Истинный Бог, настоящий Человек.

«Люди глупы», — говорил Локи, когда речь заходила о землянах. «Люди трусливы», — говорил Хогун, когда вспоминал трясущихся мужчин и женщин, завидевших Разрушителя в своем городе. «Люди примитивны», — говорил Фандрал, не оценивший местных красот Земли. «Люди двулики», — говорила Сиф, видя симпатию Тора к земной женщине, спасая которую, он чуть не погиб. «Люди хрупкие», — говорил Вольштагг, когда вновь был вынужден выслушивать о подвигах земных героев. «Люди смертны», — говорил Один, когда слышал, как сын вспоминал о друзьях из Мидгарда. «Люди удивительны», — говорила Фригг, когда видела живой блеск в глазах старшего наследника. — Я люблю людей, — неожиданно вслух сказал Тор, прерывая Железного Человека, организовавшего срочное собрание Мстителей. — Это безусловно мило, златовласка, но немного не в тему! — Старк первым нашёл, что ответить на признание громовержца, тем самым прерывая неловкую паузу и обратно перетягивая к себе внимание. Видя недоумение на лицах друзей, Тору на минуту стало стыдно, словно бы он совершил проступок, за который его отчитали, словно бы он совершил ошибку, а не сделал приятно команде. Ведь Мстители были людьми, не так ли? А Тор людей любил, и команду он любил тоже. Всех этих странных и необычных личностей, несущих свой груз и историю, собранных под началом Старка. Бог Грома считал, что именно Железный Человек был тем, кто создал и объединил под своим началом героев Земли, кому жители Мидгарда были обязаны за многое, в том числе за развитие технологий и защиту. Тони Старк не был глуп, хотя он являлся человеком. Вскоре Тору вновь предстояло вернуться домой, где его ожидало недовольство, непонимание и обидные высказывания близких по отношению к Мидгарду, засевшему в душе громовержца. Самым печальным фактом было то, что Один, как и друзья, не разделял любовь сына к землянам, находя ту детской и временной, недостойной внимания будущего царя Асгарда. Единственной, кто поддерживала Тора, не позволяя ему окунуться в эмоцию угнетения, была матушка. Фригг понимала сына, словно бы могла чувствовать все то, что испытывал ее ребенок, когда мыслями возвращался на голубую планету – одним словом, она была мамой. Как бы там ни было, все вышло ровно так, как изначально предполагал Тор: Асгард душил своего принца, вызывая в нем ненависть к родному миру. Возможно поэтому запоздалое возвращение в Мидгард стало для Бога Грома отрадой? Впрочем, неприятности громовержца поджидали и на Земле, напоминая будущему правителю о том, что зло не дремлет: Гидра вновь выползла на свет. Организация, созданная фашистами, сеяла хаос и разруху, в которой сама же видела спасение для всего человечества. Только герои с подобным не были согласны, потому отдавали все силы на борьбу с безумными врагами. Железный Человек бросался в бой яро и порой необдуманно, но именно этим он привлекал взор Тора. Громовержец был воином, и верил в Вальхаллу, в которую, по его мнению, такие смелые люди, как Старк, тоже должны были попасть после своей смерти. Тони Старк не был труслив, хотя он являлся человеком. Встреча с земной ведьмой посеяла смятение в душе Тора, разглядевшего в напущенных видениях падение Асгарда и его народа. Впрочем, не только это стало откровением для громовержца, заметившего на пиру присутствие Старка, облаченного в лучшие одеяния асов. Взгляд гения был наполнен печалью и пониманием – хотелось утешить человека, сказать, что это все обман, ведь на секунду Тор действительно поверил, что Тони был настоящим. Образ человека был слишком ярким, слишком реалистичным, чтобы сразу понять смысл слов, произнесенных ослепленным Хеймдаллем. Бог Грома должен был спасти будущее, и в его руках была власть, с которой он, сделав правильный выбор, мог создать новый мир. Появление Вижена подтолкнуло Тора к мыслям о том, что Старк своего рода тоже божество, нечто вроде творца. Это действительно было правдой, думал громовержец, припоминая все вещи, к которым Тони прикладывал свои руки, ум и сердце. Собрать механизм это одно, но совершенно иное, когда в нем была заложена душа, а ведь именно ее гений закладывал в своих детей, коими он именовал творения. Отчего-то громовержцу стало приятно, когда он осознал, что принимал непосредственное участие в создании Вижена – ребенка Тони, ведь тогда получалось, что и он, Тор, был родителем андроида, как того называли остальные Мстители. А факт, несший за собой информацию причастности Беннера к появлению андроида, Бог Грома в счет не брал, потому что доктор им лишь немножечко помог. Совсем немного, думал Тор, стараясь не обращать внимание на очевидные вещи. — В этом мире все объяснимо, кроме тебя, — сказал Тор Тони перед тем, как вновь отправиться в Асгард. Может быть, матушка поспособствовала тому, чтобы Один отпустил сына в