на котёнка, хоть и хотели спать. Наутро боль стихла и он смог задремать. Проснулся он от злобного сопения над ухом, стоило только открыть глаза, как он столкнулся со взглядом отца. Тот на него впервые смотрел на него с укором. — Так и знал, что ты не мой сын! Нагуляла! Нагуляла! Видеть тебя не хочу, — Это надолго запомнилось котёнку. Он не понимал, почему отец назвал его не своим сыном. В тот день он не вышел из своего укрытия, а когда его не появилось на посвящении с отцом, за ним пришла Мокруша. Кошка, у которой была вечно склизкая шерсть. Она с ужасом оглядела котёнка и лишь кинула властный приказ, прежде чем выйти: — Идём, — И он послушно пошёл. Как потом он понял, шли они к маленькому стоячему озерцу. — Смотрись. Котёнок внимательно себя осматривал, до этого он лишь мельком видел своё отражение в луже после дождя. А сейчас буквально замер на пару минут, рассматривая себя. Ближе наклонившись к водной глади он заметил у себя между ушей прорезающиеся рожки, кровь струйками застыла на лбу. — Ну всё, хватит самолюбоваться, — Тут же его окунули мордой в воду и тут же вынули. — Отец не признал меня из-за моих рог? — Вода неприятно стекала с шерсти, Мокруша покачала головой: — Мне очень жаль, что ты так и останешься безымянным… — Разве больше нет способов получить своё имя? — Есть, есть, конечно же есть… Но нет, дорогой мой, ты же скорее умрёшь… — Я посмотрел на кошку умоляюще и она сдалась. — Стать путешественником и перейти за горы. Тогда котёнок не ответил, он молча развернулся и пошёл обратно. Мокруша и не пыталась ему как-то помешать. Он не спал вторую ночь, долго думая. Ему было очень обидно, он пытался заговорить с отцом, но тот лишь щурил на него свои шесть глаз и игнорировал, будто это не он растил его до этого. И вскоре тоска и обида сменилась на жгучую ненависть. И котёнок твёрдо решил для себя: он не будет неполноценным и не пойдёт по стопам своего отца, тратя свою жизнь на немощных. Он перейдёт горы. И будет жизнь за ними! В их объединении уже давно все путешественники ушли, не вернувшись. — «И верно сделали!» — и ему пришлось переходить в другое объединение, жившее за озерцом, поскольку только там жил единственный путешественник. Там был доживающий свой век старец с очень необычной внешностью. Обретённый был злобным старикашкой, с ободранными на спине орлиными крыльями. Принял как ни странно его быстро, даже не осматривая его и ничего не спрашивая. Котёнок всё пытался выведать почему тот не использует крылья, но тот вечно его обрывал: — Заткнись, пока я тебя не перенёс на самую высокую скалу и не сбросил тебя оттуда, — И котёнок верил, замолкая. Гонял Обретённый его чуть ли не до смерти. То ему надо было пройти где-то в кустах, а для этого сначала выдернуть всё с корнями. То ему хотелось после полудня перекусить, а брать из кучи много нельзя, поэтому ему приходилось бежать охотиться. Он часто слышал как возле леса наставники втолковывают азы охоты своим ученикам. А ему приходилось страдать и на горьком опыте самому обучаться. И котёнок завидовал тем, кто просто бегал вокруг озера, да отдыхал пол дня и ел, поохотившись. Но каждый раз когда он хотел сдаться, то вспоминал отца и занимался с утроенной силой. С ним пытались познакомиться, спрашивали имя. Ведь у всех начинающий уже давно были имена! И этот факт злил котёнка сильнее. Но он так уставал, что ответить им не мог. Поэтому его тоже вскоре начали игнорировать. — Так как всё же получить имя? — Котёнку в тот вечер стало настолько плохо, что он мог только лежать распластавшись. — Ты что, совсем идиот, встал на путь путешественника даже не спросив у родителей ничего? — И впервые Обретённый не стал дальше язвить и оскорблять его. Старикан так и не интересовался ни его именем, ни прошлым. — Ты должен принести из-за гор то, что докажет, что ты там был. Больше они не говорили. Котёнок не знал, сколько времени прошло с начала подготовки, но он стал крупнее. А остальные начинающие посматривали на него с боязнью, а встречаясь с ним взглядом — отводили глаза. Но котёнок настолько привык к косым взглядам, что перестал обращать внимание на это. Однажды ему сказали, что он готов. Обретённый ещё сильнее ссутулился, а перья на крыльях почти все облетели. Шёл к горам он один, ни на