Тяжёлый вздох.
И ещё один.
Сокджин безразлично уставилась в потолок, пытаясь сосредоточиться на всём сразу и ни на чём конкретно. Не то, чтобы у неё это здорово получалось — котом Шрёдингера, который был и жив, и мёртв одновременно, девушка не была. Именно поэтому, все её мысли, как бы она ни старалась, цепляясь за обрывки фраз соседей или списки покупок на неделю, неизбежно возвращались к тем дням, когда эта квартира была залита солнечным светом и являлась обителем счастья. По крайней мере, Сокджин всегда думала именно так. Да, Юнги была не "мужчиной, что моментально вскружит голову любой красотке", однако это с Ким и произошло. Она чувствовала себя глупой маленькой девчонкой, что сохнет по известному актёру, хоть и знает, что ей ничего не светит, вот только Сокджин посветило, да ещё как. Настолько посветило, что Юнги теперь за много световых лет от неё. Ладно, это, может, и преувеличение, однако факт остаётся фактом — увидеть её ещё раз у Сокджин вряд ли получится. И вряд ли захочется, если уж пойти на откровения.
Причина довольно злободневная — измена. Как гром посреди ясного неба. Нет, не стандартное "палево переписок" или "волос на одежде", нет. Девушка, которая кувыркалась в постели Юнги — одна из многих, если быть точнее, — сама подошла к Сокджин и велела ей убираться от "её Сахарной Миледи". Ким даже не сразу поняла, о чём идёт речь и подумала, что это какая-то ошибка. Но нет, никакой ошибки не было. И лучше бы девушка тогда пожала плечами и решила, что её с кем-то перепутали.
"Было бы всё хорошо, сейчас Юнги вернулась бы домой и полезла обниматься", — невольно проскочила мысль в голове Сокджин. — "А нет, не сейчас. Через пятнадцать минут, учитывая подъём по лестнице с полным игнорированием лифта и неспособность попасть по кнопке звонка..."
Девушка тряхнула головой.
— Мда, и до чего ты себя довела, — протянула она, откидываясь на спинку дивана. — Найти бы себе хоть кого-нибудь и забыть уже эту ебучую Мин Юнги.
Надо сказать, что свои походы налево последняя подтвердила ну очень уж грубо. Никому не понравится, если ему в лицо открыто засмеются, а потом выскажут худшие опасения. Вот к бабке не ходи — так и будет. Учитывая то, как Сокджин дорожила своей девушкой, перенести такое вдвойне, а то и втройне тяжелее. Постоянные истерики и флэшбеки любого доведут до такого состояния, когда может расхотеться не только жить, но и знать о том, что где-то есть кто-то живой.
Собственно, причины, по которой Сокджин даже не попыталась заглушить свою боль встречами с милыми девушками и приятным времяпрепровождением с ними, не было. Конечно, ей казалось, что просто нет желания, но на самом деле Ким напоминала котёнка, который заблудился в бесконечном лабиринте улиц и не знает, куда ему идти. Если никто не приютит, несчастное животное ждёт гибель от голода и жестокости людей, а Сокджин ждёт запой и глубокая-глубокая депрессия.
"Может, ты перестанешь страдать и хотя бы постараешься подцепить какую-нибудь классную девчонку?" — вкрадчиво прошептал голосок в голове.
"Да зачем мне это надо? От работы отвлекаться?" — мысленно фыркнула Сокджин.
"Не от работы, а от Юнги. Признайся, ты не заводишь отношений, потому что надеешься вернуть её."
"Вернуть? Юнги? Пха! На кой чёрт мне это надо, если она послала меня в пешее эротическое и отправилась в противоположном направлении?"
"Вот и мне интересно, на кой чёрт ты с завидным постоянством об этом думаешь."
"Да не думаю я об этом!" — девушка мотнула головой и встала с дивана, подходя к столу и включая компьютер. Чтобы отвлечься от слишком уж тяжёлых мыслей, иногда достаточно просто поработать.
"Признайся уже. Хотя бы себя не обманывай", — голос внезапно стал громче и резче. — "Чего ты пытаешься добиться, а? Если ты ждёшь, пока Юнги вернётся, чтобы послать её на все четыре стороны и строить недотрогу, страдая от душевной боли, то ты глупа. Если ты ждёшь, пока она вернётся, чтобы всё простить и быть вместе, плача по ночам в подушку и подозревая каждое дерево, в том, что оно имело с Юнги связь, то ты ещё глупее. А если ты..."
