Избавление

— Николай Васильевич! Какая приятная встреча! — Гуро опустился на скамью и проследил за взглядом писателя. Горизонт уже посветлел, и были видны крыши домов, но едва ли Гоголь любовался видами. Взгляд его был пуст, глаза покраснели от ветра и недосыпа, а кожа казалась призрачно-белой в утренних сумерках. Гуро снял перчатку и совершенно бестактно прикоснулся тыльной стороной ладони к щеке писателя. — Голубчик! Да вы холодны, словно труп! — Яков вскочил на ноги и, подхватив Николая под руку, с усилием потянул его по набережной. — Нельзя же так! Сколько вы тут просидели? Всю ночь? Да говорите же! Николай бессмысленно таращился по сторонам и на вопросы не реагировал, просто вяло переставлял ноги, следуя за Гуро. Тот, осознав тщетность своих расспросов, остановил проезжавшую мимо двуколку. В доме следователя Николай слегка пришёл в себя. Не сразу, а только когда его усадили в кресло, придвинули к камину, и опрятно одетый крепостной впихнул в руки чашку с горячим чаем. — Где я? — Гоголь захлопал глазами и огляделся. — Вы, голубчик, у меня в гостях, но чувствуйте себя как дома, — Гуро придвинул себе кресло и, подставив руки огню, улыбнулся. — Намедни я видел труп. — Поздравляю! В наши дни это редкость, — вместе с остальными чувствами в Николае проснулась ненависть. Предательство всё ещё жгло изнутри калёным железом, не давая забыть, кто сидит перед ним. — Ну что вы, Николай Васильевич! Я же говорю про совершенно конкретное тело. А именно про того несчастного, которого зарубила ваша невеста. В парке. Помните? — Гуро доброжелательно подмигнул, а Николай потупил взгляд. В мозгу тут же всплыли слова следователя: «любая жертва после этого разговора на вашей совести». — Мы с Лизой возвращались из театра, а он напал... — Гоголь понимал, как глупо звучат его слова, словно он ищет оправдание. — Признаюсь, я хотел припомнить вам наш давнишний разговор, но, похоже, вы и сами уже осознали свою ошибку, — Гуро откинулся в кресле и побарабанил пальцами по подлокотнику. — Для вашей Елизаветы есть три варианта развития событий. Первый — смерть. Вы с ней можете уехать подальше от города и дождаться, пока смерть не разлучит вас. Второй и третий могут снять её проклятие, но это непросто. — Проклятие можно снять? — Гоголь чуть не выронил чашку и весь подался вперёд, во все глаза глядя на Гуро. — Но Лиза говорила, что искала способ... — Да. Я уверен, Елизавета Андреевна искала способ избавиться от этой ноши, но у неё не было моих ресурсов, — Яков не сдержал самодовольной ухмылки, но почти сразу нахмурился. — Впрочем, я не уверен, что хоть один подойдёт. — Расскажите! Пожалуйста! — Николаю было противно от самого себя, но он готов был даже на коленях ползать, лишь бы помочь Лизе. — Первый способ неприемлем для меня и, уверен, что для вас тоже. Лиза должна вновь убить двенадцать девушек и колдуна, проклявшего её. — Колдуна? Погодите... — Николай потряс головой. — Но тот колдун умер. Она рассказала мне свою историю, тот, кто проклял её, давно мёртв! — Это так, — Гуро согласно кивнул. — Но в аду его душа очистилась и получила второй шанс. Тот колдун жив, и сейчас на Земле. Воскресший. Понимаете? — Теперь да, но... Помимо него должны погибнуть ещё двенадцать девушек, а этого нельзя допустить, — Николай поник и снова сжался в кресле в комок. — Второй способ не требует таких жертв. Это ритуал очищения. Для него достаточно только согласия Елизаветы Андреевны. Ну, по крайней мере, с вашей стороны, — Гуро шутливо склонил голову. — Звучит заманчиво, но тут явно есть что-то ещё, — Николай прищурил глаза, с подозрением глядя на собеседника. — Всегда есть что-то ещё. Очищение происходит адским пламенем. Человек, желающий избавиться от проклятия, должен встретиться с каждой из своих жертв и искупить свою вину перед ними. Ну, или погибнуть от их рук, если не удастся вымолить прощение. Адские муки при жизни. Согласится ли на такое ваша прекрасная невеста? — Гуро сверлил Николая взглядом. Этот вариант действительно казался приемлемым, но только для них. Лиза могла и не согласиться. — Я не знаю... — наконец неуверенно произнёс писатель. — У вас всегда остаётся тот вариант, где она гибнет через тридцать лет. Ах, простите, через двадцать девять, — Гуро открыто издевался. — У нас нет этого варианта, — тихо проговорил Николай. — Когда придёт её срок, она не сдастся. — Почему вы так решили? — следователь склонил голову к плечу, а Николай под его взглядом окончательно стушевался. Теперь ему было понятно, почему преступники каются во всех грехах, просто взглянув на Гуро. — Она рассказала, что если не будет