Сингулярность

- Что-то он долго… - задумчиво вздохнул Киба. – Давайте я схожу? - Нет. Я схожу, - Саске поднялся первым. Наверное, он ждал, когда кто-нибудь обратит внимание на долгое отсутствие Узумаки. И морально готовился к разговору, который может у них произойти. – Вам стоит продолжить. Как только мы будем готовы – вернемся. Какаши кивнул. Ему все это было даже на руку – отплывающая было рыбка в очередной раз заинтересовалась червячком. - Иди. Учиха шел, как на встречу со смертью. С желанной и глубоко любимой смертью, но это не особо меняло дело. Только вот всё случилось не по плану. Пусть четкого плана на самом деле и не существовало. Наруто нашелся рядом с душевой кабинкой. Он сидел у стены в углу, зажимая уши руками и мелко дрожа. Шептал. Слова складывались буква за буквой, почти беззвучно, как заклинания. Это зрелище напугало Саске сильнее, чем всё, что он видел в исполнении своего непутевого соседа. - Наруто?.. что с тобой? Его вопрос не достиг сознания адресата. Более того, Наруто очень крепко приложился виском о стену. - Эй, ты что творишь?! – следующий удар Саске настойчиво предотвратил, подставив ладонь. Глаза Узумаки распахнулись, и их выражение вызвало дичайшее желание отшатнуться. А потом убежать куда-нибудь подальше. Когда один человек смотрит на другого, как правило, между ними возникает какая-то эмоция. Но... ничего не было. Совершенная, идеальная, стерильная пустота обволакивала Саске со всех сторон. - Каин Кохэку… - шепнул блондин. – Хашил Акио. Фукурами Тоукен. Узумаки Наруто. Учиха таки отшатнулся, с неверием уставившись в прохладную, чужеродную пустоту. - Фукурами Тоукен. Хашил Акио. Каин Кохэку. Узумаки Наруто. Проморгавшись, Саске вслушался в последовательность. Каким-то неведомым десятым чувством, он понял, что это может быть очень, очень важно. - Хашил Акио. Фукурами Тоукен. Каин Кохэку. Узумаки Наруто. Теперь «Наруто» должен быть первым, так? Так ведь? Саске прикусил губу до ноющей боли. Голубая чистота стала синей – зрачок расширился, почти полностью раздвинув радужку. Учиха не успел подставить ладонь второй раз. Блондин опять опасно ударился виском в стену. - Каин Кохэку. Хашил Акио. Фукурами Тоукен. Узумаки Наруто. Все повторялось заново… - Почему всегда в конце? – сипло выдавил из себя Саске. На этот раз вопрос не остался без внимания. Но лучше бы остался. Потому что безэмоциональное лицо сложилось в маску ужаса. – Почему «Узумаки Наруто» всегда в конце?! - В конце, - повторил перепуганный до смерти некто. Влажные дорожки на помятом, после утренней стычки лице освежились. – В конце!.. Саске трясло. Глубокий шок парализовал тело. Все предположения о том, что творилось с Наруто, рассыпались мельчайшей пылью. Наруто или то, что от него осталось, начал посмеиваться и реветь одновременно. Зрачки оставались страшно расширенными, голос – хриплым и больным, движения – ломанными, неправильными. Наруто одним резким движением разодрал намечающуюся шишку, чуть выше уязвимой впадинки виска. С каким усилием надо было царапнуть, чтобы зацепить сосуд?.. Кровь. Кровь текла быстро и много. Саске дрожащими руками зашарил по ванной комнате в поисках полотенца. Слава богу, после душа он сам же оставил его на вешалке. Безымянный некто не отрываясь смотрел на окровавленную ладошку. Он никак не реагировал на попытки Учихи зажать ранку тканью, даже не пошевелился толком. - Каин Кохэку. Хашил Акио, - Саске поморщился, прислушиваясь к шепоту парня. - Фукурами Тоукен. Узумаки Наруто… Теперь он, кажется, перестал дышать. Учиха сглотнул и сел. Неожиданно светлая голова дернулась вверх – некто снова смотрел прямо на него. - Учиха Саске. Мурашки. Они атаковали Саске тысячами – с макушки до пят, под кожей, во внутренних органах. Всюду. - Учиха Саске, - вдумчиво продолжало Существо. - Каин Кохэку. Хашил Акио. Фукурами Тоукен. Узумаки Наруто. Еще до того, как надломленный голос произнес последний звук, Саске понял, что все закончилось. Теперь он смотрел в свои собственные глаза, пусть и голубые, но такие же ошеломленно-дикие. Только что он мог наблюдать рождение новой личности. Ухмылка, которой его тут же наградили, взбудоражила