Драконы

Юань Чэ рад возвращению в столицу, хотя показывать эту радость, по крайней мере, неуместно. Он часто видится с гуйфэй — только она, Чунъэр и Юань Сун и рады ему здесь по-настоящему. Гуйфэй воспитывала Юань Чэ с детства, сестра — просто наивная девочка, а Юань Сун, редкое и удивительное дело, даже после достижения совершеннолетия как-то умудрился сохранить в полной соблазнов столице душевную искренность. Соблазнов... уж следовало бы сказать, как есть — полной разврата и пороков. Негоже сыну роптать на отца, но император явно потворствовал буйным развлечениям и сквозь пальцы смотрел на преступления — лишь бы молодёжь благородных кланов не лезла во власть. А если что, всегда есть повод прижать их отцов, устроив «разоблачение»... Каждый в столице, у кого есть мозги, понимает — возвращение Седьмого принца сулит перемены в политике двора. Сама его негласная опала, то, что император из всего своего потомства отдалил только его, уже яснее ясного свидетельствует: вот самый талантливый из драконьих отпрысков. Старый дракон, пока пребывает в силе, убирает таких подальше, а то и давит в гнезде; начав слабеть, наоборот, приближает, чтобы иметь угрозу перед глазами, под неусыпным надзором. Это — самый опасный момент. И лишь дряхлея, именно этому детёнышу передаёт всю полноту власти — если тот, конечно, доживает до этого момента. Юань Чэ с удовольствием возится с доверенным ему войском, безропотно принимает в качестве офицера навязанную ему государем девицу-рабыню, благо, она и правда кое-что умеет. Даже лянское посольство не столько испытание, сколько забава. Юань Сун так показательно страдает, Чу Цяо так подчёркнуто несдержанна на руку, а войско так веселится, что Юань Чэ поневоле подхватывает правила игры. Тем более, что главный игрок тоже неприкрыто наслаждается, и поддаться общему настроению оказывается удивительно легко. Лянский наследник заигрывает за пределами приличий, меняет наряды по пять раз на день, стонет и ахает, валится на землю от малейшего толчка Чу Цяо. Когда рядом с ним появляется кто-нибудь другой, Сяо Цэ, надо сказать, держится на ногах куда крепче. Сяо Цэ откровенен в словах, а ушей вокруг него всегда достаточно, и Юань Чэ многое узнаёт, например, о статях Юйвэнь Юэ и нежной красе собственного брата, превозносимых в причудливом южном стиле. Всё это, разумеется, не более чем отвлекающий манёвр. Потом Юань Чэ доносят: Седьмой принц, оказывается, произвёл неизгладимое впечатление на нежную душу Сяо Цэ своей суровой мужественностью. От лянца несёт благовониями («пахнет» слишком мягкое слово и не передаёт впечатления), и сама собой приходит мысль: это — тоже часть маскировки. Благоухание такой силы поневоле вынуждает держаться от его обладателя на расстоянии, и под ним так легко скрыть запах крови. Сяо Цэ хлопает подведёнными глазами, прячет в веере кокетливую улыбку, а Юань Чэ чудится блеск чешуи и по шесть узких, как серпы, зрачков в насмешливых глазах. Впервые за годы, миновавшие после юношеских безумств, Юань Чэ чувствует себя... заинтересованным. И Юань Сун, и Чу Цяо, и даже Юйвэнь Юэ настолько привыкли видеть в нём товарища по несчастью, вынужденного терпеть бесконечные капризы лянского наследника, что совершенно упускают из виду — Юань Чэ почти на десять лет их старше. Сяо Цэ — вполне очевидно об этом помнит. Глупые принцы не живут так долго. Во всяком случае, не в Вэй. Юань Чэ заботится о том, чтобы до ушей Сяо Цэ донесли: южная изысканность гостя поразила Седьмого принца в самое сердце. Когда Сяо Цэ умудряется в обход его ставки настоять на сопровождении своей особы к границе, Юань Чэ не сомневается: для этого есть больше чем одна причина. Он чует опасность и едва подавляет тревогу. Другой дракон, чужак, лениво расправляет и складывает крылья на его территории.

***

Юань Чэ подавляет дрожь при мысли, каково будет ощутить его хватку на собственном загривке.