убивать, то её разорвут адские псы, и она отправится в ад. Но эти создания всегда следуют за ней. Она их слышит. Слышит, как их когти стучат по полу, как едкая слюна стекает с клыков, как они тихо рычат и воют. И чем ближе срок, тем отчётливей их присутствие. Лиза сказала, что первую жертву она убила, когда почувствовала дыхание пса на своей шее. И когда она рассказывала это, у неё был такой взгляд, словно она и сейчас помнит тот миг. Точнее... Я уверен, что она помнит! Она знает, что её ждёт, и боится этого, — Николай затих на несколько секунд. — Она боится смерти, и убивать не перестанет. — А сейчас у неё под рукой есть воскресший. Как удобно! — ухмыльнулся Гуро. По выражению его лица было понятно, что слова Николая его ничуть не удивили. Возможно, он даже знал об этом. — А ритуал очищения можно провести тут, в Петербурге? — Если Елизавета Андреевна согласится, то можно. Для меня найти всё необходимое не так сложно, — Гуро ободряюще хлопнул Николая по плечу. — Ступайте домой и обсудите это с Лизой, потому что если она откажется, ничего не выйдет. — И что делать, если она откажется? — вяло поинтересовался Николай, поднимаясь на ноги. Гуро прошёл к рабочему столу и достал из ящика знакомый обруч в виде двух змей. — Тогда вам придётся надеть на неё это милое ожерелье. Ну а дальше сами догадаетесь, благо, фантазия у вас богатая! — Гуро улыбнулся и вложил обруч Николаю в руки. *** Николай второй день подряд отсиживался в своём кабинете, чтобы лишний раз даже на глаза Лизе не попадаться. Узнав о разговоре с Гуро, девушка пришла в ярость и только чудом не превратилась. Больше Николай к разговору не возвращался. Обруч он держал при себе, и шанс надеть его на шею Лизе был, но что-то его останавливало. — Коля, — Лиза появилась в дверях бесшумно, словно призрак. — Ты занят? — Н-нет, — Николай спешно сгрёб бумаги с набросками новой книги в стол. Лиза не выглядела злой, скорее расстроенной. — Ты... уверен, что Гуро не обманывает тебя? Уверен, что ритуал поможет? — Лиза присела на краешек стола и покрутила в пальцах перо. Кончик был в чернилах, и на пальце остался след. — Я не знаю. Он врал мне, предал меня, — Николай не смог сдержаться, и слова прозвучали резко и громко. — Но он нас отпустил. Знал, чем всё может обернуться и всё равно отпустил. — Выбора особого у него не было, — Лиза пожала плечами и, отложив перо, погладила Николая по волосам. — Был. Он мог позволить Марии убить нас. Мы ничего не могли сделать, были полностью в её власти, а он вмешался. При том, что она могла успеть остановить пулю или заметить, что он в сознании, и зарезать так же, как и Бинха, — на этих словах голос Николая дрогнул. — Но он вмешался. И отпустил нас. Я не доверяю ему, но, скорее всего, он сказал правду, и ритуал может тебя спасти. — Хорошо. Тогда я согласна. И... — Лиза на секунду замешкалась. — Прости меня за то, что вспылила. Просто после всего, что он сделал, я не ожидала, что ты будешь с ним общаться. — Не буду, — Николай улыбнулся и притянул Лизу к себе на колени. — И я тебя прощаю. — Николай Васильевич, там... — влетевший в кабинет Яким разрушил идиллию. Лиза вскочила на ноги и напряглась. Невысокий тощий мужчина в чёрной шляпе отпихнул Якима в сторону и, коротко кивнув Николаю, протараторил: — Яков Петрович просил передать, что в Третьем отделении всё знают. Вы должны бежать из города немедленно. Карета будет ждать вас внизу, — вновь поклонившись, мужчина развернулся и выпорхнул за дверь. Лиза с Николаем коротко переглянулись и, не сговариваясь, кинулись собираться. Уже через час они покинули Петербург. Николай не знал, куда им податься, но почему-то казалось, что вернуться в Диканьку — не самая плохая идея. Дни в пути казались вечностью. Останавливаться на хуторах было нельзя, спать приходилось в карете или в заброшенных избах. Яким не ворчал и не возмущался, только изредка бросал тоскливые взгляды на светящиеся окошки хаток. Часть пути они проделали верхом. Лиза настояла, чтобы они немного запутали след, ведь извозчики могли опознать их, а так преследователи могли решить, что Николай отправился в родительский дом. В Диканьку они прибыли поздно ночью. Три недели пути абсолютно их вымотали, но Лиза отказалась возвращаться в своё поместье, ведь там могла ждать засада. Они спрятали лошадей и пробрались в пустующую хату Ульяны. Как и ожидалось, никто из местных не пожелал жить в доме ведьмы, и путники наконец-то устроились на ночлег. *** Утром их разбудил Вакула. — Как ты узнал, что мы тут? — Николай с радостью принял из рук кузнеца котелок с горячей кашей. Есть хотелось до безумия. — Василина