"Ты заткнёшься или нет?!"
Мысленную перепалку прервал звонок в дверь. Сокджин машинально взглянула на часы. Ровно семь пятнадцать. В это время приходила Юнги...
Отмахнувшись от воспоминаний, девушка поспешила открыть дверь. По всем законам драмы за ней должна была стоять именно Юнги, однако здесь этого не произошло. Её встретил суровым взглядом молодой сосед.
— Здравствуйте, — пролепетала Сокджин. — Я... я могу Вам чем-то помочь?
— Мне пришло письмо, — девушка и не увидела конверта, который он держал в руке. — Но тут ошиблись. Это Ваше.
— Спасибо, что сказали. Я могу забрать его?
Сосед расплылся в улыбке.
— Всё зависит от того, насколько хорошо Вы умеете работать ротиком, мадемуазель, — ухмыльнулся он.
— Что, простите? — еле слышно проблеяла Сокджин, невольно отступая.
Юноша сделал шаг к ней.
— Что Вы услышали, — он прижал её к стене, нисколько не заботясь о том, что входная дверь осталась открытой.
— Чонгук... прошу... не надо... — Сокджин пыталась сопротивляться, но безуспешно — парень явно был сильнее.
— Хочешь остаться без драгоценного письма? — Чонгук схватил её за грудки и прошипел, яростно брызжа слюной:
— Ты — просто игрушка. Я могу использовать тебя. Кто угодно может, даже эта Юнги. Хоть она и распиналась о том, как любит тебя, вот ведь мерзкая лесбиянка...
— Что ты сказал?! — неожиданно для самой себя взвилась девушка. Она отпихнула Чонгука, ощутив небывалый прилив сил. — Если ещё хоть одно несчастное слово вылетит из твоего грязного рта, который, я уверена, немало хуёв пересосал, — Сокджин так редко использовала мат, да и грубые выражения вообще, в разговоре, что сейчас даже невольно вздрогнула, испугавшись самой себя, однако продолжила:
— Я тебя по стенке размажу и на самозащиту спишу. Ты меня понял?!
От такого порыва Чонгук растерялся. Но ему удалось вернуться в агрессивное состояние, плюнуть на пол и кинуть письмо Сокджин. Молча. Видимо, угрозы возымели действие. Он так же молча удалился и закрыл за собой дверь.
Девушка довольно хмыкнула и подняла письмо с пола. Она увидела на конверте до боли знакомое имя и следы вскрытия письма Чонгуком. Не то, чтобы это её особо порадовало или огорчило. Сейчас единственное, что имело для неё значение — содержимое письма. Дрожащими от пережитого руками девушка вытащила письмо из конверта и начала его читать.
"Привет, Сокджин.
Я не мастер писать письма, да и не было особого желания... до недавнего времени. Понимаешь, все эти шлюхи, которые сменяли друг друга чуть ли не каждую ночь, приносили лишь минутное блаженство. Я не могла быть счастлива ни с одной из них. Единственный человек, с кем мне было хорошо всегда — это ты.
Я была глупой и неопытной, ощущала себя крутой, когда ты верила в мои байки про завалы на работе. Теперь я понимаю, что была бесчувственной мразью, которая плюнула тебе в душу. Но уже поздно. Я сломала тебя. Я сделала всё, чтобы ты никогда больше меня не полюбила.
Я говорю тебе это не потому, что ты не понимаешь или не понимала этого, а потому, что это теперь понимаю и я. Мне стыдно. Я действительно причиняла тебе такую сильную боль, когда ты любила меня... причем любила просто так, ни за что. Я не сделала ничего хорошего, чтобы заслужить твою любовь — я в принципе ничего хорошего не сделала. Сложись всё по-другому, тебе бы сейчас не пришлось читать это письмо. Ты бы спокойно сидела дома со своей девушкой (или парнем) и ничего бы обо мне не знала, и я жила бы припеваючи, иногда заглядывая под юбки красоткам... но мы встретились, и хоть на месяц, но стали намного счастливее.
