Последнее, что осталось

      Холод. На пару вместе с морозом он пронзает насквозь, проникает сквозь одежду и щиплет кожу. Где-то там внутри, проникая в самую душу, если она, конечно, имеется. Невесомым пухом снег покрывает всё, что только встречается на его пути вниз, расстилая собой бархатные ковры прямо на тротуарах.       Детектив Рид тяжело вздыхает, а его вздох поспешно сопровождается струйкой пара. Мужчина окунает покрасневшие от мороза ладони в свои волосы каштанового цвета и морщится, чувствуя там лёд. Пряди безнадёжно слиплись. Убрав руку и стряхнув от влаги, он оглядывается, словно боясь слежки, и сует её в карман куртки. Немного там пошарив, он достал коробку с дешёвыми сигаретами и потряс возле уха. Одна осталась. Самая последняя. Ну и ладно. Сейчас ему страшно хотелось закурить, а вот что будет потом, то будет потом. Плевать. Ну, как всегда.       Выудив из внутреннего кармана зажигалку, Гэвин поспешно поджигает кончик сигареты и блаженно закрывает глаза, затягиваясь. Уголки его губ даже слегка приподнимаются. Мелочь, а радует.       Сзади раздался щелчок двери. Мужчина обернулся и увидел выходящего из участка Андерсона. Такого угрюмого и кислого. Впрочем, как обычно. — Тоже перерыв? — как и ожидалось, тут же поинтересовался Хэнк. — Угу, — кивнул Рид. Он выпустил немного дыма и тут же снова затянулся, серьёзно хмурясь, стараясь показать всем своим видом, что он не настроен сейчас на разговор. — Ты знаешь, когда нас отпускают на перекур, то это необязательно воспринимать в буквальном смысле.       Хэнк усмехается. Добродушно. А Гэвин в ответ только кривится, удивлённый хорошим настроением напарника. — Пытаешься сморозить каламбур, а, Андерсон? Ну, для начала неплохо, но выходит у тебя не очень.       В ответ слышится смешок, и тогда он полностью поворачивается к собеседнику, вопросительно вскидывая бровями. Детектив не удивится, если выяснится, что лейтенант сейчас уже подшофе. Ну конечно, ему-то сейчас смешно, а вот Гэвину нет. И ему это не нравится. Наличие дыма в лёгких создаёт красивую иллюзию того, что его бесконечное раздражение можно держать под контролем. И это Гэвину даже почти нравится, пока его маленькая радость не выскальзывает из его же пальцев и не переходит в тёплую ладонь Андерсона. — Какого чёрта?! — недоумевает Рид.       Его злости в данный момент нет предела, когда тот беспардонно пихает себе в рот последнюю сигарету детектива и тут же не менее нагло затягивается. — Ты чего, совсем охренел, что ли?! — продолжил он возмущаться.       Его заполняет мелкая обида, но в ней присутствует ещё что-то. Некое смущение. Вон же он, Андерсон, стоит и спокойно выкуривает после Гэвина. Лёгкий румянец украсил его небритые скулы и Андерсон не мог не заметить этого. К сожалению. — Ну, а что? — на выдохе спрашивает Хэнк. — Жалко тебе, что ли? Я верну. Дай мне сделать пару затяжек.       Гэвин отлично знает об отношении лейтенанта к алкоголю. При том не понаслышке. Он всё ещё помнит времена, когда Хэнк не ленился бриться, стричься и приходить на работу вовремя. Алкоголь — это зависимость. Слабость, которая портит человеку всё — здоровье, репутацию, саму жизнь. И Гэвин всегда видел это, наблюдая со стороны, как негативную модель поведения. И выглядело это ужасно.       Вот так-то. Чем меньше зависимостей, тем лучше. Такой вывод сделал для себя детектив. У него же нет зависимостей! Он прекрасно может жить, обходясь без, как минимум, трёх сигарет утром, днём и вечером. Ну, по крайней мере ему нравилось так думать. И он хотел чтобы все так думали. Особенно этот слабак Андерсон. Он не должен думать, что Рид будет злиться только из-за одной жалкой сигареты. Он не должен думать, что без нее день Гэвина рискует безнадёжно и бесповоротно испортиться. Нет-нет-нет, только не это. — Да кури себе, не жалко мне, — с наигранной лёгкостью кинул детектив.       Вспомнив, что Хэнк не должен лишний раз расслабляться, детектив добавил: — Только по старой дружбе. — Да-а-а уж, — протянул в ответ Хэнк, выпуская из своих лёгких очередную порцию дыма.       Гэвин еле слышно нервно сглотнул, удерживая себя от ведения мысленного отчёта, сколько ему потом останется и останется ли вообще. Вы только поглядите на этого Андерсона — пыхтит, как паровоз! Рид проклинает своё нежелание прервать лейтенанта и непонятно откуда взятую щедрость. — Злишься?       Чёрт подери, Хэнку пора бы уже завязывать не только с алкоголем, но и со чтением мыслей. — С чего это вдруг? — Ну, — Хэнк замялся, — ты просто нервный какой-то сегодня. — Как и всегда, — буркнул Гэвин. — Как всегда в моём присутствии, — поправил его лейтенант.       Детектив посмотрел на него, не догоняя, к чему тот ведёт. Что бы это ни было, оно ему уже не нравилось. Но Хэнк и не даёт ему выразить своё недовольство, продолжая: — Я заметил, что ты резко меняешься, стоит тебе меня заметить. Интересно только вот почему же… Ты меня ненавидишь?       