сказала. Ещё с вечера заявила, что вы приедете, — Вакула тепло улыбнулся писателю, а на Лизу покосился с подозрением. О том, что всадник — Лиза, местные не знали. Николай не был безумцем и понимал, что остальные не простят ей загубленных жизней. Кашу съели в молчании. Кузнец тактично не спрашивал, от кого они бегут, а Николай не говорил, ведь тогда пришлось бы объяснить, как общество Бенкендорфа вышло на них. Николаю было тяжело прятаться в хате, не имея возможности увидеться с друзьями. Он скучал и по посиделкам в обществе Бомгарта и по чудесным историям Тесака. Но выбора не было. Вакула приносил еду и воду, но беглецы понимали, что долго они так не протянут. А спустя два дня после их приезда в деревню нагрянул Гуро. Вакула рассказал, что их искали с собаками, что следователь опрашивал местных, но собак от их хаты отвела Василина, а Гуро не слишком усердствовал в своих допросах. Поиски продолжались целый день, полицейские прочесали лес, заглянули в поместье, но, естественно, никого не нашли. А уже вечером Вакула принёс весть, что полицейские покинут Диканьку на рассвете. — Ох, ну слава Богу! — Яким перекрестился и вздохнул с облегчением. — Но вас всё равно будут искать, — покачал головой кузнец, не разделяя его энтузиазма. — Мы справимся! — Лиза устало опустилась на стул и взглянула на Николая. — Ещё пару дней побудем тут, а потом уедем. В Европе нас никто искать не станет, а потом... Её прервал стук в дверь. Все четверо ощутимо напряглись. — Открывайте, я знаю, что вы тут! — голос принадлежал Гуро, и Николай, нерешительно переглянувшись с остальными, пошёл открывать. Следователь проскользнул внутрь и запер замок. — Чего припёрлись? — недружелюбно огрызнулась Лиза. — И вам не хворать, Елизавета Андреевна, — следователь улыбнулся, но почти сразу посерьёзнел. — Я надеялся, вам хватит ума убраться подальше, а вы приехали сюда! Я начинаю сомневаться в ваших умственных способностях. И ладно Николай, но вы-то, Лиза! — Гуро одарил девушку злобным взглядом. — Я, пожалуй, пойду, — Вакула неловко перемялся с ноги на ногу и вдоль стеночки проскользнул к выходу. С ним попрощался только Николай, потому что Лиза и Яков были слишком увлечены словесной перебранкой, а Яким стоял со стулом наизготовку, если вдруг дело дойдёт до рукоприкладства. — Конечно, я вам не доверяю, вы собирались убить Николая! И вообще... — Лиза собиралась сказать ещё что-то, но тут окно разлетелось на осколки, и в шею девушки воткнулся чёрный изогнутый шип. — Лиза! — Николай кинулся к ней. Девушка обмякла в его руках, и он с трудом удержал её. — Что происходит? — Не сопротивляйтесь! — рыкнул Гуро. Дверь слетела с петель, и в дом влетели полицейские. Следователь сделал шаг в сторону и замер у стены. Ворвавшиеся скрутили Якима и Лизу. Николай попытался вмешаться, но его без труда сбили на пол и заломили руки за спину. Всё произошло так быстро, что писатель даже засомневался, наяву ли на них напали. Но тут в дверь, пригнувшись, вошёл высокий статный молодой человек и, обведя присутствующих взглядом, улыбнулся. — Как я и думал, — мужчина подошёл к Лизе и защёлкнул на её шее обруч. Николай удивлённо заморгал. Он был уверен, что второго такого обруча нет, а значит, Гуро дал ему подделку? Или всё-таки существует второй обруч? Но сейчас явно было не лучшее время выяснять это. — Яков Петрович! Ай-ай-ай, как же так? — мужчина с жутко самодовольным видом и ехидной улыбкой подошёл к стоящему у стенки следователю. — А ведь граф Бенкендорф отзывался о вас с таким восторгом! — Граф Белинский, я полагаю? — Гуро взирал на молодого человека с невозмутимым спокойствием. — Правильно полагаете. Впрочем, расшаркиваться некогда, нас ждут! — и граф сделал жест полицейским. Николая грубо подняли на ноги, Якима бросили связанным, а Лизу один из полицейских опасливо поднял на руки и понёс к выходу. Гуро одарил шагнувших к нему людей уничтожающим взглядом и сам пошёл вперёд. Их разделили. Гоголя и Гуро посадили в одну карету с Белинским и ещё одним полицейским, а Лизу унесли в другую. Ехать куда-то под дулом пистолета было крайне неуютно, Николай с ума сходил от беспокойства за Лизу, но спокойствие и уверенность сидевшего рядом Якова Петрович успокаивали. Николай не верил ему, но он также не верил в то, что такой гениальный по-своему человек мог так глупо попасться. — Признаюсь, мы заподозрили неладное ещё после вашего отчёта, что пленница попыталась сбежать и казаки её застрелили. Я очень много слышал о вас! Что вы лучший следователь Российской Империи, что при всех ваших возможностях не гонитесь за славой, и что верой и правдой