миг не задумываясь о своём прошлом. Горло пересыхало от волнения, поэтому перед путём он напился воды. Он видел вдали силуэты остальных, ему предлагали идти вместе, но он гордо отказывался. Это был его личный путь. Сначала склоны были пологими, но от этого было не легче, то и дело под лапами земля осыпалась, поэтому приходилось идти напрягая мышцы лап и цепляясь когтями. Вдоль были камни и в них можно было безопасно отдохнуть. Начинающий путешественник ужасно уставал, но пылая силой юности, шёл до изнеможения. Каждый раз останавливаясь на привал он находил тушки мышей. И он понимал, что ужасно благодарен другим начинающим и тут же съедал. Между гор тёк родник, но и его исток скоро закончился, извещая о том, что дальше пойдут голые камни. Но лапы вскоре привыкли и кот приноровился к прыжкам по камням. Это было очень опасно, поскольку сверху кружили орлы, но так было быстрее всего, чем ползти между камнями. Однажды один из группы немного отстал и решил тоже побыстрее пройтись поверху. Как только тот залез на валун, то один из орлов молнией спикировал на неудачника и взмыл вверх, забирая того с собой. Остальная группа пыталась помочь, но лишь раззадорила остальных крылатых хищников. Котёнок этим воспользовался и ушёл далеко вперёд по камням. Хотя иногда его грызла совесть из-за того, что он не помог им. Но ему приходилось одёргивать себя, нужно научиться думать о себе, ведь они даже знакомы не были. Так что ему оставалось лишь дойти до обрыва с другой стороны и найти протоптанную дорожку. Котёнок не следил за течением времени, для него всё было зациклено: путь — привал — путь. Но вот впереди раскинулась светлая полоса. И чем ближе он подходил, тем шире она становилась. Котёнок не сдержался и подбежал к самому краю, там же замирая. Перед ним открылась степь. Выжженная земля и редкие растения тускло-зелёного цвета, либо такие же обгоревшие кустарники. — «Ужасно… ужасно!» — была первая его мысль. Это не то, что он ожидал. Он ожидал увидеть то, какая тут красота. Что он сможет тут жить подальше ото всех. Но это была мёртвая земля. — «Я зря столько времени сюда шёл?» Он был разочарован. Но и развернуться и уйти он не мог. Это был бы позор, потратить столько сил на это. Котёнок твёрдо для себя решил, что теперь у него только одна цель — имя. И может быть, где-то там далеко будет красивее… Эта мысль его грела и давала надежду. Прошло ещё много времени. Солнце палило нещадно, если на его землях горы защищали от лучей, тот тут он буквально горел, подушечки лап были все обожжены и ободраны. И когда под одиноким деревцем он находил тень, то с радостью там валялся до самого вечера, пока солнце не уходило. За всё время он так и не встретил ни одной живой души. Но иногда ему удавалось поймать выглядывающих из норок забавных животных. Источником воды была длинная и широкая речка, уходящая в закат. Но и в той была разочарование, за день она нагревалась и не дарила сил, как вода из родника. Он шёл и думал. Пока просто резко не отключился. Проснулся он от тявкающих звуках и почему-то сразу вспомнил своё шестилуние. И снова приготовился увидеть укор в глазах. Но вокруг была лишь тьма, стало прохладнее. В нос ударил резкий неприятный запах, а затем послышался страшный смех. Котёнок весь сжался, в тьме загорелись пары глаз. И от страха котёнок побежал так, как никогда не бежал. За ним послышался топот лап. В ночи он увидел камни, а между ними спасительную зияющую темноту. Шум всё нарастал, а камни будто и не приближались. Котёнок уже успел похоронить себя пару раз, но вот пространство сомкнулась по бокам, а рога неприятно заскребли по поверхности. Но адреналин ещё не ушёл, в ушах гремело. Так он и просидел до рассвета трясясь и прижимаясь к камням. Когда воздух снова спёрло, он рискнул высунуться. Ночных тварей не было. На негнущихся лапах он вылез, всё тело затекло. Но сейчас он с ужасом смотрел на лежащее перед его лапами. Его рог. Изящно изогнутый, с острым концом. у него были такие большущие рога? А он и не чувствовал никогда тяжести, думая, что у него до сих пор те маленькие рожки. Было неприятно потерять такую гордость, но терять время было опаснее, скоро начнётся самое пекло. Прошло ещё много времени. Растений стало больше, но они были такими же