Жвачка

      Не смотри. Смотри. Несмотрисмотринесмотрисмотрисмотрине.       Ваня досадно скрипит зубами и с титаническими усилиями отводит взгляд с обнаженной спины Данилы на экран планшета, что покоится в руках. Тот сидит за столом, казалось бы, без какого-либо движения и словно прирос пятой точкой к сиденью стула.       Тупой ботан, но бля, красивый до пизды, особенно когда полуголый. И не разговаривает, тогда вообще цены ему нет. Ваня даже не стесняется своих мыслей, просто лежит и с присущим ему бесстыдством залипает. Потому что братик у него охуенный, не поспоришь.       — Вань, — зовёт Данила, садясь к брату боком. Тот, конечно, моментально готов словить стояк при виде кончика карандаша, что Данил задумчиво обсасывает.       Не тупой деревяшке там место.       «Хех».       — Чё?       — А сколько… ну, сколько девушек у тебя было раньше?       Звучит неуверенно и испуганно, в стиле хиккана-Иванова. Ваня хмыкает и скрещивает на груди руки.       — С чего это тебе интересно стало?       — Любопытно, сколько человек рысь перевидали, — Данила мнется, Ваня готов поспорить, что он покраснел. К сожалению, освещение не позволяет проверить его догадку, очень жаль. — Если меня не считать.       Иванов давится собственной слюной, в голове моментально всплывает день их знакомства.       «Когда хочу кого-то раскрутить, всегда иду рысь показывать».       «Расслабься, ты не в моем вкусе».       Ой, бля. Упс.       — Такой цифры даже твоя умная математическая голова не знает, расслабься, братик.       Ваня видит, как раскрывается рот Данилы, но в итоге он не издает ни звука и, кивнув своим собственным мыслям, возвращается к домашнему заданию.       — А секс у тебя был?       Ванины брови изумлённо приподнимаются. Что с Даником сегодня, его подменило НЛО? Это точно его любимый зашуганный брат, который при слове «поцелуй» бежит в закат сломя голову?       — А тебе все расскажи, — с кокетством в голосе произносит Ваня.       — Да.       Кажется, у Вани шок, Ване нужна помощь, что-то вроде реанимации, потому что его брат, его ебучий брат впервые спросил о теме, которую никогда не затрагивали прежде. То есть, он п ы т а л с я поговорить с Данилой о сексе, там, поцелуях, девушках, но тот и слышать не хотел, краснел, смущался и пытался как можно быстрее уйти от этого разговора. А Ване нравилось, его забавляла невинность братца, потому что он-то уж знает, почему Иванов раза три в неделю задерживается в душе минут на двадцать дольше, чем обычно.       — Ууу, тихоне Данику стали интересны делишки взрослых, — с издёвкой говорит Ваня, перекладываясь на живот и подпирая лицо ладонями. — Естественно, у меня был секс, я же не ты. Не в обиду, братик. Первый раз случился на днюхе на пятнадцатилетие. Тогда у родаков была неделя в Германии, и я остался с Катей. Сам понимаешь, ее было не тяжело выкурить из дома на выходные. А ты знаешь, какая у меня репутация, поэтому не трудно догадаться, какая охуенная вечеринка тогда была. Ну, мы все прилично накидались, все папины запасы были уничтожены, а именинник в моем лице получил неплохой подарок. Хотя я даже не помню, как это было. И, собственно, с кем. Но мне понравилось. А второй раз был уже на трезвую голову, что хорошо. Но все же нет ничего лучше, чем напиться и трахнуть кого-нибудь. Там даже и пол не особо важен.       — Чё? — моментально среагировал Данила, повернувшись, и ошалело глядя на брата. Того хватает лишь на пару секунд, потом Ваня начинает истерично хохотать и без сил падает лицом в покрывало.       — Ебать у тебя лицо, я не могу, — он глубоко дышит и пытается восстановить дыхание, но стоит ему поднять взгляд на абсолютно охуевшую физиономию Данилы, как его вновь накрывает приступ смеха.       — Так ты бы переспал с парнем? — лёгкий прищур и взгляд такой внимательный, аж до дрожи. Кажется, у Вани пробегает по коже холодок. Или в жар бросает, он пока не уверен до конца.       — Ты ебнулся?       — Мне любопытно.       — Парни не в моем вкусе, братик, кажется, я уже говорил тебе это, — губы Вани изгибаются в привычной ухмылке. Но ему что-то не весело, даже страшно. Какая гейская муха укусила малыша Даника, что он такие вопросы начал задавать?       — Какое разочарование. Братик, — терпкое, текучее злорадство сквозит в голосе Данилы, он хватает со стола закрытый ноутбук и тихо выскальзывает из комнаты, оставляя Ваню наедине со своими мыслями и появившейся эрекцией.       Бля, опять дрочить.