служите нашему обществу. И что же теперь получается? Всё это ложь? — граф открыто издевался. Николай даже подумал, что Гуро мог чем-то насолить этому молодому человеку или его семье. Иначе с чего бы ему так ненавидеть следователя, которого он видит впервые. — Я верой и правдой служу своей родине. Это единственная истина, которую вам нужно знать, — Гуро улыбнулся так тепло и дружелюбно, что графа от неожиданности передёрнуло. — Впрочем... Я думаю, причина вашей ненависти лежит несколько глубже. Я знавал вашего батюшку, достойнейший человек и прекрасный стратег. Более того, мы были друзьями до самой его смерти и я уверен, что это он рассказывал вам про меня. И наверняка ставил в пример. И говорил, что вы и вполовину не так хороши, как я, — теперь улыбка Гуро стала похожей на оскал. Граф побледнел, и губы дрогнули от едва сдерживаемой ярости. — Что ж, он был прав. — Я вас убью! — прорычал мужчина. — Тогда вас убьёт Бенкендорф. Уверен, он хочет лично со мной пообщаться, и не потерпит, если вы лишите его этой возможности, — Гуро смотрел на графа в упор, а Николай боялся даже дышать, чтобы не привлекать к себе внимание. Предательство Якова Петровича уже не казалось таким ужасным. Гнев был куда страшнее. Карета очень вовремя остановилась, и за качнувшейся занавеской Николай увидел знакомый фасад особняка Данишевских. В животе что-то ёкнуло. Он и помыслить не мог, что когда-нибудь вернётся в эти стены. Их вывели из кареты и проводили в зал. Как ни странно, замок процветал. Было чисто, стол ломился от яств, а в камине ярко горело пламя. Похоже, кто-то тут жил и жил с размахом. Лизу принесли и положили в кресло. Девушка всё ещё была без сознания, и Николай подавил желание рвануть к ней, наплевав на вооружённых полицейских. Их с Гуро усадили за стол. Собаки, виляя хвостами, путались под ногами у своих хозяев и задорно лаяли. — Ну и шум вы тут подняли! Видимо всё прошло успешно? — голос, донёсшийся с лестницы, заставил Николая побледнеть. В расшитом золотом камзоле по ступеням спускался Александр Христофорович Бинх. — Вы? — только и смог выдавить из себя Николай. Даже Гуро, пожалуй, вернулся с того света не так эффектно. Бинх добродушно улыбнулся. — Николай Васильевич! Не скажу, что рад вас снова видеть. Не после того, как вы сбежали с убийцей. — Александр Христофорович Бенкендорф, — задумчиво проговорил Гуро, с интересом разглядывая Бинха. — Признаюсь, не ожидал. Ваши двойники, выступающие на собраниях, совершенно на вас не похожи. — Они и не должны походить на меня. Я — власть, а власть, как известно, безлика, — Бинх склонился в шутливом поклоне и сел во главе стола. Следом за ним спустились ещё человек десять, и все расселись за столом. — Остаётесь верны традициям? — Гуро криво ухмыльнулся, взглядом указав на блюда. — Разумеется. Вы разделите с нами этот поздний ужин, потом вам зачитают обвинения, коих немало, и казнят. Протоколы нарушать нельзя. Угощайтесь! — Бинх широким жестом обвёл яства и первым отпил вина из бокала. — Не ешьте ничего. Еда отравлена, — Яков повернулся к Николаю и отодвинул от него тарелку. Предосторожность была напрасной, потому что Николаю и в голову бы не пришло есть в такой ситуации. — Ну что за бред! Вы параноик, Яков Петрович! Вам отрубят головы. Просто, быстро, и не нужно тратить яд, — Бинх устало потёр лицо. Гуро прищурил глаза, а потом взял с ближайшего блюда жареную перепёлку и швырнул собаке. Пёс шустро подхватил птицу и проглотил прежде, чем хозяин его осадил. На несколько мгновений за столом воцарилась тишина, все неотрывно следили за животным. Пёс зевнул, повертелся и лёг у ног хозяина, живой и здоровый. — Что и следовало доказать, — с тяжёлым вздохом сообщил Бинх, и все принялись за еду. Все, кроме Гуро и Гоголя. Николая куда больше интересовало состояние Лизы, поэтому он весь извертелся на стуле, а Гуро, прищурив глаза, следил за Бинхом. — Что ж, — Александр Христофорович промокнул губы салфеткой и воззрился на следователя. — Как я и обе... Его речь была прервана жалобным поскуливанием. Пёс, проглотивший перепёлку, лежал у ног полицейского и жалобно подвывал. Внезапно он задёргался и замер. — Что ж, как я и говорил, — Яков Петрович весь подобрался. — Еда отравлена, — хищно оскалившись, закончил он и вскочил на ноги. Признаться, Николай не ожидал, что первым делом следователь выбьет из-под него стул. Но, свалившись набок, он понял, что мера была не напрасной, потому что со всех сторон послышались выстрелы. Николай по-пластунски подполз к креслу и стащил Лизу на пол, закрывая собой. Шум боя громыхал в ушах, и Николай всё ждал, что шальная