Мидгард, но она не могла принимать решения за отца. Да и Тор, как будущий царь, нес незримый груз на своих плечах, поскольку должен был позаботиться о камнях бесконечности. Слишком часто те в последнее время напоминали о своем существовании, появляясь в Мидгарде друг за другом. Подобное не несло в себе ничего хорошего, отмечал про себя Тор, тем не менее не желавший отправляться домой. Внутри поселилось странное гнетущее чувство беспокойства и волнения, из-за которого ему хотелось остаться на Земле и убедиться в том, что все будет в порядке – все это он сказал вслух, стоило только Капитану на минуту отойти от Бога Грома и Железного Человека. — Брось, парень! Глазом не успеешь моргнуть, как вернешься, а у нас тут тишина и скука, — по-своему утешил Тони, похлопывая ладонью по могучему плечу. — Да и вообще, вернешься, так заходи: в моей башне тебе всегда рады. Тор запомнил слова Железного Человека и ушел бороздить по мирам, порой испытывая моменты забвения: Земля становилась пережитком прошлого, в который возвращаться не хотелось, впрочем, так было до того, пока перед глазами не появлялось светящееся теплом лицо Тони. Мысли об этом человеке странным образом глубже и прочнее обосновывались в его голове, приятно отравляя собой душу и сердце. Старк был умен, он опережал землян с их первобытными технологиями; он был красив той красотой, с которой можно было только родиться – не купить и не привить, ведь она исходила изнутри; а еще он был необычен, совсем не похож на других людей. Тор сравнивал гения с Луной, ставшей вечным спутником Земли: яркая в ночи и порой заметная днем, а еще имеющая две стороны, об одной из которых никто ничего не знал. Сложный, неописуемый, необъятный Старк с его остроумными шутками, скрывающими куда более глубокие мысли. Бог Грома бы хотел попробовать окунуться в глубокое неизученное сердце Железного Человека. Тони Старк не был примитивным, хотя являлся человеком. Тем не менее миссия по изучению камней бесконечности с головой увлекала Тора, подбрасывая тому новые приключения, с которыми громовержцу приходилось разбираться, забывая о Земле. Тогда он, встретив Халка, изрядно удивился и, к слову, обрадовался настолько сильно, что абсолютно не придал значения интересному факту: лучший друг Старка неизвестно сколько находился далеко от дома. Чем Норны не шутят, думал Тор, наслаждаясь встречей с одним из Мстителей. Правда стоило вернуться в Мидгард, и былое веселье поблекло на фоне затаившегося беспокойства и осознания того, каким же он был глупым и наивным. Башня Старка не отличилась особым радушием к своему гостю, на самом деле ее попросту больше не было. Нет-нет, здание стояло, но на нем не красовалась эмблема Мстителей, да и была она мертвой – без Джарвиса построение казалось бездушным, таким же обычным, как остальные. Новость о распаде команды застала громовержца вместе с Беннером, когда они явились на новую базу ЩИТа, где их поджидал Вижен вместе с Воителем. Камнем преткновения служил Заковианский договор, впрочем, друзья Старка знали, что истинной причиной был некий Зимний Солдат, из-за которого Капитан чуть ли не погубил Железного Человека. Безумие, прошептал тогда Тор, не веря своим ушам и порываясь найти Тони. Роджерс показал себя с ужасной стороны, которую от местного олицетворения патриотизма никто не ожидал: обманул, предал, навредил и ушел. Такого Тор простить не мог, ведь не понимал, как воин вообще мог поступить подобным образом. Он переживал за гения, о котором никто ничего не слышал уже долгое время. Пожалуй, из всех Мстителей только Железный Человек был настоящим: вместе со своим острым языком, смекалкой, отвагой, безумием и жизнью, бьющей из смертного сердца нескончаемым источником, он всегда открыто показывал, кем являлся на самом деле. Тони Старк не был двуликим, хотя являлся человеком. Железного Человека Тор нашел не сразу, и ему даже пришлось воспользоваться услугами Доктора Стрэнджа, однажды помогшего сынам Одина найти отца. В этот раз земной маг без слов раскрыл портал и учтиво в пригласительном жесте указал на проход – колдун словно бы и сам хотел помочь Старку, при этом не зная, чем именно. Как бы там ни было, Тони ушел в самоизоляцию, добровольно ссылаясь на небольшого размера остров, где он мог заниматься собственным саморазрушением. Пожалуй, именно этим он там и занимался, решил Тор, увидев, в каком состоянии пребывал гений: иссохший, похожий на тень от прошлого себя, он с пустым взглядом наблюдал за волнами, разбивающимися о скалистый берег обрыва, на котором нашел себе место. Это было абсолютно не тем, что хотел лицезреть Бог Грома по возвращению на Землю. — Прости, приятель, но я отошел от дел, — тихо проговорил Тони, услышав собственное имя, произнесенное громовержцем. — Ты… Железный Человек, я… — Нет. Человек, просто