Сейчас, после всего, что я наговорила тебе ещё тогда и после всего, что я делала, мои слова о любви к тебе кажутся неубедительными. И я не жду другого. Я просто хочу, чтобы ты знала, что никого, кроме тебя, я в своей жизни не любила и не люблю. Хочешь — верь, хочешь — не верь, но это так.
Я не буду драматично вздыхать и бросаться с крыши, пытаясь "облегчить свою боль" и "заглушить страдания"... или наоборот? "Заглушить боль" и "облегчить страдания"? Неважно. Ты знаешь, не буду. Ненавижу все эти сопли. Я пишу тебе с просьбой. Просьбой простить меня. Хоть я и девушка, но я — конченый мудак.
Я пойму, если ты не простишь.
Не ищи меня.
Я недостойна этого.
Прощай.
Твоя Мин Юнги"
Слёзы закапали на лист бумаги. Одна из слезинок смешалась со словом "твоя", и оно расплылось небольшим чёрным пятном.
"Чернила..." — пронеслось у Сокджин в голове непонятно по какой причине. Вообще ей много что сейчас было непонятно. Но одно девушка для себя решила точно.
Она придёт к Юнги. Не зная, что должна сказать ей, но всё равно придёт.
***
Юнги встала с дивана и попробовала посмотреть в зеркало.
— Как-то не очень, — самокритично пробурчала она, проводя рукой по волосам. Раньше девушка ещё хоть как-то пыталась следить за собой, а теперь... теперь всё потеряло смысл. Единственная вещь, которую Юнги сделала не на автомате за последние несколько дней — это отправка письма Сокджин сегодня утром. Она не надеялась на понимание. Она даже на ответ не надеялась. Да чего уж говорить — если бы письмо дошло, Юнги бы очень удивилась.
От нечего делать девушка включила телевизор. Диктор как раз вещала новости за сегодня. Юнги заинтересованно уставилась в экран.
— Буквально пятнадцать минут назад на улице Инсадон...
Девушка напряглась.
—...произошла ужасная авария...
Её тут же сковал страх.
—...погибших нет, но двое находятся в тяжёлом состоянии...
"Пожалуйста, только не Сокджин, только не она..."
—...мужчина средних лет и девушка...
"Пусть ей сегодня никуда не надо, пожалуйста..."
На экране показывали кадры автокатастрофы и людей на носилках. Юнги впилась глазами в каждого из них и никто даже приблизительно не напоминал Сокджин. Но тут кадр сменился, и девушка чуть не вскрикнула, когда приняла пострадавшую брюнетку — видимо, о ней и говорила диктор — за свою любимую.
— Да что ты, в самом деле! — прикрикнула Юнги на себя. — Она же покрасилась недавно!
Девушка на экране продолжала вещать:
— Всего пострадавших шестнадцать человек с немногочисленными травмами, однако...
Юнги переключила канал. Её колотила крупная дрожь. Из телевизора раздались звуки классического концерта. Девушка выключила его и обняла подушку.
"Какая же ты беспомощная..." — вздохнула она. По щекам покатились слёзы. За это Юнги хотелось врезать себе, чего она не могла сделать. К сожалению.
Девушка встала и направилась в ванную, чтобы предпринять попытку привести себя в порядок. Она умылась и даже попробовала расчесать волосы, однако тут раздался звонок в дверь. Совершенно не настроенная на то, чтобы сейчас общаться даже с комнатным растением, Юнги отправилась посылать непрошеного гостя к хуям.
Распахнув дверь квартиры и уже приготовив убийственную тираду, Юнги внезапно поперхнулась своими же словами и подохренела. Знатно так подохренела, ибо на пороге стояла Ким Сокджин. Собственной персоной, да.
У девушки перехватило дыхание, а к глазам уже во второй раз за последние десять минут подступили слёзы.
— Сокджин... — еле слышно прошептала она. — Ты... ты получила моё письмо?
— Как видишь, — холодно произнесла Сокджин и прошла в квартиру. Буквально через пару мгновений Юнги увидела, чего ей стоила эта холодность: девушка спрятала лицо в ладонях и всхлипнула.
— Ты в самом деле не могла просто прийти и сказать мне это всё в лицо, или решила выпендриться? — убитым голосом спросила Сокджин, вытерев слёзы.
