Час посещений

      Ленньер собирался придерживаться своего решения. Раз уж он оказался заперт в обществе покойного мистера Мордена, посланника Теней, то не будет обращать на него внимания и займется медитацией. У него случались ночи и похуже: например та, когда пришлось слушать Шеридана и Деленн, потому что так требовал обычай.              — Знаете, — сказал Морден, перевернув еще одну страницу «Вселенной сегодня», — для того, кто хотел учиться у мертвых, вы поразительно нелюбопытны.              — Возможно, он просто распознал плохого учителя с первого взгляда, — произнес другой, женский голос, и Ленньер, вздрогнув, поднял голову. У дверей, прислонившись к косяку, стояла женщина, которую он сразу узнал. Он никогда не встречался с ней лично и не разговаривал, но однажды изучил всю доступную о ней информацию в тщетной попытке помочь Деленн доказать, что она не была той, за кого себя выдавала.              Или, возможно, ему хотелось доказать противоположное? В конце концов, у людей приняты моногамные браки, и если Шеридан был уже женат, то не мог связать свою судьбу с Деленн.              От этой мысли ему стало стыдно, и он подумал, что, возможно, именно по этой причине Анна Шеридан и явилась к нему. Ведь она, как и Морден, была совершенно мертва.              И все же они были здесь, прислужники Теней, со своими нежеланными уроками. Хотя Морден явно не ожидал появления Анны или притворился, что это для него неожиданность: он закрыл газету, отложил ее в сторону и пораженно посмотрел на Анну.              — Что ж, — сказал он. — Это и в самом деле ночь сюрпризов.              — Да? — спросила она.              Морден встал.              — Я не ожидал, что юный Ленньер будет развлекать других посетителей, помимо меня, — вежливо ответил он, улыбнувшись ей. Но она осталась серьезной.              — Я пришла не к Ленньеру.              — А! Ну, тогда досадно, что твой муж решил спать на другом конце станции, — сказал Морден, и его обаятельная улыбка стала еще шире, — со своей нынешней женой. Иначе, уверен, у вас случилось бы интересное воссоединение. На самом деле, если задуматься, на станции ведь есть еще одна бывшая миссис Шеридан? Да у этого человека тут целый гарем.              Было бы лучше не обращать на это внимания и продолжать медитировать, но Ленньер поймал себя на том, что прислушивается. Было невозможно не слушать. Чтобы защитить Деленн, в случае, если новости о живых и мертвых женах Шеридана могут причинить ей вред, сказал он себе. Только из-за этого.              Наконец, Анна Шеридан двинулась вперед, подошла к Мордену так близко, что могла коснуться его.              — Я явилась сюда, чтобы воссоединиться с семьей, — мягко сказала она. — Разве не этого ты хотел?              Вир, разговаривая с Ленньером в темный час, утверждал, что мистер Морден совершенно потерял самообладание, когда был на Приме Центавра.              Учитывая то, что он успел узнать об этом человеке, Ленньер с трудом мог это представить. Но улыбка Мордена и впрямь дрогнула и исчезла.              — Вот видите, — продолжала Анна, шагнув в сторону и начав двигаться вокруг Мордена, явно обращаясь к Ленньеру, — ваш гость явился на станцию не только для того, чтобы досаждать вам, Ленньер. При жизни его делом было давать людям то, что они хотели, и он полагал, его собственные пожелания тоже исполнятся. Но ему следовало помнить о том, как именно он исполнял чужие желания.              — И о чем же он попросил? — спросил Ленньер, не сдержавшись.              — О своей погибшей семье, — ответила Анна. — Вот что он должен был получить.              — Моя семья… — начал Морден, но Анна его перебила:              — Они никогда не были истинной причиной, по которой ты пошел на службу к Теням, — сказала она. — Возможно, в самом начале ты именно так себя оправдывал, но потом был просто счастлив тем, что обрел цель и смысл. Твоя семья? Ты создал меня. Взял все, что некогда было Анной, и создал орудие для игры Теней. Я даже не умела говорить по-человечески, я была просто машиной, но ты сотворил меня заново, чтобы я смогла заманить Джона на За’Ха’Дум. Я дважды твое создание. Как там говорят эти телепаты? Ты мне мать и отец.              Она остановилась позади него, положила руки ему на плечи и сжала пальцы.              — Кто же твоя семья, если не я?              Теперь Морден снова обрел самообладание. Он опять улыбался, но оборачиваться не стал, только поднял руку, коснувшись ее пальцев.              — Я предпочитаю считать нас обоих сиротами, — ласково ответил он. — Ты ведь ужасно скучаешь по ним, не так ли? Они не должны были бросать нас, когда уходили за Предел.              Ленньер не знал, что было более тревожным: мысль о том, что мертвые могут скучать, вместо того, чтобы возрождаться, как его учили, или то, что кто-то может скучать по Теням. Возможно, Морден просто подшучивал над Анной Шеридан. Насмешки, колкости: землян порой было трудно понять.              