пуля сейчас пронзит его тело, или какой-нибудь полицейский воткнёт саблю между рёбер. Но к нему никто не подходил. А потом всё стихло. Николай сглотнул и поднял голову. Он ожидал увидеть всё что угодно, но не это. Гуро стоял посреди зала, утыканный шпагами, как игольница, но не похоже, чтобы ему это хоть сколько-нибудь мешало. Бинх, покачиваясь и тяжело дыша, опирался на стол, а потом пошатнулся, схватился за горло и свалился на пол. — Ну вот. А я хотел спросить его, как он остался в живых, — Гуро с обидой цокнул языком и, почувствовав на себе взгляд, повернулся к Николаю. — Вы... вы ранены, — не очень уверенно пробормотал Гоголь. — Чертовски неловкая ситуация, — покачал головой Гуро. — Положите вашу даму в кресло, Николай Васильевич. Негоже женщине лежать на каменном полу, — добавил он, заметив, что Гоголь всё ещё закрывает Лизу собой. — Со мной ты так не цацкался. Ещё и ногой к этим плитам придавил, — послышался ещё один до боли знакомый голос, от которого у Николая всё внутри перевернулось. Из узенькой двери в углу зала вышла Мария. Одета она была в простое платье, волосы подвязаны платком, и всем видом она была похожа на обычную крепостную. Николай спешно поднялся и, уложив Лизу в кресло, заслонил её собой. — Кто вы? — Гоголя затрясло. Страх распространялся по телу, как яд, и только беззащитная, спящая Лиза вынуждала его оставаться на месте. — Ох, ну будет вам, Николай Васильевич! Мы же друг друга сто лет знаем! — Гуро, даже не морщась, принялся вытаскивать из себя оружие. И каждый раз кровь стекалась по лезвию обратно в рану, а чистые шпаги и сабли падали на пол. — Неужто забыл меня? — Мария улыбнулась уголками губ и лукаво поглядела на Николая. — А как же секрет бессмертия? И разве вы не враги? — Гоголь беспомощно переводил взгляд с Гуро на Марию и обратно. Следователь выдернул из плеча последнее лезвие и с облегчением устроился в кресле. — Видите ли, Николай Васильевич. Всё дело в том, что секрет бессмертия для меня никакой не секрет, — Гуро покрутил перстень на пальце и ненадолго задумался. — Сказать могу только то, что с Марией у меня договор, и по нему она должна служить мне на Земле. С вами, Николай Васильевич, а точнее — с Лизой у меня тоже договор, хоть и не такой серьёзный. Я всё ещё намерен провести обряд очищения, если она согласится. — И какова же цена вашей помощи? — прошипел Николай. Злость поднималась в нём с новыми силами. Не хватало только чтобы Яким и Вакула тоже оказались почётными членами общества Бенкендорфа. Или нечистью. Гоголя бы это уже не удивило. — Я ничего у вас не возьму, потому что вам нечего мне предложить. Считайте это актом доброй воли, — Гуро улыбнулся. — Значит, мне не показалось тогда, и я действительно слышала, как хрустнула ваша шея, — Лиза поднялась из кресла, с лёгкостью сняла с себя обруч и выдернула из кожи чёрный шип. — Сильное снотворное. Сбивает с ног даже нечисть, — Гуро одобряюще покивал. — Ну что, прекрасная всадница, какие у вас планы на эту ночь? — Я понимаю, почему вы все хотите, чтобы я прошла обряд. И я согласна. Пусть меня и не покидает чувство, что вы знали, что всё так будет. — Что же навело вас на такие мысли? Мне лестно, но такое даже искушённому трудно запланировать, — Гуро чуть склонился вперёд, ожидая ответа. — Вы подослали сюда Марию, чтобы она отравила еду. Если всё остальное могло быть случайностью, то это явно часть плана. Тем более для обряда нужен алтарь и тихое место, где никто не помешает. Местные побаиваются сюда захаживать, а подземелье идеально подойдёт для обряда. Да и куда бы ещё Николай мог поехать! Тут у него есть верные друзья, — с явным сарказмом добавила Лиза. — Елизавета Андреевна, — Гуро встал и несколько раз хлопнул в ладоши. — Признаюсь, я поражён и, кажется, даже немного очарован. Я знал, что вы начитаны и не глупы, но такого острого ума и способности строить логические цепочки не ожидал. Признаю! Вы могли бы составить мне конкуренцию в следовательском деле. — Оставьте свою лесть при себе. И раз уж ваш план сработал, так почему бы не продолжить? Или вы зря загубили столько невинных душ? — Лиза с удовольствием возвращала Гуро все его остроты. — Тогда идите с Марией и готовьтесь, — Яков Петрович открыл проход в камине, и девушки, обменявшись ненавидящими взглядами, скрылись в провале. Шагнувшего следом Николая Гуро подхватил под локоть. — Гоголь, постойте! — следователь усадил Николая на стул, нашёл между трупов свою трость и сел напротив. — Вы передумали? — Николай смотрел в пол. Он боялся, что если хоть раз заглянет в эти тёмные лживые глаза, то здравый смысл его уже не остановит