— Мне было стыдно даже писать тебе, — Юнги просто корёжило от желания обнять девушку, как было раньше и успокоить, поглаживая по спине. Она просто ненавидела, когда между людьми выстраивались невидимые стены, что мешали им взаимодействовать так же, как раньше. По иронии судьбы, они с Сокджин этой участи не избежали.
— Я... я та ещё дура... и я не должна говорить того, что сейчас скажу и в чём готова поклясться, — прошептала Сокджин, внезапно хватая Юнги за запястье. Та почувствовала, как от места, где взялась старшая, расходится тепло. — Я всё ещё люблю тебя, чёрт подери! — с точно такой же интонацией девушка могла бы обвинить Юнги во всех смертных грехах, она бы и разницы не почуяла. Впрочем, эти слова подстегнули младшую, как хлыст рабовладельца: она бросилась Сокджин на шею и попыталась что-то сказать, однако даже сама Юнги не смогла разобрать ни слова из-за рвущихся из горла рыданий.
Впрочем, Сокджин поняла её и без этого.
Спустя две минуты тихого плача Юнги отстранилась.
— Прости меня... Джини, прости... — хрипло взмолилась она. — Я сделаю всё, только вернись ко мне...
— Я уже вернулась, — Сокджин смотрела в бездонные глаза девушки. Никогда ещё она не видела её настолько серьёзной и настолько протрезвевшей от жизни. Внезапно старшая вспомнила тот день, когда они познакомились. Пьяную улыбку Юнги и грязные приставания. Её глаза, что пылали ярким огнём жизни и притягивали к себе, как магнит. Руки, вытворявшие такое, что никому и не снилось. Разговоры до утра. Трепетное признание. А потом были ежедневные попойки. Затем измены.
Она совсем забыла вкус этих губ и узоры этих глаз. Но была не прочь вспомнить и начать всё сначала.
Юнги прикусила губу и опустила голову, понимая, что не заслужила Сокджин. Эта девушка прощала ей всё — и ради чего? Ради того, чтобы Юнги, как последняя мразь, бросила её на произвол судьбы? Ради того, чтобы Сокджин каждый день срывалась на истерики из-за неё? Или ради того, чтобы обе мучились и хотели вернуть всё, как было?
Ну уж нет.
Это в прошлом.
Теперь Юнги никогда не оставит свою Джини.
***
Прошёл месяц с того дня, как Сокджин продала свою квартиру и окончательно переехала к Юнги. Девушка не жалела о своём решении, ибо её жилище было довольно тесным, а квартира, доставшаяся Юнги в наследство от богатой бабушки, была куда просторнее, несмотря на тёмные тона в интерьере. Все три комнаты явно спланированы практичным человеком с хорошим вкусом и никакой перестановки не требовали. Контраст светлого с тёмным радовал глаз и успокаивал — то, что и требовалось Сокджин после трудного дня в ожидании Юнги.
Семь пятнадцать. Звонка нет. Сокджин слегка напряглась и свела брови к переносице, но тут же мотнула головой.
"Господи, она опаздывает на пару секунд! А мы говорим далеко не о самом пунктуальном человеке, чего ты вообще от неё хочешь?!" — раздражённо прошипел внутренний голос девушки.
Этот небольшой конфликт прервал поворот ключа в замочной скважине. Сокджин прошла в прихожую и облокотилась на стену, скрестив руки на груди.
— Привет, Юнни, — поздоровалась она, нежно улыбаясь любимой. Та обняла старшую за шею и вдохнула её родной запах.
— Привет, Джини. Ох, боже, как же я по тебе скучала, — пожаловалась Юнги, слегка отстраняясь от девушки.
— Поверь, я тоже, — прошептала Сокджин, глядя вглубь невероятной красоты глаз Юнги.
Младшая улыбнулась, привстала на цыпочки и нежно коснулась губ Сокджин своими, оставляя на них невесомый отпечаток. Та смутилась и, слегка краснея, взяла Юнги за руку и провела её на кухню. Сокджин любила готовить, однако сегодня она просто заказала суши, чтобы порадовать младшую. Сегодня вообще особенный день. Сегодня Юнги и Сокджин ещё раз дадут друг другу клятвы вечно быть вместе.
И больше никогда и никто не влезет в их отношения. Кто бы это ни был.