воспоминания об Итачи. Наруто отстранил от своего лица худую руку, судорожно сжимающую полотенце. Встал. Подошел к раковине и умылся. Вытащил из тайника в зеркале пластырь, прилепил его поверх ранки… Такой спокойный. Невозмутимый. Затем он всмотрелся в свои запястья. И вернулся к временно выведенному из строя Саске. Так же «со знанием дела» стянул с его руки два браслета, нацепил на себя – на правую и левую руку. Синий, в зеленую полоску и черный, с треугольными вмятинами. Льдистые глаза прищурились, изучая лицо Учихи. - Саске… что тебе даст мой ответ? Тишина была красноречивой. Даже чересчур. - Я так и думал. А потом Наруто вышел, оставив брюнета наедине с бесконечной прострацией, ужасом и многотонной тяжестью на сердце. В самом деле. Не сумасшедший – а намного, намного хуже. *** Больше заминок не было. Саске вернулся в зал примерно на десять минут позже Наруто. Бледный, как смерть, и решительный в одному ему понятных стремлениях. Почувствовав перемены в их поведении, Какаши насторожился, но до конца тестирования так и не смог определить, что именно изменилось. Заметил только новый пластырь на лбу блондина. Опять подрались?.. Гаара, единственный человек, который мог ответить на этот вопрос, пораженно молчал. Делал то, что от него требовалось, продолжал взаимодействовать с Кибой, пребывающем в блаженном неведении... и молчал. Саске держался резко-обособленно по отношению к самоуверенному, въедливому Наруто. Они играли в какие-то свои, никому не понятные игры, разговаривали жестами, ссорились взглядами, ненавидели одинаково и тянулись друг к другу всё так же. Только не было больше рассеянной обреченности, не было добрых улыбок Узумаки, не было несогласованности в ответах. Не было ничего странного. Море настораживающего, но ничего странного. Какаши так и записал в своем блокноте, рядом с пометками о личных потрясениях Наруто: «Больше ничего?».. *** Жуткие глаза смотрят на него между ржавых железных прутьев. Такой взгляд может быть только у мертвого – но по какой-то чудовищной причине принадлежит живому. - Ты следующий, - выдох-шипение. Уродливые грязные пальцы скользят по пруту стальной клетки – нежным, затяжным касанием. – Я отрежу тебе голову и трахну в трахею. Как идея? Наруто молчит, буравя человека бесстрашным немигающим взглядом. А Ёшики не плачет – он устал. Смертельно устал… - Попробуй, - сипло отвечает мальчик-жертва. - Эй, Кохэку, - хриплый голос раздается откуда-то из глубины комнаты. – Пожрать осталось? - Сколько раз тебе повторять, не называй меня так, - зло отвечает полумертвый, обнажая ряд неровных зубов. – Зарываешься. - Ладно-ладно… дерьмо. Башка трещит… ты че там делаешь? - Знакомлюсь с десертом. Наруто все еще не мигает – застыл, впиваясь в лицо напротив холодными синими глазами. Ёшики улыбается. Он верит, что этот странный сильный мальчик будет сопротивляться до последнего. С ним этим уродам придется повозиться. - Знаешь, Каин, я передумал. Блондинчик останется напоследок перед новой вылазкой. Я хочу попробовать на нем этот… как его… с круглым лезвием. А на мелком – зазубрины. Только пожру сначала. Ёшики все еще улыбается. Хорошо, что ему не придется наблюдать еще одну мучительную смерть. Ожидание хуже. - Попробуй, - повторяет мальчик. - Как тебя зовут? – вдруг с новым приступом любопытства спрашивает Кохэку. На неуловимое мгновение кажется, что он все-таки живой. Но нет. Это иллюзия. - Узумаки Наруто. Смелость. В лице, позе и даже голосе. Отчаянная, решительная смелость. - А меня Каин. Очень приятно, малыш. Не волнуйся, я скоро вернусь. Я очень хочу поиграть с тобой. Нам будет о-о-чень весело. Тишина становится почти звенящей. Маньяк, мерзко рассмеявшись, отходит от клетки и предоставляет их самим себе. Ёшики тянет руку между прутьев, пытаясь достать бутылку вонючей воды – он больше не в силах терпеть жажду. Пронзительный шепот собрата по несчастью заставляет его замереть, едва прикоснувшись пальцами к краю пластиковой емкости. - Каин Кохэку. Узумаки Наруто. Каин Кохэку. Узумаки Наруто. Каин Кохэку. А потом Ёшики начинает плакать. И Орочимару тоже... Воспоминание вставало перед внутренним взором, стоило лишь на мгновение