от глупостей. Ярость в нём кипела и норовила выплеснуться через край. — Нет. Но вы должны иметь представление о том, что там произойдёт. Во-первых, ни при каких обстоятельствах не переступайте черту. Местные обитатели рассказали мне, что вы любитель разрушать магические барьеры, но, уверяю, сейчас особый случай, — Гуро был предельно серьёзен, и Николай прислушался. — Я проведу Елизавету Андреевну сквозь ад. Во всех смыслах. Ей будет очень больно и очень плохо. Из ран будет течь кровь, кости будут ломаться, а кожа обгорать и плавиться, но вы всё равно не должны переступать черту, потому что цена — её душа. Если обряд будет прерван, второго шанса не будет. Она отправится в ад, и повезёт, если не прихватит нас с собой. Вы поняли? — Да, — Николай кивнул, но почувствовав на себе пристальный взгляд, кивнул ещё раз. — Я понял, я не буду вмешиваться. — Хорошо. Потому что Лиза будет молить о помощи, а вы — слишком мягкосердечны, и скорее лично принесёте ей двенадцать девушек, чем позволите страдать. Думайте о будущем. Спасение добывается болью и кровью, только так можно очистить душу от проклятия. — Я всё понял. — Отлично! По коням! Думаю, дамы нас заждались, — Гуро хлопнул Николая по плечу и первым шагнул в провал подземелья. *** Когда Гуро сказал что проведёт Лизу через ад, он не упомянул, что ад выйдет через Лизу под своды пещеры. Николай ничком лежал на полу и зажимал уши руками, чтобы не слышать криков. Голова гудела, как колокол, и вопли, раскатываясь и отражаясь от стен, снова и снова били в цель, в самое сердце. Он понял, почему Гуро предупреждал его. Не знай он, как проходит обряд, давно бы кинулся Лизе на помощь. Но рядом с кругом стояла Мария и следила за писателем. Она поддерживала силу барьера, но Николаю казалось, что Гуро в первую очередь приставил её присматривать за ним. Лиза выглядела ужасно. Платье насквозь пропиталось кровью, кровь стекала по алтарю на землю, заливая всё в пределах круга. Иногда на теле девушки вспыхивало пламя. Вопли сменялись просящими стенаниями и снова перетекали в вопли, не прекращаясь несколько часов к ряду. — Перерыв, — хриплый голос Гуро в гудящей тишине был почти не слышен, но Мария вздохнула с облегчением, а белёсый барьер чуть померк. Лиза дышала хрипло, кровь всё ещё сочилась из ран, а глаза были распахнуты. Николай поднялся с пола и на негнущихся ногах подошёл к барьеру. — Не заходи за черту! — Мария была начеку и встала справа от него, чтобы в любой момент оттащить в сторону. — Она больше не выдержит! — Николай испуганно оглянулся на ведьму. Он ожидал, что Лиза перестанет дышать в любой момент, но хриплый свист из лёгких говорил о том, что девушка ещё жива. — Никто не говорил, что будет легко, — Гуро привалился спиной к алтарю, но руку не разжал. Николай опустил взгляд и отшатнулся. Демон выглядел немногим лучше Лизы. Он постарел лет на сорок, абсолютно седые волосы потеряли всякий блеск, глубокие морщины избороздили бледную сухую кожу, а тело истощилось так, словно под кожей ничего кроме костей не было. — Что? Не нравлюсь? — Гуро криво ухмыльнулся, поймав взгляд Николая. — Бродить по аду, держа убийцу за руку, не лучшее времяпрепровождение даже для меня. — Не надо... больше... — Лиза с хрипом втянула ртом воздух и жалобно взглянула на Николая. По её щекам текли кровавые слёзы. И, Бог тому свидетель, в тот момент Гоголь был готов сам кинуться на алтарь, если бы это её спасло. — Не смей! — следователь собрался с силами и выпрямился. Чтобы не упасть, он опёрся на жертвенник и крепче стиснул руку девушки. Лиза забилась, пытаясь разжать его пальцы, обламывая ногти и жалобно скуля. — Так нельзя. Она не выдержит. Нужно остановиться, — Николая затрясло, и он снова шагнул к кругу. Мария обхватила его поперёк груди и оттащила. Сил у ведьмы было хоть отбавляй! — У нас нет другого выбора! Она должна терпеть, и ты должен! — Есть другой выход! К чёрту всё это. Пусть убьёт ещё двенадцать девушек. Колдуна мы найдём, я лично его найду! Но так больше нельзя! — Николай рвался к Лизе. Гуро хмыкнул. — Следователь из вас, Николай Васильевич, отвратительный. Но, порадую, искать никого не надо. Колдун тут, — демон усмехнулся и взглянул Николаю в глаза. — Это вы. Наступившую тишину можно было резать ножом и раздавать нуждающимся. Даже Лиза замерла, распахнув глаза. Как ни странно, Николай первым пришёл в себя. — Тогда пусть убьёт меня! — он вырвался из рук Марии и остановился у границы круга. — Я не желаю её страданий! Прекратите, пусть убьёт меня! — Это не выход, — по выражению лица Гуро было понятно, что такого он не ожидал, и словам Гоголя