Невольно он подумал о других существах, с которыми они с Деленн сталкивались недавно, о дракхах, но отогнал прочь эти мысли.              — Нет, — ответила Анна, не убирая рук с его плеч, но и не отвечая на его прикосновение. — Как я могу о чем-то скучать? Та часть меня, что была способна скучать и желать, исчезла задолго до моей смерти. Ты должен это знать. Ведь именно ты учил меня имитировать эти чувства.              На сей раз Морден поднял вторую руку, накрыв ее ладонь.              — Все Шериданы мастерски лгут сами себе, да, Ленньер? — сказал он, в его насмешливом голосе прозвучала нотка сочувствия, и Ленньеру это не понравилось так же, как и все, что здесь творилось. — Если я в чем-то и разбираюсь, так это в желаниях, Анна. И они никогда в тебе не умирали.              — Все, что я хотела, это увидеть Джона и умереть. Так и вышло.              — Это означает, что у тебя еще оставались желания, — ответил Морден. — Наш юный Ленньер изучает философию, давай спросим у него. Ленньер, миссис Шеридан, похоже, убеждена в том, что перестала быть собой, перестала быть человеком, когда стала служить нашим общим… союзникам. Допустим, условия ее службы в чем-то отличались от моих, но разве она похожа на машину? Более того, она призналась, что перед смертью обладала желаниями и мечтами. Пока личность чего-то хочет, она существует. Желание — это и есть причина эволюции и жизни. Особенно желание того, чего другие не хотят.              Он откинул назад голову, чтобы взглянуть Анне в лицо.              — Вот почему это так близко мне по духу, — сказал он ей.              Вопрос о желании заставил Ленньера задуматься о том, почему он вернулся на станцию. Он должен был знать, должен был помнить о том, что это был вопрос Теней. Ему хотелось снова увидеть Деленн и хотелось научиться жить без нее. Ленньер мечтал, чтобы она была счастлива, и чтобы он был причиной этого счастья, но знал, что это не то, чего она хочет, и это разрывало его душу на части. Конфликт, несомненно. Но он сомневался, что это была эволюция. Не в его случае.              — У всех есть желания, — отрывисто сказал он Мордену. — Но только просветленная личность может поставить желания других выше собственных. И мне кажется, что никто из вас не был способен на это.              Он хотел добавить, что они и сейчас на это не способны, ведь он не хотел, чтобы они были здесь, но тут Анна рассмеялась. Это был беззаботный веселый смех, без злобы, которую он бы сразу почувствовал, и внезапно Ленньер подумал, не слышал ли Шеридан отзвук этого смеха в голосе Деленн? Несмотря на то, что их голоса отличались, смеялись они почти одинаково.              — Тут он тебя подловил, — сказала Анна. Убрала правую руку с плеча Мордена и потянулась к его шее, лаская ее круговыми движениями пальцев.              — Мне было жаль, когда тебя обезглавили, — добавила она.              — Да?              — Нам всем следовало бы умереть на За’Ха’Думе, — сказала она. — Так было бы лучше.              — Тебе, мне и Шеридану? — спросил Морден. — Да ты романтик, Анна. Но ведь мы и так умерли вместе. Просто ты была единственной, кого не вернули обратно. И я об этом сожалею, веришь или нет.              Он раскрыл ладонь свободной руки.              — Потом я общался лишь с безумными центаврианами, и посмотри, как все закончилось. Но скажи мне правду. Разве ты хоть чуточку не ликовала, когда мою голову отделили от тела? И как насчет праведного удовлетворения?              Она высвободила левую руку и обошла его, оказавшись напротив.              На ее губах теперь играла улыбка, и Ленньер содрогнулся.              — Я же сказала: та часть меня, что могла бы чего-то желать, давно исчезла. Мне пришлось бы притвориться. Но, с другой стороны, ты очень хорошо обучил меня этому искусству.              Она наклонилась вперед, и когда ее губы коснулись губ Мордена, Ленньер хотел отвернуться, но не смог. Он ощутил странную смесь неприятия и жажды, и лишь когда Морден потянулся, чтобы обнять ее, смог закрыть глаза.              Деленн и Шеридан, напомнил он себе. Это гораздо хуже. Помни об этом. Но думать о Деленн и Шеридане прямо сейчас не получалось. Ему не надо было приезжать сюда. Или, возможно, не надо было уезжать.              — Уже можно смотреть, — произнес голос Мордена, в котором слышались обычная издевка и чуточку разочарования, что, конечно, заставило Ленньера открыть глаза.              В комнате был только Морден. Спустя мгновение он пожал плечами и, взяв газету, снова уселся на свое место. А потом произнес подчеркнуто небрежно и буднично, полностью спрятав лицо за «Вселенной сегодня»:              — Конечно, я всегда знал, что она исчезнет, как только я это сделаю. Некоторым людям просто не хватает решимости признать кое-какие вещи. Что тут сказать, Ленньер? Если посмотреть назад, думаю, все, чего я хотел, — это сделать людей счастливыми. Разве за это можно ненавидеть?