закрыть глаза. Слава богу, оно вытесняло еще одно, куда более жуткое. Одно дело – видеть, как людям вспарывают брюхо с экранов или мониторов. Видеть, как это делает какой-то актер, быть далеким наблюдателем из другого мира. Другое дело – ощущать в ладони прохладную рукоять, слышать и чувствовать хруст уязвимых тканей под давлением лезвия, а затем наслаждаться горячей теплотой чужой крови, брызгающей из кишок вперемешку с продуктами жизнедеятельности. От одних только мыслей ученого накрывало приступом почти нестерпимой тошноты. Его спасало только то, что желудок был пуст, а мысли – острыми и прояснившимися. Первый шок и неверие прошли. Да, Наруто опасен. Он хладнокровное, идеальное, совершенное чудовище. Он – последняя деталь эспектанты. Ее сингулярность. Ее суть. Ее сердце. Без него она никогда не станет по-настоящему полезной. Тогда вся жизнь, долгая работа – всё коту под хвост. Исследования, мечты. Весь смысл его существования. Все-таки этот парень пощадил его, не показав смерть Ёшики. Орочимару терзала притихшая было боль, но новые подробности его смерти могли бы свести его с ума. И что тогда? Он сам мог бы стать душой эспектанты? Это вряд ли. Потому что здесь требовалось не сумасшествие. Здесь требовалось безумие. Настоящее, подлинное и управляемое безумие. И у Наруто, только у него одного... оно было. *** Киба смело взъерошил ладошкой рыжую копну волос, а потом склонился, чтобы уткнуться в нее носом. Пахло теплом, сливочной нугой и Гаарой. В двух словах, очень приятно... - Ты в порядке? – потеревшись щекой о растрепанную макушку, Инузука положил руки на напряженные плечи. – Во время тестов мне показалось, что ты какой-то рассеянный. Гаара потер веки пальцами. Почувствовав прикосновение, он нежно заулыбался, но видеть эту улыбку Киба не мог. - Да я… в порядке. Лучше, чем когда-либо. Тонкий фиолетовый след на поверхности стола, оставленный Саске, исчезал прямо на глазах. Какое-то время назад Учиха сидел с другой стороны, уставившись в одну точку, но рядом с ним не было никаких слуг раздражения. Сначала Сабакуно показалось, что Учихе стало намного лучше, с того момента, как они заселились. Но нет, похоже, это его кошмарная способность давала сбои. Или?.. - Киба, как ты себя чувствуешь? - Замечательно, - отозвался Инузука. Постепенно его ладони перекочевали с плеч, ближе к теплой шее и нырнули в вырез горловины под черную футболку. Выпрямившись, Гаара облокотился на спинку стула. Давно ему не было так хорошо – Киба дарил ему тепло совершенно безвозмездно и принимал таким, какой есть. Мрачным, серьезным, смешливым, задумчивым. Любым. - Тебе не кажется это… странным? - Что именно? - Какаши провел один-единственный сеанс, а мы уже почти здоровые люди? – в словах Гаары было много сарказма и ехидства, неплохо маскирующих растерянность. – Ты вообще заметил, что мы… делаем? Теперь и Киба призадумался. Руки прекратили свое поползновение по горячей, равномерно вздымающейся груди. - Разве... - Суйгецу и Саске… всем стало лучше, да ведь? Только… - Только? - Наруто... что-то здесь не так. - Не знаю. Я не заметил каких-то серьезных перемен. - Ну, в последнее время ты не отводишь от меня глаз, - не без самодовольства усмехнулся Сабакуно. – Я польщен, ваше высочество. Немного покраснев, Киба уперся подбородком в макушку рыжего наглеца. Спорить как-то не хотелось – да и что ему доказывать, если это правда? - Хватит уже беспокоиться об остальных, ладно? Мне не по себе. - Ты что, ревнуешь? – Гаара запрокинул голову, прихватив руку парня за локоть. Взгляд Сабакуно завораживал своим неприкрыто-провокационным ехидством. Вместо того, чтобы возмущаться, Инузука обхватил гладкий подбородок и коротко поцеловал чувственные губы. Язык Гаары нежно скользнул по его языку. Поцелуй «вверх тормашками» прервал щелчок двери. Скоро в кухню сунулась растрепанная голова Суйгецу. - А ну валите спать, болтологи. Флиртуете мне тут под дверью! Красный, как вареный рак, Киба смог изобразить что-то похожее на короткий кивок. Гаара беззвучно смеялся – Инузука не слышал, чувствовал это кончиками пальцев. У этих троих все было хорошо. Да, у них все было просто замечательно...