совершенно не рад. — Выход! Вам же самому плохо. Почему вы не хотите это остановить? — Николай уже занёс ногу, чтобы шагнуть в круг, когда Мария ухватила его за руку и вновь оттащила прочь. Гуро склонился над Лизой. — Ну что Елизавета Андреевна, готовы убить своего возлюбленного и больше не мучиться? — голос демона лился как мёд, и Николай замер. В груди неприятно заныло. Он понимал, что сам предложил этот вариант, и он готов был пожертвовать жизнью, но сам факт того, что Лиза может согласиться, неприятно резанул по сердцу. Девушка моргнула и покачала головой. — Нет. Я не смогу, — Лиза всхлипнула и сама вцепилась в запястье Гуро, словно боясь, что вырвется, что сорвётся, что убьёт того, кого любит. — Очень хорошо, — демон удовлетворённо выдохнул. — Признаюсь, я бы лично свернул вам шею, если бы вы согласились. — Да как вы можете... — Николай дёрнулся в железной хватке ведьмы, но Лиза и Яков его уже не слышали. Они стояли по пояс в огне, и перед Лизой сгущались тени, вытягиваясь, уплотняясь и сливаясь в худую измождённую девушку. Ад сделал Оксану похожей на демона. Мавка была покрыта кровавой коркой с головы до ног, но глаза зло сверкали из-под опухших век. Слова застряли у Лизы в горле. Что бы она ни сказала, Оксана её не простит. Лиза обманула её, подарила надежду и тут же отняла. Объяснять бесполезно. Убеждать бесполезно. Есть только один выход. — Ты заслужила своё место в аду, — выдохнула Лиза, а в следующий миг Оксана с рычанием сбила её с ног. Волосы вспыхнули, кожа пошла пузырями, воздух горел в лёгких, и Лиза не могла даже кричать. Мавка тоже страдала, но жажда мести жгла её сильней адского огня. — Ты! Ты! Ты! — твердила Оксана сквозь рык, вторя биению сердца. Она стаскивала с Лизы кожу, оголяя мышцы, выворачивая, словно змеиную шкурку и откидывая куски в огонь. Помогала себе когтями и зубами, словно дикий зверь. Лиза чувствовала, как огонь просачивается внутрь сквозь разломанные лёгкие, прямо в сердце, в душу... — Лиза! — Николай кинулся к алтарю, как только защитный барьер погас. Мария кинулась следом и подхватила заваливающегося на бок демона. — Наверх, — едва слышно выдохнул он. От бодрого, полного жизни следователя осталась иссохшая мумия с обвисшей потрескавшейся кожей и ввалившимися глазами. Мария поудобнее перехватила его руку и потащила по лестнице. Николай же замер рядом с Лизой. На её теле не было ни царапинки, но кожа была белой и безжизненной, а глаза подёрнулись мутной плёнкой. Николай приложил пальцы к её шее, надеясь нащупать пульс, а потом и вовсе прижался ухом к груди, чтобы услышать хоть один удар. — Она не дышит, — пробормотал он, услышав шаги за спиной. — Она знала, что так будет. Пойдём наверх, тебе тут нечего делать, — Мария погладила его по плечу и потянула за собой. Николай отвернулся от алтаря и пошёл за ведьмой. За окном занималась заря. Первые лучи солнца окрасили небо в розоватый цвет. — Не утруждайтесь. Я знаю всё, что вы скажете, — Гуро выглядел плохо, а чувствовал себя, по всей видимости, ещё хуже. — Если бы я знал... — голос Николая задрожал от смеси злости и боли. — Вы бы никогда не позволили мне провести этот ритуал, — закончил за него следователь. — Лиза знала, что умрёт в конце. И перед ней стоял выбор: умереть самой или убить вас. — Она могла убить меня. Я сам этого хотел! — Николай срывался с хрипа на визг, трясся, как в лихорадке, и совершенно не обращал внимания на скатывающиеся по щекам слёзы. — Даже если бы она согласилась, я бы не позволил, — тихо проговорил Гуро. — Да что вам нужно-то от меня? — взвизгнул Николай. — У меня ничего нет! Мне нечего вам предложить! — Ну что ты, что ты! — Мария рыбкой скользнула к Николаю и обняла за плечи. — Не тоскуй по моей сестре. Посмотри на меня! Разве ты меня не помнишь? — девушка заглядывала Николаю в глаза, водила пальцами по лицу, заправляла пряди волос за ухо. — Нет, — Николай отшатнулся, скидывая с себя её руки. — Почему я должен тебя помнить? Кто ты? — Ты врёшь, — Мария топнула ногой. — Ты не мог забыть меня! Я пыталась спасти тебя там, в горах, до того, как моя сестра убила тебя. Ты и это забыл? — ведьма сорвалась на крик. — Оставь мальчика в покое, — хрипло прокаркал Гуро. — Он ничего не помнит. Как ни старайся, грешная душа не может возродиться в новом теле, но, полностью лишившись воспоминаний, душа его очистилась и вспорхнула в наш мир подобно птичке. Да и до своей смерти он тебя не любил, только врал, чтобы спасти свою шкуру от адской сковородки, — следователь откинулся в кресле и замер. — Ты солгал мне. Ты сказал, что он вспомнит меня и свои чувства ко мне! — Мария