Те же декорации

— Я нашел тебя. — Снова? — Как и тысячу раз прежде. Вода пропитывала ее волосы, стекала по щекам, собиралась в уголках глаз. И всё же она по-прежнему была — само солнце. Та, кто на вид была девочкой, вытянулась с ним рядом во все свои жалкие метр с небольшим; ей недоставало зонта, как и ему. Они вместе нашли убежище под навесом. Годы прошли с тех пор, как их пути пересеклись в последний раз. Тонкие алые нити путей. — Забавно, как дождь всё идет и идет, — заметил он, вовсе не обеспокоенный разразившейся внезапно грозой. — Не так это и плохо, — ослепительно улыбнулась девочка. Затем тон ее мягкого голоса стал немного обиженным. — Но завтра мне надо сделать кое-что важное. Лучше бы он к тому времени прекратился. Ну надо же; он поймал себя на слабом смешке. — Остается только пожалеть дождь, если ему суждено навлечь на себя твой гнев. «Должно быть, она опять сунула нос в чьи-то чужие проблемы. Как это раздражает». Настанет время. Она отыщет способ расщепить свою душу на части, чтобы продолжить бороться за безнадежное дело. Но это будет больно: однажды запереть саму себя. Навеки. Не осталось больше никого, кто верил бы в ее чудеса — не в этом нынешнем мире. Она будет потеряна, а он — найден. Тот, кто на вид был мужчиной, радостно усмехнулся. Так радостно, что он готов был повернуться и потрепать дитя по голове. Вместо девочки он обнаружил на ее месте юную леди, но с ее лица глядели на него всё те же огромные, необычайные глаза — так удивительно похожие на его собственные. Тот же сливовый оттенок в ее коротко стриженных волосах, та же незрелая округлость щек, всё еще мокрых от дождя — но теперь она выглядела почти взрослой женщиной. Странная тень растянулась по земле от ее ног. Краешком глаза, думалось ему, он мог увидеть вселенную — какую-то из вселенных — внутри этой тени, стелившейся за ней по мокрому асфальту, словно мерцающий шлейф. В следующую секунду та исчезла. Он позволил себе поднять взгляд, осматривая весь ее облик. — Если ты хочешь, чтобы я видел тебя именно так, возможно, это просто намек на то, что мне следует пригласить тебя поужинать вместе. «А ты — всё такой же хитрый лис». Она поджала губы, едва удержавшись от смеха. Взамен она покачала головой и слегка качнулась назад на каблуках. — Мне просто нравится этот облик. Он напоминает мне о том, сколько всего замечательного могло бы произойти спустя какое-то время. — Казалось, на мгновение ее внимание перетекло к чему-то еще. — Мое единственное желание — чтобы ты принимал меня всерьез. — И я твердо намерен так и поступать. — Тот, кто на вид был мужчиной, откинул с лица бледно-розовую челку. С его длинных волос капала вода — как и с её волос. — Также я намереваюсь сбить тебя с пути. Я делал это много раз прежде. — Он произнес это так, как будто в мире не было ничего проще. — Как тебе вздумается. — Ее голос был мягким; таким же мягким, как ее касание, когда она повернула его лицо, чтобы он взглянул на нее. — Не мне тебе напоминать: всё, что относится к нам, — это только грандиозная иллюзия. Мужчина в белом пальто несколько раз моргнул, прежде чем на его лицо вернулось безмятежное выражение. — Всё, что было с нами, и всё, что будет, — отозвался он, подстраиваясь под ее ласковый тон. Он поднял руку, сплетая свои пальцы с ее; ощутил тепло прикосновения на своем лице. — Но людям нравится играть в игры воображения. Они могут так и умереть, не прекращая игру. В это мгновение он мог видеть ее до самого дна, проникнуть до сердцевины — и он ненавидел то, что обнаружил там. Тот, кто на вид был утонченным мужчиной в длинном белом пальто, уже имел план действий, установленный той единственной силой, от которой он принимал приказы. Через несколько лет намеченное произойдёт. Трагедия. — Ты все еще тоскуешь по мне? — она улыбнулась. — С каждым испущенным мною вздохом. Мой изысканнейший позор, — ответил тот, кто был на вид мужчиной. — И точно так же я тоскую по концу твоего существования. Время придет. Свет ни на миг не покинул ее глаз, но она кивнула и медленно прикрыла веки. — Я понимаю путь, который ты выбрал. Я понимаю всё... Благодаря своему положению среди звезд она видела, как его план обретает форму. Понимать всё, что происходит в мире и становится причиной его трагедий — это всегда причиняет боль. — Я никогда не делал такого выбора. Ты, наверное, знаешь о том, что зовут судьбой... — Угол его рта приподнялся в кривой усмешке. С беспощадностью молнии, пронизывающей небо ломаной линией, она глядела прямиком сквозь него. Прямиком в сгнившее средоточие того, чем он был. Но слова, произнесенные им, были всего лишь истиной. Она хорошо разбиралась в истинном — и так было веками. Что тревожило того, кто на вид был мужчиной — так это то, как она оставалась такой оптимистичной, такой по-детски невинной. Вопреки всему, даже весу целого мира, который она должна была нести во имя других. Такого множества других. От века к веку, в сотнях различных форм. Как могли люди вообще знать об этом? «Возможно, однажды ты образумишься и оставишь их гнить». Но это было бы невозможно. Жаль, что у них двоих больше не могло быть друг от друга секретов. Жестоко — ведь они были родственными душами с самого начала времен. В целом мире они были единственными в своем роде. У него были ловкость рук и лукавство. Порой она чувствовала полную невозможность его одолеть. Впрочем, пока существовала жертва... Точнее, пока хоть кто-то был готов её принести, — вот почему она продолжала по-прежнему верить в людей. — Ты можешь пригласить меня на ужин. — Ее голос, наконец, сделался резким. Это не застало его врасплох, но его глаза все равно широко распахнулись. Их руки встретились и сомкнулись, когда пара вместе вышла под моросящий дождь. — Для принцессы — всё, что угодно.