и город нас всегда находит

— Вот ты который раз в Питере уже, м? — Ваня облизнул испачканный палец, но это мало помогло — он полил свой кусок пиццы таким количеством соуса, что Вове было жирно от одного только взгляда. — Это, ну, риторический вопрос, типа? — Вова глотнул пива. — Типа, — передразнил Ваня. — Ты в Питере видел хоть что-нибудь, кроме ебучего аэропорта, ссаной Ионки и хаты Забэ? Вова оценил, что для последнего пункта в списке Ваня эпитет не подобрал. Можно было тут же запанчить об этом, но не хотелось. — Ну, — глубокомысленно отозвался Вова. — Мы с Кондрашовым гуляли. — Знаю я, что он тебе показывал, — Ваня шумно запил последний кусочек пиццы остатками колы и в этот раз вытер пальцы по-человечески, салфеткой. — Шлак всякий туристический, да? Дворцовая, Казанский, вот это все? Ответа Ваня явно не ждал. Они уже рассчитались, так что он встал, подхватил рюкзак, накинул на плечи легкую ветровку. Вова последовал его примеру. — Погнали? Покажу тебе настоящий Питер, — Ваня усмехнулся. Как будто не был сам тут понаехавшим. Вове Питер нравился. Пусть и видел он, как выразился Ваня, сплошь туристические объекты. Но было в этом городе, с одной стороны, нечто по-родному суровое, а с другой — от красоты и правда дух захватывало. Новосиб таких чувств не вызывал, не говоря уж про Ленинск-Кузнецкий. Вова ожидал, что они пойдут смотреть... Может, красивые виды или архитектуру пиздатую. Но Ваня упорно тащил его куда-то вглубь, так что даже Вова, отчаянно страдающий топографическим кретинизмом, допер: они удаляются от центра. Кондрашов то и дело размахивал руками по сторонам и сыпал бескончеными "вон там, смотри..." и "а вот это вот...", добавляя названия, которые из Вовиной головы тотчас выветривались. Ваня же пер вперед молча, с каким-то суровым выражением на лице, и Вова проникся настроением, так что и сам не пиздел, по привычке забивая эфир. — Ну, вот, — не то что не торжественно, даже как-то недружелюбно произнес Ваня, когда они дошли до небольшого двора-колодца. Будто только что поделился чем-то только своим против воли. Вова задумчиво осмотрелся. Двор совсем маленький, у одной стены гнили какие-то ящики, напротив — два столба и натянутая между ними веревка с одинокой прищепкой. Ничего особенного и совершенно точно ничего красивого. Он обернулся на Ваню и вопросительно на него посмотрел. Тот успел усесться на странного вида конструкции, выполнявшей роль скамьи, и только похлопал по ней, мол, садись. — Надо подождать немного. И они ждали — по-прежнему в полной тишине. А потом Ваня ткнул его локтем: — Смотри, — и показал вверх. Это правда было красиво. Окрашенные закатным солнцем розовые облака на фоне крошечного кусочка неба, зажатого между верхушками домов. Вова никогда не считал себя романтичным или сентиментальным, но вид его поразил. Длилось это недолго, и вскоре небо стало просто темным. Ваня вздохнул. — Первое время в Питере было, ну, ебано. Как-то вот ваще. И я много гулял, и однажды забрел сюда. Тут тихо, и даже в самую ветреную погоду спокойно. И вот однажды я застал тут закат и охуел, что так красиво может быть. Ты, тип, сидишь в жопе какой-то... Но даже в ней можно что-то красивое увидеть. — Аналогия с жопой, когда мы тут сидим и смотрим в узенькую дырочку, такая себе, — Вова попытался немного сбить градус пафоса, потому что было, ну, неловко? — Ай, завали, — Ваня не обиделся. Полез в рюкзак и совершенно неожиданно извлек оттуда бутылку портвейна. — Качественный продукт, — со знанием дела произнес он, свинчивая пробку. Понюхал и удовлетворённо кивнул, затем сделал глоток прямо из горлышка. — Заебись. — А стаканчики есть? — Вова закусил губу. — А на хуя? Так пей, — Ваня грубовато пихнул ему бутылку. И добавил презрительно: — Эстет хуев.