заметалась по залу и, подхватив с пола саблю, шагнула к следователю. Николай успел только предостерегающе вскрикнуть, но этого не понадобилось. Гуро увернулся, вырвал у неё из руки оружие и пронзил им ведьму насквозь. Мария захрипела, вцепляясь в рукоять сабли, а потом из её глаз и рта хлынуло пламя. Гуро втянул его как дым и закашлялся. Иссохший труп ведьмы упал на пол, а следователь, чуть покачнувшись, дошёл до стола и поднял металлическое блюдо, глядя в его поверхность, как в зеркало. — Как новенький! — выдохнул он. Николай равнодушно смотрел на демона. Теперь следователь выглядел так же, как и до ритуала. Может, даже лучше. — Она же должна была служить вам на Земле, — пробормотал Николай, покосившись на безжизненное тело. — Она и послужила, — Гуро поставил блюдо на место, поднял трость и доброжелательно улыбнулся. — Я знал, что ослабею, поэтому и взял с собой именно её. Ну что ж вы поникли! Она заслужила эту судьбу, ведь её самым отчаянным желанием было отомстить сестре. Месть свершилась, Елизавета Андреевна мертва, а Марии падать так глубоко и долго, что вам и не снилось! — А следующий я? — спросил Николай и отстранённо подумал, что смерть не вызывает в нём страха, наоборот, он уже ждёт её как желанного друга. — Ну что вы! Ваше благополучие заботит меня, и я сделаю всё, чтобы вы благополучно вернулись в Петербург. Неужели вы не устали? День-то был насыщенный! — К чёрту! Всё к чёрту! Я не сдвинусь с этого места, пока вы не объясните мне, на кой чёрт вы всё это сделали! Ваша помощь унесла слишком много жизней. И думать забудьте, что я уйду отсюда без объяснений! — Николай в два шага приблизился к демону и замер перед ним. Гуро посерьёзнел и несколько секунд молча смотрел Николаю в глаза. Тот уже начал думать, что тварь просто сыграет в молчанку и свалит, но тут следователь заговорил. — Вопреки всем книгам и заветам, человеческие чувства не чужды демонам, и чем дольше порождения ада находятся среди людей, тем больше становятся на них похожи. Любовь же подобна яду. Миг — и ты понимаешь, что отравлен, чувствуешь симптомы, иногда можешь даже уловить привкус яда на губах. Ты знаешь, что отравлен. Знаешь что умираешь. Можешь даже играючи определить, каким ядом и куда его добавили. Чувствуешь, как он распространяется по телу, как проникает в каждую клетку, и даже знаешь, когда откажут почки, когда — печень, а когда остановится сердце. Ты знаешь, какие изменения произойдут внутри, что сможет найти внимательный врач. Но все твои знания ничего не стоят, ведь яд уже внутри. Он везде! В крови, в коже, в костях. — Я не понимаю, — Николай нелепо захлопал глазами. — Могучего чёрного всадника погубила любовь. Я знал, что однажды наступлю на грабли, как и Елизавета Андреевна. Но и помыслить не мог, что это будут те же самые грабли, — Гуро невесело улыбнулся, а Николай остолбенел. Демон мог лгать, но после этого объяснения мотивы многих его поступков становились яснее, и в этом не было ничего хорошего. И Николай нашёл единственный выход из ситуации: развернулся на каблуках и кинулся прочь. *** В комнате было душно. Николай мёрз, и Яким законопатил все окна, чтобы хоть немного согреть умирающего. Весело трещали поленья в камине, но комната плыла перед глазами, и в первую секунду Николай решил, что ему почудилось. Он моргнул, но мираж не исчез. Рядом с его кроватью стоял Яков Петрович собственной демонической персоной. — Катитесь в ад, — едва слышно выдохнул Николай. На большее сил не хватало. — Голубчик, я только оттуда. Отдохнул, набрался сил и готов к новым свершениям. Благо, не перевелись ещё Бенкендорфы на Руси, а значит и мне есть чем заняться. — Вот и займитесь... — Николай чувствовал, что проваливается в беспамятство, но демон присел на краешек кровати и похлопал его по щеке, приводя в чувство. — Вы же понимаете, что, покончив с собой, попадёте прямо в ад? Мне казалось, что вы против этого. — Вы не сказали, что душа Лизы пробудет в аду двести лет, прежде чем очистится. Она не должна быть там одна, — Николай закашлялся, но от протянутого стакана с водой отвернулся. — Через двести лет её страдания закончатся, а вы останетесь в аду навечно, если доведёте начатое до конца, — Гуро нахмурился и посмотрел Николаю в глаза. — Значит, так тому и быть. Вы зря пришли. Я не передумаю. И вы не можете заставить меня жить, — Николай с трудом выдавил из себя улыбку. — Ты прав. Не могу, — со вздохом произнёс Гуро, а потом наклонился и одним движением сломал Николаю шею. Демон несколько минут сидел неподвижно. Потом поправил подушки и одеяло, и исчез, словно его никогда и не было в этой комнате.