* * *
Лучи встающего солнца позолотили гору Колвир и зеленеющий внизу Арденский лес. Мы с Джулианом появились на мгновение раньше Корвина. Он был один. Сказать, что я волновался — сморозить глупость. Сказать, что был спокоен — соврать. Я просто знал, что для победы над таким врагом нужна концентрация. Расслабляться нельзя. Корвин коротко сказал что-то и протянул руку. Возле неё в воздухе сверкнула яркая радуга, и тут же появился Рэндом. Рэндом! Я, конечно, догадывался, что Корвин — идиот, но что бы настолько... Да безопаснее было бы притащить невинную девочку Дейдру, чем человека, готового в любой выгодный момент предать! Что ж, это было мне на руку. Секунданты коротко кивнули друг другу, и Джулиан занудным голосом предложил нам сдать все оружие, кроме шпаг. Я протянул ему два снятых с пояса кинжала и стилет, спрятанный про запас в рукаве. Корвин кинул Рэндому метательный кинжал. Отлично, теперь он дал этому прирожденному предателю средство прикончить себя с безопасного расстояния... Гениально, ничего не скажешь! Мы с Корвином выполнили приветствие, — обычай есть обычай! — и я тут же сделал выпад. Он легко парировал и провел контратаку. Безуспешно. Мы фехтовали уже минут десять, когда я задел кисть его левой руки. Не сильно, но кровь тонкой струйкой побежала по запястью. Глухо выругавшись, он продолжил атаки, стараясь не замечать рану. Когда он порвал мне вену на правой руке, я понял, что слегка недооценил брата. Я все ещё фехтовал лучше, но и он был неплох. Только вот он не знал, что еще в детстве я последовал совету Бенедикта и научился фехтовать левой так же, как правой. Когда через минуту рука начала неметь, я сделал выпад, тем самым обеспечив себе мгновение передышки. Этого хватило, что бы перебросить оружие из руки в руку. Дуэль продолжалась. С того дня прошло не меньше шестисот лет, а я помню, будто это было вчера. Помню каждый удар и все эмоции, промелькнувшие в его глазах за время поединка. Но есть момент, который особенно врезался мне в память... Мы сражались уже полчаса, когда он оступился и подарил мне целых три секунды. Этого было достаточно. Я молниеносно выбил из его руки шпагу и приставил клинок к горлу. На секунду я ясно увидел панику на его лице, но мгновение — и оно выражало презрение. Я не колебался ни секунды: сам виноват. Шпага уже почти проткнула его грудь, когда раздался громкий, властный оклик: — Эрик! Корвин! Шпага остановилась, лишь разодрав Корвину кожу. Повезло. Еще доля секунды, и не было бы никакой войны за трон. Не было бы проклятия и этих полчищ из Хаоса. И я не лежал бы сейчас там, где лежу. Я опустил взгляд. Внизу, чуть выше подножия Колвира, стоял рядом с Гламдрингом Бенедикт. Злой, как черт. И не без причины. Пока он поднимался к нам, меня раздирали противоречивые чувства. Я имел на это право. Полное, Змей побери! Я оскорбил Корвина, тот вызвал меня на дуэль. Я принял вызов. Просто и ясно. Все было по правилам, это могли подтвердить двое секундантов. Я победил Корвина, и я имел право убить его! Хотелось прокричать это в лицо Бенедикту, но вторым чувством был страх. Да, я, Эрик Амберский, действительно боялся старшего брата. Стыдно, да что поделаешь... Не настало еще время, когда я мог бы кричать на Бенедикта. И вряд ли настанет. Я просто сказал: — Бенедикт, здесь присутствуют двое свидетелей. Это честная дуэль, и я победитель. Так? — я обернулся к секундантам. Оба кивнули, хотя Рэндом сделал это явно нехотя. Бенедикт не ответил, лишь помог упавшему на землю Корвину подняться и окинул нас обоих взглядом. Когда он посмотрел мне в глаза, я будто почувствовал его мысли: "Ладно Корвин. Он на все способен. Но я считал, что ты разумнее, Эрик". Я не опустил взгляда. Еще чего! Он тихо сказал: — Это не должно повториться, ясно? Я ничего не скажу отцу. Корвин, идти сможешь? — Смогу! — гордо воскликнул он, опираясь все-таки на плечо Рэндома. С тех пор я уже не мог смотреть на него без ненависти, понимая, что я мог бы убить его. Нашей с ним общей целью было поквитаться. И случай представился. Новая дуэль, новая победа... И я понял, что было бы безумием убивать его. Я потеряю благосклонность отца, а вместе с ней — трон. И я поступил иначе. Пять веков промчались, как один миг, и он вернулся. Об остальном напишут в летописях. Обидно, что руководить этим будет Корвин... Из горла вместе с кровью вырывается горький смешок. Какая ирония! Я ненавидел его всю жизнь, и что же? Лежу весь в крови у него на руках и с последним дыханием открываю тайну, которая сделает его королем. Я держусь лишь усилием воли, потому что в моих руках — судьба Амбера. И чертов долг, предписанный чертовым троном, велит передать известное мне заклятому врагу. Потому что он этого достоин. Нет, я все еще ненавижу и презираю его не меньше, чем раньше. Он сволочь... но сволочь, достойная занять трон Амбера. И я говорю. Обидно. Я даже не могу проклясть его на прощанье. Долг не велит. Утешает одно: он так и не смог убить меня. Вдох. Выдох. Последние слова проклятия срываются с губ. Вдох. Тьма.* * *
В тот день амбериты победили Хаос, но заплатили невероятно дорого. Храбро защищая родину, погиб Король-Регент Эрик Амберский. Умер, так и не осознав всей иронии его трагической судьбы. Он вздохнул в последний раз на склоне Колвира, на том самом месте, где шесть веков назад состоялась дуэль, положившая начало величайшей ошибки его жизни.