***

      Ваня ревнует и ясно это осознает. Ничего с этим не делает и молча уничтожает взглядом флиртующих с его Данилой девочек. Симпатичные, но не дотягивают до уровня любимого ботана. Недостаточно умны, да и «синдром айтишника», заключающийся в работающих наоборот мозгах, им не понять. А вот Ваня понимает и даже как-то любит. Раздражается, но, блин, любит. Потому что Даник только его и ничей ещё, Эля и Яна могут отсосать. Не у Даника, конечно, у него нельзя.       Ваня ревнует.       Закатывает глаза на абсолютно провальные попытки Эли склеить Данилу перед контрольной по тригонометрическим уравнениям. Тот мнется, но очень, ОЧЕНЬ мягко отшивает прилипалу и остаётся сидеть с Ваней. Тот счастлив, как котик сметанке, потому что Данила мур-мур, он — его, и все на этом.       Ботанство братика помогает ему получить четверку и щедрые карманные от папы Антона. Ну как его можно не любить? Даника, конечно, хотя отец тоже ничего. Тоже умный, то есть. Ну да.

***

      Ваня говорит друзьям, что у него репетитор, и он никак не может пойти гулять с ними. Извиняется и быстрым шагом уходит, чтобы как можно скорее найти Данилу в этой чертовой гимназии. Не мог же он уйти без него, в самом деле! Или мог? Нет, Даник не такой, он бы обязательно подождал.       Десять минут поисков и беготни по многочисленным коридорам, а телефон уже совершил тысячу безответных звонков, и вот Ваня уже готов уйти домой, как слышит под лестницей голос Эли, а затем и голос Даника.       Чё за нахер.       Ваня спускается ниже и осторожно смотрит за угол, чтобы не быть замеченным. Эля и Данила стоят слишком близко, непозволительно близко друг к другу. Он прижался к стене и смотрит на нее как-то зашуганно и недоверчиво, а девочка прижимает к груди рюкзак и глядит на него сверху вниз.       — Данила, я знаю, что ты не особо готов, и я тебя ни к чему не принуждаю, но ты мне нравишься. И нравишься сильно, — ее голос тихий, но очень уверенный, а взгляд карих глаз так и впивается в побелевшее лицо Даника. Бедный Даник, Ване его жалко. И себя тоже жалко, потому что ему кажется, словно его сердце вот-вот остановится. Но парень не может перестать наблюдать, всё-таки, сейчас все решится, он должен увидеть это, чтобы знать, как действовать дальше. Да — да, нет — нет, все просто. Но колени от чего-то дрожат, так или иначе.       — Что? — Данила в своем репертуаре. Вот в математике он, может, и умный, а в некоторых жизненных моментах тупой пиздец. И у Вани мысленный фейспалм. В альтернативной вселенной мачо-братик уже десять раз засосал девчонку, пока та распиналась, но они-то вроде не там живут, так что все нормально. Пока.       — Хочешь я поцелую тебя? — Ваня едва разбирает сказанное шепотом и сильно напрягается.       Страшнострашнострашно.       — А?       Ебать ты долбоеб, братишка, земля тебе пухом.       — Как маленький.       В ее голосе появляется капля раздражения, а в следующую секунду Эля сокращает расстояние между ними и касается губ Данилы, который так и стоит столбом, даже глаза открыты. А Ваня это видит, и что-то нереальное разгорается в его груди, звериное и собственническое.       Ебанутая. Его трогает. Тупее, чем Даник, который стоит как вкопанный. Тотальный пиздец.       И что это?..       — Не так надо, — Ваня по-настоящему рычит.       За четыре шага оказывается рядом с непутёвой парочкой, рукой отстраняет испуганную Элю от ещё более испуганного Даника и с нереальной страстью впивается в его губы поцелуем. Тот, конечно, полна неумеха, но парню это сейчас не принципиально. Он хочет дать понять любимому перепутанному братику, что именно ему надо. Не эти неловкие глупые поцелуйчики аля невинные касания губками, а нормальные страстные поцелуи, с покусываниями, языком и полубомороком от переизбытка чувств. Ваня будет целовать его так, что маленький невинный Даник либо обкончает все трусы, либо уйдет в минус от охуенности происходящего.       Он впивается пальцами в тонкую шею, привычно наклоняется к маленькому ростом мальчику и целуетцелуетцелует. Зарывается ладонью в кудрявые непутёвые волосы и нещадно проходит языком по губам Данила. Замечает его ужасно испуганный взгляд, ухмыляется прямо в поцелуй. Косо глядит на зажавшую себе рот Элю, наклоняет голову чуть в бок и проталкивает язык в рот мальчика. Тот, кажется, достиг стадии охумнеоза, а Ваня все не может остановить себя, словно его жизнь зависит от того, будет он целовать Даника или нет. Будет, даже если захочет умереть. Хех. Двойное хех.       — Вот так надо.       Отходит так же быстро как и подошёл, подмигивает Даниле и закидывает в рот подушечку жвачки.       Мятный Дирол. Вот и ассоциация с братиком. А точнее, его губами. Потому что они такие же крышесносные как запитая холодной водой мятная жевательная резинка.       Ну охуеть теперь.