человек, — надломлено поправил гений. Тору показалось, что Старк вот-вот сломается под натиском из груза пережитого горя – от такого хотелось уберечь, забрать чужую ношу и облегчить путь, ведь Тони должен был светить, разгоняя темноту, как то делала Луна. Да, Тору тоже было не легко после потери отца и разрушения Асгарда, но он это принял, пережил, отпустил. В могучей груди бьется сердца аса, заметил он, вдруг почувствовав себя виноватым: гений имел необъяснимо прекрасное сердце, но оно было смертно. Тони Старк был хрупким, но это пока он являлся человеком. Сам не понимая того, что делает, Тор рухнул на колени и сгреб в свои объятья сутулого, побитого жизнью Старка. Что-то внутри у громовержца резануло, будто бы ножом по плоти, а может быть и душе: Тони в первую секунду замер, чтобы позже отмереть и прижаться к широкой и теплой груди, укрывшей его спину. Железный Человек нуждался в чужом живом присутствии, которым был обделен многие года, да что уж там, почти всю жизнь. Казалось бы, обычное объятие, впрочем, от подобного жеста сопереживания и заботы хотелось одновременно взвыть и позволить себе наконец-таки расслабиться. Выбирая последнее, Тони отпустил себя, чувствуя, как по заледеневшей от ветра щеке поползла первая непрошенная слеза. — Я люблю человечество, Старк, — неожиданно проговорил Тор. — Это безусл… — Ты всегда остаешься настоящим Человеком, — перебил Бог Грома, решивший признаться не только себе, но и гению, в том, что скрывалось глубоко внутри довольно долгое время, — Я люблю тебя, Железный Человек. Тони, находясь в надежных объятиях, замер на месте, и громовержец явственно ощутил, как тот оторопел, впервые не находя остроумного ответа на чужие слова. Впрочем, он и не требовался, поскольку Старк, извернувшись в сильных руках, обернулся лицом к Богу Грома и, обхватив светлый затылок ладонью, подарил самый красноречивый поцелуй. Губы у Тони были обветренными, искусанными и заледеневшими, но Тору это нравилось, ему нравился весь Старк в целом: таким, каким он был на самом деле, со всеми его заморочками и безумными порывами, неординарностью и глубиной души. Тони был человеком, но он был его Человеком, способным изобретать невероятные вещи, творить удивительную магию без ее использования, словно бы это не Тор являлся Богом, а он, Старк. Разве можно было позволить этому удивительному созданию пропасть, думал громовержец, сравнивая возлюбленного с самым настоящим сокровищем. Тони Старк был смертным, но это пока он являлся человеком. — Ты мой Бог, Тони, — прошептал Тор в губы гения, восстанавливающего дыхание. Да, Асгард был разрушен, но Тору с братом удалось спасти асов, и отец правильно говорил, что «Асгард» не являлся куском земли, он был в народе, который следовал за своим царем. Перед уходом Один дал подсказку, и Бог Грома, будучи новым правителем, был обязан создать новый дом – об этом он рассказал Тони, когда нес замерзшего гения в теплое помещение небольшого убранства, в котором тот жил, будучи в изоляции от мира. К слову, Пятницы там не наблюдалось, что уж говорить об иных видах техники с электричеством – совсем не по-старковски. — Раз надо, то сделаем, Тор, и будет у твоего народа новый дом, — отозвался Тони, честно глядя в глаза громовержца. По-прежнему немного печальные, но уже живые и блестящие карие окна в необыкновенную и необъятную душу завораживали Бога Грома. Минуту назад Тони выглядел сломленным, но на самом деле он таковым не был, лишь казался и не более того. С детства Старка приучали не распрямлять спину и ходить с опущенной головой, чтобы не зазнавался, не прыгнул выше головы, позже разбиваясь о скалы. Возможно, это помогло гению не сойти с ума и пережить утраты с потерями, поскольку ветер попросту не смог сорвать цветок, всем телом примкнувший к земле. Но теперь Тони может расправить плечи и стоять в полный рост, подумал громовержец, уверенный в том, что больше гения никто не сможет сломить – громовержец попросту не позволит тронуть своего Бога. Тем более факт перерождения в божественную форму был лишь вопросом времени, ведь, зная брата, Тор был уверен, что тот стащил пару яблок из сада Идунн – это ведь Локи. Тони Старк оставался удивительным, кем бы он ни был. — Нет, Тони, у нашего народа, — заметив недоумение в любимых глазах, он, приблизившись к лицу возлюбленного, прошептал тому в губы: — Ты будешь царем, Тони, ты истинный Бог, и наш новый дом, мир, мы создадим вместе. Поцелуи Старка были сладкими, сводящими с ума, а прикосновения его были обжигающими, но вместе с тем успокаивающими. Такое сокровище хотелось запереть, но Тони заслуживал только лучшего, думал Тор, считая, что Капитана на дуэль он все-таки вызовет, ведь никто отныне не смел вредить его партнеру – пара у асов становилась единым целым, и боролись они за партнера, как за себя.