тусклыми. Иногда попадались деревья, но теперь он мог их отличить от простых кустарников, потому что у них на ветках что-то росло. Земля под лапами потемнела, одинокие травинки были высокими и жёлтыми. Котёнок уже почти не осматривался, зная, что растительный мир тут очень скуден. Но всё же его привлекло довольно крупное растение, оно было ему по подбородок. Оно не изгибалось причудливо, а просто стояло — как трава, смотря в небо. А все бока были усыпаны мелкими жёлтыми цветочками [если интересно, то это «коровняк обыкновенный»]. Он жутко обрадовался, такое точно не росло у них! Он нашёл доказательство! Но его ждали проблемы. Потому что котёнок шёл не в одном направлении, а метаясь: то пойдёт на запад, то утром вообще на юг. Так что ему пришлось идти вперёд, в очередной раз полагаясь на удачу. Он уже давно отбросил идею найти тут живописные места. Ему хотелось домой. В очередной раз котёнок задавался вопросом, а сколько времени прошло. И не мог ответить. Всё было похоже, даже зверьки теперь не были забавными. Он тащил в зубах половину этого растения, надеясь, что те не завянут. Река изогнулась и ушла куда-то вбок, но вскоре снова вернулась назад. Тех ночных гостей он больше не видел, но слышал как они в тиши ночи тявкали, кого-то гоняя. Впереди начали виднеться вершины гор. И как же котёнок был счастлив, снова видя их. Путь в горы дался легче, пусть и было не привычно снова карабкаться куда-то вверх. Голова постоянно кружилась, но котёнок упорно шёл, понимая, как его цель близка. Когда впереди начали виднеться верхушки деревьев, он чуть ли не заверещал от радости. Но просто замолчал, снова замирая. Видя такой ужас за горами, он впервые оценил красоту травы. Её зелёный цвет, а раскидистые кроны деревьев с их огромными тенями. Множество цветочков давно осыпалось, но всё же парочка выжила, грозясь отпасть, поэтому в очередной раз себя подгоняя он спускался быстрее, вечно замирая, то от предвкушения, то от страха упасть. Он видел как внизу ему навстречу поднимается очередной молодняк. На этот раз он им сожалел, а не завидовал. И снова он вспомнил леденящую душу картину. Он понадеялся, что хоть один из них выжил. Встретили его с удивлением, но вскоре быстро забылись, занимаясь своими делами. Он забежал в кусты смородины, всё так же верно держа в зубах свою ношу. На подстилке громко храпя спал его наставник. — Эй! Просыпайся, старикан, я выжил, как бы ты не старался схоронить меня, — Конечно он не так хотел сказать это, но оно само вырвалось. Обретённый закашлялся, потягиваясь, а потом всё же соизволил открыть глаза. — Перо мне в зад! Ты жив! — Прохрипел старший, а потом так же, как и в молодости осмотрел его, обходя. — А как вымахал-то, словно ел три раза в день! Ну, рассказывай, что видал? — Да это же мёртв… — И тут же ему снова прилетело по голове от старикана. — Дырявая бошка, я тебе чего говорил? А? Нельзя говорить! Цыть! Всё, проваливай давай, болтун. Готовься и радуйся. Котёнку оставалось лишь закатить глаза и залечь в свою часть жилища, тут же проваливаясь в тьму. Ему в очередной раз ничего не снилось. Лишь какой-то гул вдали и рассвет, который никак не наступит. Растолкали его уже когда начало смеркаться, стоило только выйти из убежища, как он увидел сколько котов тут собралось. Среди них он заметил и кошечку. Выжила! Он знал лишь только, что она была жутко зубастой, а позади то и дело извивался змеиный хвост. Но тем не менее он был рад видеть её целой. — Сегодня из-за гор вернулись целых два кота! Это большая радость, но прежде, чем мы отпразднуем это, то дадим имя одному коту. — После этого на него снова посмотрели с удивлением, что немного его задело, ну подумаешь ему не дали имя как ему исполнилось пол года! Зато сейчас он больше всех их его заслужил. За этими мыслями он и не заметил как к нему подошёл, прихрамывая Обретённый. — Я даже спрашивать не буду, как ты потерял его, сам виноват. — Сказал он это так, чтобы только котёнок его слышал. — Отныне ты Золотой Рог, гордись! Конечно он не об этом мечтал, но каждый раз вспоминая эту голую степь и что он видел ни одного кота, даже думать не хотел о том, чтобы вернуться туда или всё же попытаться найти там своё счастье. Жизнь и тут налаживалась, пусть и давала знать обида на отца.