Вопрос с подвохом или просто обычный человеческий интерес? Неважно, чем это являлось на самом деле — Рид ненавидит и то и другое. Он напрягается. Не то чтобы Андерсон его подловил, нет. Просто он ведь даже не знает как ответить, ведь с тех пор, как лейтенант потерял сына, ему стало всё равно на всё — в первую очередь отношение окружающих к нему. Так что Гэвин никогда и не задумывался об этом. И совершенно не ожидал услышать подобных вопросов, притом от самого Хэнка.       Ну и как ему теперь отвечать на подобное — честно или как всегда? Тянуть опасно — детектив уже чувствует на себе косой взгляд лейтенанта, подозревающий что-то неладное. В итоге Рид быстро возразил: — Нет. — Обоснуй, — с недоверием настоял Хэнк.       Что же, он сам напросился. — Да, я презираю тебя, — признался Гэвин. — Да, я считаю неправильным всё, связанное с тобой. Но я не ненавижу тебя. Ну, по крайней мере терпения пока хватает, пусть и ты чертовски жалок и омерзителен для меня.       Лёгкая и беззаботная улыбка на лице лейтенанта приобретает новый оттенок. Горечь. Он вернул сигарету обладателю, который сердито отмечает про себя, что там уже почти нечего выкуривать. — Знаешь, Гэвин, я понимаю тебя, — вместе с дымом выдавил из себя Андерсон. — Вот был бы я на твоём месте, то чувствовал бы тоже самое. Даже хуже. Нечто, вроде крайне сильного отвращения. Хотя… Я и так иногда испытываю это к самому себе.       Всё сводится к одному. Что же ему мешает исправиться? Вероятно, Риду суждено это понять, только если он окажется однажды в подобной ситуации. Раздражает. Хэнк прекрасно понимает, в чём именно заключается его ошибка, но ничего с этим не пытается сделать. И это раздражает только сильнее. — Но ты всё равно продолжаешь страдать ерундой, верно? — предполагает Гэвин. — Я просто боюсь.       И вот Рид снова успешно оказывается в тупике. — Кого ты боишься? — Смерти.       Детектив не способен сдержать нервный смешок. Но Андерсон серьёзен. Как ни странно. Его на удивление серьёзный вид тут же приструнивает Рида. Он важно откашливается, прежде чем задать новый вопрос. — То есть как это так — боишься смерти? А я-то всё это время думал, что ты только и мечтаешь о ней! — Ну, — Андерсон разводит руками, — вот так вот. Если бы не боялся, то поверь — мы бы с тобой сейчас не говорили.       Рид не сильно впечатлён этой фразой, но всё равно не сильно понимает теперь другого. И что же тогда удерживает на этом свете Андерсона, когда он потерял всё, включая само желание жить? А потом до него медленно начинает что-то доходить. — Работа?       Лейтенант кивает, подтверждая его догадку. Гэвин довольно ухмыльнулся. Не просто же так работает детективом. — И страх? — Да, Гэвин. Так оно и есть. Я слишком труслив и если бы не работа, то мне ничего бы не осталось, кроме как переступить через себя и свои страхи… Но знаешь, может, здесь есть ещё одна небольшая причина. — Ой, да? — якобы заинтересованно протянул Рид. Этот разговор стал порядочно ему надоедать. Он крутил в руках уже совершенно бесполезный окурок, который не побрезговал-таки докурить до конца за коллегой. — Я думаю, что это ты. — Чего? — опешил Гэвин. — Ты и работа с тобой не дали мне окончательно пасть духом. Джефф говорит, что мне просто нужен небольшой, так сказать, толчок и всё наладится. — Хочешь сказать, что я похож на толчок? — невольно скаламбурил детектив. — А что? — как ни странно, Андерсон не смеётся. — Я не шучу! Ты, конечно, больше похож на пассивно-агрессивный пинок, но хэй… Я тоже не подарок. Да и я давно хотел тебе сказать, что… — он не вовремя перевёл взгляд на руки Рида, занятые бычком. — Да выкинь уже эту дрянь!       Детектив смеётся. Скорее нервно, чем искренне. Ему хотелось одновременно заткнуть вероятно-пьяного-Андерсона, но в то же время и удовлетворённо слушать дальше, умоляя его не останавливаться. Однако, лейтенант продолжает в любом случае, не обращая внимания на то, что его замечание было проигнорировано. — Ты знаешь, я рад. Я правда рад, что ты всё равно так или иначе рядом и терпишь меня. Вот я бы так точно не смог.       Не будь Рид столь замкнутым и упрямым, он признал бы — ему очень приятно слышать подобное, ведь такое вообще-то не часто можно было услышать в его-то адрес. Приятно, что его замечают и приятно чувствовать себя, не как пустое место в углу участка. Хоть для кого-то что-то значить.       Но не успевает он как-нибудь возразить или съязвить в ответ, по привычке, как чувствует, что Хэнк выкинул окурок на тротуар, выбив его предварительно, и крепко, но мягко взял его за холодные ладони, согревая своими. Всё происходит слишком быстро, он не успевает вовремя реагировать и уже чувствует тепло чужих губ на своих. Не зная, как на это отреагировать, Гэвин просто слушает инстинкты и подаётся вперёд, отвечая на поцелуй.       Вкус одного и того же табака объединился столь странным образом и это почти что пьянит. Рид улыбается и даже почти не жалеет о происходящем, которое, почему-то, кажется сейчас таким правильным и уместным. Так сразу и не сказать, нравится ему всё это или нет, но ясно одно — он тоже рад. Хоть раз в жизни можно и промолчать, но потом он непременно будет оспаривать всё, что произошло между ними только что. Просто потому что его зовут Гэвин Рид и он не может быть другим. По крайней мере, он сам любит так считать.